Рожденная

На заднем сиденье лежал большой букет – сюрприз к моему приезду. Неподъемная охапка нежно-розовых и белых пионов была упакована в белоснежную бумагу и перевязана лентой. Я поглядывала в зеркало заднего вида, утопая глазами в крупных бутонах, понимая, как мне повезло с Адамом.

А он сидел такой счастливый. Его глаза светились, а широкая улыбка освещала этот пасмурный день. Свет будто исходил из него самого, из самого его естества. Адам следил за дорогой и тихо подпевал играющей в машине песне, покачивая головой в такт музыке. И я не могла на него насмотреться. Когда он был рядом, жизнь сразу становилась куда лучше.

Адам распелся и вдруг повел головой в сторону, пританцовывая прямо за рулем. Как же мне с ним повезло! Я поднесла его руку к губам и накрыла тыльную сторону его ладони поцелуем, крепким и долгим, не желая отпускать. Настроение Адама всегда передавалось и мне. Может быть, именно в этом всегда и был секрет того, почему я настолько счастлива с этим мужчиной.

Его кудряшки подпрыгивали от движения, в уголках глаз собирались от улыбки морщинки – настоящий признак счастливого человека, и я невольно вспомнила, как увидела эту улыбку впервые. Помню, тогда я поняла, что хочу видеть эту улыбку постоянно, слышать смеющийся голос, ощущать то спокойствие, которое я чувствовала рядом с Адамом. Начиная с первой встречи, я постепенно влюблялась, ныряя все глубже и глубже, и сама не заметила, как Адам стал для меня самым близким на свете человеком. И я для него тоже.

Это не было любовью с первого взгляда. Это были настоящие, искренние, чистые чувства, не обремененные слепой страстью или желанием владеть, взращенные, как зеленые ростки, и принятые нами обоими с теплотой в душе и ожиданием взаимного счастья.

Я загляделась на небо и не заметила, как деревья вдоль дороги медленно редели и в поле зрения начали появляться первые дома. Поначалу редкие и скромные, небольшие домики с узкими подъездными тропами, затем – трехэтажные кирпичные здания.

– Не пугайся, здесь есть нормальный продуктовый, – сказал Адам, заметив мой удивленный взгляд. – Да и доставки ходят. А в магазины и кафе будем выбираться в город.

– Никогда раньше не видела вживую таких городков, – отозвалась я. – Будто в фильм попала. В ужасы или подростковую драму. Знаешь, такие, где в маленьком городке произошло страшное убийство… – произнесла я нараспев и резко дернулась в его сторону. Адам подскочил на месте, широко улыбнулся и залился смехом.

Городок действительно был как из фильма. Мы проезжали по главной дороге, а казалось, что едем по самым глухим окраинам. В кирпичных зданиях вдоль дороги располагались крохотные магазинчики – мы проехали мимо одного книжного, – парикмахерские и кафешки. За окном мелькали узкие поперечные дороги, уходящие далеко в стороны, заканчивающиеся лесным массивом. Где-то вдалеке я заметила небольшие жилые домики, с выцветшим сайдингом и гаражом не больше чем на одну машину.

Здесь было очень тихо. Я приоткрыла окно и навострила слух – никакого гама, дорожного шума, только звук изредка проезжающей мимо машины или отдаленные голоса немногочисленных пешеходов. Люди здесь шли медленно, никуда не торопясь, спокойно прогуливаясь вдоль зданий. Я заметила пару, идущую нога в ногу. Мужчина катил старенькую коляску, а женщина обвила своей рукой его предплечье, прильнув к нему всем телом. Мы проехали мимо, и пара осталась далеко позади, у них были очень счастливые лица.

– Ну, как тебе? – подал голос Адам. Я засмотрелась на городок и вздрогнула от неожиданности, когда он обратился.

– Да ничего, – произнесла я. Тише, чем рассчитывала. – Здесь… очень тихо.

– Это да. – На лице Адама просияла широкая улыбка. Видимо, ему здесь очень нравилось. – Подожди, мы еще не подъехали к дому, там еще спокойнее. Тишина и лес. А какое звездное небо по ночам… В городе такого не увидишь.

Я промолчала, увлеченная городком. Впервые я оказалась в подобном месте. И если раньше видела такое только на картинках, то теперь оказалась здесь, пребывая в полном замешательстве.

Последние домики, разбросанные на окраине города остались позади, и мы въехали в густой лес. Он плотным подлеском подходил близко к дороге. Казалось, еще чуть-чуть и деревья разрастутся прямо на асфальте. Темный, немного пугающий, в основном, хвойный. Высокие сосны уходили далеко к небу, окруженные пушистыми елями, и только изредка встречались лиственные деревья. Они вспыхивали яркими зелеными красками, где-то оранжевыми, желтыми и алыми, напоминающими о подкрадывающейся осени, словно всполохи огня среди темного полотна хвои. Как было бы красиво, свети сегодня слепящее солнце, золотя деревья, но над нами висело громадная туча, и, когда мы заехали глубже в лес, казалось, будто нырнули в подводную черноту.

Через несколько минут машина повернула по диагонали направо, и деревья начали слегка редеть. В стороны от шоссе, перерезая его поперек, словно натянутые нити, одна за другой расходились узкие дорожки. Мы проносились мимо них, и я каждый раз выгибала шею в надежде рассмотреть, что же прячется за стеной леса. Глаза цепляли только высокие крыши, все остальное скрывалось в густой хвое.

– Мы называем это место Хвойной долиной, – сказал Адам, заметив, как внимательно я рассматриваю окружающую местность. – Как Кремниевая, только окруженная хвойным лесом. А там. – Он махнул в сторону очередной поперечной дороги, сначала вправо, потом – влево. – И там – дома сотрудников. Скоро завернем к нашему – увидишь сама.

Я снова промолчала, только кивнув в ответ. Под ложечкой у меня засосало. Здесь было так тихо и безлюдно. Наша машина была единственным автомобилем на всей дороге после того, как мы выехали из городка. Охотно верилось в то, что вдоль дорожек стоят многочисленные дома сотрудников компании Адама и их семей, но в то, что в этих домах действительно проживают люди, живые, шумящие, верилось с трудом. Казалось, в этом лесу мы с Адамом абсолютно одни.

Далеко впереди забрезжили широкие ворота контрольно-пропускного пункта компании, на которую работал Адам. Он, биолог и настоящий поклонник науки, уже несколько лет уверенно шел вверх по карьерной лестнице, сразу после института устроившись в эту компанию. Адам старше меня на пять лет и за это время сумел сколотить себе неплохую репутацию.

До самого конца, пока не было принято окончательное решение о моей к нему переезде, я сомневалась, будет ли для меня здесь место. Я окончила факультет английской литературы с багажом набросков собственного романа и для компании Адама полезна явно не была бы, но он меня успокоил. Адам может позволить себе неработающую девушку, и это никогда не было для него проблемой, вписываясь в его представление о семейной жизни. Но несмотря на это, я понимаю: мне нужно работать в десять раз усерднее, чтобы скорее закончить книгу, и сделать все для того, чтобы ее издали. В противном случае я не представляю себя домохозяйкой без собственного дела всей жизни.

– Почти приехали. – Отвлек меня от размышлений Адам, и машина завернула вправо, на одну из дорожек.

Впервые я видела подобное место своими глазами. Чтобы столько пространство не было застроено домами, зданиями и гаражами, а просто отдано под густой лесной массив… Это казалось чем-то нереальны, просто потому что было жутко невыгодно для компании. Большие расстояния между домами здесь заполняли деревья, яркие пятна осенней листвы, и маленькие прудики со скамейками прямо у воды. К домам петляли длинные подъездные дороги, перед ними раскидывались большие палисадники. Казалось, даже окна дома напротив будут видеться маленькими далекими огоньками, в которых ничего нельзя будет рассмотреть. Полное уединение.

Мы ехали мимо одного дома за другим гораздо медленнее, чем раньше – я увидела знак ограничения скорости – и у меня было время, чтобы рассмотреть каждый из них. Все довольно большие, новые, на вид дорогие, в колониальном стиле, в основном, из светлого сайдинга или оранжеватого кирпича, с раскрытыми ставнями на окнах, балконами и высокими белоснежными колоннами. Они утопали в зелени, практически помещаясь в лесу.

Я открыла окно и услышала, как громко поют птицы. И кроме этого не было слышно ни звука.

– Здесь просто чудесно. – Повернулась я к Адаму, бесповоротно завороженная этим местом.

7

– Я знал, что тебе понравится, – просиял он. На секунду показалось, что Адам выдохнул от облегчения. Не только я беспокоилась о том, понравится ли мне здесь, на это надеялись мы оба. – Подожди… мы еще не подъехали к дому.

Машина медленно скользила по дороге, подбираясь к тупику – обрывающемуся асфальту у кромки леса. Издалека я увидела, как узкая тропка утоптанной земли уходит вглубь расступающихся перед ней деревьев. Я засмотрелась на нее в надежде хотя бы одним глазком увидеть, куда ведет тропка, и тут мы повернули налево, к дому.

Автомобиль вильнул в одну сторону, затем – в другую, и среди ярко-зеленой листвы показался дом. Стены, выложенные красно-коричневым кирпичом, симметричные окна с белыми откосами и черными ставнями – на первом этаже по одному большому окну с каждой стороны, на втором – три, каждое ровно над окном или дверью. Симметричные трубы по бокам, симметричная вальмовая крыша с серой черепицей. Посередине, на чуть выдающейся стене выступал вперед парадный вход – черная дверь с белыми наличниками в окружении таких же белоснежных колонн под широким фигурным карнизом.

Поднимаясь ко входу, становилась уже кирпичная лестница с полукруглыми ступенями, начинающаяся у выложенной камнем узкой, серой – в цвет крыши – дорожки. От нее в стороны, опоясывая дом, уходили два симметричных невысоких подиума с аккуратно подстриженными темно-зелеными кустами. Только когда я присмотрелась внимательнее, поняла, почему к дому ведут столько ступеней. Он стоял на небольшом холме. И все вокруг: сужающиеся ступени, обходящие его в круговую кусты и клумбы – создавали ощущение, словно дом возвышается над окружающей его равниной.

Мы заехали в гараж – небольшую пристройку без окон, спрятанную за густо высаженным высоким кустарником, – и вышли из машины. Внутри было на удивление пусто, Адам не был поклонником собственного автомобиля и всегда говорил, как не любит возиться с ним в гараже. Одна дверь вела на улицу, другая – в дом, и мне тут же захотелось в первый раз войти в него с парадного входа.

– Адам, а мы можем обойти дом? Я бы хотела зайти с главного входа.

Всего секунду он молчал, озадаченно глядя на меня, но потом расплылся в улыбке, уловив мою мысль.

– Да, конечно. – Он достал из багажника мой чемодан, я забрала с заднего сиденья переноску с Мисой. – Заодно осмотришь задний двор. Только предупреждаю, он у меня не такой убранный, как подъезд к дому.

Адам распахнул дверь на улицу и пропустил меня вперед. В лицо мне ударил свежий ветер, растрепав светлые кудри, и я впервые ощутила здешний воздух. Чистый, легкий, благоухающий хвоей, будто оказалась на другой планете. Даже воздух казался здесь умиротворяющим. На секунду я остановилась и вдохнула его полной грудью, не желая выдыхать.

– Здесь очень чистый воздух. – Остановился подле меня Адам. – В городе такого нет. Даже в том, что проезжали.

Задний двор пустовал, газон здесь слишком разросся, где-то сбоку были скиданы несколько лежаков, стоял старенький грязный стол с садовыми стульями и небольшой гриль. Зато к дому стеной подступал лес. На минуту мы замолчали, и я прислушалась. Едва заметный шелест листьев, скрип покачивающихся в высоте сосен, окружающее нас пение птиц. Я услышала журчания воды, резвое и вполне отчетливое.

– Здесь есть река? – Пораженная, я обратилась к Адаму.

– Не река, просто ручей, но буйный, – ответил он. – Мы к нему еще спустимся. Обещаю.

Вместе за мной, он окинул взглядом задний двор своего дома. На мгновение на лице Адама промелькнуло смущение, но он тут же глуповато улыбнулся, выглянув на меня из-за очков. Этот его жест всегда вызывал у меня смех, и я не смогла сдержать улыбки. Когда он смотрел на меня, все во мне расцветало.

– А еще обещаю, что буду совсем не против, если решишь привести в порядок это безобразие.

– Ловлю тебя на слове, – разразилась я смехом. – А я решу.

Мы обогнули гараж и вышли на выложенную камнем дорожку к дому. Из человеческих звуков слышны были только наши шаги и скрип катящихся колесиков моего чемодана по камню. Иногда он чуть подпрыгивал на очередной расщелине, и тогда я слышала глухой удар резины колесиков о камень. Но кроме этого, шума не было вообще – только звучание настоящей, чистой природы. Будто мы одни в целом мире.

Дверь оказалось резной, в классическом стиле, и больше, чем я думала. А наверху, прямо над дверью, в обрамлении белого наличника, позволяя проникать в дом солнечному свету, проем украшал простой черно-белый витраж. Адам провернул в замочной скважине ключ и открыл передо мной дверь, пропуская вперед. Первым делом я опустила на пол переноску и выпустила беспокойную Мису на свободу. Белый хвост только и юркнул в одну из арок. Только потом я подняла глаза.

Нас окружали кремовые светлые стены, внизу блестел начищенный из темного дерева пол, контрастная лестница на второй этаж в цвет стен с коричневыми ступенями и перилами. По обе стороны, друг напротив друга, открывали обзор на комнаты широкие арки.

– Там у меня что-то типа кабинета. – Указал Адам на арку справа, за которой стоял длинный рабочий стол с компьютером и кресло на колесиках, затем на арку слева: – А там столовая, но я чаще всего ем на кухне. Накрывал на стол, наверное, пару раз, когда коллеги приходили, а так почти туда не захожу.

Столовая и вправду казалась по особенному чистой – ни одной лишней детали. Только стол и стулья на десять персон из темного дерева в цвет пола и низко нависающая длинная люстра с бумажными резными абажурами.

Я подняла глаза наверх, к высокому потолку, под которым висела длинная люстра. Жалюзи на всех окнах были подняты, и дом, несмотря на пасмурную погоду, заливало дневным светом. На секунду я представила, какой вид открывается у перил со второго этажа – свободное воздушное пространство, люстра с хрустальными кристаллами, окно второго света, сквозь которое виден в отдалении лес… У меня захватило дух.

– А здесь главная комната в доме. – Адам поставил на пол мой чемодан и, пройдя к арке напротив входа, широко расставил руки, приглашая меня взглянуть. – Кухня.

– А я думала, главной комнатой будет наша спальня, – прошептала я ему на ухо, подойдя почти вплотную.

Одним движением он схватил меня, сжал изо всех сил в объятиях, подняв в воздух, зарывшись носом в моих волосах.

– Я так скучал по тебе, Биби…

Его голос дрогнул на моем имени. Он опустил меня на пол, обхватил мое лицо крупными мягкими ладонями, едва прикасаясь, чтобы не навредить. Его глаза бегали по моему лицу, словно сумасшедшие, словно Адам никак не мог насмотреться. И такой нежностью были подернуты его губы, что мне захотелось как можно скорее накрыть их своими. Он уловил мою мысль первым. Мягкие пухлые губы Адама коснулись моих, как нежнейшие цветочные лепестки, чуть надавили, желая вобрать в себя меня, даря тепло, обещая продолжение поцелуя… а потом он вдруг отстранился, обнял меня так крепко, как только мог и прошел в кухню. А я осталась жутко голодной.

Я снова увидела белый хвост, скользнувший под стол у окна, и вошла в комнату. Справа стоял большой и мягкий угловой диван – в голове сразу всплыла мысль оградить его ткань от острых коготков Мисы – и широкий камин из красно-коричневого кирпича, старый, но чистый, как будто винтажный. Над ним висел широкий плоский телевизор. Слева вдоль стен расположилась светлая кухня со столешницами в цвет камина из натурального камня. Посередине стоял квадратный остров с глубокой двойной мойкой и барными стульями. Над ним низко свисали три одиночных светильника, распространяя мягкий теплый свет.

На задний двор выходили широкие двустворчатые двери с затемненными стеклами, расположенные на одной линии с аркой и главным входом – симметрия комнат, дверей и окон в доме отвечала колониальному стилю фасада. По обе стороны от выхода на задний двор в комнату через высокие эркеры лился дневной свет. Со стороны кухни в оконной нише стоял маленький круглый стол с двумя стульями, сильно выделяющийся на фоне более современной мебели. Как будто винтажный, накрытый светло-зеленой скатертью, с вазочкой с цветами посередине. Из окон открывался вид на стену леса, темноватого, хвойного, с яркими всполохами лиственных деревьев. Сразу мелькнула мысль: завтракать за этим столиком с Адамом будет настоящим наслаждением.

– За дверью стиралка и сушилка. – Указал Адам на дверь со стороны гостиной. – Там же гостевой туалет и выход в гараж.

В голове я прокрутила путь от гаража до главного входа, затем – до гостиной, и планировка вспыхнула перед глазами, закрепившись в моих мыслях. Я заметила пушистый хвост под кухонным столиком и представила, как под ним от напряжения сжалась Миса. Ее беспокойство тут же передалось и мне. Стало как-то не по себе, несмотря на присутствие Адама и на его широкую счастливую улыбку. Новая непривычная обстановка, совершенно незнакомое место, противоположное тому, где я раньше жила. На меня накинулись мысли о работе, о том, насколько здесь сужен круг ее поиска, об изоляции от общества, об отсутствии многих привычных для меня вещей. Все разом накатило на меня, как одна большая волна, и я почувствовала, как начинаю тонуть в ней.

– Биби, все в порядке? – Адам положил руки мне на плечи, и я вздрогнула от неожиданности. – Ты будто погрустнела.

– Устала после дороги, – нашлась я. Не хотелось расстраивать его своими пессимистичными мыслями. Адам выглядел таким счастливым, что хоть на толику омрачить его настроение казалось настоящим злодеянием.

– В таком случает тебе надо прилечь… – задумчиво протянул он и… схватив меня в охапку, поднял в воздух. Все беспокойство как рукой сняло. Я почувствовала его сильные руки, поднимающие меня, как пушинку. Ничто не могло угрожать мне или расстроить, когда Адам мог вот так просто подхватить меня, унося от всех проблем.

Он поднялся по лестнице на второй этаж – одним глазком я успела взглянуть на прекрасный вид из окна второго этажа на соседний далекий дом и окружающую нас зелень – и аккуратно опустил меня на кровать. В просторной спальне не было ничего кроме большой двуспальной кровати, пары тумбочек и шкафов вдоль стены. Одна дверь вела в коридор, другая, чуть приоткрытая, в неглубокой нише, в хозяйскую ванную. Рядом с ней я заметила кое-что необычное для холостяцкого дома.

– Заметила? – Лукаво глянул на меня Адам поверх очков.

Подходя ближе, я не смогла сдержать улыбки. Около двери в ванную стоял туалетный столик с большим зеркалом с подсветкой, многочисленными ящичками и розоватым мягким креслом. Я стояла как завороженная и не могла оторвать от него глаз – я даже не просила Адама об этом.

– Я хотел, чтобы тебе здесь было комфортно. – По голосу я слышала, как он смущен, и буквально чувствовала спиной, как Адам, склонив голову, потирает затылок. – Не знаю, просто подумал, что тебе такое понравится…

– Спасибо огромное! – Я обвила его шею руками, повиснув на широкой груди, и тут же упорхнула, словно бабочка, к своему новому столику.

Я открывала пустые ящички, представляя, как их заполнит косметика, которая сейчас покоилась в моем чемодане, раздумывала, что стоит в первую очередь поставить на стол, какие баночки моего ухода будут смотреться здесь лучше всего. А может быть, поставить сюда красивые ароматические свечи… По всему телу во мне разливалось приятное тепло, сердце учащенно стучало. Я понимала, что это мелочь, что заказать такой столик не стоило огромных усилий, но сам факт того, что Адам подумал о моем личном пространстве, о том, чтобы у меня был свой, девичий, уголок, приводил меня в трепет. А сам он стоял поодаль, не мешая мне рассматривать столик, даже не представляя, насколько только что возвысился в моих глазах.

– Ты так рада… – пробормотал он, и я невольно обернулась. Адам стоял, спрятав ладони в карманы джинс, не зная, как реагировать на мою благодарность – такие жесты всегда были для него само собой разумеющимися. Но я видела, как на лице его начинает зарождаться хитроватая улыбка. – Что же будет, когда ты увидишь кое-что еще?

Он подошел почти вплотную и, взяв за руку, потянул меня из спальни. Длинный коридор второго этажа заканчивался окном и небольшой консолью под ним. На столешнице из темного дерева стояло несколько рамок с фотографиями.

– Тут еще две комнаты. – Адам непринужденно махнул в сторону двух закрытых дверей по правую руку. – Предположительно, детские.

К моему лицу тут же прилил жар, но я заставила себя выдохнуть, а не лопаться от улыбки.

Слева, после лестничного пролета и открытых перил была еще одна дверь. Туда-то и вел меня Адам.

– Прежде чем мы войдем… – Он встал позади меня и накрыл мои глаза своими ладонями, едва прикасаясь к моему лицу. – Не подглядывай.

Я услышала, как скрипнула, открываясь, дверь, и увидела проблеск дневного света сквозь пальцы Адама. И когда он опустил руки, мне пришлось проморгаться, прежде чем увидеть это…

– Та-да-ам. – Вскинул он руки, встав посреди комнаты, представляя свое творение – мой кабинет.

Комната была куда меньше спальни, без ванной, так что здесь как раз и предполагался кабинет. С окна напротив двери ниспадали на пол длинные тканевые шторы. Слева вдоль стены протянулись полки, длинные, белоснежные и пустые. Они заполняли собой все пространство, от пола до потолка, и заканчивались, заворачивая в углу комнаты, подступая к окну. Справа, стоя по диагонали, растянулось глубокое длинное кресло с высокой мягкой спинкой. В момент я представила, как прекрасно в нем будет читать. Днем на страницы книг будет литься солнечный свет, а вечером – освещать теплым светом торшер – длинная напольная лампа с бумажным абажуром. Он в точности походил на люстру над столом в столовой, может быть, даже был из той же коллекции. В отдалении стоял стол, простой прямоугольной формы с одним длинным ящиком, и самое удобное на свете кресло, тканевое, с подушечкой для поддержки шеи – все, что нужно для работы. Даже больше, чем нужно.

Я стояла посреди теперь уже своего кабинета, силясь выдавить хоть слово, но все мысли смешались у меня в голове. Я переводила взгляд то на книжные полки, то на удобнейшее кресло, то на рабочее пространство, то на Адама, абсолютно счастливого, как ребенок, ждущего моей реакции. А я застыла в немом восхищении, чувствуя, как на глаза у меня наворачиваются слезы.

– Тебе нравится? – Спросил он, широко улыбаясь, с поднятыми в ожидании бровями.

Я не нашла слов благодарности, которые могли бы описать все то, что я чувствовала. Я боялась, что здесь мне будет непривычно, что все здесь будет не как дома, и я стану скучать по своей комнате, по привычным и удобным для себя вещам. Но теперь мой страх рассеялся. Адам сдул его, словно пыль с давно нетронутой книги. Я подошла к нему, обвила его крупную фигуру руками насколько могла и прошептала:

– Спасибо.

А он обнял меня в ответ. И я услышала, как Адам тихо шепчет мне на ухо, словно хочет оставить эти слова для меня, словно даже стены могли их слышать.

– Я очень хочу, чтобы здесь тебе было хорошо.

Глава 2. Адам

8

Наша с Адамом встреча казалась мне самым судьбоносным событием в наших жизнях. По большей части, конечно, в моей, но я надеялась, что и он думает также.

Мы встретились, когда я училась на последнем курсе университета, находясь в творческом и профессиональном кризисе, не уверенная в собственных силах и правильности выбранного пути.

Мне всегда нравилась литература, и я знала, что когда-нибудь мне суждено погрузиться в нее с головой, начав претворять в жизнь собственные истории. Но тогда, в окружении десятков таких же ребят, как я, профессоров, критикующих мои работы и приближающихся итогов экзаменов, у меня начали опускаться руки. Я медленно, но верно начала скатываться в тотальную неуверенность и знала, что пик ее еще не наступил, с ужасом ожидая, когда желание бросить свою мечту пересилит тщетные попытки двигаться дальше.

Рождество уже прошло, и я вернулась в кампус. Тогда я надеялась, что это поможет мне сконцентрироваться на учебе, да и заняться дома было особо нечем. Но, зайдя в общежитие, увидела: приехали именно те, кто намеревается посетить все вечеринки нашего университета. Музыка грохотала почти круглые сутки, за дверью я часто слышала чужой громкий смех и пьяные возгласы, и учиться было практически невозможно. До начала занятий оставалось всего несколько дней, и ехать обратно домой было бессмысленно. Так я и зависла в состоянии пряток от всеобщего праздника с сериалами и чипсами из автомата на несколько дней, пока моя соседка не вытащила меня из комнаты.

Мы с ней никогда особо не общались, но тогда все были навеселе, и в один вечер она практически силой заставила меня пойти на вечеринку в одно из братств. Это был вечер Нового года.