Город потерянных

– Что? – я схватила его за руку. – Только не говори, что ты останешься.

Ответом на мой вопрос стало угрюмое молчание, что на любом языке мира означало – определенно, останусь.

Мы двинулись дальше. Он ни за что тут не останется! Однажды он бросил меня, и я чуть не поседела от одной только мысли, что могли бы сотворить с ним дикари. Но тогда у меня было точное алиби в виде недоверия к Анне и всей ее колонии, что существенно выигрывало шанс на удачу. Но если он останется, то я уже не узнаю, съели ли его или поймали и выпотрошили все внутренности, сварив глаза как подливку к мозгу. От этого на сердце начинали шкрябать разъяренные кошки, и, когда я упала и Дэвид подал мне руку, чтобы помочь встать, эти самые кошки превратились в разъяренных тигров.

Когда парень посмотрел на меня и улыбнулся своей милой улыбкой, а я сделала все, чтобы он перестал видеть мое лицо.

Боже, что ты творишь, Аза – раздалось у меня в голове, но я, как будто ничего и не было, продолжила идти дальше, стараясь игнорировать его до боли изматывающий взгляд.

Мы шли и только изредка переглядывались, как бы говоря этим, что пока что еще окончательно не тронулись умом. Солнце лежало четко посередине неба, грозясь испечь нам волосы и мозги. По нашим лицам тек пот, язык уже давно пересекал линию плеча и мотался где-то сзади, волосы слиплись в один большой ежик. Кир постоянно спотыкался со своей ношей, пытаясь ее ежесекундно выронить.

Зато Дэвид держался на удивление бодро для человека, который, наверное, ни разу не сомкнул глаз за эти три ночи: перепрыгивал с дюна на дюн, как горная лань, да при этом еще и шутить умудрялся. За это вторая Аза стала потакать мне насчет того, что он действительно поехал умом, а я отвечала ей, что это она действительно поехала умом. На что Аза всегда заканчивала спор такими словами: не забывай, что если ум снесло у меня, то снесло и у тебя, и у меня не оставалось никак аргументов, ведь, по сути, я шла, тихо материлась и мысленно разговаривала сама с собой.

Мы уже хотели было повалиться на песок и отказаться куда-либо идти, как вдруг Дэвид крикнул «вот оно!», и бросился к небольшим песочным иглу, тесно стоящими рядом друг с другом и образующими плотный круг. Мы с Киром переглянулись. Он махнул рукой по направлению к иглу, и я засеменила вслед за Дэвидом, смотря, как Кир бережно кладет Соньку на песок и гладит по голове.

– Подожди! – внезапно я спотыкнулась о собственные ноги и подобно мешку с цементом прочертила ровную яму в песке. Пыль, лежащая сверху, белым слоем взлетела вверх, закрывая всю видимость.

– Ты такая растяпа, – усмехнулся парень. Я поняла, что сейчас он снова поможет мне подняться, и поспешила встать сама, выплевывая песок и пытаясь игнорировать ноющую боль в коленях.

Мы возобновили путь и вскоре дошагали до иглу. На расстоянии вытянутой ладони они уже не казались нам такими миниатюрными, как виднелись, когда были в десяти ярдах от нас. Их стены были сделаны из щебневых и глиняных кирпичей, перевязанных между собой лианами, вокруг были выложены что-то наподобие плиточных дорожек, сходящихся в центре.

– И ты уверен, что карта где-то тут? – шепнула я. Он кивнул.

Мы пролезли между двумя иглу, очутившись в центре. Дэвид дал мне нож, и я выставила его вперед, показавшись самой себе еще более жалкой, чем до этого. Я пошла вслед за парнем, не спеша крадясь и прислушиваясь к каждому звуку. Когда мы дошли до одного из «домиков», мы остановились.

Дэвид вошел во тьму первым, не переставая держать пистолет на вытянутой руке. С секунду стояла тишина, а потом раздались пару мощных выстрелов, заставивших задрожать стены здания. Я пригнулась. Мои внутренности разом завязались в тугой узел, предчувствуя, что сейчас на нас нападет какой-нибудь дикарь, и точно прибьет своим здоровенным копьем.

Настала зловещая тишина. Я стояла, прислонившись к стене, изо всех сил сжимая челюсти и вырисовывая во всех красках убийство единственного парня, который хоть как-то стал проявлять ко мне знаки внимания.

А потом раздался еще ряд выстрелов, и вдруг из-за угла выпрыгнуло какое-то странное черное существо, разом заспешившее к противоположному иглу. А следом раздался разочарованный вздох, свидетельствовавший о том, что карты тут нету.

– Прости, что напугал, – Дэвид вышел из арки и мы вместе пошли к следующему зданьицу. – Я и сам-то присел, когда в темноте завозилась эта крыса.

Я выдавила улыбку, лишь из-за того, что смеяться здесь было бы неуместно.

– Карты нету?

– Не-а, там совершенно пусто. – Он пожал плечами, – посмотрим здесь.

Мы зашли еще в одно иглу, держа наготове пистолет, но, к своему счастью, не обнаружили там гигантского паука или поджидающего дикаря с распростертыми объятиями. Зато мы обнаружили огромную кучу всякого барахла, наваленного буквально до самого потолка.

Тут были и различные книги в кожаных обертках, и перья неизвестных птиц, искусно вплетенных в набедренные повязки, и даже пару копий. В воздухе витал запах жженой бумаги, на одной из стен вырисовывалось небольшое окно, освещавшее всю витавшую здесь пыль. Дэвид по-хозяйски покачал головой и принялся копошиться в одном из завалов. Я уселась рядом, помогая перебирать всякий хлам.

– А знаешь, – на момент он отстранил руки от массивной книги, но вскоре вернулся к делу. – Никогда не знал, что люди могут быть такими волшебными.

Стоит ли напомнить ему, что буквально каких-то двадцать минут назад он сказал, что не хочет возвращаться в Шарлотт?

Я рискнула.

– Брось, Дэвид… – Я отвернулась, – я же знаю, что я прототип Эмили. Не более.

– Возможно, но ты все равно какая-то другая. Да, действительно, я люблю тебя как друга…

Он обхватил мои плечи холодными пальцами и, резко разворачивая, уперся своим прожигающим взглядом мне в глаза.

– Забудь.

– О чем? – я нахмурилась.

– Ну, о том… Тогда, когда дикарь схватил тебя и стал уносить.

При упоминании о поцелуе мурашки на моем теле начали отплясывать тумбу.

– Знаешь, само как-то вышло. Не ожидал от себя такого. Хорошо?

– Хорошо. – Я отвернулась снова, еле сдерживая слезы.

Вот я же тебе говорила, что этот чудак может только расстреливать всех и вся. У него уже давно отбито чувство влюбленности. Не сыпь мне соль на сахар, без тебя и так поняла. Нет, ты не поняла. Поняла. И поэтому ты плачешь, как маленькая фанатка-школьница, которой разбил сердце ее сорокалетний женатый кумир? Это две разные вещи. Ох, Аза, не доведет тебя до добра твое доверие.

Чтобы отвлечься от мыслей о том, что мне раньше казалось началом великих чувств, я с еще большей яростью стала перебирать всякие бумажки.

Но черт возьми, это же неправильно! Обнимать, заигрывать, целовать… И потом делать такое заявление… Абсолютно ровным хладнокровным тоном, говорящим о том, что чувств между нами просто не было и не может быть. Я – лишь прототип его любимой Эмили, не больше. И именно поэтому он не вышвырнул нас троих из своего убежища за шкирку, как немощных слепых котят.

Я чувствовала его дыхание, его движения, я жила им. А он просто вырвал мое сердце, бросил в лужу и растоптал своими ногами, перед этим хорошенько наплевав прямо на ошметки самой главной мышцы организма.

Я попыталась дышать глубоко и ровно, но сама мысль, что я пытаюсь успокоиться и не показать свои слезы тому, кто пять минут назад почти прямым текстом послал меня куда подальше от взаимной любви, вызывал слезы.

Кто-то нежно ткнул меня пальцем в спину. Я обернулась.

Дэвид сидел на коленях и сжимал в одной из рук небольшую синенькую брошку. По краям она была обрамлена в золотую каемку, расходящуюся друг от друга в различные завитушки.

– Получилось! – он восторженно всплеснул руками. – Я нашел ее!

– Ее – это… карту? – скептически поинтересовалась я.

Дэвид подтвердил мои слова своей милой улыбкой. Ну отлично. Если он не пытается найти грань между нашей дружбой, мне придется рассказать все самой.

– Знаешь ли, – я попробовала подступиться с начала, – насчет… ну, как бы… Того. Самого. Я не испытываю к тебе ровно ничего.

Эти слова одновременно испугали и удивили Дэвида, и он непонимающе покосился на меня, чуть не выронив ценную реликвию.

– Что?

– Ну, ты понимаешь, я, ты, все дела… – я яро стала теребить завязку худи. – Мы же… Ну, все равно рано или поздно расстанемся. Ты хочешь остаться здесь, я хочу обратно в Каролину. У нас разные пути. Интересы, характеры.

И хотя я говорила сбивчиво и путаясь в словах, Дэвид, похоже, понял меня правильно.

Я замолчала, с силой прикусив губу. Врать ему про то, что я отношусь абсолютно хладнокровно к нему, становилось все легче и убедительнее.

– Поэтому… Чтобы это не зашло слишком далеко и не расплющило нам сердца в лепешку, нужно прекратить это. Я – это я, Эмили – это Эмили. Я лишь похожа на нее по внешности, но я совсем другая, уж поверь мне.

– Ничего подобного, – он снова обхватил мое плечо руками, и я дернулась, скидывая их. – Ты совершенно не как Эмили, ты…

– Прототип, – со вздохом напомнила я.

Он замолчал, не в силах продолжить разговор. Оперся о стену, делая вид, что рассматривает странную вещицу. Я не знала, что он испытывает, но догадывалась, что он размышляет на тему помочь нам или с криками и воплями убежать куда глаза глядят.

– Что ж, – он замолчал. – А я и… ничего, вроде. Ничего не было. Да… э –э, ничего не было. – Пауза. – Пойдем?

И, не дожидаясь моего ответа, вышел из иглу и заспешил к Киру и Соньке.

Мы развели костер в небольшой высохшей лесополосе, находящейся где-то в трех сотнях ярдов от иглу. Кир помог натаскать сухих поленьев и разжечь костер, хотя, в общем-то, Дэвид сделал за него больше половины.

Мы улеглись плотным кольцом, и вышло так, что я и Дэвид лежали прямо напротив друг друга.

Прохладный ветер качал языки пламени, которые вздымались высоко к черному небу, разбрасывая вокруг нас яркие искры. Он смотрел на меня. Неотрывно, как-то иначе, чем как смотрят влюбленные парни.

У тех взгляд глупый, словно им в пунш подмешали водку и набросали туда соленых огурцов, заставив всю эту мешанину выпить.

Но у Дэвида в глазах плясал огонь, и он отражал небольшие слезинки, а сам парень как-то неестественно сжался, прищурившись и лежа настолько неподвижно, будто впал в летаргический сон. Почему-то я тоже смотрела на него. Не из-за чего-то такого, а просто – чтобы поддержать наши гляделки.

В конце концов я не выдержала и развернулась на другой бок, прильнув к Соньке.

А что, если он и правда любил меня?

А что, если это я все порушила?

Но он же сам сказал, что я ему безразлична. Он признался, что я очень похожа на Эмили, и больше он не испытывает ко мне ровно ни-че-го.

Так я и уснула: в нелепой позе, пытаясь найти удобное положение и одновременно не угодить ногой в костер, и все еще чувствуя пристальный взгляд того, кому я, возможно, перечеркнула пол жизни.

***

Чьи-то ритмичные постукивания. Голоса. Смех. Возгласы.

Я нехотя приоткрыла сначала один глаз, а потом – второй. Земля. Засохшие стручки, еле пробивающиеся сквозь землю. Пепел от вчерашнего костра. И что-то белесое – соль от моих слез.

Я поднялась и уселась на колени, отряхивая волосы от земли и посильнее натягивая на себя худи. Воздух еще не прогрелся, и я буквально всей клеточкой тело ощутила те заморозки, которые гуляли всю ночь.

– С добрым утром, спящая, – подтрунил Кир. Он сидел на каком-то пне и все так же продолжал придерживать полусонную Соньку.

– Как она? – я прищурилась.

Он кивнул, говоря этим, что заживляющая мазь подействовала на нее очень даже хорошо. Но что-то в Соньке было не так…

Я присмотрелась внимательнее, пытаясь понять, что именно в ней не так.

И тут я догадалась.

Копья больше не было.

Вместо этого ее живот был замотан обрывком Кириной футболки, местами всей в крови, но уже засохшей и не кровоточащей. Там, где была рана, сквозь полупрозрачную материю просачивались засохшие кровяные корки.

Я поспешила отвернуться, но одновременно с этим я была ужасно рада, что Соньке стало гораздо лучше.

– Ей ночью стало плохо, – разрушил мои радостные мысли парень, – мы думали, будить тебя или нет, но потом Сонька сама попросила этого не делать. И уснула. Больше такого не повторялось.

Я вскочила на ноги и стала ходить кругами вокруг уже потухшего костра. Дэвида не было, но сумка, с которой он пришел вчера, стояла под четким надзором Кира в пару дюймах от него.

– А этот ушел.

– Отлично, – буркнула я.

– Чего «отлично»? – передразнил Кир. – За дровами пошел он. И воду искать.

Я ничего не ответила и продолжила отдаляться от Кира и Соньки в угрюмом молчании, гадая, радоваться мне, что Дэвид ушел, или грустить о том, что он скоро вернется.

В конечном итоге я так и не решила для себя, что было бы лучше.

Сухие ветки трескались под моими ногами, выжженная мертвая трава рассыпалась в прах, когда я делала нерешительные шаги. Лесополоса постепенно редела, говоря этим, что скоро меня встретят новые пески.

Но когда мертвые деревья закончились окончательно, и перед моими глазами выросло черное выжженное поле, я поняла, что мы покинули землю аборигенов. Я минуты три стояла в полном шоке и всматривалась вдаль, как вдруг кто-то за моей спиной навязчиво закашлялся.

– Кир? – я повернулась к парню, держащему на руках Соньку. Несомненно, она находилась в неясном сознании, но была еще слишком слаба, чтобы встать или хотя бы сказать что-нибудь. – Это выглядит ужасно. Ощущение, словно тут прошел пожар.

– Может быть, так оно и было, – задумчиво пробормотал Кир. – Не зря же этот город назвали Слипстоуном. Как там оно? «Спящий город» – хорошее название, прямо впору к его ландшафтам.

Мы двинулись вперед, переступая через торчащие из земли корешки и проклиная тех, кто это все устроил. Но едва мы успели дойти до середины поля, как увидели тонкую струйку дыма, идущую из-за холма.

Мы бегом бросились к источнику дыма, и вскоре перед нами предстало такое ужасное зрелище, которое только самая сердобольная душа в мире назовет катастрофой.

Каркас у «боинга» был искорежен настолько, словно перед тем, как приземлиться и умереть, он пролетел по самому еловому лесу, перед этим искупавшись в лаве. Одно из закрылок отсутствовало, левое крыло было наполовину оторвано. Турбины еле-еле мотались на небольших участках металла.

Мы с Киром одновременно присвистнули, не спеша двигаясь к самолету.

– Кажется, я понимаю, почему выжили только мы трое, – пробормотала я.

Я подошла к входу, и ко мне в голову сразу же залезли воспоминания о том, как мы с огромными от страха глазами спасались от аликвида. Внимательно присмотревшись, на грязном и запыленном каркасе я увидела следы наших ботинок.

Я полезла наверх первая, цепляясь и петляя, как акробат на сцене. Ноги постоянно разъезжались, хилая конструкция скрипела и так и грозилась сорваться и расплющить меня в лепешку. Пару раз я не удержалась и чуть не сорвалась вниз. Кир, который во все глаза следил за этой процессией, тихо взвизгнул.

Я схватилась за провод и, подтягивая все свое тело внутрь, наконец залезла в сам самолет. Под ногами зашуршал дешевый красный ковер вперемешку с вылетевшими из папок документами.

В разбитые окна давно просачивался свет, и все, что я смогла увидеть – пустые сидения и пачки из-под «читоса», валявшиеся в проходе. Людей не было. Только сумки и прочие предметы быта лежали на креслах.

Я продолжила осматривать салон. Проходя между рядов, мой взгляд невольно упал на небольшой увесистый пакетик с упаковками воздушного риса и сока в пачках.

Ура.

Хватай. Отцепись, без тебя знаю. Ешь-ешь, только не подавись. Ох черф фофьми, как фкуфно! Только приглянись: еда здесь повсюду!

Я, не разбирая, съела всю еду, которую только нашла, разом выпила три пачки сока и уселась на сидение, держась за живот, который первый раз за все время, проведенное здесь, почувствовал вкус настоящей еды.

Я хотела крикнуть Киру, что мы снова схватили удачу за хвост, как вдруг уловила вдалеке какой-то мимолетный блеск, и мои глаза разом впились в этот угол. Язык разговаривать отказался. Может, так было даже лучше. В крайнем случае, если Кир начнет засыпать меня вопросами откуда-то снизу, я смогу отчитаться ему о нашедшейся еде. И почему я сразу не догадалась?

Я аккуратно вылезла из кресла и мелкими шажками засеменила к концу отдела. Мозг отреагировал моментально. А что, если там еще один монстр? А что, если там ничего нет? А что, если там тебя поджидает дикарь? Я шла и пыталась выбросить эти дурацкие опасения из головы, твердя своему мозгу, что ему уже давно пора заткнуться. Но ему, видно, закон был не писан, и он продолжал осыпать меня всякими предостережениями и останавливать упорно идущие вперед ноги.

Самолет покачнулся. Я резко обернулась, и, когда увидела в проеме чью-то высокую тень, хотела было испугаться, но, поняв, что к чему, сделала вид, что рассматриваю дамскую сумку из кожи.

– Что ищем? – я проигнорировала Дэвида. – Я не расслышал, Аз?

– Оставь меня, – прошептала я, когда он вплотную подошел ко мне.

Я рванула вперед и отдалилась от него на приличное расстояние, встав к нему спиной. Мы так и остались стоять: я – спереди, он – сзади.

– Я же просто хотел спросить, – наконец выдохнул Дэвид.

– Брось, – я отдалилась еще на пару шагов. Со стороны это выглядело, наверное, так, будто меня пытается пырнуть ножом неумелый преступник. – Мы же договорились.

Между нами повисла гробовая тишина, которая говорила о том, что пришел он ко мне не за тем, чтобы спросить, что я здесь делаю.

– Прости, – он принялся копошиться в одном из пакетов в поисках съестного. – Кир сказал, где ты.

Ах, как же предсказуемо.

Я приняла новые попытки разузнать, что же там так таинственно сверкнуло, взбудоражив мой мозг, как вдруг, сама ни с того, ни с сего, поскользнулась о ковер и с грацией беременного слона грохнулась в проем, больно ударившись головой о подлокотник.

БУМ.

Левый бок прожгла ноющая боль. И Новый Дэвид, в отличие от Старого, не стал делать попытки помочь мне. Ну и пусть. Так даже лучше. Я собралась подняться, как вдруг…

Под одной из полок что-то лежало.

Я быстрым движением дотянулась и схватила вещицу.

Это оказался странноватого вида свернутый свиток, перевязанных грубой плетенной тесемкой, местами выгоревший, словно он уже успел побывать в костре. Края шелушились; кусочки бумаги оставались у меня в руках. Я лежала и рассматривала эту находку как какой-то ценный дар, вдруг снизошедший ко мне с небес. Дэвид, который все это время не подавал признаков присутствия, наконец соизволил поинтересоваться, что же я нашла.

– Я не знаю… – Я поднялась с колен и передала ему свиток. – Ему лет так сорок, не меньше.

– Ух ты, – парень присвистнул. – Что-то новенькое.

Он аккуратно стащил веревку, отбрасывая ее за спину, и открыл свиток…

Первое, что бросилось нам в глаза – небольшой металлический предмет, который Дэвид живо сжал в руке.

– Боже правый! – он снова присвистнул. – Письмо.

Текст был написал слипстоунскими знаками вперемешку с английскими закорючками; местами чернила кончались, местами – прорывали тонкую бумагу. Кое-где бумага выгорела и различить, что написано на этом подобие жизни, не представлялось возможным. Но в целом, если хорошенько приглядеться, можно было различить слова и отдельные буквы друг от друга.

– Дорогой попутчик, – принялся читать Дэвид, делая паузы и вглядываясь в написанные символы. – Если ты попал в этот город, читай.

Он замолчал и перевел полный непонимания взгляд на меня. Я коротко кивнула, говоря этим, чтобы он продолжал это читать.

– Меня зовут Уна Гаррисон, я – Выжившая. Мне удалось выбраться отсюда и даже устроиться в крупнейшую авиакомпанию. Этот рейс я хотела запретить, но меня поместили в психиатрическую лечебницу на целый год, а летевших со мной людей признали пропавшими. Они считают, что во всем виновата я.

Та стюардесса.

– Дэвид, – я схватила его за руку. – Я знала, что она что-то знает!

Он слегка дернул плечом и продолжил читать странное послание.

– Это ужасно. Но я выжила. Карта находится у племени У’лу. Маленькая синяя брошь. Вернее, ее дубликат. Настоящую я забрала с собой в Каролину. Ключ от нее я завернула в свиток. Этого города не существует, но он реален, и из него есть выход.

Парень облокотился о спинку кресла, и я уловила в его глазах прозрачные слезинки.

– Выход отсюда только по морю. Карта. Лодка у Бухты. Мне жаль, что я не смогла предотвратить вашу посадку сюда. Слипстоун. Карта. Туман…

Он закрыл лицо руками, часто всхлипывая.

– Рейс восемьсот восемьдесят восемь, – еле выдавил он, сгибаясь пополам. – Боже… Черт побери, Аза… Не все потеряно…

– Но почему ты раньше не взял карту?! – попыталась узнать я.

– Я пытался, – он ударил кулаком по спинке сидения, и оно прогнулось. – Но мне было не по силу тягаться с племенем. Однажды я решил, что они специально распускают эти слухи, чтобы заманить меня к себе. Но черт возьми, Аза! Она существует!!!

Я и сама была готова разреветься в голос при мысли, что мы еще можем спастись и вернуться в Каролину. Мы… Я, Кир и Сонька. Только трое. Только без Дэвида.

– Нужно срочно показать ее Киру, – заметила я. – И взять еду и воду.

– Тогда за работу, – кивнул парень.

9

Мы впыгнули в дом Дэвида как раз тогда, когда на горизонте стало постепенно вырисовываться блевотно-зеленое пятно, неторопливо крадущееся к нам. Пакеты с едой и напитками остались в «прихожей», еслиэто подобие жизни можно было назвать так, а вот мы всеми тремя здравомыслящими умами уселись на кожаный ковер, поочередно трогая брошь и свиток, и глядя на все это таким снисходящим взглядом, словно нас только что отправили домой.

Мы играли в гляделки минут десять, пока Дэвид, шумно не откашлявшись, аккуратно взял брошь, и, повертев ее в руках, по-видимому, наткнулся на отверстие для ключа.

– Ключ, – изрек он и, когда я дрожащей от волнения рукой подала ему металлический малюсенький предмет, он взял его и, вставив, пару раз повернул по часовой стрелке.

Брошь щелкнула.

А потом раскрылась на две половинки и со звоном упала на пол.

Мы все покачнулись, обливаясь потом. И, когда на коричневатом полу увидели небольшую свернутую в три погибели карту, наперегонки бросились к ней.

Я развернула ее и поразилась, какая она была огромная – ярда в три в ширину и в пять в длину. Ее края обрамляли красивые вручную нарисованные завитушки, в самом углу была жирно намалевана красная точка. Наше настоящее положение, никак иначе.

В правом нижнем углу была нарисована воронка, которую я, несомненно, узнала тоже. А дальше, после «нашей точки», велась линия моря, и стрелка, указывающая направление. В левом верхнем углу была небольшая черная полоса с надписью «Большая Земля».

– Так вот ты какая, – присвистнул Кир. – Ох, боже мой… АЗА!!!

Он кинулся на меня и крепко обнял, очевидно, не отдавая отчет своим действиям. Мы стали обниматься, грозясь выдавить друг другу органы через рот, оба не отдавая отчет своим действиям.

– Господи, Кир! – я крепко прижималась к нему и смеялась. – Спасение есть!! Есть!!!

Дэвид вел себя спокойно, сдержанно наблюдая, как мы чуть ли не вырываем друг другу волосы от радости. Похоже, его это все совершенно не интересовало. Может, так оно и к лучшему…

Почему же я не догадалась об этом раньше?!

Теперь все стало вставать на свои места. Это – не глюк, это вполне реальный, не существующий на карте, город. До нас тут выживали. В прямом смысле. Я схватила свиток и снова вчиталась в криво написанные строки.

Мне жаль, что я не смогла предотвратить вашу посадку сюда – писала она. Значит, она знала, что от рейса восемьсот восемьдесят восемь остается только ждать беды. Уна Гаррисон. Ту стюардессу звали Уной, и с виду нельзя было просто так сказать, что когда-то она жила бок о бок с дикарями.

Я обернулась в сторону, где должен был сидеть Дэвид, но, кроме раскрытой броши, не увидела толком абсолютно ничего.

– Похоже, мы ему надоели, – усмехнулся Кир.

– Это точно, – я кивнула. – Быстрее свалим – быстрее доберемся до Каролины, если вообще доберемся. Но нужно рискнуть.

– В любом случае, – заметил он, – нам придется побыть пару дней тут, пока Сонька не окрепнет окончательно.

Он перевел взгляд на мирно спящую девушку, свернувшуюся калачиком на груде тряпок и одеял.

– Иначе я сморщусь, как слива, пока донесу ее до окраины.

Мне пришлось согласиться с его словами. И хотя в моем мозгу зародилась робкая надежда насчет того, что она сможет встать на ноги через пару часов, я тотчас ее отогнала. Я предупредила Кира, что пошла искать Дэвида, хотя мне этого делать совсем не хотелось. В основном, потому, что я наплела ему всякой ерунды о том, что якобы не испытываю к нему ничего, и эта ложь рвала меня на куски изнутри. Мне нужно было срочно попросить у него прощение и, если это было еще возможно, выдать дилемму с точностью до наоборот предыдущей.