Город потерянных

И, поднимаясь с мокрой земли, заспешила к ребятам.

Мы шли молча, только изредка бросали друг в друга короткие фразы наподобие «мне нужно отойти», «до Оврага четыреста ярдов» или «к послезавтрашнему вечеру доберемся до бухты». Дэвид шел впереди, при необходимости прочищая нам путь от зарослей своим мачете, я и Кир плелись сзади.

Когда часы перевалили за полдень, мы решили сделать привал.

– Разбираем, едим немного, еды и так мало, – Дэвид по очереди раздал нам пару кусков очерствевшего хлеба. Живот заявил о себе громким урчанием. Я хотела возразить, что бургеры, как ни крути, лучше, но, когда мой взгляд проскользнул по торчащим ребрам Дэвида, с отвращением вгрызлась зубами в твердое изделие.

– Короче говоря, – Дэвид расстелил карту на земле. – Нам придется переплыть какой-то там Чудовищный омут. Название говорит само за себя, но я до сих пор надеюсь, что это просто больная выдумка Уны.

– Больная ли? – пробурчал Кир.

Я дополнила:

– Когда я рассматривала эту карту, то сделала вывод, что можно пройти эту впадину через остров, лежащий прямо на ней. Уверена, мы будем ужасно уставшие, потому что, если верить карте, до Омута от бухты целая миля, а он еще даже и половины не пересекает.

Мы переглянулись друг с другом.

– Если верить карте, – подражая моему голосу, выдавил Кир, – то мы вообще можем не попасть на остров. Это может оказаться обычной выдумкой поехавшей крышей стюардессы, останки которой, возможно, валяются где-то тут.

– Мы должны хвататься за любую зацепку! – запротестовала я.

– Чтобы сдохнуть?!

Мы уставились друг на друга испепеляющими взглядами. Левой стороной мозга я понимала, что Кир ужасно зол после смерти Соньки, но я также понимала, что ему поскорее нужно запихнуть эту злость куда подальше от Дэвида, который всегда спокоен, как удав, но, тем не менее, обладает приличной силой.

– Я предлагаю тебе остаться тут и сдохнуть в окружении сухих веток, если ты постоянно поджимаешь свой хвост, как трусливая шавка, – я нарочно медленно отвернулась.

А в следующую секунду произошло то, что разом заставило пожалеть меня о своих словах.

Кир, который в момент дернулся, со всей силой заехал мне в скулу. Я вскрикнула. Послышался глухой удар, но он не принадлежал Кириному кулаку. Дэвид, отреагировавший на это, теперь сцепился с парнем и, повалив его на землю, размерными движениями бил его в грудь.

– НЕТ!!! – я вскочила с земли и стала тащить его от Кира прочь.

На мое удивление он подчинился довольно легко. Моя скула горела, и уже, наверное, налилась гранатовым оттенком, и я поспешила скрыть этот инцидент от зорких глаз парня.

– Вы… – я задыхалась от гнева. – Вы… Как вы…

– Нечего руки распускать, – хмыкнул Дэвид.

– Да какая разница! Как дети малые! – я несильно толкнула его в грудь. – У нас тут выживание полным ходом, а вы друг друга добиваете из-за обычного шлепка!

Я заметила, что он пытается посмотреть место удара. Я попыталась отползти, но Дэвид крепко схватил меня за руки и притянул пылающую от боли скулу к себе.

В это время Кир встал и на покачивающихся ногах побрел от нас прочь, бормоча себе под нос проклятия.

– Аза… – Дэвид покачал головой. – Он мог тебе серьезно навредить…

– Он мой друг.

– Но все же…

– У него часто крышу сносит, – я притянула карту к себе и уперлась в нее взглядом. – Но, да, сейчас в него… Будто что-то вселилось… Он никогда не бил меня. Я сама виновата.

Мы углубились в изучение карты. После острова, который лежал на впадине, была заштрихована приличной длины дорога. Дэвид расшифровал ее как отмель. Я даже удивилась: ничего себе, ну не может быть такой длинной отмели!

А потом Дэвид как-то странно перевел взгляд на поле, видневшееся из-за ссутулившихся деревьев, и его глаза раскрылись и стали похожи на два блюдца.

– Что случилось? – я потрясла его за плечо. Он дернулся:

– Там что-то…

Я прищурилась и стала внимательно рассматривать каждый ярд поля. Но, кроме возвышающихся из земли черных пней, не увидела ровным толком ничего.

И вдруг пни стали двигаться.

Я отчетливо видела, как они обретают по две пары грациозных копыт, длинную шею, массивную грудную клетку и вытянутый и сплюснутый чешуйчатый хвост. Грива на них отсутствовала. Окрас был настолько неярким, что мы вполне могли спутать их с окружающей выжженной травой.

– Лошади! – шепотом сообщила я.

– Откуда здесь лошади?! – так же шепотом поспешил опровергнуть мои слова Дэвид.

Вдруг то, что мы считали пнем все это время, находящимся в пяти ярдах от моей правой ноги, пошевелился и, подобно бутону, стал принимать свой настоящий вид…

Конь уставился на нас своими огромными черными глазами, совершенно игнорируя тот факт, что у Дэвида в рюкзаке таилось мачете.

– НЕ. ДЫШИ. – Я медленно закрыла парню рот рукой. – ТОЛЬКО. НЕ. ВСПУГНИ. ЭТО. СОЗДАНИЕ.

– Какая разница?! – прошептал в ответ он. И, спустя пару секунд, похоже, наконец-то догадался, что мы вполне могли бы оседлать его. – В моем рюкзаке есть плотная веревка. ХВАТАЙ.

Наверное, в цивилизованном мире мы бы даже и мысли такой не имели, но это был не цивилизованный мир, а несуществующий (как, впрочем, все то, что находится здесь), поэтому мысль оседлать это животное нам показалась довольно интересной и безопасной.

Я медленно потянулась рукой к карману побитого жизнью рюкзака, не сводя взгляда со странного мутировавшего животного. В каком-то плане нам повезло: мало того, что оно не имело зубов, так еще оно было настолько большим и мощным, что мы вполне могли бы поместиться на его спине втроем и еще оставить запас для вещей.

Я нашарила толстый канат, и мы с Дэвидом стали потихоньку подкрадываться к коню, даже не обговорив план действий. Его это совершенно не испугало: он уверено полз к цели, готовясь в любой момент наброситься из прижать его к земле.

ТЫ СОВСЕМ ТАМ СОВЕСТЬ ПОТЕРЯЛА?!! Почему последние разы ты начинаешь свою бесполезную тираду с ора? Потому что я боюсь за себя!! Эгоистка. Ты ТОЖЕ должна бояться за себя, потому что, если он вмажет тебе в твое прыщавое лицо копытом, то там останется ОГРОМНАЯ. ВМЯТИНА!!! Вот и отлично. Да ты не понимаешь!!! Он же дикий!!! Остановись!!! Слышишь?! АЗА!!!

Между нами осталось ничтожное расстояние в ярд. Мы продолжали смотреть друг другу в глаза, пытаясь скрыть свой страх. Я боялась, что он вомнет меня в землю одним присестом, а он боялся, что мы вырежем его внутренности и пустим на продажу или на сковородку.

Дэвид дернулся первым, и, поднимая за собой столб пыли, прыгнул на морду коня. Он громко заверещал, стал пытаться встать на дыбы и сбросить тяжелую ношу.

– АЗА!!! – Дэвид въелся ногами в землю. – ВЕРЕВКА!!!

Я схватила веревку, и, пытаясь подступиться к упрямому животному, кинула в него петлю. Первый раз – мимо. Второй раз – мимо. На третий она налетела на шею и завязалась там плотным узлом. Я что силы дернула ее на себя. Дэвид, который раньше успел забраться сзади ему на шею, теперь ухватился рукой и культей с крюком на конце за конец морды и тянул вниз, отчего шея животного складывалась буквально пополам.

Я ощутила всю мощь этого мутировавшего создания в полной мере, когда ему-таки удалось опереться задними копытами о землю и встать на дыбы. Я повисла на веревке, мотаясь, как рыба на крючке, в то время, пока оно мотало головой в разные стороны с чудовищной быстротой, пытаясь разделаться с парнем.

– Свяжи ему ноги! – скомандовал Дэвид. – И, прошу, быстрее, иначе он меня сейчас скинет и втопчет в землю!

Я стала неуклюже раскачиваться и вскоре сделала два круга вокруг передних ног животного. Я протянула руку. Дэвид схватил меня, и я, забираясь на спину коня, со всей силы дернула на себя канат. Мы стали падать под оглушающие звуки лошади, молясь всем богам, чтобы он не подмял нас под себя.

Едва мы коснулись земли, как Дэвид спрыгнул со спины зверя, и, хватая конец веревки, ловко закрепил ее на мускулистой черной шее. Конь завизжал, дергая задними ногами и поднимая столб пыли.

Едва моя правая нога коснулась земли, как я поняла весь смысл выражения «кричать от боли». Там, где тянулся внушительный шрам от тумана, резкая боль ударила со всей силой прямо в центр, заставляя мои волосы шевелиться в разных направлениях.

– Аза? – Дэвид оттащил меня от буйного животного. Я потерла ногу:

– Все хорошо. Честно.

Даже спиной я уловила его пристальный взгляд.

– Просто немного побаливает шрам, – я наконец встала на больную ногу, опираясь о сухой ствол дерева, – честно. Все хорошо.

Он медленно закивал головой и взял мою руку в свою:

– Если что – говори сразу, Аза. Я не выдержу, если с тобой случится тоже самое, что и с Сонькой.

Я хотела ответить что-то еще, но меня прервал дикий крик коня и кого-то постороннего. Мы синхронно обернулись по направлению к звуку. У массивного высохшего дуба стоял Кир. Его глаза были красными от слез, но теперь они выражали не печаль, а полнейший испуг и непонимание ситуации, очевидно, подавая сигналы мозгу о том, что пора делать ноги.

– Черт возьми, что тут у вас происходит?! – он широким радиусом обогнул лежащего и брыкающегося коня и подошел к нам. – Это… сделали… Вы?!

Дэвид уставился на него с победным взглядом. То, что я за него сделала почти половину, он упомянуть не захотел.

– Не верю! – он протер очки. – И что мы будем с ним делать? Он же за один присест нам может что-то откусить – раз плюнуть!

Теперь очередь уставиться на него с вопросом в глазах настала мне и Киру.

– А что? – он поморщился. – Оседлаем, погрузим вещи и спокойно дошагаем до бухты. В чем вопрос?

– Во-первых, вопрос во всем, – смущенно пробормотал Кир, оглядываясь на зверя. – Мы не застрахованы от того, что ему вдруг не вздумается перекусить нам сонную артерию. Во-вторых, ни я, ни Аза ни разу не управляли лошадью. Это обуславливается тем, что, однажды, на конных тренировках, одна из трех лошадей наделала приличную кучу в новые туфли Азы Джонсон, и она психанула и сказала, что больше не будет туда ходить. Ну и в-третьих…

– Ладно, достаточно, – я развела руками. – Если долго мучиться…

– То ничего не получится, – обиженно буркнул Кир, перебивая меня.

Мы нарезали около трехсот кругов вокруг этого странного животного, прежде чем Дэвид, самый смелый из нашей немногочисленной шайки, таки осмелел и подошел ближе. Он долго прислушивался к его ритмичному дыханию, долго всматривался в абсолютно черные, лишенные белка, глаза. Но наконец он медленно протянул руку и нерешительно прикоснулся к шершавой коже…

Конь дернулся. Дэвид руку не убрал. Он все так же продолжал сверлить его упорным взглядом, очевидно, гадая, когда ему прилетит копытами в пах.

– Поднимайся! – он легонько пнул его под дых и отскочил на безопасное расстояние. – Поднимайся!

Животное не дернулось.

И Дэвид решился на крайние меры.

Он подскочил сзади, и, хватаясь за свободную петлю каната, резко дернул его вверх. Петля, опоясывающая ноги, развязалась, и конь, пошатываясь и скуля, приподнялся на колени.

– Без шуточек, – он с опаской обогнул его с другой стороны и запрыгнул на круп.

Мы с Киром напрягли абсолютно все, что у нас было, готовясь бежать врассыпную. Но, к нашему удивлению, конь остался абсолютно спокойным, признавая лидерство худощавого парня.

– Вот и все дела, – он развел руками. – А вы тут начали – «ой скинет, ой съест!». Тащите вещи, будем погружаться.

Я усмехнулась.

12

Если мне когда-нибудь и предложили бы управлять лошадью, пусть не мутировавшей и в два с половиной раза меньше, чем эта, я бы сразу же отказалась. Мы только вышли из леса, наблюдая, как остальное стадо недоуменно таращится на нас, как на пришельцев, а я уже перестала чувствовать всю задницу. Кир, похоже, испытывал идентичные чувства. Зато Дэвид, сидевший почти на шее у коня, ловкой походкой вел его за канат, насвистывая какую-то мелодию.

Ритмичный стук копыт и шорохи в выжженной траве давали нам надежду на то, что Слипстоун еще сохранил в себе подобие жизни. Чем дальше мы отдалялись от города, тем сильнее изменялась природа, появлялись новые виды мутировавших организмов и растений. Мимо нас то и дело перебегали странные кроликоподобные существа с ушами больше, чем они сами. Трава, напоминающая осоку, чуть покачивалась от встречного ветра. Конь шел не торопясь, наслаждаясь, как его каждый шаг причиняет нам еле терпимую боль в заднице, даже как-то горделиво и совсем без страха, что мы запросто можем его зарезать.

Дэвид сидел «на корме» с картой в руках, и радостным будничным тоном объявлял через каждые сто ярдов, что наше расстояние сократилось аж на сто ярдов. После каждого такого заявления мы с Киром дружно закатывали глаза до небес, а потом в один голос говорили: как офигенно.

В конце концов, когда на горизонте стало вырисовываться заходящее солнце, Дэвид легким движением спрыгнул с лошади, и, привязывая ее к массивному высохшему стволу, одному растущему посреди бескрайнего поля, помог нам всем слезть и свалить на землю все вещи.

Кир снова развел костер, и мы уселись тесным полукругом, грея отмерзшие конечности.

– Аза Джонсон, – Дэвид приобнял меня, глядя на разгорающийся костер.

– Дэвид… – я замолчала. И тут до меня дошло, что я ни разу не спросила его фамилии. – Дэвид… – снова осеклась.

Он, видно, понял, что я пытаюсь у него выудить, и, срывая соломинку, сунул ее в рот:

– Эванс. Дэвид Эванс.

– Неплохую ты себе фамилию прибабахал, – отозвался Кир. – А то Брауны, Джонсоны, Родригезы всякие. А тут – Эванс.

– Разве это распространенные фамилии в Каролине? – он изогнул левую бровь.

– Как по мне, Джонсонов в Шарлотт – каждый второй. – Кир пожал плечами.

На это он ничего не ответил. Просто обнял меня, уткнувшись мне в волосы.

– Дэвид Эванс, – я решила попробовать на вкус это сочетание. – Дэвид Эванс.

– Аза Джонсон, – передразнил он меня. – Аза Джонсон, самая прекрасная в Шарлотт. Скоро мы вернемся домой. Скоро…

Дэвид резко развернул меня, и, кладя на землю, укрыл одеялом. Кир проворчал что-то про то, что бабы млеют от поцелуев, а не от заигрываний. То есть, конечно, заигрывания – тоже важная составляющая части взаимной любви, но поцелуи – почти больше половины. На что Дэвид, усмехнувшись, сказал, что целоваться перед другом девушки даже дикари не удумают.

Мы с Киром улеглись на сыроватую выгоревшую землю, пододвинувшись к костру и смотря на его взвивающиеся ввысь языки пламени. На нас плавно опускались заморозки.

Скоро мы вернемся домой.

Нужно просто потерпеть.

***

Опасность.

Это все, что вы должны знать.

Опасность.

Это все, что будет преследовать вас до конца.

Мы – воины, разве ты не рад?

Опасность.

Надо мной возвышались белесые звезды, сильно контрастирующие с темной, почти черной, выжженной травой и потухшим костром. Дэвид спал рядом, обняв меня и положив свою голову мне на грудь. А мне не спалось.

Опасность.

Омут чудовищ. Возможно, это не придумки? Неужели там правда водятся чудовища? Я приподнялась с земли, ощущая, как все мое тело покрывается крупными мурашками и, перекладывая голову Дэвида на одеяло, зашагала по земле.

Куда? Куда-то.

Я шла вперед, до того момента, пока не остановилась у крутого спуска вниз. Вдалеке тянулась какая-то блестящая полоска…

Море.

Мы пришли.

– Шарлотт, жди нас! – с самодовольной ухмылкой изрек Кир.

Мы стояли у искрящегося тысячей лучей моря, смотря, как одинокая шлюпка с парусом, привязанная к какому-то стволу, покачивается от ветра на волнах. Каждый из нас предчувствовал, кажется, еще более долгое путешествие, нежели чем из города сюда. Но это того стоило.

Мы стали перегружать вещи в шлюпку, одновременно всматриваясь в чистый зеркальный горизонт. Он уходил далеко за наше поле зрения, распадаясь там на тысячу частиц и пропадая в бескрайних облаках.

Под нашими ногами шуршал серо-золотой песок, волны то и дело прибивали небольшие ракушки и раковины. Мы стали бродить вдоль океана, не произнося ни слова.

– Я боюсь, – Дэвид сжал мою руку. Я подняла на него непонимающий взгляд (и, несомненно, удивилась. Еще никогда мне не приходилось слышать дрожь в его голосе):

– В каком плане?

Он пожал плечами:

– Боюсь двадцать первого века. Что я скажу, когда прибуду на Большую землю? Что я выживший после авиакатастрофы, которая случилась восемь лет назад? Меня же запихнут в психушку! А мои родители? Возможно, они давно умерли. Мало того, я даже не имею паспорта, не то что дома!

– Теперь мы все не имеем паспорта, – пожаловался Кир, который взошел на пригорок и теперь глядел туда, откуда мы пришли. – Если мы туда доберемся – это станет нашей общей головной болью, Дэвид.

– Если… – задумчиво повторила я. – Мы можем приютить тебя.

– Как щенка? – тот обиженно передернул плечами.

– Как человека.

– Человека-щенка, выжившего после авиакатастрофы.

– Разве человеки-щенки выживают?

– Ага.

Я расхохоталась:

– Дэвид!

– Что? – он наигранно развел руками. – Я же беспокоюсь за свое будущее! И, кстати… Я тут так подумал… Нужно разыскать Уну. Это будет единственным шансом снять рейс номер восемьсот восемьдесят восемь.

– Главное сейчас – добраться, – кивнула я. – Остальное – неважно.

Мы хотели было продолжить свое движение по направлению к бухте, как вдруг увидели бешено несущегося на нас Кира. Он бежал к нам и спотыкался, падал и вставал снова, поднимая столбы песка и пыли за собой. Сам он сжался, а в его глазах плясал испуг.

– АЗА! ДЭВИД!!! – он почти что упал перед нами, выплевывая песок.

Дэвид поднял его и легонько побил по щекам.

Вблизи Кир выглядел еще жалостливее и испуганнее, чем тогда, когда он бежал к нам с расстояния пяти ярдов. Похоже, стряслось что-то поистине страшное.

– Аза… ДЭВИД! Там… Там! Аза… О господи! Там… Оно!!! АЗА!!! – бормотал он.

– Успокойся! – Дэвид снова потряс его за плечи и побил по щекам. – Что случилось?!

– ТАМ, – только и смог выдавить юноша.

Мы оставили его на песке, а сами припустили к пригорку. Пока мы забирались на него, ощущая, как наши ноги поднимают пятифутовые столбы пыли, я успела прокрутить всевозможные варианты.

Дикари.

Стадо хищников.

Смерч.

Цунами.

Бешено несущийся табун лошадей.

Я не выдержала и впечаталась лицом в песок, теряя равновесие. Дэвид карабкался дальше. Я решила, что лучше подождать его здесь и, приготовившись удирать на случай, стала внимательно следить за ним.

Вот он вскарабкался на пригорок, вот пригнулся, как снайпер… Его лицо исказилось в гримасе ужаса…

– В ШЛЮПКУ!!! – закричал он. Я сорвалась с места, загребая под себя песок.

О нет.

Мозг стал со всей скоростью своего предела генерировать самые сумасшедшие сценарии развития. Я бежала, и ноги мои подкашивались при одной только мысли, что нас настигнут дикари. А если они умеют плавать? То тогда нам точно не остаться в живых, по крайней мере, в последующие десять часов.

Мы с Киром наперегонки запрыгнули в парусную шлюпку и отвязали трос, до крови царапая руки. Следом примчался Дэвид.

– Что там? – я прищурилась.

– То, что оказалось бы самым худшим и изменило наш план до неузнаваемости за каких-то пару миллисекунд. – Он вздохнул. – Туман.

– ЧТО?! – взвыли мы в один голос. Кир высунулся из-за края борта:

– Но как он добрался досюда?!

На это парень ничего не ответил, и, вынимая из своего рюкзака выдуватель, пошел в противоположную от нас сторону.

– Куда ты? – в ответ крикнул Кир, запихивая вещи в шлюпку. Он не отозвался.

Мы смотрели на Дэвида, который отдалялся от нас все дальше и дальше. Я поняла, что сейчас будет. Слезы стали струиться по моему лицу. Он… жертвует собой… ради нас?!…

Неожиданно парень остановился, и, разворачиваясь, подбежал к нам.

– В общем, – стал быстро бормотать Эванс, – разыщите Уну Гаррисон. Она важная часть составляющего этого города. Она по любому знает больше, чем мы все трое вместе взятые. Обещайте мне! Слышите?!

Мы синхронно закивали головами, как китайские болванчики, подписывая свое согласие на розыск Уны.

– А ты? – выдавила я. – Ты же так хотел поплыть с нами!

Дэвид пожал плечами:

– Я попытаюсь задержать туман, чтобы вы смогли выйти на безопасное расстояние от берега.

Я почувствовала, как расклеиваюсь окончательно.

– Я не брошу тебя, – прошептала я, хватая его за руку. Он болезненно скривился, пытаясь вырваться:

– Придется, Аза Джонсон. Либо выживете вы, либо не выживет никто. Я бы выбрал первый вариант.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Он улыбнулся своей грустной милой улыбкой.

А потом поцеловал.

Не в щеку, как это было – робко, мимолетно, словно опасаясь, что я могу его укусить. А в губы… Жарко, приятно… и страстно…

Эти несколько мгновений растянулись в целую Бесконечность, которую подарил мне Дэвид Эванс, прежде чем, рискуя собой, ловким движением оттолкнуть от берега шлюпку и развернуться к нам спиной, идя прямо на опасность.

Кир что-то кричал мне, изо всех сил гребя теми ничтожными остатками весел, которые донельзя объели какие-то жучки. Я сидела и смотрела на отдаляющуюся полоску берега, на Дэвида. И на приближающийся кислотно-зеленый туман, глотающий в себя все, что только попадется на пути.

Лазурные волны чуть покачивали шлюпку, капельки воды прилетали мне на одежду. Я слышала, как Дэвид кричал туману: давай, жалкое ничтожное создание!, а он все неумолимо приближался и приближался, бросая вызов Выжившему. Вокруг нас уже давно сомкнулся океан.

Давай, мой смелый мальчик.

Ты справишься.

Часть 2

1

Мы гребли изо всех сил, которые у нас еще оставались после познания ничтожной части секретов, который преподнес нам Слипстоун, пока белесая полоска песка не скрылась с горизонта, окончательно утаив свою тайну для следующего попутчика. Мы гребли и обливались потом, зарабатывали кровавые мозоли, наши руки сводило адской судорогой, адреналин, который заполнил все пространство и теперь трещал над нашими ушами, не давал нам заглохнуть и устать. Мы гребли и о чем-то думали. Кир – возможно, о том, что мы скоро вернемся в Шарлотт, а я – о Дэвиде.

Забудь о нем.

Ты больше никогда его не увидишь.

Эта мысль резала мое сердце на клочки, словно черный шредер, в который родители на моих глазах запихнули все мои раскраски в наказание.

Ты больше никогда его… Ты больше… Ты…

Я выпустила весло и обхватила ладонями лицо. Слезы полились с утроенной силой.

Если бы не Дэвид, то мы просто-напросто не выжили бы в Слипстоуне. Он подарил нам возможность хоть немного продержаться на плаву, хоть немного пожить. А теперь он рискнул собой ради нас. Возможно, для него это было геройским поступком. Это он так думал возвыситься у нас в глазах, хотя он, несомненно, уже столько раз спасал наши задницы и уже стал выше любого героя Марвел.

Но я не могла без Дэвида.

Я всхлипнула. Еще раз. И еще.

Вскоре я ревела в голос, въедаясь ногтями в кожу и царапая борт шлюпки.

– Аза, – Кир закатил глаза. – Мы что-нибудь придумаем. Мы вернемся за ним.

От его слов я разрыдалась еще сильнее, потому что, во-первых, к тому времени, пока мы доберемся до Серверной Каролины, Дэвида три раза успеет съесть туман, а во-вторых, не факт, что мы вообще доберемся до дома. В общем, хорошенько взвесив все «за» и «против» этого нытья, я прекратила плакать и уткнулась взглядом в горизонт, где еще час назад мы с Дэвидом поцеловались в первый и последний раз.

– Скоро будем входить в рифовый залив, – пробурчал Кир, – потом пройдем мимо скал, а потом идет полоса… Чудовищного омута? Что за дурацкое название?

– Уна постаралась на славу, – вздохнула я, утирая слезы. – Надеюсь, никаких чудовищ там не будет.

После я спрыгнула с борта, и, залезая под навес, свернулась калачиком и заснула.

Сны шли дурацкие. Опять же – обрывки воспоминаний. Мне снилось, как мы обнимались с Дэвидом, снились его ласковые прикосновения, его горящие, наполненные жизнью, большие грустные глаза, его красные губы, его скулы, выпирающие настолько, что больно смотреть. Снилась Сонька, такая живая, со вздернутым вверх носом и смешной челкой ровно до бровей. Она улыбается мне. Смеется. И я пытаюсь подойти к ним двоим, кричу, чтобы и они шли ко мне тоже. Я уже преодолеваю полпути, как вдруг их лица меняются в выражениях, и они шепчут: о, Аза, зачем ты закопала меня, Аза, почему ты бросила меня, мы же живые, Аза, Аза, Аза… И меня затягивает воронкой, уносит далеко-далеко от них, я кричу, вырываюсь, но, к сожалению, я бессильна против этого потока воздуха.