Рожденная

9

Я сидела в чужой гостиной на старом ободранном диване с красным стаканчиком глинтвейна в руках, не собираясь его пить. Рядом со мной упала на диван пара, они шептались и постоянно ерзали, пытаясь незаметно друг друга потрогать в самых стратегически важных местах. В момент я почувствовала себя третьей лишней, будто подсматриваю за ними. Не сказала бы, что это меня приятно не интриговало, но ради приличия я все-таки встала и вышла из гостиной. Я обошла весь первый этаж – моей соседки нигде не оказалось. Покрутила стаканчик в руках и поймала себя на мысли, что как можно скорее хочу вернуться к себе в комнату и залезть в постель с книгой в руках.

Еле-еле я нашла свою куртку в ворохе чужой одежде и вышла на мороз.

Я была уже далеко от дома братства, но еще не близко к кампусу – решила пройтись в такую прекрасную ночь. Темное небо над головой и падающий словно из ниоткуда снег, крупными хлопьями опускающийся на землю. Я глянула на часы, было без трех минут полночь. Мне предстояло встретить Новый год в одиночестве, глядя на белоснежные хлопья снега в темноте ночи, и я подумала, что это не худший из возможных вариантов.

Улица была пустой и тихой – студенты, снимающие дома, либо еще не вернулись из дома, либо были на вечеринке. И я вдохнула морозный воздух полной грудью. Он тут же заколол нос, по телу прошла мелкая дрожь, и я ощутила такую свежесть и предвкушение чего-то нового, что решила постоять еще немного, так сильно мне хотелось запомнить этот момент.

Я зажмурила глаза и загадала новогоднее желание: “Пусть я найду свой жизненный путь и силы, чтобы по нему идти”. Сквозь приоткрытые ресницы я увидела яркий свет фонаря, в ореоле белоснежного свечения кружились крупные хлопья. И в моих мыслях заиграла тихая музыка в такт их танцу. Впервые за долгие недели я чувствовала себя спокойной и счастливой, наблюдая, как мир встречает приходящий год.

– С Новым годом! – крикнул мне кто-то из темноты.

Я опустила глаза. Внизу, у фонарного столба, стоял молодой высокий парень в угловатых очках. Из-под смешной красной шапки выбивались каштановые кудряшки. Он широко улыбался мне, освещая темную зимнюю ночь.

10

Помню, как вновь посмотрела на часы. Когда Адам улыбался мне, полночь уже прошла, минутная стрелка отмерила три минуты. Впервые я увидела его первого января нового, наступающего года, когда успела загадать свое заветное желание.

Впоследствии Адам рассказал мне свою, схожую с моей, историю поездки в университет. Однокурсник, с которым Адам общался онлайн после выпуска, преподавал в нашем университете. И когда парень пригласил Адама на званый ужин в честь Нового года, он подумал, что это отличная возможность завести новые полезные знакомства в этой области. Когда я узнала этот факт, здорово хохотала – зачем же еще ходят взрослые на вечеринки как не для полезных знакомств.

И по совершенно случайному совпадению Адам оказался в подобном положении. Один среди кучи незнакомцев, уставший от скучного вечера, желающий подышать свежим воздухом.

Он шел навстречу мне, приближаясь к горящему фонарю, когда увидел невысокую девушку с длинными светлыми кудрями, зажмурившуюся и кутающуюся в свою куртку. Я не стала спрашивать, что он загадал в тот момент. Но однажды Адам признался сам, что когда увидел меня, его единственной мыслью было, что не сказать хоть что-то в тот момент, не привлечь к себе мое внимание будет огромной ошибкой.

Адам старше меня на пять лет и пять дней, если бы наши Дни рождения чуть сместились, у нас был бы и один знак зодиака на двоих. Но получилось так, что он Телец, а я Близнецы. Но мы забыли об этой погрешности.

Ощущение, что все в наших жизнях будто вело к этой встрече, не покидало меня с той самой минуты, как он подошел ко мне, выйдя из-под света фонаря и улыбнулся одной из самых очаровательных своих улыбок. Но как ни странно, все, что я почувствовала тогда – простая симпатия – не накрывало меня с головой, а медленно произрастало. Впервые я осознала, какое счастье – быть влюбленной по-настоящему, раскрывая для себя человека с каждым новым словом и раскрываясь самой. Ведь все мы ошибочно полагаем, что самые сильные и искренние чувства появляются внезапно, как снег на голову, без каких-либо объяснений. Но когда ты влюбляешься в человека медленно, узнавая его по кусочку… это совсем другое.

– С Новым годом, – тихо произнесла я, когда незнакомец подошел ко мне.

– Я Адам. – Он протянул мне руку, все с той же очаровательной улыбкой.

– А я Бьянка. – Протянула я руку в ответ. Он весело ее потряс и отпустил. Тогда мы впервые прикоснулись друг к другу.

– Впервые встречаю Новый год в одиночку, – он говорил так открыто, будто мы были давно знакомы. – Был на вечеринке, но там стало так скучно, что я предпочел холодную ночь.

Я рассмеялась в ответ. Мое сердце забилось быстрее.

– Не поверишь, – удалось мне вымолвить сквозь смех. – Та же история.

– Ну что ж… – протянул он, почесав затылок. – Теперь мы не одни.

И с того момента, когда я впервые увидела Адама, его смешную шапку, улыбку и своеобразные угловатые очки, мы действительно не расставались ни на день.

11

Вечерело. Мы сидели за круглым столиком на кухне, наблюдая, как лес накрывает тень. На столе стояли чашки с горячим какао, от которых шел едва заметный пар, и свет был приглушен в угоду красивому виду.

Мои вещи уже привезли, и мы успели раскидать их по комнатам, решив, что разбирать их я буду уже завтра, когда Адам уедет на работу. В спальне теперь стояли коробки с одеждой, обувью и бельем, в кабинете – гора коробок с книгами. И я уже представляла, каким наслаждением будет заполнять новые полки.

Потихоньку мы с Адамом переместились на диван, такой мягкий, что я в нем тонула. На экране телевизора перед нами мелькали картинки какого-то фильма, но я его совсем не замечала. Я утопала не только в диване, но и в крепких объятиях Адама. Одну руку он закинул на спинку дивана, обхватив мои плечи и прижав к себе. Собрал меня в охапку так, что я не могла пошевелиться и теперь сидела, откинувшись на его твердый торс.

Адам размеренно дышал, и я вся приподнималась от каждого его вздоха, словно ничего и не весила. Сквозь тонкую блузку я чувствовала, как бьется его сердце, и повторяла про себя его ритм. Он крепко держал мое плечо, и в этом месте руку обдавало жаром от его горячего касания. Дыхание у меня замирало, сердце быстро-быстро билось о грудную клетку. Я не шевелилась, вот бы этот момент длился вечно!

Все, о чем я могла думать в эту минуту, кроме объятий Адама, была Миса. Она пряталась где-то в доме, не желая выходить, хоть и успела за день дважды поесть и сходить в лоток. Но из укрытия своего не выбиралась, и дозваться мы ее не могли. Я только могла надеяться, что она скорее переживет стресс после переезда и быстро обживется в новом месте. Надеялась, она справится с этим быстрее меня…

– Не волнуйся. – Голос Адама вытащил меня из размышлений. Я вопросительно посмотрела на него, и он добавил: – Она привыкнет.

Я всегда удивлялась, как Адам точно мог угадать мое настроение или продолжить витающую в голове мысль, будто читал меня как открытыю книгу. Справедливости ради, я тоже этому училась, пусть не с тем же успехом, но все же часто могла уловить его настроение.

– Да, я знаю, просто нужно время, – сказала я. Кажется, я говорила не только о Мисе.

За окном солнце уже село, и на лес набегала огромная тень, скрывая все веточки и листочки, превращая деревья в одну ровную непроглядную стену. К вечеру поднялся ветер, и лес, качаясь под его порывами, напоминал огромное дышащее живое существо, готовящееся извергнуть что-то страшное и опасное. Стало жутковато. Единственным источником света за окном был тусклый подвесной фонарь на веранде, и в уме я уже представила, как мы облагораживаем задний двор и добавляем туда искусственного света.

– Согласен, нужно будет сделать что-то с этим безобразием, – вдруг сказал Адам.

Я непонимающе захлопала глазами, но потом увидела, что Адам проследил за моим взглядом. Я тупо таращилась на задний двор, едва различимый за стеклянными дверьми. Будто потерянная, вернулась к Адаму, взяла себя в руки. Укол вины, и я выдавила из себя улыбку, настолько искреннюю, насколько могла.

– Думаю, я незамедлительно этим займусь, – произнесла я, гордо задрав подбородок.

– Не сомневаюсь, Биби. – Адам улыбался, за стеклами очков его глаза светились счастьем, которое я в жизни не посмела бы омрачить. Он еще крепче сжал мое плечо, чмокнул в висок и вернулся к фильму. – Я оставлю тебе завтра утром данные моей карты.

Ого! Мои глаза тут же расширились, но Адам этого не увидел. Как спокойно он сказал об этом, словно это само собой разумеется. Его руки вдруг стали для меня еще сильнее, а объятия – намного уютнее. Я зарылась всем телом в его торс, подтянула ноги на диван и полностью откинулась на Адама. А он автоматически обхватил меня обеими руками, словно мягкую игрушку и крепко прижал к себе.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук – размеренно билось его сердце. Грудь медленно поднималась, я слушала его размеренное дыхание. Все тело расслаблялось. Я была как выжатый лимон, не чувствовала ничего знакомого вокруг, сейчас для меня существовал только Адам. Глаза закрывались сами собой, комната вокруг становилась темной и отдаленной. Мне было жарко в горячих руках Адама, кожу обдавало жаром. Но вскоре я совсем растеклась и забылась спокойным сном в его объятиях. Наконец я была дома.

12

В нашу первую встречу неловкости между нами не было, лишь легкое смущение с моей стороны. Адам же, как открытая книга, позволял рассматривать каждый закоулочек его души, совершенно ничего не стесняясь. Будто он был уверен, что я хороший человек, возможно, даже самый добрый и честный человек, которого он встречал в своей жизни. Такая легкость и открытость покорила меня с первых минут, проведенных вместе. С Адамом было хорошо, уютно, словно я была дома, и это заставляло меня тянуться к нему, несмотря на все свои страхи. Этому я не могла противостоять. Да и не хотела.

– Куда пойдем? – спросил он, уже решив за нас двоих, что мы займемся этим вместе.

– Даже не знаю, – протянула я, отчаянно надеясь, что он предложит такой вариант, на который я могла бы согласиться, потому что никогда я себе не простила бы, пропади эта смешная красная шапка в темноте ночи без надежды увидеть ее вновь. – Я направлялась в кампус.

– О! Я вспомнил, – просиял Адам. – Когда шел по коридору своего отеля, видел там бар. Он должен работать всю ночь. Не против сменить направление?

Судорожно я начала прокручивать возможные события и не нашла в своих мыслях ничего плохого, что могло бы произойти.

– Не против, – ответила я, одарив незнакомца легкой улыбкой.

– Отлично, – в ответ он улыбнулся шире некуда и взглянул на телефон. – Прогуляемся? Тут недалеко. Если устанешь, доедем.

С первой встречи Адам проявил ко мне заботу. Я запомнила это как одну из черт его характера и не ошиблась. На протяжении всего времени, что мы провели вместе, Адам не переставал заботиться обо мне ни на день.

Не знаю точно, как долго мы шли до отеля, но когда он возник на горизонте, показалось, что прошло всего несколько минут. Мы говорили, не замолкая, и никак не могли наговориться. Стоило нам только начать, и диалог полился сам собой, без особых усилий, как это часто бывает с незнакомыми людьми. Нам не нужно было напрягаться, выдумывая новые темы, находить точки соприкосновения, они нашлись сами. И сейчас я чувствую, что наш с Адамом диалог начался еще тогда, в первую встречу, и не прекращается до сих пор. Временами он прерывается на сон или дела, но, чтобы возобновить его, не нужны силы.

– Значит, ты у нас знаток литературы? – спросил Адам, сделав глоток безалкогольного пива.

– Ага.

– И чем планируешь заняться после учебы? – Глаза Адама блестели маленькими искорками в приглушенном свете ламп.

– Честно говоря, пока не знаю, – призналась я. Столько усилий и времени было потрачено на мою мечту, и тогда казалось, что все это было зря. Даже в собственных мыслях прийти к этому было сложно и стыдно, но перед Адамом я раскрылась. Вот как он на меня влиял. – Я как будто потерялась. Учеба скоро закончиться, а я совсем не знаю, что делать дальше.

– Это даже хорошо, – совершенно не задумываясь, так буднично бросил он.

– Почему? – встрепенулась я.

– Перед тобой открыты все дороги. Ты еще не ступила ни на какой путь, и тебе будет легче выбирать. Когда за плечами проделана большая работа, люди часто решают идти по протоптанной тропе. Сложно отказаться от всего, чего ты достиг, но если ты только в начале пути, перед тобой огромное множество вариантов.

– А что насчет тебя? – Сильнее всего мне захотелось выведать хоть крупицу информации об Адаме, первом человека, который сказал, что потеряться это хорошо, а не просто нормально.

– Однажды я уже выбрал свой путь и иду по нему только вперед. – Улыбнулся Адам, но в глазах его скользнула грусть, голос понизился почти до шепота. – В моей жизни уже все решено. И в какой-то степени я даже рад этой стабильности.

– Но ведь всегда можно выбрать что-то другое. – Нужно было срочно поднять ему настроение, а я совсем не знала, как.

– Это да. Но стоит принять тот факт, что со временем любая работа превращается в рутину. И если ты можешь это пережить, то с легкостью будешь двигаться дальше.

Я откинулась на спинку дивана, на котором сидела, чувствуя, как голова начинает разрываться мыслями в поисках ответов.

– Может быть… – прошептала я, глядя в пол, не видя ничего перед собой.

Почти сразу я спохватилась, вспомнив про своего собеседника, и, проморгавшись, взглянула на него. Всего секунды мне хватило, чтобы увидеть его взгляд. Адам смотрел на меня, не отрываясь.

Его лучезарные глаза накрыла томная поволока, губы сжались в узкую полоску, на скулах заходили жилки. Он крепко сжимал в руках бутылку, казалось, она вот-вот треснет от его напора. От тяжелого, глубокого дыхания у Адама вздымалась грудь. Он пожирал меня глазами, разглядывая всю, будто я сидела перед ним нагишом.

Меня накрыла волна жара, я не знала, куда деться от его взгляда, и заерзала на месте. И тут же взгляд Адама прояснился, он улыбнулся, будто ничего не происходило. А я до конца свидания не могла выкинуть из головы его взгляда, и каждый раз, когда он вспыхивал в мыслях, меня обдавало волной интригующего тепла.

Надо признать, он застал меня врасплох. Сначала одурачил своей чудной улыбкой и распахнутым взглядом, затем – озадачил, дав себе время рассмотреть меня с головы до ног, не выдавая своей симпатии. И при чем, довольно откровенной.

Теперь я видела в нем не только очаровательную улыбку, угловатые очки и смешную шапку. Он предстал передо мной весь. Высокий рост, широкие плечи, грудь колесом, играющие на предплечьях вены. С тех пор я не могла больше думать об Адаме как об обычном знакомом. Это было бы невозможно.

Мы просидели в баре отеля до раннего утра – Адам, как джентльмен, оплатил счет и не бросил и намека подняться к нему в номер, – и я все думала, почему меня так клонит в сон, пока не посмотрела на время. Прошло несколько часов, а диалог все не подходил к своему логическому завершению, будто мы могли бы говорить дни напролет. Я сидела сонная, но при этом залитая краской, и не могла найти в себе выдержку, чтобы подняться, завершая встречу, и уйти. Но тут меня спас зевок.

– Извини, – бросила я. – Что-то совсем глаза закрываются.

– Ах, точно! – спохватился он (каков же хитрец). – Уже утро наступило, а я все тебя здесь держу и держу. Давай я вызову тебе такси до дома, а ты напишешь мне, как доберешься.

– Идет, – ответила я. Уже во второй раз меня приятно удивила его безвозмездная забота.

Мы вышли на улицу. Уже давно рассвело, и по дорогам начали ездить первые автомобили. К отелю как раз подъехало такси, Адам вытянул руку и машина проехала до нас пару десятков метров.

– Не забудь написать мне, как доберешься, – напомнил он, заглядывая в машину и заранее расплатившись, когда я устроилась внутри. На тот момент мы уже обменялись телефонами, и я надеялась, что мое сообщение о прибытии в общежитие на станет последним в нашем диалоге.

Я увидела, как при взгляде на меня у Адама в глазах играли бесноватые огоньки. И как я не заметила этого раньше! Для этого пришлось его рассекретить. Он задержал на мне взгляд своих глубоких синих глаз за стеклом очков, не спеша закрывать дверь машины. И этот немой зрительный контакт был многословнее любых признаний.

– Не забуду, – прошептала я.

Дверь автомобиля закрылась, и такси покатило по пути к кампусу. Я оглянулась в заднее окно. Адам все еще стоял у дороги, провожая автомобиль взглядом, а снег крупными хлопьями падал на его смешную шапку… на его широкие плечи. Адам оставил после себя чувство голода, которое только он сам и мог утолить.

Я откинулась на спинку сиденья, уставившись куда-то вдаль. Это действительно не было любовью с первого взгляда, она пришла куда позже. Но отрицать то, как с первой встречи мы воспылали друг к другу, было бы просто нечестно и, на мой взгляд, слишком благонравственно.

13

Адам одолжил мне свой махровый халат после душа – мои вещи остались стоять в коробках до следующего дня – и я утопала в нем, как в огромном одеяле. Проснулась в его объятиях, не понимая сколько времени прошло, и пошла в душ перед сном – никогда не могла обойтись без этого перед тем, как лечь в постель.

Главная ванная по размерам, скорее, походила на комнату. Туалет прятался в отдельном помещении за непрозрачной дверью, так что здесь оставались душ, джакузи и пара раковин с большими круглыми зеркалами.

Все в этой ванной кричало о том, что здесь живет пара. Раковины были объединены общей литой белоснежной столешницей, на которой Адам предусмотрительно освободил пространство для моих вещей. За затемненной стеклянной перегородкой скрывались два тропических душа друг напротив друга. Полочки около правого также пустовали без вещей. А на полукруглом подиуме около окна возвышалась глубокая ванна. Промелькнула мысль, что здесь с комфортом расположатся двое, и даже останется место для передвижений.

Я протерла запотевшее после горячего душа зеркало и промокнула волосы полотенцем, заплела их в слабую косу, чтобы не путались во сне, и нанесла на лицо и тело любимые уходовые средства. Уход за собой всегда был моей слабостью, и я не представляю и дня без своих девчачьих штучек.

В зеркале на меня смотрело румяное, довольное, но немного сонное лицо. Халат висел на мне, обнажая ключицы, лишь немного прикрывая грудь, и я вспомнила об Адаме. До этого мы много раз ночевали вместе, спали в одной постели и, конечно, имели близость, но никогда еще не засыпали в общей постели, зная, что теперь она принадлежит нам обоим.

Я вцепилась в белоснежную ткань халата, начиная перечислять в мыслях находившиеся в ванной вещи – где-то вычитала, что это помогает при волнении, а сейчас мне было это нужно. Небольшое переживание вполне естественно, на так ли? Все это такое новое, неизведанное… радостное возбуждение и страх неизвестного…

Сейчас мне предстояло выйти из ванной, надеть пижаму и лечь в одну с Адамом постель. Я устала и была готова только забыться сном, надеялась, что Адам устоит перед близостью наших тел, потому что мне всегда было трудно ему отказывать хоть в чем-то. Адам никогда ни о чем не просил, не задумывался, что я могу дать ему в этих отношения, отдавая при этом всего себя. Поэтому когда у него просыпалось малейшее желание – не только в близости, в чем угодно – я непременно старалась его порадовать. Мне не хотелось отказывать, и к тому же казалось, Адама это не устроит.

Когда я вышла в комнату, его еще не было. На кухне бежала из крана вода, затем – выключилась, и я поспешила надеть пижаму. Залезла под одеяло, холодное изнутри, и поджала ноги, пытаясь согреться.

– Уже легла? – тихо спросил Адам, когда зашел в комнату и, крадучись, прошел в ванную.

Зашумел душ – как ни странно, я не смогла уснуть быстро, как рассчитывала – и через несколько минут Адам присоединился ко мне. Он обнял меня под одеялом, и я тут же согрелась, как от большой горячей батареи. Его рука скользнула по моему животу, и внизу меня обдало жаром. Но это было не то, о чем я подумала. Адам настойчиво притянул меня к себе, прижался всем телом и прошептал:

– Сладких снов, Биби. Люблю тебя. – И тут же заснул.

Под теплым одеялом, в крепких медвежьих объятиях, мне ничего не оставалось, кроме как свернуться калачиком, подстроившись под изгибы тела Адама, и тихо, смиренно заснуть. Глаза уже закрывались, я видела, как дрожат под тяжестью век мои ресницы. Все тело обмякло, и я вот-вот была готова провалиться в сон, как почувствовала какое-то движение в ногах. Маленькие, легкие, мягкие лапки ловко запрыгнули на постель, и небольшое тельце, свернувшись, улеглось в моих ногах. Я услышала знакомое мурчание – Миса была рядом, – и все беспокойство тут же меня покинуло.

14

До своего переезда к Адаму я ни разу не была у него в гостях, оправдываясь тем, что добираться для меня слишком далеко и сложно для того, чтобы пробыть у него всего несколько дней. Не сказать, что это было откровенной ложью, но до конца честной в этом вопросе я с ним точно не была.

Мы встречались в совместных поездках, Адам приезжал в Чикаго, когда я оставалось у родителей, чтобы не ехать еще дальше, до университета, но я сама ни разу не ездила к нему. И виной всему мои страхи.

Когда я поняла, что влюбилась, по-настоящему, что это не просто животная страсть, не эмоциональная зависимость, а искренняя любовь, я всеми силами пыталась отгородиться от нее. Нет, я не строила преград, не отвергала Адама, не закрывалась от него, но пыталась не торопить события насколько это было возможно. Старалась не запускать его в мою жизнь полностью, не привязываться как к самому близкому человеку на свете.

Приедь я к нему сразу, провалилась бы в собственные фантазии о нашем счастливом будущем. А этого я себе позволить не могла. Пока наши чувства не прошли испытания временем и расстоянием, я не могла себе доверять.

Во второй раз увидеть Адама мне удалось только через месяц. Он прилетел ко мне, в Чикаго, когда я осталась у родителей на выходные. Надо ли говорить, что с родителями за весь уикенд я провела пару часов от силы…

Мы с Адамом общались каждый день на протяжении месяца, став неотъемлемой частью жизни друг друга, просыпаясь и засыпая вместе, вместе обедая и ужиная, постоянно с телефоном в руках, готовые в любую секунду подключиться к видеозвонку. На тот момент мы уже обозначили, что являемся парой – для обоих это было крайне важно – и назначили дату нашей годовщины на семнадцатое января. Так что, садясь на самолет, Адам спешил не просто ко мне, а к своей девушке, и это в моих глазах сильно повышало значимость этого шага.

Возвращаясь в то время, я точно могу сказать: те два дня стали для меня самыми лучшими днями в жизни. Начиная с того момента, как я бросилась к Адаму на шею в аэропорту, а он, пошатнувшись от моего напора, заключил меня в крепкие медвежьи объятия, бросив свой рюкзак на пол, и заканчивая тем, как я провожала его обратно, а Адам не мог отпустить моих рук, у всех на виду покрывая их жгучими поцелуями. Я была словно в раю, окрыленная, витала где-то высоко над всем материальным миром.

Помню, мы истоптали все ноги, целый день гуляя по Чикаго – я любезно предложила показать Адаму родной город – и завалились в номер отеля, уставшие, голодные и взбудораженные. Адам заказал нам ужин в номер, целый стол моих любимых блюд, и мы включили какой-то фильм, ни разу не обратив на него внимания, полностью поглощенные друг другом.

На часах было сильно заполночь, когда Адам ушел в душ, а я осталась лежать в постели в одном полотенце в ожидании его. Меня потрясывало то ли от пробирающегося в номер холода, то ли от щекочущих нервы звуков бегущей воды. Я представляла, как Адам стоит под душем, и по его широкой спине стекают горячие струи. Как бы мне хотелось, чтобы вместо воды его кожу ласкала я. Все мое тело пылало жаром. Он расходился, как горячий пламенный цветок, раскрывающий свой бутон где-то внизу…

Адам вышел из ванной. Я не смела посмотреть в его сторону. Оставалось только надеяться на его чувство такта.

Конечно же, я не была девственницей в двадцать два года, не стану строить из себя благовоспитанную девицу, но таких чувств, как к Адаму не испытывала никогда. Это было не простое желание, требующее собственного утоления прямо здесь и сейчас, и не обыкновенный интерес чего-то нового и необычного. Я впервые хотела мужчину, хотела так сильно. И не знала, куда деться от этого чувства, что делать, как себя вести.

Я надеялась, что он не будет слишком настойчив, но вместе с тем будет достаточно меня хотеть, чтобы это показать, иначе я разрывалась бы между тем, чтобы сорвать с него полотенце, и тем, чтобы отвернуться и заснуть, подавив от волнения всякое свое желание.