Черноземье

Про все то, что случится после моего исчезновения, мне очень хочется прочитать поскорее. Как изменилась жизнь империи, Европы и всего мира из-за моего непосредственного вмешательства.

Не сделал ли я хуже прежнего?

Хотя, чтобы еще хуже получилось – уже очень трудно себе представить именно для России на самом деле.

Поэтому я не затягиваю пребывание в Храме, собираюсь, заряжаю Палантиры и на следующее утро выхожу под лучи хмурого осеннего солнца. И падающие с высоких небес еще не очень уверенно красивые снежинки.

За спиной рюкзак с парой Источников в давно пошитых толстых кожаных чехлах на всякий случай, еще один с фузеей остался прямо в Храме лежать. В рюкзаке еще немного еды, а в Храме ее немало осталось из того, что не испортится за несколько месяцев ожидания.

Если даже Братья внезапно придут в это время и фузею зачем-то заберут, все равно я рассчитываю, что в две тысячи двадцать восьмом году обнаружу в тайнике около Храма еще одну такую пушку, когда-то там спрятанную.

В Черноземье она мне точно понадобится. Много чего из ожидаемого не случается или пропадает, но вещи в Храме или около него все-таки остаются в наличии.

Только зачем им сюда приходить, в то время и место, где у них уже никого из родных не осталось?

Чтобы не страдать лишнего от зимних холодов и снежного покрова я должен попасть хотя бы в середину осени в горы, чтобы добраться до людей, перезимовать положенный срок для выдержки своего времени пребывания и вернуться в Храм весной. Хотя бы в апреле–мае, раз в марте еще очень легко можно под снежную лавину попасть.

Да вообще по времени хотел перенестись, как можно дальше, чтобы оказаться в как можно более развитой технологически цивилизации.

Одно дело – сороковые годы с малым количеством транспорта и реальными проблемами в перемещении по стране, совсем другое – уже девяностые, куда тоже мог бы перенестись. Но у меня существуют серьезные ограничения по времени, ведь тогда это уже восемь месяцев добавится из-за этих лишних шести дней в каждом промежутке времени.

И тогда я окажусь в безлюдных горах в самый Новый год.

Что-то мне больше не хочется так рисковать и мучиться лишнего, пробиваясь пусть на лыжах или снегоступах, но все равно по шею в снегу.

Я в Храм из Кутаиси последний раз ехал на извозчике почти два с половиной дня, все проклял за время нудного пути, честно говоря, а свободный автомобиль в Кутаиси так сразу не смог найти. Да еще по местным буеракам он просто далеко не проедет однозначно, только тягловый и гужевой транспорт мне оказался показан в помощь в такое время.

Поэтому пришлось выставить счетчик в капсуле на тридцать делений вперед, что по итогу дает шестьдесят лет и шесть месяцев с небольшим. Теперь я оказался уже в девятьсот семьдесят восьмом году, где-то в конце октября.

Ничем не менее подходящий отрезок времени для меня лично, чтобы ознакомиться с уже наступившим будущим.

Самое последнее время, чтобы выбраться их Храма без лыж или снегоступов. Еще возможно, что придется сразу же возвращаться обратно, все может случиться со мной в новом времени.

Быстрый спуск занял все те же три часа до косогора, где никакого дома с плантацией я не обнаружил, как прикидывал про этот вариант.

Добрался до снова такой же накатанной гравийной дороги и пошел в Они. По дороге меня обогнали и попались навстречу три машины. Два стареньких Рено и что-то немецкое вроде, не успел незнакомый шильдик нормально рассмотреть.

Да, теперь мне стало понятно – в Грузию привозят машины из Европы пятидесятых-шестидесятых годов вполне свободно.

А это значит, она всего скорее – независимая страна сама по себе или все же осталась составе Российской империи.

Но в нее свободно везут машины из Европы, а такую свободу трудно представить при любом социализме.

Что же, даже сильно бэушная иномарка из пятидесятых-шестидесятых годов производства здесь в конце семидесятых – это круть невозможная для тех же лет социализма. Явно более зажиточная жизнь у местных жителей уже случилась по сравнению с временами построения самого справедливого общественного строя.

Рассматривают меня водители-грузины тоже с большим удивлением, что я хорошо чувствую по их взглядам, когда они притормаживают рядом со мной. А разглядев, что я совсем не местный и точно, что не их знакомый товарищ, уже не останавливаются, чтобы предложить подвезти до города.

Одет я простенько, обычные брюки и пиджак, свитер шерстяной, на ногах ботинки не приметные, на голове кепка серая. Сверху плащ, рюкзак за спиной, в руках посох. Одеждой вроде не выделяюсь, а вот лицом своим славянским точно свечусь.

Через час показался частный сектор Они, и он же привел меня к зданию все той же красивой синагоги.

Синагога оказалась так же закрыта на замок, а это значит, что в этом времени уже не нашлось кому запрещать тем же евреям уезжать в землю обетованную строить свой кошерный рай на земле. Еще в двадцатые-сороковые годы наверняка этот выезд произошел.

«Советского Союза здесь точно нет, впрочем, мне по одним только машинам стало сразу все очень хорошо понятно», – вздыхаю я.

«А чего ты вздыхаешь и заранее грустишь? – смеюсь я над своими ожиданиями. – Сам же все сделал так, что теперь будешь расхлебывать лично!»

Прошел частный сектор примерно такой же, как раньше и вышел на немного знакомую площадь. Все здесь по-другому, нет прежней широкой площади, нет советских пятиэтажек вдали, один частный сектор и все построено без генерального плана.

Это очень хорошо заметно по хаотичной планировке домишек и домов. Зато часто проезжают машины, я увидел несколько доисторических для меня шкод, весь ассортимент французов, пару итальянцев и еще несколько немцев.

Японцев и американцев нет, все малолитражки такие раритетные, многие из них я не могу даже узнать. Катаются не так часто, но раз в пару минут кто-то да проедет с тарахтеньем мимо меня.

И еще заметно, что смотрят все на меня с очень большим удивлением, прямо не верят своим глазам.

И смотрят только одни грузины, обмениваются на своем языке про меня словами, даже прямо пальцами показывают.

Явно, что нехорошо это, долго в задумчивом одиночестве я тут определенно не прохожу.

«И что теперь делать? Денег местных снова нет, язык грузинский я не изучал, только чуть-чуть знаю», – поэтому думаю для начала продать пару золотых монет стоимостью по три и пять рублей из далекого царского времени, а именно самого императора Александра Третьего.

Это значит, мне нужен местный ломбард или какой-то прошаренный нумизмат-перекупщик.

Захватил таких монет пару десятков с собой, золотые царские рубли – вещь универсальная, у коллекционеров точно хождение имеют. Всяко проще продать, чем дорогие украшения, еще вопросов они столько не вызывают.

С ними-то местные должны оказаться хоть немного знакомы, все-таки в те времена история у нас общая оказалась.

Долго хожу по маленьким лавочкам, пока не нашел все-таки что-то типа ломбарда-скупки, где и предъявил старенькому грузину эти монеты. Видно, что он здорово заинтересовался, ведь им уже сто лет в обед. И еще немного говорит на английском, знает самые распространенные слова, я его понимаю с большим трудом.

– Хау мач долларс? – спросил, как смог, попросил написать на бумаге ответ.

Да, доллары здесь ходят и за тот же местный лари дают десять центов, то есть получается примерно десять лари за доллар.

«А что, американская валюта еще самая крепкая во всем мире, как оно и должно быть», – улыбаюсь я.

Впрочем, и российские рубли тоже могут оказаться ей под стать. Но я про них спросил, судя по ожесточенно отрицательно мотающему головой старику – тема эта здесь с рублями совсем непопулярная.

В итоге мне выдали за монету в три золотых рубля сотню зеленых и за обмен взяли еще десять процентов, то есть на руки я получил девятьсот лари смешными бумажками.

Мне в принципе все равно, сколько с меня поимеет этот торговец, в рюкзаке есть еще пара десятков монет, в подкладку пиджака зашиты несколько драгоценностей.

Нужно получить немного местных денег на размен, узнать курсы валют и присмотреться к самим деньгам. Пять золотых рублей поменял уже на сто двадцать долларов, по-моему, забрал всю валюту, которая у мужика имеется в наличии.

Судя по его сразу довольному виду, нагрели меня здорово, но пока только так выходит менять имеющиеся у меня активы на местные деньги. Ладно, хоть доллары оказались такого же самого знакомого дизайна, вообще один в один.

«Хоть что-то осталось неизменным в сильно изменившемся мире!» – радуюсь я.

После этого дошел до ближайшей кафешки, где местные сидят. Потыкал пальцев в блюда, стоящие перед клиентами на столах и получил хачапури с сыром по-менгрельски. Проголодался за шесть часов сплошного движения на свежем воздухе уже очень сильно путешественник во времени.

Хачапури очень горячий и вкусный, еще взял порцию супа, два люля, стоило все это пять долларов, так что отдал примерно пятьдесят лари.

«Хорошие цены, в наше время все сильно дороже вышло бы, значит тут народ еще не так богато живет», – понимаю я.

Ну, если находятся в серьезных контрах с Россией, как мне кажется, так и жить особо богато точно не с чего.

Сильно торопиться, чтобы мне куда-то бежать пешком пока совсем некуда, а хорошо перекусить горячим – очень правильное дело.

Посмотрим, как местные отреагируют на мое появление. И они, конечно, отреагировали должным образом.

Только успел всю эту вкуснятину в свой оголодавший желудок пристроить, как свистнули тормоза быстро подъехавшей машины около кафешки. Все присутствующие грузины тут же дружно посмотрели в окно, потом синхронно повернули головы на меня, на улице дружно хлопнули двери машины, а в зал с очень уверенным видом вошли два местных полисмена.

Ну, форма она всегда форма, хотя такой я никогда не видел конечно. С рациями на поясе, там же дубинки висят и даже табельное оружие имеется довольно большого размера.

Кажется, одеты они или под американский стандарт, или под французский.

«Так, неприятности сразу же нашли меня! – понял я, глядя, как целеустремленно представители закона начали пропихиваться к моему столику через обедающую публику. – Впрочем, можно и по-другому нашу встречу все же охарактеризовать. Типа, такси бесплатно заказывали?»

Мешок с Палантирами и артефактами лежит рядом, я в основном за него больше переживаю.

Как снова полезут руками внутрь местные должностные лица нетерпеливо, а потом повторится все то же самое, что с такими же любопытными Варварами случилось в одном купе поезда Владикавказ – Санкт-Петербург.

А мне опять за них отвечать!

Глава 2

– Как-то они все же слишком быстро в этом маленьком городке появились, если полицейского участка тут нет. И слишком медленно, если он все же есть, – про участок я сказать не могу ничего, по дороге он мне не попадался.

Так, чтобы я мог его внешне определить, впрочем, большая часть городка мне теперь совсем неизвестна, я прошелся только в районе площади, где кипит какая-то заметная жизнь.

Да еще машин в спецраскраске и с мигалками я пока не видел, а вот теперь первая такая ждет меня рядом с кафе.

Ведь я уже минут шестьдесят с народом активно общаюсь, не меньше по времени. Начиная с того самого нумизмата из ломбарда. Хотя могли просто первые встречные жители кому-то насчет меня позвонить, очень заметно я от местных отличаюсь все же по внешнему виду и особенно по языку.

То есть его полному незнанию.

«Нужно было с моими способностями все же немного выучить грузинский. Хотя, знание языка все равно не поможет мне никак сейчас. Чтобы не привлекать внимание к своей подозрительной особе, куда тогда рязанскую рожу девать?» – лениво размышляю я.

«А все вместе однозначно подсказывает мне, что русское лицо в этих местах вызывает сильное подозрение сразу же одним фактом своего появления. Нужно уже можно делать правильные выводы, старина, именно насчет того времени, куда ты попал», – напоминаю я себе.

«Да, никто ко мне лично не цепляется, но атмосфера подозрительности и явного неприятия здесь в Они присутствует».

Так я думаю про себя, закидывая в рот последний кусочек хачапури и запивая его уже немного остывшим чаем.

Не оставлять же что-то на тарелках, ведь, когда теперь будут кормить – одному богу известно.

Через пять секунд оба грузина-полицая уже стоят рядом со мной, внимательно рассматривая меня, мой мешок и еще где мои руки в этот момент находятся. Не пихаю ли я их во внутренний карман за оружием? Чтобы оказать сопротивление властям при неотвратимо ожидаемом аресте?

Только я руки держу на виду на столе, как положено человеку, просмотревшему немало американских боевиков про такое опасное дело при задержании. Когда водитель остановленной машины внезапно хочет чего-то показать шерифу в белоснежном «Стетсоне» и каплевидных очках, поэтому получает пулю, да не одну, только за то, что убрал на пару секунд руки с руля.

На самом деле довольно серьезно ко мне относятся служители правопорядка, как к явному источнику повышенной опасности. Не как к простому бомжу какому-то, а к опасному такому товарищу. Подходят с разных сторон и руки около кобуры держат оба полицая, еще и меня взглядами рентгенят постоянно.

Никакой расслабленности и южного пофигизма, явно видно, я точно их клиент, они это уже определенно знают.

Знают про меня то, чего я сам пока не понимаю?

Молодой и взрослый полицейские, высокий худощавый парень и коренастый мужик, рано поседевший и довольно брутальной таки внешности.

Выглядит прямо, как несгибаемый борец с мафией, тот самый знаменитый комиссар Каттани. Я даже поразился его внешнему сходству с бесстрашным комиссаром из телевизора про себя снова же.

Они уже точно знают, что я не понимаю совсем на местном языке. Но спрашивают все равно на своем, впрочем, это их полное право так поступать. Все-таки они у себя дома, на своей земле и законы здесь написаны именно для них, а не для всяких подозрительных пришельцев типично славянской внешности.

«Интересно, такая подозрительность творится только здесь, в местности около границы с Южной Осетией или вообще по всей Грузии бдительность к неместным лицам проявляют?», – успеваю подумать я.

Поэтому, бросив небрежно пару фраз на своем, полицейские показывают мне жестами рук, чтобы я немедленно вставал и отвечал, как положено.

Потом слышу что-то про паспорт, уже первое понятное слово, но ответить и показать мне совсем нечего. Поэтому я не суечусь, не лезу по карманам, просто жду дальнейших приказов блюстителей правопорядка.

Два раза переспрашивают про паспорт и сразу же показывают, что мне придется с ними куда-то пройти.

Похоже, что совсем русского языка не знают, тоже говорит мне о многом, что уже лет тридцать никто его в школах не учит.

Я немного замешкался и засуетился, пытаясь показать, что не очень понимаю, как однозначно полностью мирный человек, чего именно от меня хотят, поэтому меня без дальнейших разговоров активно подхватывают под локти и довольно настойчиво ведут из помещения.

Самое главное сейчас, один из полицаев прихватил мой мешок даже без моего напоминания, а то бы я так просто не ушел от него.

Остальным грузинам, оставшимся в кафе, становится немного неловко за такой жесткий вывод моего внешне приличного организма, который просто пришел сюда покушать. Но вместе с этим они чувствуют заметное для меня облегчение, что непонятного русского увели правильно обученные люди и с ним теперь как положено поступят.

Такое настроение я тоже чувствую, теперь на неделю будет разговоров про такого подозрительного прохожего.

А еще, когда узнают, чем именно закончилось начавшееся так мирно задержание – то и на пару лет точно хватит воспоминаний про странного русского. Который так спокойно вел себя сначала в кафе, а потом вон чего натворил.

Выходим из кафе, на улице стоит достаточно замурзанная машина, какая-то более свежая Шкода, чем-то мне напоминающая старую модель «Фаворит». Наверно, это государственная закупка для полиции, явно ей еще не двадцать лет сроку по более современным формам кузова. как многим остальным мной уже виденным автомобилям.

Меня быстро подводят к капоту, немного заученно нагибают на него руками и раздвигают мои ноги парой ударов носком форменного ботинка по икрам.

Не очень так вежливо поступают с человеком, которые еще ничего не совершил в этом захолустном городке, но вполне обычно ведут себя для властных структур, которые забирают сильно подозрительную личность.

«Которую никто не защитит и слова в ее пользу не скажет», – это я тоже хорошо понимаю.

Мне тут же одевают наручники на руки спереди, подхватывают за локоть, пригибают рукой за голову, сажая прямо по-американски на заднее сидение машины. Где довольно грязно и намусорено, однако я больше смотрю за тем, чтобы они прямо сейчас не полезли в мой рюкзак искать там что-то неположенное.

Пусть это сделают немного попозже, когда мы уже не будем так назойливо светиться на глазах у местной общественности, высыпавшей на крыльцо кафе с верандой. И некому окажется заступиться за обижаемых стражей правопорядка, как сейчас дело обстоит пока только с моей личностью.

Рюкзак кладут на переднее сидение, молодой полицейский обходит машину и садится рядом со мной, взрослый лезет за руль, и мы куда-то сразу трогаемся.

Мы проезжаем Они насквозь, я с интересом разглядываю городок и снова убеждаюсь, что никаких многоэтажек Советская власть тут не построила. Все сплошной частный сектор с многочисленными магазинчиками и лавками на первых этажах зданий.

Полицейские между собой переговариваются, все больше как-то недовольно. Похоже, эта моя доставка сильно не нравится молодому, были у него какие-то свои неотложные дела запланированы на это время.

Вот он и выговаривает что-то взрослому мужику, еще на меня посматривает очень недовольно. Тот коротко отвечает, наверно, таким образом объясняя, что свои личные дела пока откладываются до доставки задержанного куда следует.

Я сижу с обычными наручниками на руках, никак не высказывая своего отношения к происходящему. Потом молодой закидывает руку между передними сидениями подальше и ловко цепляет мой рюкзак с переднего сидения.

«Решил все же, значит, провести соколик инвентаризацию имущества подозрительного гражданина. Чтобы потом время не терять», – понимаю я.

Больше тянуть никакого смысла нет, мне пока полицейские ничего особо плохого не сделали, а теперь молодого парня ждет превращение в полного дебила, когда он опрометчиво схватит один из Палантиров.

А он его точно схватит, они своими, идеально круглыми, боками хорошо чувствуются на ощупь внутри рюкзака.

Мы уже выехали из Они, теперь спускаемся по дороге в Амбролаури, везут меня в отдел полиции или сразу в местную контрразведку, скорее всего. Тогда уже, наверно, в Кутаиси мы едем, вряд ли в небольших провинциальных городках есть что-то похожее.

«Впрочем, меня еще могут передать местным пограничникам в том же Амбролаури», – кажется мне и я начинаю готовиться к решительным действиям.

Этот кусок дороги ничем не хуже любого другого для решения моего назревшего вопроса.

Все, что мне нужно, я уже вполне понял. Здесь совсем не российская империя, русских тут сейчас заметно и конкретно так недолюбливают. Я прямо чувствую, что только мое полное послушание командам полицейских не дает им возможности сразу протянуть мне той же дубинкой вдоль спины.

Еще мой приличный и очень миролюбивый вид этому тоже способствует, но пора уже скинуть маску законопослушного гражданина с моего лица. И показать свои здоровенные клыки оборотня-вервольфа, дерзкого нарушителя любых законов и положений с предписаниями.

Поэтому я прикладываюсь обоими руками в браслетах к голове молодого полицейского с добавлением маны, он здорово бьется головой о стекло задней двери и сползает под сидение.

Я его запихивают туда сам, направляя своими руками, но больше занимаюсь кобурой, которая как раз с моей стороны расположена на его поясе. Расстегиваю ее и вытаскиваю за рукоять большой солидный пистолет, наверно, какую-нибудь Беретту.

Водитель отвлекся в этот момент на дорогу и не сразу понял, что случилось коварное нападение на властные структуры при исполнении ими своих служебных обязанностей.

Впрочем, это уже неважно, даже если бы он все сразу понял, тогда у него оставался бы только единственный шанс мне помешать – пустить машину с обрыва, чтобы предотвратить захват экипажа патрульной машины.

Ценой собственной и своего напарника гибели, так что это явно не тот вариант, на который соблазнится водитель мужественной внешности. У него кобура подвешена тоже с моей стороны, поэтому вытащить оружие для него так же сложно при моем ожидаемом сопротивлении.

«Черт, опять такой же экипаж и тоже самое насилие над представителями власти меня неотвратимо ждет. Все повторяется в этих мирах, ничего не меняется в жизни для слишком приметного бродяги опять же безо всяких документов в кармане», – усмехаюсь я.

Тогда я смахивал на бомжа своей одеждой, шевелюрой и бородой, теперь еще больше выделяюсь здесь славянским лицом и полным отсутствием документов.

А когда водитель попробовал развернуться, чтобы вмешаться в происходящее, дуло пистолета уже смотрит ему в голову, а я снимаю оружие с предохранителя. Затвор передернуть в наручниках не смогу, но этого и не требуется для солидности.

Мужик послушно снимает только что опущенную вниз руку с кобуры и выполняет мою команду: – Стоп!

Да, первым делом нужно остановиться, несущаяся вдоль обрывистых берегов Риони машина без внимательно управления меня немного нервирует.

Мы паркуемся на краю дороги, я сразу протягиваю руки с пистолетом к водителю, нетерпеливо вжимая ствол ему под ребра.

Потом киваю на наручники, водитель пытается тянуть время, медленно шаря по карманам форменной куртки, чтобы найти ключ. Приходится поднять пистолет и приставить ему к глазу, конкретно так намекая, что следует поторопиться изо всех сил.

Пока его мозгами не забрызгало все боковое стекло.

Он, наверно, сейчас на помощь своего напарника рассчитывает, не понимает до сих пор, как я со скованными руками смог его так сильно приложить о дверь.

Да, вообще-то это здорово неудобно делать, притом еще сидя боком в узости заднего сидения, но наличие у меня маны легко решает вопрос с перевыполнением плана по силе удара.

«Парень еще минут десять точно в отрубе пробудет», – как я ощущаю его сознание.

Поэтому приходится водителю все же найти ключ от браслетов и снять их с меня.

Мимо проезжает пара машин, но водители не останавливаются, чтобы спросить, не нужна ли помощь. Из этого следует, что полицейские точно не местные мужики, приехали из Амбролаури как минимум.

Или просто патрулировали местность где-то недалеко, именно поэтому оказались здесь первыми по сигналу, что в Они появился чужой и подозрительный товарищ.

«Ничего, теперь уже окажутся первыми жертвами непонятного такого мужчины со сверхспособностями», – весело хмыкаю я.

Хоть какое-то приключение за последние скучные дни, пока я добирался до Кутаиси, потом до Храма и проводил время в нем.

Я сильно перегибаюсь вперед с заднего сидения, цепляю один из браслетов на левую руку водителя, фиксирую вторую половину на руле. Потом вытаскиваю уже у него похожий пистолет из кобуры, перерезаю кожаный ремешок вытащенным из моего кармана маленьким плоским ножиком.

– Назад! Давай назад! Цурюк! Бэк! Бэк! – я показываю рукой, чтобы водитель развернул машину и ехал обратно в Они.

Заодно отдаю приказы на всех мне известных языках. Сатумский корли и черноземельское наречие, понятное дело, не использую. Как и плохо уже оставшийся в памяти язык королевства Коляндия.

Ему приходится это сделать, развернувшись в три приема в узком месте горной дороги. Пока я убираю себе за спину рюкзак, кладу на заднее сидение пистолеты и вытаскиваю из кармашка на ремне молодого полицейского такие же точно наручники. После чего без труда заворачиваю ему руки за спину и цепляю их.

«Ну вот, все неплохо зафиксированы, уже не смогут мне активно сопротивляться или попробовать убежать, теперь можно подумать немного в спокойной обстановке», – констатирую я.

Что мне вообще делать дальше? В сложившейся в данный момент времени довольно теплой компании?

Ехать дальше в Кутаиси и Ткибули точно нет смысла, как мне настойчиво кажется. Расспросить своих пленников про текущую обстановку в стране я тоже не могу, у нас с нами установлен конкретный такой режим молчания и непонимания друг друга.

Задаю взрослому мужику несколько вопросов на русском, но он только непонимающе трясет головой.

Это значит, он в школе русский не учил. Еще это значит, что Российская Империя здесь не самая главная уже лет тридцать точно.