Вдоль берега Стикса

– Не знаю, не знаю! – Меч брякнул кувшином о столешницу. – Не выглядит этот мир достойным нашего внимания. Как-то здесь всё слишком… благополучно. Наши миры не такие, сами знаете.

– Это не нам решать, какие миры наши, – категорически возразил ему Мор. – Уговор есть уговор, мы обязаны его исполнить.

– В том-то и дело, друг мой! Главный вопрос в формальности исполнения договора. Я пока не вижу повода для нашего вмешательства.

Капюшон альбиноса повернулся к юноше. «Призыв!» – раздался из-под тканей тихий сиплый голос.

– Да, вот именно, призыв, – согласился Жор. – Мы не наблюдаем призыва как такового.

Он разложил на столе вконец испорченный, измятый, залитый пивом конверт и заговорил быстрым речитативом. С каждым звуком его голоса в корчме становилось темнее и холоднее, словно тепло нескольких десятков свечей на столах высасывала невидимая сила.

Там же агнец закланный встретит пророка,

Тот, что снимет печати лучом от зари.

И отмерит он меру последнего срока,

И четырежды скажет: иди и смотри.

И четыре войдут короля друг за другом…

– Хватит! – рявкнул старик, и Жор осёкся, а свет вернулся в комнату. – Без фокусов никак не мог обойтись?

– Это не фокусы, а исконный текст договора.

– Сам знаю. Зачем читать? Тысячу лет его не слышал, и ещё бы не слышать столько же. Сейчас все высшие этого мира слетятся к нам сюда.

– Они уже и так здесь, – отметил Меч. – Как минимум двое ошиваются вокруг этого дома.

– Тем более, нам пора поторапливаться.

Жор встал и упёрся обеими ладонями в стол.

– Резюмирую. Открытие призыва совершено не по правилам. Ритуал не соблюдён. Этот пьяный балбес на пророка не тянет, а пришибленный в канаве разбойник на жертвенного агнца – тем более.

Мор был вынужден согласиться:

– Твоя правда. Печати не сняты, а сломаны, и не в последовательности, а все разом. А главное, ни посланник, ни исполнитель к этому миру не принадлежат. Полагаю, если мы откроем конверт…

– Нет нужды, – просипел из капюшона Зверь, – Я вижу и так. Призыв писан не языком этого мира. Там язык Реки Слёз.

Жор развёл руками.

– Полагаю, ситуация всем очевидна? Есть возражения?

– Только одно. – Меч тоже поднялся. – Мы не можем спустить это с рук.

– Разумеется, но позже. Это оскорбление в наш адрес, виновный будет наказан. Всему своё время. – Старик вышел из-за стола, за ним тенью последовал альбинос.

– Подождите! С этим что будем делать?

Все четверо посмотрели на Альку. Он почувствовал на себе тяжелые взгляды, в полном смысле решающие судьбу, кое-как выплыл из хмельного сна и попытался открыть уцелевший глаз. Мор коротко дунул, Алька кулём повалился под лавку.

– Пусть. Высшие, конечно, не оставят его в покое. Но мы не можем вмешиваться в дела мира, который нам не предназначен. И так наворотили тут…

Старик подумал и добавил:

– Может, оставить ему что-нибудь… такое. Особое. Как знак нашей защиты?

Жор хихикнул.

– Я знаю, что нужно! Организую! Вы идите, я быстро, сейчас догоню.

* * *

В такой ярости Алька Азраила еще никогда не видел.

Пожалуй, это даже хорошо, что бандиты отделали его так основательно, иначе Азраил с удовольствием добавил бы от себя. А так, он удовольствовался просто письмом, свёрнутым в трубку, какие сворачивают на кухнях из газет некоторые хозяйки, чтобы погонять мух. Терпимо, если не считать обломков сургуча, больно впивавшихся в затылок при каждом ударе.

– Ты… Ты идиот! Как можно быть таким идиотом? – орал Азраил.

Алька сквозь подушку издавал в такт шлепкам жалобные стоны.

– Ты хоть понимаешь, что мог натворить? Понимаешь? Ты знаешь, что произошло бы, доставь ты письмо в другой мир? Что бы с тобой сделали там, просто поймав с этим в руках? И с тобой, и со мной тоже!

– Не надо меня лупить, дьявол, прояви милосердие! У меня и так голова раскалывается.

– Голова? – Азраил треснул еще раз, бумажная хлопушка сложилась пополам. – А что случилось бы с твоей головой при снятии печатей, знаешь?

– Не знаю. Ребята говорили про какой-то призыв. Меня бы в армию забрали, что ли?

– Идиот!!! – Азраил взревел. – Ребята ему говорили! Ребята! Ты достаточно проспался, так попробуй осознать, наконец, что это были за «ребята»!

Алька, всё тело которого гудело от двойной порции последствий, избиения и пьянства, осознать ничего не мог.

– Ну не знаю, по мне – так приличные ребята, компанейские. На помощь пришли, от выпивки не отказались, спать уложили и даже золото не стащили перед уходом!

– Я тебя спать уложил! Я! Нашёл тебя одного в пустом трактире, в луже пива или чего похуже. Приволок сюда и уложил спать. А они – это же… Для них что ты, что твоё золото – пыль, ради которой ни один из них не стал бы даже шаг замедлять.

– Что я могу сказать? Не заметил. Хорошо посидели, расстались, можно сказать, друзьями.

– Друзьями? Они? С тобой? – от возмущения Азраила вот-вот должен был хватить удар.

– А почему я не могу подружиться с приличными людьми?

– Да потому, что они не приличные люди. Они вообще не люди. Они высшие из высших, исполнители приговоров, палачи вселенных! У них нет и не может быть друзей ни в одном из миров, потому что в мир они могут войти только в одном случае.

– Призыв? – выдавил из себя Алька.

– Да, если их призывают для стерилизации.

События прошлого вечера стали ураганом кружиться в голове Альки. Он вспоминал, сопоставлял и приходил в ужас от понимания. Сами собой в памяти всплыли слова:

Когда сняли последнюю печать, и все они были сняты,

Вышел четвертый всадник на коне палевом.

А имя ему Смерть, и Ад следует за ним.

И стал он царствовать над шестой частью мира

И четвертою частью суши,

И волен был судить и карать…

Азраил застонал.

– Ну кто, кто так переводит книги в ваших мирах, люди? Неужели не нашлось одного нормального поэта?

– В моём мире, сам знаешь, всех нормальных давно крысы съели. Какие остались книги после пожара, по тем я и учился.

– Я не буду тебе цитировать оригинал, чтобы постороннее внимание лишний раз не привлекать. Просто имей ввиду, что четыре последние строфы нужно было переводить во множественном числе.

– «Имя им смерть и ад следует за ними»? Так?

– Примерно. «И получат они во владение по четверти мира. Будет живое всё умерщвлено Мечом и Голодом, Мором и Зверем по всей земле».

– Мечом и Голодом… То есть…

– Да-да. Это не только способы убийства, но и их имена.

* * *

Мальчишка, сын владельца корчмы, догнал их уже на улице.

– Добрые господа, подождите! Пожалуйста, подождите меня!

– Что случилось, Чусик? – спросил Алька, с первого дня перезнакомившийся со всем семейством.

– Вот, заберите! Это ваше!

Запыхавшийся мальчишка протянул Альке довольно большой, но не тяжелый холщовый свёрток. Поверх ткани проходила веревка, Алька взялся за неё, сверток раскрылся. В руках оказалась добротная дорожная сумка. Качественно скроенная, сшитая толстой крепкой нитью. Лямка продета в горловину, позволяя затягивать одним движением. И верёвка-то для лямки не абы какая, плетёный шнур из полосок мягкой кожи, такой век не сотрётся!

– Ты ошибся, малыш, это не наше. Отнеси отцу.

– Никак нельзя, господин! Отец сказал, отдать вам обязательно, иначе уши как есть оборвёт!

– Но это не моя сумка. Я пришёл без вещей.

– Ваша, точно ваша! Её оставил тот страшный темнокожий господин. Он дал её отцу и велел обязательно отдать вам, как только проснётесь. Только потом пришёл вот этот страшный господин, забрал вас наверх, а отец не решился беспокоить.

– Что там внутри? Смотрел?

– Как можно, господин? – глаза мальчишки наполнились ужасом. – Тот чёрный человек велел отцу пальцем сумку не трогать, только вам одному отдать.

– А что ж он тогда сам не принёс, мальца отправил? – не удержался, съехидничал Азраил.

– У него теперь дел много. Сами видели, полгорода к нам сбежалось, очередь занимают на улице. Говорят, чуть ли не сами боги-Близнецы у нас гостили!

– Вот оно что. А я думал, шкуру свою бережёт. Ну что ж, тогда и награда за доставку твоя.

Азраил одним когтем расстегнул кошель, им же ловко выудил увесистый квадратик.

– Вот, Чусик. Этот золотой – тебе. И он твой, а не твоего отца, понял? Купишь себе, что захочешь.

У мальчишки при виде такого сокровища перехватило дух. Страх и соблазн боролись на равных.

– Бери, бери, – подбодрил Алька. – А отцу скажи, что я запретил ему трогать эту монетку. Если попробует отнять, тогда я… Нет, скажи, что вот он придёт и проверит.

– Да, господин, – монета в мгновение ока исчезла в ладошке. – Не сомневайтесь!

Когда посыльный исчез за воротами, Алька смело потянул шнур на горловине – и ахнул.

– Ты посмотри, ты только посмотри! Этот лак! Эта форма!

– О, нет! Только не это!

– Азраил, да это лучшая скрипка, которую я только держал в руках в своей жизни!

Но дьявол не слушал, махнул рукой и уже шёл широким шагом к выходу из города. Алька рассмеялся, прижал подарок к груди и побежал вдогонку.

– Азраил, скажи! Что, если бы я донёс письмо в другой мир? Эти четверо действительно могли бы его уничтожить?

– Не он первый, не он последний.

– Как странно. Я думал, богу проще устроить потоп или пожар, чем затевать всю эту историю с призывом и бойней.

– Если бог хочет навести порядок в своём мире, он так и поступит. Но интриги среди богов имеют несколько иные масштабы, чем склоки соседей из-за пропавшего с веревки белья.

– Ты хочешь сказать, что призыв – это вовсе не божья кара?

– Не в том смысле, какой в нее обычно вкладывают. Те четверо твоих «приличных ребят» по сути являются наемными убийцами. Лицензированными во всех мирах по обе стороны Стикса.

Алька в очередной раз заглянул в сумку, но на этот раз посмотрел на чудесную скрипку совсем по-новому.

– И они не несут наказания за свои дела?

– Таков договор между богами. Они всесильны, случись между ними война – воцарится хаос. Поэтому никому не позволено явным манером вмешиваться в историю чужого мира. Кроме четырех проклятых королей. И поэтому ритуал апокалипсиса составлен очень тщательно, так, чтобы его было почти невозможно выполнить. Но боги настырны.

Азраил остановился и схватил Альку за горло.

– Теперь ты понимаешь, что мог натворить своим письмом?

– Целый мир был поставлен под угрозу.

– А кого боги назвали бы виновными в его гибели?

– Но это же подстава!

– А кто стал бы разбираться? На нас просто спустили бы всех собак. И ни в одном мире было бы невозможно укрыться. А после поимки простая смерть показалась бы нам радостью и избавлением.

Он отпустил Альку и пошёл дальше, как ни в чем не бывало. Алька прокашлялся и пошёл следом.

– Дьявол!

– Ась?

– Такая мудреная подстава явно же не для меня затевалась? Кому ты так насолил, что тебя желают сжить со свету любыми средствами? Снова Четыре буквы?

– Пока не знаю. Но думаю, эта история из той же оперы, что и гигантская крыса в моей яме.

Он надолго задумался.

– Эй, дьявол!

– Да что?!

– А там, в таверне. Почему ты так интересовался, не прикасался ли старик ко мне или к другим посетителям?

– Старик Мор? В ваших легендах его имя – Чума.

– Ну, это я уже и сам понял. Но с чего вдруг такая забота с твоей стороны?

– Просто так.

– Эээ, нет! Ладно врать! Ты же об этом раз пять спросил!

– Тебе показалось.

– А всё-таки?

– Тьфу на тебя, надоеда. Всё просто. В этой корчме подают очень вкусное пиво. Года через два, если Стикс доведёт, я хотел бы ещё раз заглянуть в этот городишко и погулять от души.

– Ох, бедный корчмарь!

– Вот, значит, как плохо ты обо мне думаешь? Бери выше! Бедный генерал-губернатор!

* * *

Уходили они, не торопясь.

В этот раз не нашлось желающих последовать по пятам за двумя чужеземцами, которые запросто пьют пиво с самими Четырьмя. Поэтому путники позволили себе устроить в лощине, у самой излучины Стикса, полноценный привал. С костром, лёгким ужином и последним кувшином, сохранившимся после корчмы.

– Прости меня, Азраил. Я очень глупо поступил. Там, с Хароном.

Тот молча зыркнул поверх пламени. Но в конце концов коротко кивнул. Отхлебнув их горлышка кувшина, поинтересовался:

– Будешь спрашивать, где я пропадал всё это время?

– Да, очень интересно. Где ты пропадал-то всё это время?

– Пока ты прохлаждался по кабакам, я убил льва.

– Прох… – Алька живо отбросил напускную обиду и аж привстал от удивления. – Того самого льва?

– Да, того самого.

– Но как тебе удалось?

– На этот раз ничего сложного. Львы известны своей силой. А лев, получивший мою силу, вообще одурел от вседозволенности. Потому и выследить его было не трудно, про разоренные гигантской тварью земли уже слухи пошли. Я просто пришёл туда, дождался его нападения и убил. И съел. Так что теперь во мне уже половина прежнего меня. Чувствую себя, словно вернул молодость!

Алька улыбнулся этому откровенному хвастовству.

– Кстати, давно хотел спросить. Сколько тебе лет, Азраил?

Тот ответил не сразу, взяв для начала театральную паузу и сделав задумчивое лицо.

– Сейчас, погоди… Примерно… А, ну да, точно! Не знаю, не считал.

– Тьфу ты, шутник, блин! Кончай, я ж серьёзно спрашиваю!

– А я серьёзно и отвечаю. Не помню.

Алька разочарованно махнул рукой. Он не первый раз пытался узнать и догадывался, что правды в этом вопросе от дьявола не добьётся.

– Не помнит он. Так не бывает!

– Почему не бывает? Время в разных мирах течёт по-разному, иногда даже в обратную сторону. Если пересчитывать все свои годы на одну меру, с ума сойдёшь.

Алька разочарованно махнул рукой, давая понять, что в спор вступать не станет. Азраил, кажется, расстроился, что поиздеваться над собеседником в этот раз не удалось.

– Ну послушай. Вот сколько, по-твоему, лет человеческой цивилизации?

– Даже не знаю… Тысяч пятнадцать? Двадцать?

– Эх… вы даже в этом не разобрались до сих пор. И вот так – с самого начала, между прочим. Я однажды даже отвесил знатную оплеуху Эдиму за то, что он ничего не хотел знать, кроме удовлетворения своих желаний. Климат в том мире был не в пример мягче здешнего, да и желания у него были так себе…

Алька смотрел исподлобья, пытаясь угадать, правду говорит Азраил про легендарного первочеловека или вешает лапшу на уши. Тот поймал взгляд и картинно обиделся.

– Совершенно честно! Ну сам подумай, человек только на свет появился! Он даже не знал, что как называется и для чего нужно. Что он мог желать? Его там всему учить приходилось!

– И чему, позволь спросить, ты его там учил? Яблочки кушать?

– Вот только насчёт яблок не надо! – Азраил стал само возмущение. – Легенда эта ваша про яблочки… Крайне преувеличенная метафора! Короче, всё переврали.

– Значит, запретные яблоки срывать ты его не учил?

– Нет! Я учил его исключительно необходимым для выживания вещам.

– А конкретно?

– Ну… Если конкретно, то я научил его охотиться.

Алька несколько секунд обдумывал услышанное, а потом до него вдруг дошло.

– Так ты что, хочешь сказать, до тебя Эдим…

– Ну послушай, рано или поздно ему все равно пришлось бы это сделать!

– Нет, ответь! До тебя Эдим был вегетарианцем?

– Ты так говоришь, словно это плохо и я в чем-то виноват. Да, я просто хотел жрать. А на этих постных овощах, которыми он там питался, я бы протянул копыта через неделю.

– Ты. Научил. Первородного. Убивать. – С большими паузами произнес Алька.

– Не учил я его! – Азраил вспылил. – Я не виноват, что этот любопытный олух везде таскался за мной и подглядывал.

Алька молчал. Азраил попытался разрядить обстановку.

– А ещё, на досуге он анекдоты сочинял про своего создателя. Глупейшие.

– А Ива? – Алька вдруг вспомнил. – Там была еще Ива, первая женщина! История о том, что это она…

– Нет. – Азраил категорически выставил ладонь перед собой. – Давай не будем об этом. Признаюсь, там действительно была с этой женщиной одна история. Насчет глины, ребра и всего остального. Но её настолько изменили за века, что я даже намекать не буду. И не пытай, эта тема останется моей личной тайной.

Алька разглядывал это жуткое, корявое внешне и непредсказуемое, а потому вдвойне страшное существо. Невозможно понять, сколько в его словах правды, а сколько вранья. Хотелось кинуться и придушить его – и одновременно обнять и выпить брудершафт.

– Азраил.

– Что?

– Ты полнейшая сволочь, Азраил.

Тот пожал плечами.

– Ну разумеется. А чего ещё ты ждал от дьявола?

Часа через два, покончив с ужином и запустив пустой кувшин в овраг, они полулежали у костра. Смотрели, как клубится Стикс в небольшой промоине не склоне.

– Что мы будем делать теперь, Азраил?

– Разве у нас есть выбор? По-прежнему будем искать выходы в основное русло Горькой воды.

– Ты же вроде говорил, что туда можно попасть только на лодке Харона?

– Ты плохо слушал. Я говорил, что Харон – единственный, кто может нас туда отвезти. Благодаря твоей идиотской выходке, теперь нам придется топать к истоку на своих двоих.

Алька попробовал представить, как они шагают в пустоте Стикса под звездами. Получилось не очень. Фантазия непременно дорисовывала под ноги лунную дорожку. И длинные плащи. И коней, и какую-то смутно знакомую женщину рядом. Алька попробовал усилием воли избавиться от лишнего, женщина и кони исчезли, но тут же у ног почему-то оказалась большая черная собака. Кажется, это не его фантазия, это просто сюжет из старой книги, которую он читал давным-давно…

Рывок за шкирку заставил его клацнуть зубами. Лицо жгло, пахло палеными волосами.

– Ты совсем что ли осоловел? – поинтересовался Азраил, отпуская ворот куртки. – Чуть рожей в костер не свалился, я еле успел подхватить. Мы же договорились, поспим на том берегу. Я теперь точно знаю, куда нас Стикс вынесет, там спокойнее, никто не сможет выследить.

Алька поежился, достал фляжку и плеснул себе в лицо холодной водой.

– Ты хоть слышал, что я тебе сейчас говорил? Или просто дрых, сидя?

– Э-э-э… Что-то про возможность пройти через Стикс. По какой-то реке. Только я не понял, как можно пройти в реку по реке, и как по реке мы пойдем пешком?

– Тьфу! Пошлют же черти попутчика. Да не по реке, а по мосту. Вдоль пограничной реки. Хотя это даже не река, а канал от бога к богу. Кое где он со Стиксом соприкасается, и нам такое на руку.

– Я ничего не понял, – встряхнул волосы Алька. – Откуда и куда течет канал? И почему мост вдоль, а не поперек?

– Как тебе объяснить? Неисчислимое время назад позавидовали боги Стиксу. Тому, как проклятые в нем свободны в передвижениях. И решили тоже проложить прямые маршруты между своими владеньями.

– Между мирами?

– Нет. Миров много, кому в голову придет их все связывать? Канал протянули только между пространствами, в которых боги создают миры. Так, чтобы только на один из миров этот мост опирался, а другие не затрагивал.

– Разве боги не всемогущи? К чему им какие-то там каналы?

– Им самим, конечно, ни к чему. Но вот если надо, к примеру, своих созданий отправить во владения другого бога? Похвастаться, подарить планетку-другую, ну мало ли что? Вот тогда – целое дело. Приходится отвлекаться от своего, божественного. В общем, они протянули друг к другу каналы, наполнив их своей силой. Эта сеть каналов получила название пограничной реки.

– Понятно. Гонцы с подарками плавают по этим каналам.

– Примерно так. А главное, без спроса никто не полезет. Жар от божественной силы – это покруче ядра звезды. Пока каналы были чисты и присмотрены, к ним не всякий высший мог близко подойти, а простые смертные или проклятые – тем более. Но ничего, приспособились. Наняли лучших из известных в мирах строителей. От бога, что называется. И те проложили над каналами мост.

– Тот, что вдоль?

– Разумеется, вдоль. И наш шанс, наш единственный способ попасть к истоку Стикса, это проехать по мосту. Задачка, прямо скажем, не из простых, особенно для такой немощи, как ты.

Алька хихикнул, даже не сделав для приличия вид, что обиделся.

– Дай угадаю. Сейчас ты скажешь, что мост этот построен из пыльцы фей, а пройти по нему можно только верхом на единороге?

– Да вот ещё! – Дьявол тоже не стал выказывать расстройства от того, что его укол прошел мимо. – Мост, можно сказать, самый обычный. Из металла. Разумеется, металл использован самый прочный, какой только смогли соткать стриверы, величайшие из строителей.

– Ну хорошо, тогда в чем подвох? – Алька заранее знал, что ничего хорошего не услышит.

– От близости к Пограничной реке мост нагревается. Сейчас уже не так, как в былые времена, но все равно ощутимо.

– А что было в былые времена?

Азраил поднялся и одним пинком разорил кострище. Алька все понял. Тоже встал и вместе с дьяволом принялся собирать в мешок нехитрые пожитки.

– Путешествовать по Стиксу проще и удобнее. И незаметней. Поэтому за каналами особо не следили. Они заилились, обмелели, в некоторых живность неприятная завелась. А уж запах… Их даже называть стали из-за этого иначе, без помпы и уважения. И вот там на предстоит пройти твоей милостью.

– Погоди-погоди! – Алька ухватил Азраила за локоть, когда тот уже шагнул в сторону мерцающего прохода в Стикс. – Мне это всё смутно что-то напоминает! Как, говоришь, называется теперь это место? Уж не река ли Смородина?

– Почти угадал. Пограничная река зовется теперь Смердотиной. Река Смердотина и Калёный мост.

Дьявол с хмурой физиономией пошел вперед, не особо интересуясь, выпустит Алька его локоть или грохнется от рывка. Уже у самого края обернулся, чтобы недовольно проворчать.

– Ну, ты идешь?

Алька пошел.

Волк

138:5

Увидел Бог Бездетный реку и сказал: Да будет так!

Не хотели Вы дать Мне частицу малую от миров Ваших,

Не хотели дать твари ничтожной.

Не позволили взять проклятое и отвергнутое Вами.

Тогда Стикс пусть омывает все миры Ваши.

138:6

Пусть проложит Горькая вода слёз Моих

Путь тому, что отвергнуто и проклято Вами.

И пусть отныне всё, что отринуто Вами,

Не будет предано смерти и забвению,

Но уйдет от Вас по Реке Слёз

И станет моим.

138:7

И еще сказал Он: Да будет так!

Не хотели Вы вернуть Мне силу для создания мира Моего.

Отныне Стикс станет миром Моим.

И всё, что Моё, будет жить между мирами,

И ходить меж ними свободно по Реке Стикс,

И терзать Вас в Ваших мирах.

138:8

И другое еще сказал Он: Да будет так!

Как запретили Вы пойти Мне в миры Ваши,

Так не смеете сами входить в Реку Стикс,

Ибо воды её Горьки, и темны, и ужасны.

Не смеете Вы решать судьбы и править законы

Там, где прольются слёзы мои.

Я же не буду больше Богом Бездетным,

А для всего, что придёт во Стикс,

Стану я Богом-Отчимом.

Так Он сказал, и так стало.

– Боже, это что за жуть?

Не успев договорить, Алька впечатался спиной в холодный камень.

– Тише ты! – Азраил даже шепотом умудрился прикрикнуть. – Не поминай всуе, забыл правило? Нам сейчас только его внимания не хватало!

Он осторожно выглянул из-за угла и немного расслабился. Похоже, что там, дальше, всё было спокойно.

– Я тебя очень прошу, человечишко! Сейчас лучше заткнуть твой фонтан глупых вопросов и бредовых гипотез.

– Эй, что за оскорбления?

– Да тихо ты! – дьявол аж затрясся от гнева. – Я же просил, замолчи!

Выдержав двухсекундную паузу, Алька прошипел:

– А почему молчать?

Он хотел из чистой вредности задать вопрос чуть громче. Потому что с самого начала категорически не хотел лезть под землю. Увиденное там, за поворотом в подземелье, возвело это нежелание в степень абсолюта. Но коготь Азраила так стискивал кадык, что ни один звук громче шепота из горла не просачивался.

– Тьфу ты, бестолочь! Ну например, потому что здешнее общество зиждется на ненависти к чужакам.

Алька перестал дергаться и несколько секунд стоял спокойно. Азраил решил было, что до суетливого спутника дошли разъяснения, но потом обратил внимание, что у того синеет лицо. Тихо ругнувшись, дьявол ослабил хватку. Совсем чуть-чуть, чтобы воздух проходил в легкие человека, но не настолько, чтобы позволить истеричным конвульсиям и испуганным воплям собрать здесь всех обитателей подземелья.

Когда Алька отдышался и более-менее успокоился, Азраил счёл, что можно уже и отпустить.