Душа без признаков жизни

– Это шастр палачей. Оружие стражей. Изготавливается из иридия и родия, и советую не испытывать на себе ярость этого клинка. Он не просто губит физическое тело, а засасывает душу. – Одной рукой асур обнял Феликса за шею, а другой поднес к его горлу лезвие: серебристое, играющее пламенем на конце, такое горячее, словно расплавленный в кузнеце металл. – И когда этот клинок перережет тебе глотку, ты останешься в нем на веки вечные…

И почему у всех такое рьяное желание меня убить?

Феликс ощутил жжение – укус жара под кадыком. Невольно сглотнул, но не отпрянул, а лишь со злостью пронзил взглядом стража. Тот загоготал, отпустил его, и, захлопав пернатыми крыльями, поднялся в воздух, продолжая веселье:

– Да шучу я! Выпустят тебя, конечно, в карцере. А вот сколько ты там будешь находиться, зависит от того, что натворил.

Страж подмигнул и улетел.

Феликс пошатнулся от сильного порыва ветра. Мощные же у асуров крылья, подивился он. Затем осмотрелся и подумал: самый надежный вариант что-то узнать – отправиться к зданиям повеличественнее.

Поправив подол фрака, он зашагал к арке. Она вела в сторону дворцов.

Ойкнув, Феликс резко подпрыгнул. Икры чем-то защекотало. Между ног проскользнула трещащая змея – мохнатая, разноцветная щетка для пыли. Феликс неудачно приземлился прямо на нее. Раздался визг. Успокоить животное не удалось. Оно верещало и верещало. Неужели никогда не заткнется? Звук, как от сигнализации. Для чего здесь вообще эта тварь? Для уборки? Кажется, да.

Мерзость… Хуже, чем обычная змея.

Кто-то кинул в Феликса ботинком. Прямо в затылок. Местные не оценили концерт, который он устроил: пока щетка вопила, Феликс криком старался ее успокоить. В итоге сдался. Отправился к высокой золотой арке и ахнул от облегчения.

Идти пешком несколько километров – не нужно. Между арками тянутся энергетические потоки.

Счастливый, он шагнул вперед. Земля ушла из-под ног, когда прохладная лавина приняла в объятья. В глазах замелькали люди и деревья. Все поплыло. Феликса зеленым свечением потянуло навстречу дворцу.

Чувство, как в аэротрубе. А скорость какая!

Спустя секунд тридцать он прибыл. Только… куда? Даже не прочитал на указателе о месте, где собирается гулять. Прямо перед носом же висело! Видимо, взгляд стража оказался пророческим. Слабоумие имеется.

Зато теперь перед ним дворец. В довольно неординарном виде: крылья-флигели загибаются так, что здание имеет форму полумесяца. Или рогалика. Это кому как нравится.

В голове нечто зашуршало, как бывает, когда встречаешь человека, с которым был знаком очень и очень давно, позабыл его облик, но вот – снова увидел и пытаешься выковырять кусочки на свалке памяти. Конечно, Феликс здесь был. Видимо, до перерождения. Но почему именно в это здание его так тянет?

Вокруг дворца сады с разноцветными деревьями, а перед ним – несколько золотых фонтанов с ароматной водой сиреневого цвета. И на глади, между бьющихся о золотую кайму тысяч звонких струй, танцуют люди из воды. Бурлящая песня разносится и сливается со свистом иволги. Фигуры не настоящие. Что-то вроде декора. Но поют такие сладкие песни, что хочется нырнуть к ним и хоть одним пальцем потрогать извивающиеся формы водяных девушек.

Феликс удержался.

Осталось только в фонтан нырнуть. Гламентил, наверное, оценит его талант «не привлекать внимания».

На балюстраде дворца – дюжина каменных комбинаций двух ладоней, среди которых Феликс узнал и жест, используемый Глэмом для создания червоточин. Они обрамляли центральный бельведер, вытягивающий дворец ввысь: к огненной линии, что распарывает небеса.

Приблизившись, он увидел над входом мозаику, образы на которой будто транслировали кино о битве между богами. Миллионами разноцветных песчинок они перемещались, шептали и меняли сцены на фреске. Быстрыми волнами. Кажется, вот сейчас… сейчас рассыплются. Нет. Что-то держало песчинки вместе. Они магнитились друг к другу и погружали зрителей в яркую битву. Герои фрески кричали и ревели.

Феликс прочитал надпись: «Битва у врат Вапланды».

Немного потоптался. И зашел во дворец. Долго бродил по коридорам, восхищаясь изумрудными стенами. Все до безумия филигранно: мебель, люстры, монументы и статуи, одна из которых заскрежетала и больно ударила Феликса в плечо, когда он решил потрогать кварцевую женскую руку.

Мимо проходили манры (как все любят его называть), асуры и херувимы, которые особо выделялись украшениями с иероглифами. Одни носили обручи на лбу, другие – тиару или венец. Стражи поведали, что херувимы на касту выше асуров, да и сам Феликс понял это благодаря стенду на площади.

Обследовав дворец с длинными коридорами, где он успел заплутать; с дверьми, исчезающими прямо из-под носа (на месте одной из них образовалась яма, в которую он упал, но был спасен лысым карликом); с просторными залами, где собираются шумные толпы и слушают лектора – он сделал вывод, что это смесь университета и конференц-центра.

Феликс метался между колонн, в то время как рядом зацокала каблуками золотовласая девушка, щебеча о лекции некого Дариса. В нахлынувшем любопытстве Феликс проследил за студенткой.

Он протиснулся в помещение и сел позади остальных, но так, чтобы хорошо видеть учителя. Все-таки он находился здесь незаконно. Лучше не привлекать к себе внимание важных персон. Он ведь был так «скрытен» последние несколько часов – шпион от рождения.

Зал выглядел как амфитеатр.

Дарис ходил по овальной арене и разговаривал с аудиторией. В середине – каменный стол, под которым мурчала черная пантера с желтыми глазами: яркими и липкими, подобно свежему меду.

Все присутствующие слушали предельно внимательно.

– Что он преподает? – спросил Феликс девушек впереди.

– Историю зарождения и становления мироздания, – ответила одна из них, с веснушками на носу, и запричитала соседке, что этот предмет ей будет тяжело сдать.

Феликс не понял, зачем или для чего после смерти нужно сдавать какой-то предмет, тем более историю, но переспрашивать не стал.

– Что мы знаем о душах уровня талло́ка? О талах? – поинтересовался у слушателей учитель и сложил руки за спиной. – Почему они относятся к ракшасам?

– Талы не могут отделяться от физического тела. Если душа тала выходит на астральный этаж, то тело умирает, – ответил мужчина с синими волосами. – Они не имеют чувств и очень высокотехнократичны. На некоторых планетах даже научились с помощью приборов создавать кротовые норы, но…

– Что значит не имеют чувств? – выпалил другой студент. – Пара чувств у меня найдется! Например, желание набить тебе морду.

Часть слушателей рассмеялась, а другая часть возмущенно зароптала.

– Талы имеют чувства, но некоторые из них атрофированы. Кто-то не чувствует любви, кто-то сострадания, а кто-то гнева, – пояснил Дарис, жестом велев замолчать. – А вот у аталов все чувства имеются, но некоторые из них, что признаны Древним Законом негативными, наоборот, гипертрофированны. Гнев, похоть, алчность… Однако вот в чем вопрос… Кто из вас скажет мне, мешают ли их врожденные качества становиться дэвами?

– В каком-то смысле… да, – неуверенно продолжил тот же активист. – Они редко становятся высшими, особенно… демоны, то есть аталы. Не зря же Творец разделил всех на касты.

Учитель цокнул языком и покачал головой.

– При зарождении первых Обителей души ракшасов и манров не были поделены и оттого, что так сильно отличались друг от друга – начали воевать. Каждый хотел доказать Творцу, что он лучше и пришлось всех разделить. Отныне каждая каста перерождается на своем планетарном уровне, а дэвам, манрам и ракшасам запрещено… спариваться между собой.

По залу пронесся шепот, шелест бумаги и несколько смешков. Феликс заметил, что Дарис единственный, кто употребляет слово – ракшасы, вместо – низшие.

«Даже в загробном мире все делятся на касты, создавая социальное неравенство», – подумал он и почувствовал уважение к учителю за то, что тот не поддерживает расовую дискриминацию.

Дарис выглядел как обычный человек.

Статный мужчина с темно-коричневыми волосами, стриженными под полубокс. Высокий. С радужками разного цвета. Правый глаз – желтый с узким кошачьим зрачком, а левый закручивается в черно-белую спираль, которую можно найти в арсенале гипнотизера. Одет учитель во все черное. На плечах носит такой же длинный плащ, как и Гламентил.

– А как насчет того эксперимента, когда сварга отправили перерождаться на Мрите? – выкрикнула девушка с заостренными ушами. – Из-за особых способностей его почитали как божество. Это ведь неплохо!

Феликс прислушался. Мритом здесь называют Землю.

– И что с ним стало? – усмехнулся Дарис. – Его убили. Он выделялся среди остальных и это пугало жителей планеты. Я надеюсь, вы уже прочитали до конца тома о восстании серафима Люцария в соседней галактике? Этот человек тоже показывал свою особенность, затем возымел тщеславие доказать превосходство во всей Обители, и что из этого вышло? Катастрофа! Творец устроил махапрала́ю. Великое разрушение Обители Ша́лмали со всеми сущностями, которые там перерождались.

Аудитория притихла, и учитель продолжил:

– Теперь вернемся к теме лекции. Чем мы, души, отличаемся от остальных существ? Зачем перерождаемся, вдыхаем жизнь в тело, состоящее из материи?

– Чтобы стать асурами и отправиться в высший мир, – буркнул кто-то с первых рядов амфитеатра.

– Жизнь на материальной планете – испытание вашей прочности, достойности идти дальше. Мы имеем особое качество – способность осознавать бытие. В отличие от бессознательных душ животных, роков и существ без души. Можете представить себе жизнь такого существа? – Дарис сел на стол посередине арены и понизил свой глубокий голос. – Вы заходите в океан и плывете, старательно машете руками, чтобы не пойти ко дну. Как сознательная душа вы знаете, что плывете к вон тому острову, где вас ждет любимый, или где можно вкусно поесть, а эти существа плывут дальше и дальше – в пустоту, просто потому что их подталкивает это делать заложенный создателями код. Грести до тех пор, пока не утонешь. Даже если это бессмысленно. Они никогда не задумываются о цели своей жизни.

После лекции Феликс хотел подойти к Дарису, но посчитал неуместным, так как учителя сразу окружила толпа с вопросами о каком-то ритуале. Зато Феликсу подмигнула девушка на соседней трибуне. Красотка. Стало приятно.

Феликс побродил по коридорам и разузнал у асуров, что преподаватели Обители считаются самыми уважаемыми душами, многие из которых перерождались тысячу раз и знают наизусть миллионы книг с полок хранилища знаний.

Обучаются здесь те, кто готовится стать высшими. В каждой душе учителя стараются развивать врожденные таланты, благодаря которым им найдут место в Обители или на высших планетах.

Зайдя в соседнюю аудиторию, Феликс нервно вжал голову в плечи от строгого и звонкого голоса другого учителя, которого звали – Кастиви́ль Ша́мбал Драто́кс.

Феликс попал в группу для новеньких и с облегчением выдохнул.

– Материализация энергии – самый сложный предмет, который вам придется изучать, если считаете, что достойны стать дэвами. Он не менее сложный, чем опасный. Некоторые души так выматывали себя, желая добиться результатов и создавать не только булыжники, но и целые леса или горы, что распадались на атомы. Исключительно немногие способны в тонкости освоить эту науку и стать высшими.

Кастивиль переплел пальцы на посохе и взмахнул. Из песочницы посередине зала выросло несколько хвойных деревьев. Затем их выел рой визжащих насекомых.

– Если вы способны обучаться и не тратите время на развлечения для дегенератов, то я научу вас заполнять планеты океанами, создавать новые генетические коды, разумные деревья, туманности, звезды, алмазы, даже новые расы, в которые потом будут подселять души…

Рой насекомых полетел в аудиторию. Некоторые студенты запищали. Учитель не заметил. А может, ему просто нравилось, как они громко возмущаются и в ужасе бегают по трибунам.

Кастивиль показался Феликсу самодовольным, но послушать про то, как создаются целые галактики, хотелось до мурашек на коже.

Он наклонился поближе, и учитель вдруг заострил на нем взгляд ярко-розовых глаз, контрастирующих с длинной молочной мантией и волосами.

Даже тело Кастивиля покрывала белая короткая шерсть, как у британского кота альбиноса, а за спиной колыхались крылья.

– Августин! – закричал он, и вся аудитория въелась глазами в Феликса.

Твою мать… Мне конец…

Он не понял, кто такой Августин, но понял, что учитель обращается к нему, и к тому же машет, подзывая к себе. Феликс облизнул пересохшие губы, сглотнул, поправил фрак и медленно поднялся с места. Ноги подкашивались. Обливаясь потными ручьями, спустился по ступенькам, чувствуя, что идет на эшафот.

Встал рядом с Кастивилем.

Учитель схватил Феликса за плечо и развернул к присутствующим, которые активно перешептывались.

– Вот! Августин Мрит Талу́д. Мой любимый ученик! Не то, что остальное стадо безмозглых роков, – провозгласил Кастивиль, и Феликс сжался. – Друзья! Первый манр в нашей Обители, который станет херувимом, не имея статуса асура. Вы и сами знаете о нем из вестника, но Август уходил на последнее перерождение и теперь готов стать нашим новым судьей кочевником.

Кем?

Феликс так резко повернул голову на Кастивиля, что чуть не свернул себе шею. Лицо учителя преобразилось: из сурового стало приветливым.

– Не думал, что ты так быстро вернешься. Обычно с Мрита тебя взашей не достать, – сказал учитель и с озорным смехом пнул Феликса под ребра, после чего прошептал на ухо: – Сейчас же отправляемся в хранилище. Твой посох ва́джра с ума без тебя сходит!

В ответ Феликс промычал что-то нечленораздельное, а когда после лекции Кастивиль потащил за собой, закидывая тоннами вопросов, он выпалил – неузнаваемо жалким голосом, – что только вышел из редута восстановления (как и требовал Гламентил).

– Творец всемогущий, что с тобой на Мрите делали? Помнишь не больше пустого ореха, – заворчал Кастивиль. – Тебе надо выпить!

Отличная идея. Выпивка – залог ясных мыслей.

Пока учитель тащил в бар, Феликс пытался прикинуть, что с ним делали на земле: убийство, тело птицы, роман невесты с маньяком… Потом решил, что, не зная своего прошлого, сравнивать нет смысла.

– На самом деле ты вовремя, – скривился Кастивиль. – В Обители происходит нечто странное. Боюсь, это может добраться и до Земли.

***

Напитки в баре светились и мерцали. Некоторые долго не задерживались в желудке: через какое-то время дымом выходили из носа и ушей. Остальные ничем не отличались от обычного алкоголя на Земле.

Кастивиль жевал неоновый стебель, запивал вином. Иногда журил отдыхающих студентов. Те – молча кряхтели в ответ и обменивались мнением об учителе, но только друг с другом.

Феликс попробовал коктейли со вкусом миндаля и эдемских яблок. Ощутил приятное теплое чувство в груди. Слегка опьянел. Язык принял решение жить самостоятельно. Изо рта полился словесный водопад. Феликс признался, что его зовут не Августин, но учитель лишь рассмеялся, пояснив: последний раз он позиционировал себя, как Августин, а внешний вид выбирал пятисотлетней давности. Добавил, что узнает людей по энергетике, а не по форме причиндалов. К тому же ему не нравится ни имя «Августин», ни имя «Феликс». Все – дерьмо.

Кастивиль вел себя слегка бестактно. Вернее, он просто был самим собой. А когда ты становишься собой, другим это не по нраву, ведь каждый человек – неосознанный эгоист, желающий установить выгодные ему правила. Таким, как Кастивиль, плевать на мнение других и их правила. Он умен, одинок и прямолинеен.

Этот вопрос всегда был для Феликса до боли сложным: быть собой или быть одиночкой?

Кастивиль жаловался на учеников. Рассказывал, как тяжело сейчас найти достойных стать хотя бы асурами. Называл всех бездарными потребителями. Идиотами. И безмозглыми роками.

– Я все еще не могу вспомнить, кто такие судьи-кочевники.

– Такие же судьи, какие заседают в Трибунале. Решают судьбы опасных асуров. Вам выдают специальные посохи, усиливающие способности по трансформации энергии и материи, такие же, как у херувимов на Тапе, которые создают новые миры. Обычные посохи ваджра, как мой, годятся разве что в зубах ковырять.

Он попробовал поковыряться острием на конце посоха между резцов, но не смог и заворчал. Харкнул на пол. Стражнице под ноги.

– Ты ведь тоже херувим. Почему не судья?

– Я предпочитаю учить, а не судить, – усмехнулся Кастивиль, потормошив белые крылья за спиной. – Тебе еще не назначали обряд перерождения? – уточнил он, но, заметив недоумевающее лицо Феликса, добавил: – Это когда ты отправляешься в святилище, и серафимы производят тебя в высшие.

– Почему вы говорите – высшие, если называетесь дэвами? И… почему все так плохо относятся к аталам?

Кастивиль быстро заморгал и засмеялся.

– За права демонов теперь борешься? О, простите… аталов, – с иронией спросил он. – Помнится, ты толкал речи о недопустимости посвящения в высшие – животных. А теперь вдруг борец за права униженных?

Феликс отрицательно повертел головой, не отвечая на вопрос, и заметил под задравшимся рукавом Кастивиля нечитаемые символы. Он осмотрел свое запястье и обнаружил такую же татуировку, но чуть короче. У его товарища метка прорисовывалась до локтя и подсвечивалась.

– Демоны вселяются в чужие тела и крадут энергетику? Забыл? То-то же!

За стуком бокалов Феликс услышал, как заиграла музыка. Посреди зала на барную стойку запрыгнула девушка с золотистыми волосами, румянцем на белых щеках и фиалковыми глазами.

В голову ворвался ее прекрасный голос с песней о любовных утехах. Тело особы обтягивал голубой откровенный комбинезон, и Феликс невольно засмотрелся, ощутив прилив ниже пояса, когда певица одарила его игривым взглядом. Затем девушку подхватил высокий мужчина и закружился с ней в танце, выронив стакан с черным пивом.

На соседнем столе херувим расстелил двухметровую карту и начал громкое обсуждение. За его спиной торчал горящий посох.

Кастивиль подтолкнул Феликса в плечо и шепнул:

– Твой коллега. Судья-кочевник. Фагави́р Ян Паси́филь. Еще один сварг, считающий, что за высокое происхождение ему ноги должны облизывать.

Недовольно морщась, Кастивиль снова сплюнул.

Феликс присмотрелся к кочевнику в красной переливающейся броне. Благодаря массивным плечам, высокому росту и громоздкому прикиду – он походил на великана. Фагавир гоготал басом над чужими предположениями (а его окружила целая толпа советчиков) и тыкал пальцем в карту, на которой сменялись названия и рисунки.

– Почему эта карта постоянно меняется?

– Артефакт. Карта Обители, а здесь стабильно все переделывают. По настроению серафимов, на практике учеников, во время психических обострений у горе-активистов. Взять ту же долину неподвижных планет… Вечно что-то переустраивают! Хотел недавно на пляж сгонять, а там, – несколько ругательств, и Кастивиль продолжил: – джунгли!

Некоторое время мы помолчали, отдавая дань загубленному отпуску. Однако голоса толпы побыть в тишине не дали. Гул поднялся невыносимый.

– Бесполезно искать в Обители, – выпалил Фагавир, – скорее всего этот придурок отправился на планеты манов или талов, чтобы выставить себя каким-нибудь божеством среди местного населения. Обычное дело для сбрендивших асуров.

Все рассмеялись, но одна девушка нахмурилась.

– Этот очередной сбрендивший асур может быть причастен к распаду призраков на планетах сваргов. Тебе нужно быть осторожнее. Говорят, что даже на Гува́те происходит нечто странное. Там самоуничтожаются души роков.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.