Черноземье

Парламентская борьба стала вполне цивилизованной, не всем уже только одни агенты вражеских разведок заправляют, есть и влиятельные партии – патриоты своей страны.

Главное здесь то, что когда-то я задал конкретное направление мысленного процесса при всех обстоятельствах, что англичанка – гадит всегда.

И необходимо в любом из их действий или предложений первым делом рассматривать только такой нарратив.

Теперь в Российской республике проживает около четырехсот миллионов населения, несмотря на тот факт, что некоторые республики выбрали путь полной независимости.

Они просто парламентским путем доказали центральной власти, что от попыток удержания их силовым способом всем станет только хуже.

Поэтому Грузия и Армения смогли настоять на своей полной независимости, отчасти из-за того, что отделены высокими горами Кавказского хребта от остальной территории страны. Польша раньше всех добилась своего статуса совсем отдельной страны во многом благодаря тому референдуму, который уговорил организовать царя именно я.

Финляндия после разгромов в двух войнах потеряла свои земли вдоль побережья Балтики до самой Котки.

Как раз после смерти императора и были выведены войска с польской территории, но Восточная Пруссия остается до сих пор под русским управлением.

Прибалты тоже очень мечтали о независимости, но, так как земли эти вместе с городами когда-то были куплены самым законным образом за большие деньги у прежних хозяев, ничего у них не получилось. Поэтому они получили предложение переехать куда им самим угодно, а всю недвижимость оставить российскому народу в пользование.

Самых борцов за независимость кого посадили, кого выслали и заселили туда побольше российского населения, доведя везде его количество до больше половины всех проживающих.

Так что все более-менее в моей новой стране, чему я очень рад, ведь вмешиваться и возвращаться обратно мне не нужно совсем. Выглядит вполне нормально, можно оставить уже так, как получилось.

Кубу, Китай и прочие страны, самостоятельно выбравшие путь социалистического развития, больше не кормим, Грузию и Армению тоже сняли с шеи русского народа, Среднюю Азию вообще не балуют ускоренным развитием и строительством новых заводов. Понемногу переходят из феодальных отношений в раннекапиталистические, но все сами естественным путем.

Народ живет не так зажиточно, как в самых передовых европейских странах, но вполне нормально, те же отечественные машины у высокооплачиваемых рабочих имеются в личном пользовании.

Вскоре сдал несколько золотых пятерок нумизматам, рассчитался за паспортную книжку с хорошо переклеенной фотографией и отправился на скором поезде прямо в Москву.

Прожил там целый месяц, с удовольствием обходя заковыристые улочки старой Москвы. Устроился в одну местную частную клинику и успел немного подлечить пол сотни пациентов, потратив на каждого по два-три процента маны.

На заработанные деньги купил себе через криминал еще одну паспортную книжку уже вообще хорошего качества.

Уркаганы на Хитровке попробовали меня как-то грабануть, получили несколько плюх не жалеючи и разлетелись по углам. Сразу до самых глупых не дошло все-таки, попробовали еще раз поставить меня на ножи и даже револьвер достали, пришлось ломать руки-ноги и позвонки уже по-настоящему. После этого происшествия ушел на нелегальное положение на неделю.

Потом переехал в Санкт-Петербург и там прожил еще два месяца, встретил Новый год и свою родную дочь от графини Марии.

Подруга моя умерла лет пять назад, даже не своей смертью, просто попала под автомобиль на улице, а ее и моей дочери уже шестьдесят лет. Живут они в том же доме, так что найти новую Марию мне оказалось не трудно, тем более, что фамилия у нее оказалась прежняя.

Теперь они живут попроще, уже не весь дом занимают, а только один этаж, все остальные квартиры сдают внаем.

Пожилая женщина как-то сразу поверила в чудо, что ее отец вернулся, когда позвонивший в дверь незнакомый достаточно молодой мужчина спросил про ее мать:

– Мария Александровна здесь проживает?

Очень похожая на свою мать женщина бессильно опустилась на подставку для обуви, разглядев меня получше.

Все-таки я хорошо и полностью пролечил свою подругу и ее будущего ребенка, к моменту моего исчезновения ей уже было почти тридцать лет и до девяносто она вполне могла дожить.

Правда, что я смогу сказать теперь, когда снова появляюсь через шестьдесят годов в виде тридцатипятилетнего мужчины, я еще не придумал.

– Мама мне так и говорила, что я рождена от очень необычного человека! А теперь я сама это вижу! – сразу как-то узнает меня женщина, как только я появляюсь на пороге квартиры.

Да, я ее понимаю, еще понимаю то обстоятельство, почему меня так сразу узнали. Осталась у Марии пара фотографий со мной с модных тогда дагерротипов.

Как чувствовала она, что необходимо запечатлеть того бравого полковника, а потом и генерала российской госбезопасности на века, чтобы когда-то показать дочери фотографию ее настоящего отца.

Очень примечательного человека, который может совершить исцеление смертельно больного простым наложением рук. Или сбить движением пальцев одной руки с ног террориста с револьвером. Которого в добавок еще совсем не берут пули, выпущенные в упор.

«И который почему-то совсем не стареет», – как теперь стало понятно моей дочери.

Вот так у меня появилась пожилая дочь, тоже Мария, у нее есть муж, дети и внуки, так что мой род не прервется в новой истории России. Мы договорились с ней, что ничего про мою роль в ее жизни она не станет никому рассказывать. Потому что объяснить такие кульбиты судьбы и появление внешне молодого отца совсем невозможно.

Я сразу же подлечил ее и всех остальных родственников полностью, а потом постоянно провожу время в кругу своей новой семьи, называясь каким-то дальним племянником Марии.

Слухи о моих необычных способностях пошли довольно быстро. Тогда я снял отдельный кабинет, где практикую неторопливое излечение снова на один процент маны.

А вот своих родителей в Санкт-Петербурге в этом времени я не нашел. Нет здесь таких людей по дате рождения и именам.

Это неизбежно значит, что не встретятся теперь девушка с Ярославской области и парень с Украины. Уже точно не встретятся, а это значит, что и я с Братьями никогда не появлюсь на белый свет.

Поэтому нет смысла их искать по прежним местам жительства никакого, там у них своя личная жизнь, а мне ни к чему смущать этих людей своим непонятным появлением.

Так изменением истории Российской империи я лишил себя и своих Братьев родителей навсегда, за все нужно платить высокую цену судьбе.

За то, что остались в живых десятки миллионов людей и прожили свою жизнь до конца как смогли – можно и не такую плату принять.

Не случилось в стране революции и страшной гражданской войны, не перемешала большой шумовкой советская власть свой народ радикальным способом вперемешку и сверху донизу. Где сейчас рождаются – там в основном люди и живут, там же женятся и заводят детей со своими соседями.

Нет никаких комсомольских строек социализма и колчаковских фронтов гражданской войны.

И даже Великой Отечественной в таком масштабе не случилось, что снова можно мне занести в огромный плюс.

Зато Иосиф Джугашвили снова прославился, как организатор больших строек, смог начать и завершить строительство сначала Беломор-Балтийского канала, а потом Волго-Донского и Волго-Балтийского каналов. Об этом я прочитал с большим удовлетворением в библиотеке, не став обращать внимания на те замечания, что многие строители из пленных финнов и разных преступников погибли во время строительства.

Он и на новом посту оказался таким же безжалостным, но эффективным менеджером-управленцем.

Да, вот так причудливо изменилась жизнь Вождя народов по моей воле. Умер он, кстати, всего десять лет назад всеми уважаемым и довольным жизнью человеком, прожив почти девяносто лет.

Остальные большевики большей своей частью присутствовали в политической борьбе, но никакого переворота уже устроить не смогли. Впрочем, сам Ульянов-Ленин так и остался жить за границей, сделавшись к концу жизни не таким радикальным революционером.

Оставленные Марии пару миллионов ассигнациями она вложила в недвижимость, как я ей посоветовал в своем прощальном письме, построила один дом и еще один купила.

Так что ее семья ни в чем не нуждается, все так же именуясь графским званием, которое в этой современности уже не так отделяет их от простого народа.

Подумав, как следует, я не стал никого инициировать из моих внуков и правнуков в Маги, хорошо понимая, что ничего хорошего без моего постоянного контроля и присмотра не получится.

– Впрочем, я же всегда могу вернуться в восемнадцатый год, чтобы прожить свою жизнь рядом с Марией и моими другими детьми. Со своими способностями я могу и дальше поворачивать жизнь Российской империи в более легкое и правильное русло. А со своей известностью брутального мужчины и патриота могу даже политическую партию создать для почти полного контроля Государственной Думы. Тем более я снова буду знать всю случившуюся новую историю страны.

Эта мысль меня заинтересовала, и я решил ее серьезно обдумать в будущем.

Прожив пару месяцев в заснеженном Петербурге, постоянно леча людей на минималках, я почувствовал, что и здесь моей деятельностью скоро заинтересуются соответствующие органы, мной же самим и созданные когда-то.

Поэтому, быстро вылечив почти всех клиентов полностью за солидные деньги, я оставил их дочери и внезапно исчез.

Здесь я успел купить себе уже полностью легальные документы, излечив одного жандармского полковника, так что могу всегда вернуться сюда. Правда, именно в таком поступке смысла особого для меня все-таки нет.

А для восемнадцатого года у меня все, что нужно из бумаг, сохранилось.

Сказал дочери, что, наверно, вернусь к ней, еще не родившейся и проживу всю жизнь рядом с ее матерью, как родной отец.

– Да, так все и случится, а сейчас я уеду надолго. Не переживай, я найду тебя в прошлом. Если ты меня не дождешься, то знай, что еще одна жизнь у тебя точно есть впереди.

Так и сказал ей напоследок перед тем, как спуститься к такси, везущему меня на вокзал.

Летать я побаиваюсь, кто его знает, что поймет Храм, если я рухну вместе с самолетом.

Может больше не распечатать мое тело, как уже случилось с одним Братом, засыпанным в подземных катакомбах на большой глубине на третьей по списку Храма планете.

Глава 4

Я уехал в Крым на скором поезде в отдельном купе, здесь провел еще два с лишним месяца, дожидаясь конца марта.

Просто путешествую по полуострову, гуляю среди распускающихся цветов, греюсь на солнышке после питерской зимы, хорошо живу, уже мало кого лечу, в основном бесплатно и от туберкулеза в основном.

Там таких страдающих много оказалось, вот я и подключился к этому делу, помогая кашляющим и выплевывающим свои легкие людям.

Просто подхожу к ним, даю такую надежду и тут же где-то на лавочке пускаю ману на подставленную мне доверчиво спину. А чего ее не подставить странному гражданину, если выхода все равно никакого нет, а в его словах видна полная уверенность в своих силах. И еще он внушает определенное доверие. После сеанса лечения быстро ухожу, пока вылеченный от смертельной болезни человек не может понять и поверить в случившееся чудо.

Объяснять я ничего не хочу, пусть эта встреча окажется самым настоящим чудом для случайно попавшихся мне людей.

Вдруг внезапно подошел человек, прислушался к кашлю, за пять минут решил вопрос жизни и смерти и быстро пропал за распустившимися кустами.

Участники чуда, конечно, пытаются потом через какое-то время догнать и найти такого Лекаря, но имеющаяся у меня невидимость помогает исчезнуть насовсем.

Завел роман с очень красивой женщиной, здорово порадовался жизни, ведь с сервисом в отелях и ресторанчиках все отлично, капитализм наглядно показывает свой гораздо более высокий уровень комфорта.

И мест таким множество, и номера свободные всегда есть, только плати деньги и не нужно иметь знакомства или кого-то упрашивать с понятным интересом, чтобы заехать в номер получше какого-нибудь профсоюзного санатория.

Чтобы искренне радоваться не совсем продавленной кровати или даже туалету в номере.

«Да, с деньгами гораздо более интересный социальный строй получается, а без них – ну, как везде примерно живешь», – рассуждаю я про себя.

«Экономишь, копишь, больше работаешь или, махнув на все рукой, выходишь на финишную прямую, спокойно попивая горькую», – тянет иногда пофилософствовать путешественника во времени.

Потом не спеша махнул на поезде во Владикавказ с недельной остановкой на погулять в прекрасных горах Кисловодска.

Переночевав уже в Осетии, после сытного завтрака нанял такси до Квайсы и через три часа оказался в поселке. Хочу за светлое время добраться до Храма, а если не успею, то хотя бы до поворота к нему.

А то можно легко заблудиться в темной грузинской ночи, тогда никакие мои умения не помогут, только на компас останется полагаться, придется ночевать в весеннем холоде предгорий на охапке веток вместо теплого, уютного Стола.

Палантиры разряжены на три четверти, у меня при себе есть камни-светильники и фонарики, так что я и темноте доберусь, куда мне нужно, если только буду понимать правильное направление движения.

Почти все оставшиеся золотые рубли и все драгоценности я оставил дочери, мне в новом путешествии они уже совсем не нужны.

С собой только немного современных рублей, те же доллары и полный рюкзак самой лучшей жратвы.

Прошел краем поселка после того, как выбрался из такси, никого не встретив из знакомых и ни с кем не общаясь. Объяснять, зачем я приехал, и какая у меня имеется нужда попасть на ту сторону – совсем ни к чему.

Потом углубился за приметным домом в лес, где достал из корней кобуру с пистолетом. Просушил его припасенными салфетками и тряпкой, как смог, после зимовки на природе и направился к границе, ориентируясь уже по компасу. Выйти на место моего прорыва мне не удалось, да еще смысла нет особого в этом.

Ясно, что там все давно заделано уже и машина меня точно не дожидается.

Зато мою персону в гости уже очень сильно не ждут, а больше мне ничего и не требуется от принимающей стороны.

В этот раз без проблем пролез под проволокой, найдя место с осевшей почвой, оставив на мокрой земле немало следов. Если пройдет пограничный наряд, то за мной точно отправятся в погоню. Может, даже с служебной собакой, поэтому лучше поспешить.

– Ну посмотрим, кому сегодня не повезет?

Два часа быстрой ходьбы с постоянной прослушкой пространства вокруг вывели меня на берег полноводной сейчас Риони. Так просто ее по весне не перепрыгнуть и по колено не перейти, поэтому нужно искать мостик в новой для меня реальности.

Он нашелся через пару километров прямо около горного села, поэтому переходить пришлось уже на виду у местных.

И это не прошло для меня просто так, когда из одного дома, разглядев мою фигуру, вдруг выбежал бородатый мужик с ружьем.

Наставил его на меня и что-то затарахтел по грузинском. К нему тут же присоединились еще двое соседей, один с простым топором, второй с такой же двухстволкой.

– Да, день перестает быть тихим, – пришлось мне негромко констатировать.

Понятно, значит о моем прорыве оповестили все местное население и предложили задерживать всех незнакомцев, проходящих мимо, до полного выяснения личности. Особенно славянского типа и возраста примерно от тридцати до сорока лет. Таких, которые, как белая ворона в этих местах выглядят.

Наверно и награду большую пообещали – теперь я вижу наглядный результат такого обещания.

Купол я и так сразу же накинул, как почувствовал людей, теперь мне интересно, решится ли стрелять этот защитник нерушимости границ своей страны. У него же, наверняка, что не жаканом сейчас заряжены стволы, а какой-нибудь мелкой дробью.

Когда на другой чаше весов будет кое-что посерьезнее простого ружья?

Поэтому я ловко выхватил из кобуры под плащом Беретту и направил ее на мужика с ружьем, благо второй еще держит свое ружье стволом вниз. Появление солидного черного пистолета произвело нужное впечатление на крестьянина, поэтому немного подумав, он положил ружье на землю.

Скорее всего, он и правда ничем таким солидным двухстволку не зарядил, поэтому не чувствует за собой силы.

Второй тоже не стал вступать в перестрелку, понимая, что мои восемнадцать патронов явно перестреляют его в лучшем случае два. Я заставил мужиков отойти в сторону, нагнулся, забрал оба ружья и поспешил уйти.

До поворота на мою привычную тропу мне осталось пройти еще пару километров от оказавшегося негостеприимным села, это расстояние я думаю без проблем миновать.

– У них же здесь нет мобильной связи? Чтобы крестьяне могли сообщить полиции или погранцам о моем появлении.

Ружья я даже не стал протирать от отпечатков, все равно не собираюсь возвращаться в это время никогда. А если все же вернусь, то попадать в лапы к местным силам правопорядка точно не стану. Поэтому бросил их в кусты просто так, как только скрылся из видимости.

– Но вот погоня теперь за мной вполне возможна. Да что там! Обязательно будет и очень настойчивая! – понимаю я. – Как только селяне доберутся до телефона в Они.

Вскоре я уже нашел свои ориентиры в сплошном кустарнике и свернул в заросшую чащу. Через полчаса поднялся на косогор и уже в полной тишине услышал, как в сторону оставленного за спиной села проехали мимо две машины на хорошей скорости.

– Как бы это не за мной! – пробормотал я.

Но далеко они не уехали, а вскоре вернулись и остановились где-то примерно в том месте, где я зашел в лес.

«Как-то смогли сориентироваться и определить место, где я скрылся с дороги? До этого я всего одну едущую мне навстречу машину пропустил, спрятавшись в кустах, так что больше меня никто не должен был разглядеть», – недоумеваю я.

Это значит, крестьяне пустили понаблюдать за мной какого-то мальчишку., а тот каким-то образом заметил, где я свернул с дороги. То-то я чувствовал иногда какое-то проявляемое ко мне слабое внимание, но возвращаться и выяснять, кто там меня выслеживает, понятное дело, что не стал.

Да еще времени у меня на такие движения просто нет, чтобы кого-то выслеживать и глушить, не давая наблюдать за своим путем отхода в горы.

А вот сейчас главное – не привести погоню к Храму. Придется приземлить вопрос, не отходя далеко от косогора, потом три часа спешно подниматься вверх.

Но к самому Храму прийти в полной темноте, чтобы не раскрыть его местонахождение.

А то еще вертолет поднимут в воздух, а там спрятаться совсем некуда. Правда, есть у меня на этот случай неплохая заготовка, но вопрос незаметного исчезновения в Храме она полностью все же не решает.

Перец у меня с собой тоже есть, есть и специальная жидкость для того, чтобы отбить у собаки нюх на несколько часов. Так что я за преследование особо не опасаюсь, а пока разберусь с погоней на раз-два.

Даже дальше в горы не пошел, чтобы не показывать направление своего движения преследователям. Хорошо, если они не смогут понять, что я именно в горы рвусь.

Хотя, куда мне еще можно удирать от погони? И зачем я здесь вообще появился?

«Пусть голову поломают, все равно до смысла не доберутся», – усмехаюсь я.

Ну, хотя бы вдоль предгорий могу идти, прячась в лесу, чтобы добраться в теории до той же независимой Абхазии. Не в жилую же застройку бежать, там меня сразу же обнаружат и сдадут, народу тут сейчас слишком много живет.

В горах могу только отсидеться какое-то время, если там берлога с припасами имеется.

– Черт, опять беготня с приключениями ожидается, не повезло мне незаметно пройти! Правда, как ты мимо села пройдешь незаметно? Собаки тебя сразу почуют, а все местные внимательно присмотрятся к чужаку. Мостики через Риони тут не так часто попадаются. Думаю, что до самого Они других переправ через здорово разлившуюся реку больше нет, – рассуждаю я про себя, готовясь встретить погоню.

Снимаю и прячу за кустом рюкзак, а сам занимаю позицию для наблюдения.

– Ну, если только до темноты около села ждать, но, куда потом идти – хрен разберешь, да и так собаки меня не пропустят. Правда, жители тогда мою неместную рожу не различат.

Если мое развитое предчувствие на грядущие неприятности меня сейчас не обмануло.

Как вскоре оказалось, точно не обмануло. Двое полицейских в своей форме и пара пограничников в зеленом камуфляже с рвущейся с поводка немецкой овчаркой пересекли спуск перед косогором, теперь активно карабкаются на него.

Слышны их возбужденные голоса, все хотят лично захватить матерого диверсанта с большим черным пистолетом, чтобы получить большую медаль за защиту родных пределов.

Большую медаль и денежную премию.

Да, навел я тут полгода назад шороху, наверно, поэтому во все отдаленные села около границы сразу телефон провели, чтобы местные сразу звонили и сообщали про таких туристов, как я.

Иначе, как погранцы с полицией, да еще с собакой служебной, так быстро здесь оказались?

«И кто им место моего входа в лес показал? Ну явно, что малолетний шпион какой-то перехватил служебные машины и вернул к точному месту моего захода в кусты! А там собака сразу свежий след обнаружила и возглавила погоню», – понимаю я.

Пока отхожу на десять метров назад и накидываю невидимость, замирая на месте.

Собака первая появляется на пятиметровом поводке, вытаскивает за собой поводыря из пограничников. Ему-то хорошо с такой поддержкой на высокий косогор залететь, остальные явно отстали пока и уже едва поднимаются, здорово притомившись по ходу забега.

Я скидываю приготовленную невидимость, уже почуявшая меня и так обученная собака взвизгивает, пограничник отпускает ремень. С ходу стремительно бросается на меня, получает по груди с мордой хорошо маной и улетает обратно на своего хозяина, как бильярдный шар.

Да, удар получился отменно точный и расчетливо сильный, погранец не успел ничего понять, не успел американскую винтовку со спины перевести в боевое положение, как собака просто снесла его с ног, и они вместе покатились до края косогора.

Я не стал ждать остальных загонщиков, в три прыжка подскочил к нему, одним ударом ладони по голове отправил его в беспамятство, вторым пинком по ребрам скинул вниз ошеломленную собаку.

И выскочил сам на край склона, накинув уже защитный купол.

Мало ли, вдруг погоня окажется в полной боевой готовности к стрельбе? Оказалось, что еще совсем нет, у полицейских пистолеты находятся в кобурах до сих пор, у второго погранца винтовка за спиной так же висит.

А я уже в зоне прямой доступности и целюсь из знакомого им пистолета.

– Стоять! – навел я оружие на погоню, замершую тут же в пяти-десяти метрах от меня.

Разгоряченный погоней полицейский, ближний ко мне, очень необдуманно потащил свой пистолет из кобуры. Тут же получил от меня пулю в бедро, а раздавшийся сухой щелчок выстрела отразился от склона и понесся куда-то дальше. Свалившийся полицай покатился кувырком вниз, мужественно молча и страдая, но его Беретта так же предусмотрительно осталась в кобуре.

И это правильно, с такого расстояния из пистолета, куда метишься, уже не попадешь, вполне может и в живот пулю получить. А то и в голову, тогда стать первым погибшим сегодня героем. Награжденным посмертно.

Двое остальных забрались наверх согласно молчаливым указаниям ствола моего оружия. Очень бесшабашно смело неслись вперед, а теперь пришел момент отрезвления. Что добыча, которая должна оказаться сильно перепуганной по жизни, не только не боится загонщиков, а сама теперь беспощадно устанавливает правила своей игры.

Потом погранец снял винтовку и бросил ее на землю перед собой, полицай вытащил двумя пальцами, как я ему показал, такую же Беретту и так же положил ее уже передо мной. Явно, что без серьезной демонстрации моей решительности оставить их всех тут помирать так легко бы не получилось договориться о капитуляции и сдаче в плен.

Точно попробовали бы устроить перестрелку, тогда получили бы минимум по одной пуле в самые невезучие части своих тел.

Я сразу же оказался с ними рядом и так же отправил в беспамятство парой ударов обоих.

После этого занялся мародеркой, собрал оружие и двойной набор магазинов к нему из служебных рюкзачков, опять же перцовые баллончики и еще две пары наручников. Сложил все это крайне нужное добро в один из рюкзачков и повесил себе на грудь. Посматриваю время от времени вниз на раненого, но он лежит тихо, пытается ногу пережать ремнем и еще в рацию что-то шепчет, похоже, боится громко говорить.

Винтовки американские и даже с оптикой, очень хорошее дело, но обе я таскать с собой не стану, одну оставлю подальше в кустах снова. Сначала, как следует, стукнув ее о ствол мощного дерева.