bannerbanner
Лан-Эа, властитель небес. Том второй
Лан-Эа, властитель небес. Том второй

Полная версия

Лан-Эа, властитель небес. Том второй

Язык: Русский
Год издания: 2019
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 8

Достаточно мощный, не менее высокий, чем Ананта Дэви, с крепкими покато-округлыми плечами, мышцастой грудью и спиной, облаченный в прозрачно-оранжевый без рукавов флюорит, где плащ проходящий подмышкой левой руки и по плечу правой (имеющий более долгий подол) был сине-фиолетовым. Кожа Раджумкар Анга Змидра Тарх оранжевого оттенка и, одновременно, бархатистая (точно покрытая мельчайшим пушком) смотрелась столь тонкой, что сквозь нее проступало плетение широких коричневых мышц, делающих само тело ребристым не только на плечах, предплечьях, бедрах, голени, но и груди, спине. Впрочем, поразительной в амирнархе, имеющем две руки, две ноги и тонкий, плеточный хвост, завершающийся кисточкой (вылезающий с под материи одежды и легохонько покачивающийся взад-вперед) была форма головы. В виде сплюснутого сфероида она восседала на короткой, толстой шее имея не растянутое прямоугольной формы лицо с угловатым подбородком, широким, плоским носом, дугообразными черными бровями и толстыми красными губами. Его крупные три глаза, один из которых располагался во лбу и назывался зоркий очес с темно-коричневой вертикально расположенной радужкой и черной склерой, да двумя привычными и тут с темно-синими радужками, входящими в иссера-серебристую склеру, были для меня обыденными, супротив затылочной части головы Раджумкар Анга Змидра Тарх наблюдающейся прозрачной. И через эту прозрачность кости наглядно созерцалась не только часть студенистого, черно-синего с двумя тонкими отростками диэнцефалона, но и небольшой механизм, с продольно расположенными осями, мельчайшими винтиками, шурупами, электронными схемами разнообразной формы, густоватыми сине-голубыми плазменными шарами, сверху опутанными голубыми нитями венозной системы, да красными проводками.

– Познакомьтесь, Лан-Эа, – заговорил Ананта Дэви, моментально отвлекаясь от брата верховного правителя людоящеров, и Туви, наконец, утерев мои ноги, убрал от них руки, но так и не поднялся, замерев подле меня на корточках, пригнув еще сильней голову. – Сие долгий срок веремени, бывший для вас на слуху, амирнарх Великого Вече Рас, Раджумкар Анга Змидра Тарх, – добавил он, впрочем, его изучающий взгляд сразу с амирнарха вернулся на меня, очевидно, пытаясь понять, что мне обобщенно известно. А ступающий к нам Раджумкар Анга Змидра Тарх широко растянул свои толстые, красные губы в улыбке, точно знал меня много колоходов, али даже более того, и слегка кивнув, произнес:

– Доброго времени суток, ваше великолепие! Вельми… вельми рад узреть вас. И, так молвить, воочию познакомиться.

– Да и я тож, – откликнулся я, однако, не демонстрируя подобной радости, толком его и не зная. И потому как плывущее от Ананта Дэви волнение стало и вовсе тягостным, торопливо передернул плечами, рывком смахнув с них материю (полностью меня просушившую) вниз, резко развернулся к ним спиной, да сделал два шага вперед. Я замер обок стоящего Дона, прикрытого его ратниками сзади, и протянул руку к нему. Миг спустя опершись ладонью об подставленное им запястье, да сомкнул глаза, стараясь, справится с вибрацией кожи на плечах и вовсе мощно затрепетавшей.

– Что случилось Лан-Эа? – послышался беспокойный голос Ананта Дэви, и вновь волна его напряжения ударилась о мои плечи, словно он не мог держать себя в руках, или наша связь с ним усилилась.

– Вы скажите? Вы, Камал Джаганатх… вы так напряжены, что ваша тревога ударяет по мне, – отозвался я, ощущая, и, то за долгий срок впервые, что не могу справиться с волнением, кое стало теперь ощущаться вибрацией и в лодыжках, и в прахар полосах, с очевидностью, сейчас нуждаясь в перстах Никаля. И посему, чтобы не допустить сеянья вируса задышал глубоко и продолжительно всей поверхностью своей кожи. Секундой погодя услышав, как шумно проиграл, что-то на струнах гуслей по велесвановски Арун Гиридхари, и хотя сурьевич ему не ответил и так понял, что первый попросил второго успокоиться ради меня. И, видимо, эта поддержка негуснегести возымела действие. Ибо, когда я сдержал дрожь прахар полос и ноги мои вновь обрели крепость, а я сам, открыв глаза, и отпустив поддерживающую меня руку Дона, развернулся, Ананта Дэви хоть и глянул встревожено на меня, но данное беспокойство было наполнено лишь участием. Посему он в следующий момент мягко мне улыбнулся, своим безгубым ртом, и с той же нежностью своего довольно-таки мощного голоса сказал:

– Извините, Лан-Эа, за доставленные неудобства. И, да, вы правы, как никогда, наша с вами связь усиливается, дабы вже вмале вы станете не просто принимать мои чувства, переживания, но и мысли.

– Коль они будут такие же волнительные, – ответил я и качнул головой, абы все еще ощущал на собственной коже и в прахар полосах зябь принятой тревоги. – Лучше оставьте их при себе, Камал Джаганатх, – добавив это с очевидным раздражением.

Глава пятая

Это самое раздражение правило во мне, когда мы погрузились в оскуй. Я, было, хотел отправиться домой на стремлете с Доном, и даже о том сказал, но Ананта Дэви того не позволил. Да таким указующим тоном, что я не решился с ним спорить, чтобы засим ордынского старшину не наказали и ему не высказывали.

Достаточно длинный, как внутри, так и снаружи, оскуй, чьи борта, ровная палуба были собраны из переплетенных между собой темно-коричневых очень тонких веток, легонечко дернувшись вперед, словно качнул на вздернутом носу, голову нарыка, оный не только встрепенулся матово-черными перьями ее покрывающими, но и самую толику дернул массивным, острым клювом утягивая за собой. И коль Анана Дэви, негуснегести, амирнарх расположились в трех из пяти массивных креслах имеющих темно-коричневый цвет каркасов и выгнутых ножек, широкие подлокотники (плетеные из толстых стеблей растения), высокие спинки и сидения (отделанные бархатной материей с золотистыми переливами), подложив под руки и спину овальные небольшие подушки, то я так и остался стоять возле борта. И хотя оскуй сомкнулся куполом, тем сокрыв находящихся в нем от дождя, однако оставил в доступности не только наблюдение, но и проникновение запахов, звуков.

Я же сперва наблюдал, как Дон и его ратники, усевшись на стремлеты, обогнув оскуй, зависли впереди него, а те которые приехали с Ананта Дэви на подобных устройствах (поджидавших их на взлетно-посадочной полосе) вспять пристроились позади. А после заинтересовался впервые виденными существами, оные выстроились в ряд по четыре особи, с правого и левого бортов оскуя, явно намереваясь бежать. Это были существа с плотными, крепкими телами, покрытые темно-коричневой, влажной кожей, достаточно высокие, вместе с тем они выглядели намного ниже, чем перундьаговцы. Хотя мощь их тел, мышцастость длинных рук, достающих в стоячем виде до поверхности дорожки, и короткие ноги, определенно, указывали на них, как на воинов, или телохранителей. Ноги существ, в свой черед, завершались круглыми стопами и пятью короткими пальцами, на концах, преобразующихся в твердые образования, похожие на копыта. Овально-сплюснутые головы в районе ушей были растянуты, а по краю подбородков проходили короткие, шипообразные, твердые выросты. Из-за этой растянутости голов, уши составляли единое целое со щеками, создавая несколько лопастную их форму, демонстрирующую ушные раковины и широкие слуховые проходы. На лицах отсутствовали лбы, скулы, носы, однако имелось по одному крупному миндалевидному глазу, расположенному в середине, с песочного цвета радужкой и горизонтально-черной прорезью-зрачком. Под глазом располагалась одна широкая ноздря соединенная тонкой щелью с верхней выпученной губой и соответственно ртом. Руки существ имели по пять пальцев и мощные кисти, а тыльные стороны ладоней, предплечья, плечи, как и сама грудь, спины покрывали отдельные костяные квадратные пластинки. На туловище образовывался полноценный панцирь, опоясывающий даже с боков, оный полностью повторял изгибы тела, демонстрируя бедра и талию, где висели черные металлические пояса и короткие ножны, с ярко-красными рукоятями какого-то оружия в форме изогнутой птичьей головы. Определенно, не имеющие пола, существа не были во что-либо облачены, словно в том не нуждаясь.

Когда же оскуй набирая скорость полетел, существа, срыву сойдя с места, и, впрямь побежали, достаточно быстро. Хотя, как мне показалось, ноне судно летел много тише, словно выверив движение под скорость бегущих подле него. Я все поколь стоял возле борта, сначала смотрел за бегом новых существ, бывших наверно чьей-то охраной, а после пытался разглядеть Чё-Линга и кондрыка. Но когда мы въехали в полосу леса, и, ни того, ни другого я не увидел, облегченно вздохнул. Понимая, что животное оклемалось, и авитару его увел, али уехал на нем и далее не желая встречаться с Ананта Дэви.

И так как мое раздражение несколько рассеялось, развернулся в сторону сидящих полукругом и единожды друг возле друга на креслах сурьевича, Аруна Гиридхари и Раджумкар Анга Змидра Тарх. Единожды отметив, что возле первых двух стоят два одинаковых халупника, вельми так схожих с Туви, а за креслом амирнарха, пригнув голову, поместилось не менее удивительное, чем сам его хозяин, существо. Очень маленькое по росту оно, ко всему прочему, выглядело еще и весьма тощим, с худенькими ручками, четырьмя ножками (расположенными как у паука), обтянутое буро-зеленой, чешуйчатой кожей. Большой в сравнение с телом смотрелась его голова, в затылочной части напоминающая какой-то механизм, с несколькими продольно воткнутыми осями, мельчайшими винтиками и шурупами, дополнительно переплетенными тончайшей сине-зеленой венозной системой и сверху прикрытой округлой прозрачной пластиной. Выступающим узким наблюдалось лицо существа с крупным, костлявым носом и подбородком, ртом, окаймленным пухлыми сине-зелеными губами и четырьмя, огненно-красными щелочками-глазами. Два, из каковых, поместились на щеках, а два почти в лобной части. Сама грудь, спина и ноги до колен, а также руки до локтя поросли белой мелкой шерстью, короткой, создающей сплошной покров, а на широких четырех стопах существа были обуты белые сплошные туфли с чуть заостренными носами, и высокой подошвой.

Данное существо, как и тех, что бежали за оскуем, как и второго велесвановского халупника, я не видел на взлетно-посадочной полосе, да и при входе на оскуй, будучи раздраженным, посему сейчас бросив на них взгляд, спросил:

– Кто из них Туви?

– Тот, кой стоит справа от Камала Джаганатха, а обок меня, стоит старший халупник, прислуживающий мне, Хшон, – незамедлительно отозвался Арун Гиридхари, как и амирнарх, улыбающийся и не сводящий с меня взора. Ибо сам сурьевич был вновь сосредоточенно-поглощен своими мыслями и словно полулежал в кресле утопив в подушках, приткнутых к подлокотнику, свою левую руку. Он, опять же, упер локоть правой руки в подлокотник свел вместе три перста и положил их подушечками сверху на закрытый рот притом пригнув большой палец, которым порой поглаживал грань закругленно-вытянутого подбородка, как раз в том месте, где это позволяли серебристые придатки. И сам его взгляд смотрелся рассеянным, ровно он уперся куда-то вперед, сосредоточившись на голове нарыка.

– Вас заинтересовали рабы, ваше великолепие, бегущие подле оскуя? – вставил амирнарх, явственно желая вызвать меня на разговор, и я легонечко ему кивнул, подтверждая его догадку. – Это телохранители его превосходительства негуснегести. Существа коих относят к дикарям-киклопам. Данных существ изымают с систем в юном возрасте, кады они растут и предают тот аль иной вид, рост, признаки и способности, насильственно изменяя компоненты информационных кодов. А все потому как киклопы сильны, у них весьма долгий срок существования, они не подвержены заболеваниям, и притом их мозг достаточно прост, подчиняясь внедренным насильственно реакциям. Их зачастую используют как крылатую пехоту, в передовых или сторожевых воинских отрядах ерьгловцы, но у велесвановцев они несут охрану. – Раджумкар Анга Змидра Тарх смолк, а я легонечко качнул головой, направляя свой взгляд на стоящее за его креслом существо, и, он, растянув в улыбке свои толстые, красные губы, торопливо дополнил, – мой слуга, один из слуг, фитюльк. Сие лишь искусственно созданное существо, не более того. У него даже биологическая часть мозга сотворена мною из искусственных компонентов. И имени у него нет, абы я их кличу по номерам: Эка, Два, Три, Чатра.

– Это, я так понимаю, Эка, – проронил я и амирнарх сразу кивнул, – и, скорей всего, у вас тоже есть охрана? – днесь завершил я свои изыскания и так как Ананта Дэви сместил на меня взгляд и убрал руку ото рта, ровно заинтересовавшись разговором и сам на него воззрился.

– Да. За мной приглядывают нидхёгги, но они остались на виомагаме, кой завис возле гвотаки, – ответил Раджумкар Анга Змидра Тарх. И хотя я теперь на него не смотрел, почувствовал, как он доволен, что у нас с ним сложилась эта беседа.

– А зачем так надобно было загонять кондрыка? – внезапно спросил у меня Ананта Дэви, перебивая, как мой новый вопрос, так и ответы амирнарха.

– Хотел вас увидеть, Камал Джаганатх, – откликнулся я, почему-то и сызнова начиная чувствовать раздражение. Уж и не знаю, с чем оно, было, связано… Может с тем, что эту встречу и мое желание сурьевич не оценил. А может потому, как в нем опять стало плескаться волнение, которое порой я наблюдал тягучими золотыми нитями, вырывающимися из его медно-серебристой кожи, круживших возле оранжевого сияния и ровно подавляющих или впитывающих плывущий там дотоль желтоватый дымок.

– Голубчик, прошу вас, угомонитесь, – очень нежно, точно пропел ему Арун Гиридхари и его рука, протянувшись, перехватила опускающуюся вниз на подлокотник кисть правой руки сурьевича, слегка ее пожав, сейчас почему-то вызвав во мне чувства огорчения и ревности. – Пошто такое волнение, дотоль надоть все пояснить, его великолепию, лишь опосля принимать решения.

– Обаче, я соглашаюсь с предложением его высочества и также как Врагоч, Госпав, буду его поддерживать, – торопливо прозвучал высокий с легким дребезжанием голос амирнарха, от которого меня, прямо-таки, передернуло. Ибо мое раздражение стало увеличиваться в мощи, словно я был днесь не я… а, так-таки, лишь тень.

– Пречистый гуру прав, его великолепие, еще дитя и мы должны сие принять, не возлагая на его плечи не подъемное, – отозвался негуснегести и вновь нежно пожал удерживаемую в длани кисть руки сурьевича.

И так как я привык, за последние колоходы, что со мной считались и вовсе грубо, вызывающе проронил:

– Почто вы делаете вид, что меня тута нет? Что? Что случилось? Я так понимаю, это не связано с БоитумелоЭкандэйо Векесом? Это что-то такое, чего сотворила ВианикшиДамо? Да? Да, скажите Камал Джаганатх? – и тотчас сойдя с места, направился к Ананта Дэви, застыв от него в шаге с намерением принять его переживания и уже тогда понять, что же происходит. Однако сурьевич опережая меня в том хотении, как-то сразу взял себя в руки, и с тем наглядно выдернув перста из длани негуснегести, свернул собственное беспокойство, да весьма ровно, уверенно, как это он мог делать, откликнулся:

– Даже не ведаю, Лан-Эа, на кой из всех озвученных вами поспрашаний перво-наперво ответить, – и из этой его замысловатой фразы я понял, что он сейчас мне все равно ничего не скажет ни про БоитумелоЭкандэйо Векеса, ни тем паче про ВианикшиДамо. Потому как решение по тому, что озвучили амирнарх и негуснегести сам поколь не принял. – Быть может лучшим будет, покамест я в тех поспрашаниях определяюсь, вам рассказать о давешней поездке в Эриду, каковую ни вы, ни Чё-Линг не согласовали со старшими? – добавил он, весьма ловко переводя разговор, на то в чем я ощутимо провинился. И, что, как мне казалось, ему не было известно, о чем главный дхисадж и прабха ему не доложили. Однако могли и, видимо, доложили другие, и, скорей всего, это содеял эка-схалас Болебор Богущ Бой, возглавляющий в системе Медуница Париваар Военного Каруалауха, и координирующий охрану и защиту системы Медуница, чья ставка располагалась в командно-охранном пункте на планете Волошка. Абы не редкостью мне о том рассказывал сам Ананта Дэви.

Впрочем, я в этот раз не смутился, хотя того, очевидно, и добивались. Поелику не считал мое ребячество сейчас первоочередной проблемой, и, право молвить, не видел в нем ничего зазорного. И тотчас (стоило мне так подумать) слышимо хмыкнул Камал Джаганатх и изогнул нижний край рта, проложив по верхнему краю вплоть до ноздрей тонкие морщинки, не то чтобы улыбнувшись, а вспять того приняв мрачный вид.

– Вы должны понимать, наш поразительный и уникальный мальчик, – принялся поучающее толковать сурьевич и коль раньше я это воспринимал достаточно ровно, сейчас опять стал раздражаться. – Что ваше пребывание на Пятнистом Острожке временно и вмале вы примите положенный вам статус и власть, – продолжил он, и я сразу развернулся налево, да сойдя с места, направился в сторону амирнарха. – А сие значица вы уедите с Медуницы и станете жить в системе Тарх, – дополнил Ананта Дэви и я тяжело задышал, точней зафыркал ртом. Ибо это я от него слышал и не раз, и всегда принимал, как данность, но весьма удаленную. Так как мне не хотелось, чтобы переход власти от Раджумкар Анга Змидра Тарх ко мне когда-либо произошел. Ведь мне так нравилось жить на Пятнистом Острожке, в окружении главного дхисаджа, Ларса-Уту, ребячась и скача на кондрыке в попытке оторваться от перундьаговцев и Дона.

Я о том думал, пережевывая сказанное Ананта Дэви, и еще благо, что он не всегда мог поймать мои мысли, а я днесь более не говорил (того не примечая) вслух, как говорится, сохраняя собственные чувства в неприкосновенности и тайне. А когда он смолк и на оскуе воцарилась тишина, я сразу остановился напротив амирнарха, глянув в его прямоугольной формы лицо, с угловатым подбородком, и крупными тремя глазами, довольно-таки, приятное. Толстые красные губы Раджумкар Анга Змидра Тарх растянулись в поддерживающей улыбке, очевидно, узрев все мое расстройство, вызванное столь назидательным тоном сурьевича, однако, не смея ему противоречить, он легонечко кивнул, и, понизив голос, произнес:

– Не ведаю, что вам известно, ваше великолепие, но БоитумелоЭкандэйо Векеса поймали, и он уже никому не доставит неприятностей. А его брат, раненный им, император Ладодеи МунашДомевло Векес уже идет на поправку, толкуют только, вельми опечален смертью собственного сына и инфанта людоящеров.

Амирнарх так говорил, с такой теплотой, принимая деятельное участие в моем расстройстве, что мне стало неприятно, противно мое грядущее. В котором я должен был отобрать у него власть. И не потому как этого хотел я, али тот же Ананта Дэви. А поелику так решил мой отец, величайший из сынов Праматери Галактики, СансарРуевитПраджапати-джа.

Мне и вообще, все чаще и чаще казалось, что мои настоящие отец и мать, СансарРуевитПраджапати-джа и Анг дако Мадбубухат так намудрили с моим появлением, взрослением, ростом… Лишив меня не только самого понятия родителей, заботы, тепла и любви на долгие колоходы, но и возложили на меня весьма основательные и противоречивые обязанности, к оным я, пожалуй, был не готов. И это вечное следование планам моего отца, каковых придерживался Ананта Дэви, ровно и не имел собственного мнения и вовсе меня сейчас рассердили. Посему я лишь кивнул объяснениям амирнарха, да сразу шагнув, к стоящему справа от него, вполоборота, креслу, срыву в него повалившись, сомкнул глаза, более не намереваясь как-либо оправдываться, спрашивать и искать поддержки…

Словом… дюже так расстроившись…

Глава шестая

Поелику когда Раджумкар Анга Змидра Тарх сообщил, что оскуй прибыл и предложил мне сопровождение, низко буркнул, что посижу и выйду попозжа. И хотя мои глаза были закрыты, по шумному дыханию Аруна Гиридхари и Ананта Дэви, и игре струн гуслей, понял, что все покинули судно, оставив меня один на один с моими мыслями. И так как последние колоходы это проходило не часто, да и мне не давали переживать что-либо в полной мере, ощутил, как глаза наполнились слезами, и стали медленно просачиваясь сквозь сомкнутые веки, капать на мою кожу лица. Я уже давно не плакал, так сказать было не зачем. Но сейчас меня почему-то пробрало, и даже слегка затрясло от расстройства. Впрочем, уже знающий себя, я, незамедлительно, принялся глубоко дышать, сворачивая, как сами текущие слезы, так и тревоги. А потом внезапно принял вибрацией на свои плечи такую волну тревоги, беспокойства за мою жизнь, наполненную любовью, заботой создания не просто близкого, но ощутимо мне родного, каковой ценил и ставил меня выше себя… многажды раз выше.

И почему-то сразу осознал, что так думать, чувствовать мог лишь Камал Джаганатх, который был загнан в сотворенные моим же отцом и его старшим братом жесткие рамки и действовал так лишь бы меня найти, сберечь, обучить и помочь в становлении. И я тотчас замер, абы почувствовал стыд за свое раздражение, грубость. Ведь хотя меня и считали ребенком, тот же главный дхисадж, прабха, сурьевич, Дон, и я в том их поддерживал, позволяя себе ребячится. Сам же я ощущал себя в некоторых моментах достаточно взрослым и полагал то, что иные не могли бы понять. Может потому, как мне сейчас стало стыдно, захотелось сразу увидеть Ананта Дэви и извиниться пред амирнархом. Поелику я резко открыл глаз, в желании подняться с кресла и покинуть оскуй. Но также враз неподвижно застыл, ибо напротив себя, возле опущенного борта, почитай на краю оскуя, где допрежь и сам стоял, увидел Камала Джаганатха.

Он стоял спиной ко мне, опять же, застыв в неподвижности. С очевидностью, супротив негуснегести и амирнарха, сурьевич не покинул судно, лишь поднялся с кресла, не оставляя меня одного в волнении, всего-навсего предоставив возможность самому успокоиться и в том явив отцовское попечение. Именно то, чего я был лишен из-за СансарРуевитПраджапати-джа и Анг дако Мадбубухат, еще совсем маленьким потеряв человеческих родителей, и, одновременно, приобрел все это в Камале Джаганатхе, Ковин Купав Куне и Ларса-Уту. Посему я уперся ладонями в сидение кресла, да поднявшись с него, неспешной поступью направился к Ананта Дэви. Оный неотрывно смотрел на лесистую часть, где высокие деревья с прямыми, ровными стволами, переливающиеся лазурью круговых полос, с шатровидной кроной, покрытой тонкими, длинными голубоватыми листьями, расщепленными на концах на более узкие ленты, росли сплошной стеной. Оскуй, как оказалось, неподвижно замер в промежутке между чертогами прабхи и самого Ананта Дэви, на мостовой. Теперь прикрытый сверху основным куполом, и не только перундьаговцы, но и рабы, слуги покинули, как его, так и ближайшие к нему подступы, видимо, таким образом, давая нам возможность поговорить наедине.

– Извините меня Лан-Эа, мой уникальный мальчик, дитя, мой поразительный абхиджату, – заговорил Камал Джаганатх с такой нежностью, одновременно, шумно дыхнув и подпев себе струнами гуслей, определенно, не менее ласкательно сказав обо мне на гиалоплазматическом языке, так как толковать со мной мог только он. – Мой голубчик, – дополнил он, очевидно услышав, как я к нему подхожу и повернул вправо голову, – я был с вами не позволительно суров.

Он смолк и нежно мне улыбнулся, а я, застыв рядом, и воззрившись в его два глаза с темно-лиловыми радужками, синим зрачком и розовыми веками, имеющими удлиненные глазные щели, входящие в височные части головы, ощутил днесь все его волнение, словно пульсирующее какой-то густой, неподъемной бедой. Понеже резко перевел взгляд в его зоркий очес во лбу, вогнутой формы, обрамленный вывернутыми веками, находящийся в окружение серебристых чешуек, не только сверху, по бокам, но и снизу, где темно-лиловая радужка в форме звезды с многочисленными тонкими лучиками входила в синюю склеру. Узрев неожиданно, как тонкие лучики звезды резко дернувшись, свершили поворот и с тем словно всколыхнули синюю склеру, а перед моим наблюдением мгновенно промелькнула черная даль космического пространства, объятая сияющими каплями золотистого огня, ровно пролитого пожарища.

– Что это? – удивленно спросил я, ибо и само принятое и виденное было для меня новым.

– Что-то непредсказуемое и не ожидаемое мной, – отозвался Ананта Дэви, возвращая мой взор на собственное лицо и пугая меня самим ответом, словно не мог предотвратить уже свершившееся. Так как я знал из его рассказов, что он просматривал нить времени до полного обретения мною власти в Веж-Аруджане и гиалоплазматических Галактиках, до принятия титула БхаскараПраджапати-джа. Он теперь ступил вправо, развернувшись ко мне вполоборота, и протянув правую руку, слегка придержал за плечо, не столько даже обнимая, сколько всего-навсе приближая к себе и очень тихо, так дабы слышал лишь я, молвил:

– Я толковал вам, Лан-Эа, что видел ваше грядущее и становление вас, как БхаскараПраджапати-джа, або все инаковые ветви ваш отец отсек, – и я в этот раз не кивнул, а только согласно помыслил, зная наверняка, он прочитает мои мысли. – Обаче ноне случилось непредвиденное. На виомагаме, на каковом мы с Аруном Гиридхари находились, вже, почитай, на подлете к системе Медуница, я принял фантасмагорию, иде в нити времени появилось новое ответвление. Я убежден, сего ответвления тамоди доселе не имелось, абы бывал на том фрагменте. Но днесь наново явленный отрезок грядущего показал страшную, гибельную сечу меж Веж-Аруджаном и Галактиками Ланийкдан и Джиэйсиу, и их, почесть, полное изничтожение. Истребление не токмо созданий, маток-маскулине, но и существ, планет, систем, по причине того, что на сей ветви, вас нет…

На страницу:
3 из 8