Оружие древних. Книга первая: Ричкон

–Ох и доля тебе выпала, – ахнула хозяйка, – и тут неизвестно, как сложится. Надо же. А я всю жизнь живу тут, и мира не видела, и не слышала ничего такого, как у государя в закромах. Из отчего дома в дом мужа и всю жизнь в заботах, радостях о детях, помощи мужу и близким. И бед никаких не знала. Ну, разве что родителей похоронила. Но так это, естественный ход вещей. Чего это я! – спохватилась Сула. – Что надо?

–Надо чтоб Муна зелье сварила.

–А как нам это поможет, если он кого-то за нее примет?

–Ни кого-то, а мужчину. Я ж, как поняла, хмырь этот любит приложиться к спиртному?

–Еще и как!

–Придет разбираться, а мы все головы опустим и выйдем. Дело личное, пусть сами выясняют отношения. А наш – подменыш прижмет этого как следует и развода потребует. Скажет, что если не даст, то колотить постоянно будет, пока душу не выбьет. Тот с перепоя и перепугу все, что хочешь подпишет. Ты только представь, баба на сносях мужа избила. Кто ж поверит. И дело сделано.

Сула, представив себе предстоящее, хохотала от души. А когда успокоилась, сообразила.

–Но как нам Муну то зелье уговорить сварить? И что нужно для зелья? Я ничего эдакого не имею… И кто подменой будет. Да и… Что ж, она с ребенком на руках останется. За него-то после развода никто не пойдет, но и на ней точку поставить можно. Домой отец ее не примет. Я говорила, не жалует он дочерей, а в таком положении, так вообще и на порог не пустит.

–А убьет – лучше?

–Тяжело-то как, – заныла хозяйка. – Да делать-то и, правда, нечего. Говори.

–Для зелья ничего особого не нужно. Травы да коренья, какие везде сыщутся. Муну нужно звать сейчас. Под любым предлогом. Не знаю, чего такого выдумать… Что зелье она варить будет – ей знать тоже не нужно. Просто скажу, что и как, и все. Брат мой будет вместо нее. Он крепкий, и переодеться не заартачится. Да и не обязательно в женское. Я Муну тогда с тобой видела, ну вся в сером, старом, поношенном. В это Эга и вырядим. И объяснять ему ничего не придется, он знает, что ерунду я никакую не затею, а если нужно, то для пользы.

–Хорошо. Но как среди ночи вызвать-то…

–Не знаю. Да еще и беременную. Должно быть что-то очень веское. Ну, или казаться таковым. Прям вопрос жизни и смерти…

–Знаю! – радостно подскочила Сула. – Мы ее булки позовем печь.

–Какие булки? – не поняла Фелиция.

–Ну, твой брат же сказал, что женится на той, кто булки такие испечет. У меня дочь, Лина, без пары. Мы можем ее заслать, попросить помочь.

–Ну, так-то к обеду ж…

–Нууу, а она скажет, что переживает, что обойдет ее кто. Хочет на завтрак поставить, чтоб все сразу на свои места встало.

–А что, это мысль. А согласится ли Лина?

–Еще как согласится, она на брата твоего запала. Может, и у них сложится за всей этой кутерьмой. Все, побежала я к Лине. Ты пока на кухне посмотри, что тебе нужно для .., ну ты поняла. У меня все подписано. Девчат много, с детства к порядку приучаю: чтоб все по своим местам. Чего не найдешь, будем думать.

Хозяйка убежала. Фелиция наконец-то осталась одна. Она посмотрела в окно на небо, там светил тонкий безликий месяц и две крошечные луны. Легкая белая тучка расплылась на четверть неба. как лебяжье перышко. Было красиво. Тихо. Иногда заводил свою ночную песнь сверчок, ему отвечали цикады. Где-то в лесу пела ночная птица, а потом все снова стихало. Хорошая ночь. Тут, наверно, все ночи хороши. Главное – успеть это увидеть. Но эта был не тот случай, когда можно долго любоваться красотой. Слишком многое поставлено на карту.

Фелиция напряглась, мысленно потянулась к истокам времени. Нельзя просто так взять и остановить Зурван. Это почувствует каждый, кто хоть как-то знаком с магией. А таких умельцев, не смотря на времена и законы, Фелиция была уверена – ох как много. Нужно было действовать тонко. Солнца должны встать одинаково для всего мира. Но немного растянуть ночь, укрыв местность плотными тучами, это можно. А после сильного ливня заблестят уже давно вставшие светила. Пусть потом удивляются, как так случилось. Мало ли чудес в мире!

Фелиция мысленно зачерпнула ночной материи под лапами мощного Дракона и аккуратно расстелила ее над деревней, чуть ли не над самыми крышами. И стала зевать. Когда ночная материя так близко – неумолимо клонит ко сну даже самых стойких волшебников. Поэтому Фелиция быстренько приподняла ночное «одеяло» над домом, который их приютил, и домом Муны, а то не добудятся хозяев. И над сыновьями, само собой. Им сейчас тоже не до сна должно быть.

Женщина поднялась и пошла осматривать полки, первым делом намереваясь сварить бодрящий напиток.

У Сулы было все и даже больше. «Из нее вышла б прекрасная травница», – подумала Фелиция. Выбор приправ, сушеных листиков, цветочков, грибочков, веточек и прочего добра просто поразил воображение волшебницы. Некоторые корешки даже вызвали интерес, не приходилось с оными сталкиваться. А вот что тут делала сушенная Чумачка Черная не на шутку заинтересовало женщину.

Вскоре пришли Сула и Лина. Фелиция дала им выпить на дорожку своего особого чая, который пришелся по вкусу хозяйке и дочке. Сула шепнула, что все отлично. Волшебница налила им чаю в дорогу, чтоб не уснули, и предложила угостить Муну, если та начнет отказываться.

–Мне всегда казалось, что он как-то особенно бодрит, – только и молвила она им на дорожку, и женщины скрылись за дверью в темноте ночи.

Оставалось только ждать и разложить все ингредиенты в нужном порядке. В том, что Муна не откажет, Фелиция не сомневалась. Чтоб девушка из простой семьи и отказалась помочь дочери старосты, да еще и в любовном деле, еще и подружке. Не, такого не бывает. «Хотя, когда все закончится, может выйти не очень хорошо со всеми этими «любовными делами»», – задумалась волшебница. Но тут же отмахнулась от ненужных сейчас рассуждений. Все решится в свое время.

Глава 4. Военно-историческая кафедра

–Зачем тебе в город?

–Хочу невесту выбрать.

–Так, с лету?

–А чего тянуть-то. Сейчас примем присягу, а потом неизвестно куда отправят. И согласись, всегда приятно возвращаться, где тебя ждут. Ждут с радостью и волнением, горячим ужином и теплой постелью.

–Ничего себе! Как-то я за тобой не замечал такого раньше, а ты у нас и романтик и стратег. Два в одном!

–А что делать. Жизнь научила. Ну.., и отец всегда так говорил. Семья – опора на всю жизнь.

–Это он правильно говорил. Хороший у тебя батя.

–Хороший.., правда, воспитывал жестко. Бил все время, приговаривая, что это от любви великой, чтоб людьми выросли. И мать частенько побивал для профилактики от дурных мыслей. Хотя, я за матерью никогда не замечал никаких мыслей вообще. Она всегда в делах, заботах. Какие там мысли могут быть! Никогда не буду, как отец. Если и любить не буду, то бить уж точно не стану. И детей тем более.

–Вас, городских послушаешь, так дрожь берет.

–А у вас что, в деревне, не так?

–Не так. У нас редкий случай, чтоб глава семьи руку на жену и, тем более, детей поднимал. Бывает, конечно, но потом вся деревня знает. И староста разговор проводит, разум на место ставит. И все. Все снова тихо и спокойно.

–У вас не деревня, а сущая земля счастья какая-то! Что ж ты ушел-то оттуда?

–Беда у нас случилась. Природа гибнуть начала. Вода уходить. Я ж не просто так тут. Я за помощью пришел. Мы с ребятами сами вызвались, когда собрание созывали по вопросу, кого отправить. Только друзья в дороге разбежались, кто куда. До центра мы втроем добрались. Но один уже в городе потерялся. Где он, что с ним, да и с другими – не знаю. Шестеро нас из деревни вышло. А дошли мы сюда с Нордом и поступили на службу. Это нас тут уже разделили. Норд покрепче будет, его в другую часть отправили. Вот и весь сказ.

–Ммм, понятно. Я одного только не пойму: как ты поможешь своим, служа тут?

–Я и сам не знаю пока. Я пытался обратиться к кому вышестоящему. Но меня даже слушать не стали. Сказали: человеком стань, потом и поговорим. Что мне оставалось. Не пойду ж я домой. Послал весточку родным, чтобы не волновались, а заодно и отказную от невесты написал. Чтоб в девках не сидела, если кто появится. Что вряд ли, – помрачнел юноша.

–Хм, а это мысль. Почему я об этом не подумал. Нужно и мне своей написать. Это по-человечески. Это правильно.

–Да, конечно, напиши.

–Так что, может, завтра со мной в город. Новых женушек найдем?

–Нет, спасибо. Не хочу.

–В смысле?

–Ну, ты же сам говорил, что неизвестно, куда нас пошлют. Мало ли чего случится. Не хочу, чтоб кто-то меня зря ждал, волновался. Раз уж так случилось, буду холостым ходить. А как осяду – так и семьей обзаведусь.

–Ух как завернул! – восхитился сослуживец, – Аааа, я понял, ну ты, брат, даешь! Цену себе набиваешь! Ты ж потом вообще первый парень на деревне будешь.

–Ничего я себе не набиваю, – буркнул Паугни, – просто считаю это правильным. Сначала дело, потом семья.

–Ну как хочешь. А я все-таки в город завтра. У тебя есть целая ночь подумать, – подмигнул Сув другу и увалился спать.

Через пол минуты комнату наполнили сонные трели, мечтательно улыбающегося во сне Сува. Паугни же долго не мог уснуть. Он вспоминал свою деревню, свою семью. В голове то и дело проносились картинки из детства, которое закончилось как-то слишком быстро и неожиданно. Он помнил, как они всей семьей пришли в дом Рана, посмотреть на его невесту Ларси. Им было три, а он хорошо помнил этот момент. Он рос среди малышни, но это было что-то особенное. Вроде девочка, как девочка, как все в деревне, а однажды должна будет стать его женой. Кушать ему готовить, заботиться о нем, как это делала мама. Уже тогда в голове маленького мальчика не укладывалось, как такая крошка, пусть даже выросшая, должна будет о нем заботиться. Что он сам о себе не сможет. Он ведь мальчик. Эти взрослые вечно придумают какую-то глупость и учат других. Возможно, этот самый бунтарский дух и толкнул его тогда на собрании сказать, что он пойдет искать помощи. Как плакала мама! Бедная мама. И что он смог. Уйти. Бросить мать, деревню, отказаться от невесты. За кого она теперь выйдет, если вместе с ним ушли и другие. И до этого целая группа. В деревне теперь много брошенных девчонок, которые, вряд ли когда-то выйдут замуж и станут матерями. И одна из них та самая малышка, с которой они бегали во дворе.

Нет, Паугни не любил Ларси, как будущую жену. Но всегда относился к ней с трепетом и уважением, понимая, что им предстоит долгая и счастливая жизнь. И чувства, что вызывала в нем Ларсен, больше походили на любовь брата к сестре.

Давящее чувство чего-то неправильного не давало уснуть парню. Он искренне позавидовал своему другу. Его легкости и непринужденности. Пойдет завтра, найдет новую невесту. Женится перед присягой. Может, успеет ей ребенка сделать, оставит в доме своих родителей и уйдет. И не известно, вернется или нет. И его совершенно не беспокоит ни будущее оставленной невесты, хотя его город находился совсем недалеко, и он мог спокойно женится на ней. Ни будущей жены с возможным ребенком, у которых большие шансы остаться не удел в доме отца и всю свою жизнь вызывать недовольство и раздражение. Сув был беспечен. Впрочем, мальчишка пятнадцати лет таким и должен был быть. Это Паугни был другим, слишком взрослым. «Хотя», – сам себя одергивал Паугни, – «каким взрослым!» Очень мудро поступил, отправляясь в поход. О чем он только думал! Разумеется, о том, что он – Паугни, пойдет и найдет помощь, приведет ее в деревню. И когда беды родного края останутся позади, вся деревня станет славить его, Паугни! И как быстро начали таить его мечты, только они с друзьями вышли на «Прямую Дорогу». Первый встретившийся караван, и ушедший с ними Лор. Какая-то шайка в придорожном кабаке, промывшая мозги Дону. Сэд, соблазненный красоткой из того же кабака и не нашедший, чем расплатится, чуть не поплатился своей жизнью, остался там отрабатывать долг, как раб. Тром, нашедший «приключения» в первом городе и остывший на руках друзей, метавшихся в ужасе и панике: «Что делать, кого звать?»

Похоже, это все не могло не оставить глубокий след в душе парня. И уж тем более не заставить быстро повзрослеть. Если бы не случилось всех этих «приключений», то Паугни так бы и остался заносчивым бунтарем, душа которого требовала подвигов и великих свершений. Вот они. Подвиги. О чем теперь думать. Теперь, как батя – командир скажет, его умом жить. Да о цели не забывать. Кто знает, может, для некоторых подвигов нужно время, пытался утешить себя юноша. Если, конечно, доживет. Они в своем Ричконе и знать не знали, что их государство постоянно ведет войну. Он еще толком не успел понять с кем, для чего… Но знал, что солдат исправно отправляют пополнять ряды где-то в туманных далях. Не заметив, как заснул, провалился в липкий холодный сон, наполненный тоской и непрерывным движением по кругу. Во сне он видел свою деревню, плачущую мать, состарившуюся Ларси, обиженно смотрящую на него. Но потом откуда-то подул теплый ветер, Паугни увидел караваны верблюдов. Закутанных по самые глаза наездников. Пустыню, пески. На него налетел ветерок и унес с собой печаль о доме. Пустыня была сказочная. Он скакал на резвом огненном скакуне, и душа его была легка и счастлива. А потом он увидел женщину, такую же закутанную, как и все в караване. Она держалась в седле, как королева: ровно, изящно. Было в ней что-то совсем неуловимое. Для себя Паугни решил, что она из высших сословий и старше его. Но ее красота, пробивалась сквозь завесу платков, словно солнце из-за туч. Свежая зелень ее глаз покорила его сердце.

Паугни проснулся поздно. За ночь ушли печали и тяжелые мысли, но на сердце легла тоска, а что если прекрасная незнакомка … Только сон, сон, в который нельзя верить. И законом запрещено, и по уставу не положено. Солдат верит только тому, что видел сам. Если не видел – то этого не существует. Но ведь он видел. Очень живо. Очень четко. Если бы он умел рисовать, обязательно изобразил ее.

«Наверняка она существует! – решил парень, – Никогда не видел таких четких, запоминающихся снов. Ее просто нужно найти».

Что собирался делать Паугни в случае встречи с женщиной из сна, он не подумал. Это было совершенно не важно. Просто найти, увидеть своими глазами, что она реальная. Еще вчера он и предположить не мог, что какой-то сон изменит что-то в нем раз и навсегда.

Он встал с кровати с четким намерением «стать человеком», показать себя и продвинуться как можно дальше. Чтобы у него появился хоть малейший шанс иметь возможность заговорить с прекрасной леди. О том, что женщина ему приснилась, он решил навсегда забыть. Она – реальность, и на этом точка.

***

Поскольку им дали несколько выходных до присяги, чтобы завершить свои дела, то в здании училища ребят осталось очень мало. Большинство местных и разъехались по домам. Многие были уже женаты и хотели провести последние дни со своей семьей. Те, кто любил пройтись по кабакам, женщинам, играм и выпивке отправились своим путем. Немногочисленные группки по интересам растворились в городской суматохе.

Паугни остался в комнате один. Некоторое время он сидел в раздумьях, как лучше провести эти дни, но, не придумав ни одного стоящего занятия, отправился по зданию училища. Может, Норда проведать.

Друга не оказалось в комнате. Дверь была заперта. Паугни повернул в столовую. Там было повеселее. За некоторыми столиками сидели группы ребят и пили чай со сладостями. Уж что-что, а кормили хорошо. В свободные ж дни так вообще, хоть весь день кушай. Все свежее, всего много. Армию в государстве любили и ценили. Поэтому солдат баловали в плане еды. Но на занятиях заставляли пОтом выходить все прелести армейской жизни. А как вы поняли, прелесть была всего одна – еда.

Паугни оглядел присутствующих, но никого знакомого не увидел. Конечно, лица уже примелькались, но близко ни с кем не довелось пообщаться. Его внимание привлекли трое, сидевшие в стороне от всех. Все троица погрузилась в чтение. В столовой это выглядело совсем нелепо. В то время, когда другие пьют чай, хохочут над шутками и историями тех, кто готов делиться своим веселым прошлым, то эти… библиотечные, сидят тут, поедая сладости, закусывая знаниями. Парень не мешкая, направился к чтецам.

–Здоров, парни!

Двое нехотя оторвались от книг и, словно не понимая, что происходит, уставились на новоприбывшего.

–День добрый, говорю, – удивился Паугни.

–А, и тебе. Что надо?

–Ничего. Интересно стало, что вы с таким упоением читаете.

–А тебе оно не положено, – буркнул один, довольно крупный. Которому книжка шла так же, как барану – газета.

–Да ладно тебе, Ферид! – толкнул его второй. Вот ему-то книга очень подходила: высокий, тонкий, с бледными лицом и большими серыми впалыми глазами. – Я Энди, это Ферид, как ты уже понял, а это.., – он замялся.

–Самар, – поднял третий чтец голову.

–Вау! – только и сказал Паугни.

В серой солдатской одежде, кепке на коротко стриженую голову сидела девушка, жадно уплетающая самое красивое из того, что стояло на столе. Девушка внимательно рассмотрела незнакомца огромными черными глазами с головы до ног, засунув в рот последний кусочек печеньки. Обнаружив, что такие же уже закончились на столе, потеряла всякий интерес к происходящему, разочарованно надув и без того пухлые губы, уставилась обратно в книжку.

–А я Паугни, – представился, еле собравшийся после такой неожиданности, парень.

–Садись, Паугни, – предложил Энди, – если хочешь чаю, неси кружку. Попьем, поболтаем.

–Некогда нам болтать, – буркнул Ферид.

–Не обращай на него внимание. Он всегда такой. Так ты пойдешь за кружкой?

–Да, – сказал Паугни, разворачиваясь и направляясь в сторону посудного шкафа.

–И прихвати печенье с розовой глазурью, – крикнула вслед Самар.

В общем-то, они без того собирался это сделал, но просто кивнул головой.

Парень принес печенье, прихватив еще и понравившегося ему, налил чай и приготовился к общению с этой очень необычной компанией.

–Ты откуда? – поинтересовался Энди.

–Я из деревни Ричкон, это далеко отсюда… – начал Паугни, но Самар, которая казалось, вообще, не заметила его возвращения, резко перебила.

–Можешь опустить подробности. Во-первых, мы знаем, что и где находится, и про твой замечательный Ричкон ни раз читали, и о беде его слышали, а во-вторых, тебя спрашивают – куда ты служить идешь? Из каких ты войск. А что там у тебя за плечами, никому не интересно.

–Я в пехоту, – Паугни не понравилось, как его оборвала Самар, но и как реагировать правильно на это не знал.

–И на нее не обращай внимания, она тоже такая, какая есть, – пропел Энди, казалось бы, самый нормальный из этих, странных. – Пехота значит, говоришь. А почему к нам решил подойти, а не к тем, веселым? О, мне кажется, там уже не только чай в ход пошел, уж больно шумно стало.

–А чего я там не видел? А вот увлеченно читающих в столовой, еще не встречал.

–Понятно, любопытный значит. Ну, это даже хорошо. А сам-то любишь читать?

–Люблю.

–И что любишь?

–В смысле? Книги.

–А какие?

–Любые. Какая попадется, ту и читаю. Без разбору.

–Без разбору значит… Так, а ежели плохое что попадется?

–Как плохое? Как книга может быть плохая?

Самар перестала жевать и подняла голову, Ферид тоже оторвался от книги, и все трое внимательно и удивленно смотрели на Паугни, как будто он только что сделал нечто невообразимое.

–А что я не так сказал?

–Ну…бывают же неинтересные, плохо написанные, глупые книги… Иногда даже запрещенные попадаются, – прошептал Энди.

–Мне такие не встречались. Если книга тяжело читается, то это только потому, что читать ты ее не можешь, не улавливаешь слог автора. Если глупой кажется, то ума у тебя недостаточно понять ее. Ибо глупый человек вряд ли сядет писать, время свое тратить. Значит, сказать есть чего ему, а ты, будь добр – пойми. Он все-таки трудился, ночами не спал. А с заглавием "запрещено" я вообще в страшных байках слышал в детстве.

–Потрясающая философия, – пробормотала Самар, – это ж кто тебя такому научил? Или сам до этого дошел?

–Дедушка. Он так говорил, когда читать учил. Он у нас тогда учителем в школе был.

–Вот это да!

–Да что такого-то? – искренне не понимал парень, но больше всего ему не нравилось быть каким-то не таким, даже не понимая – что не так.

–Да все так! Просто, ну… видишь ту компанию, которая вобрала в себя все те небольшие компашки, что были разбросаны по всей столовой. Они объединились. Им весело. У их главаря есть нечто, чего нет у других, но все хотят. В данном случае – это самогон, если я не ошибаюсь по скорости реакции от начала первого стакана до опьянения. Даже когда «волшебная» жидкость закончится, он не перестанет быть их главарем. Потому что если раз сумел достать, то и еще достанет. А еще он высокий, крепкий, то есть такого в оборот не возьмешь. Он сам кого хочешь возьмет. И как ты думаешь, хоть кто-то из этой всей компании прочел хоть одну книгу? Самостоятельно, я имею в виду. Понятно, что из под палки в школе, тут, они будут читать, но это будет приравниваться к настоящему подвигу.

–А вы что-то типа клуба любителей почитать?

–Не «типа», и слова такого, как такового нет, – отрезала Самар. – Мы – думающая молодежь! И мы с кафедры военной истории.

–Ого! – восхитился Паугни, – Это же самая малочисленная кафедра, и туда попасть совершенно немыслимо.

–Это так, – с гордостью в голосе согласилась Самар, снова кусая печеньку.

–А чем вы там занимаетесь? Ну, то, что книги читайте, и печенье лопаете – это я понял, – решил подшутить над Самар Паугни.

Теперь девушке не понравилось, а вот Энди оценил.

–Все то же, что и все остальные: построение, забеги, бессонные ночи, оружие, уставы, но отдельно от других. И плюс к этому интенсивное изучение всей доступной литературы. Есть отделы в библиотеке, которые необходимо прочесть и сдать потом. А все остальное, пожалуйста, в свободное время. А его мало. А интересного много. Вот и приходится сидеть в столовой со всяким набравшимся балаганом и отбившимися от них умниками, – отрезала Самар, снова потеряв всякий интерес к Паугни.

Ферид последовал ее примеру и тоже уткнулся в книгу. Он вообще не вписывался со своей внешностью в клуб чтецов.

Энди только хотел что-то сказать, но его перебил громкий хохот компании. Ребята явно имели огромный запас горючей жидкости, и веселье продолжало набирать обороты.

–Становится жарко, – пробормотал Энди, – ну да ну их. Так, на чем мы остановились? -спросил он, словно у себя самого, – Да, так и живем. Как все, только и с книжкой.

–А в чем смысл?

–Смысл? – удивился Энди, – Ну хотя бы в том, что под стрелы нас не кинут. Под ножи не подставят. Нас берегут, как мозговой центр. Мы будущее – армии и страны.

–Но чем-то вы должны заниматься? В случае угрозы.

–Конечно, наша задача придумывать, разрабатывать новые стратагемы, чтобы меньше жертв, больше пленных. «Сухими из воды» и прочее. Понимаешь?

–Понимаю. Интересно…

–И я о том же! Это куда интереснее, чем.., – Энди посмотрел в сторону компании и кивком головы указал Паугни. Там народ не на шутку разгорячился. В ход уже пошли кулаки. Куда смотрела охрана училища – не понятно.

–Да.., – задумался парень. То, о чем говорил Энди, было действительно куда более интересно, чем просто воевать, знать только устав и применять его во всех случаях жизни.

–А еще, нас периодически посылают в экспедиции в странные места. Места, которые некогда любили маги.., – не отрываясь от книги прошептала Самар.

–Тсс!!! – зашипел на нее Ферид, -Ты че?

–Да ладно тебе! Что он сделает? Во-первых, он не так глуп, каким показался вначале, несмотря на то, что большую часть времени все-таки молчал. Во-вторых, если его не прибьет сейчас эта веселая компания, которой явно нужно свежее мясо, и она сейчас узреет нас, то он, как новобранец, погибнет при первых же серьезных учениях. Умных тут не любят. Это быстро заметят и отправят куда нужно, для нейтрализации, так сказать, – пропела Самар. А потом приблизилась к самому уху парня и еще слаще прошептала. – А нас тут уже не будет. У нас экспедиция. Уходим! – скомандовала девушка, и парни быстро засобирались.

–Что? Я тоже хочу, возьмите меня…

Паугни не успел договорить, кто-то сильно дернул его за плечо и развернул к себе. Перед ним стоял тот здоровый предводитель пьяной братии.

–Оооо, – заулыбался верзила. – Кто это тут у нас? Книжный червь? А я жуть как не люблю червей, давить их надо! Давить!

Толпа весело взвыла: Дави! Дави! Дави!

Паугни не успел даже растеряться, мозги заработали быстро и четко, как некий точный механизм. Впрочем, удивиться он тоже не успел. Его зацепило, что его бросили, как пушечное мясо, на растерзание этим будущим солдафонам. И удрали, как крысы, прячась за его спиной. Ему хотелось догнать их, наказать, отмстить, а потом поехать с ними в экспедицию. Как это все можно сочетать сразу, у парня не было времени подумать. Он убрал руку вождя пьяной стаи небрежным движением, и, притворившись немного выпившим, весело проговорил!