Чиновникъ Особых поручений

Подтверждающе кивнув, Лунев-старший извлек из портфеля визитницу, вытянул из нее нужную карточку и протянул племяннику.

– Хм, генеральный директор господин Мавроди… Грек?

Вместо ответа Председатель вновь придвинул к себе раскрытую папку с документами:

– Все подробности есть в справке. Следующее предложение поступило Компании от североамериканского инвестиционного фонда…

Запнувшись на пару секунд, глава Совета Директоров скосил глаза на лежащую перед ним «шпаргалку»:

– «Mordor Investment Fund». Позиций много, но если коротко, то – большой товарный кредит станками и различным оборудованием. В основном для Дальневосточной компании… Список вас порадует, Игорь Владиславович.

Дымков уже и без того быстро листал ворох бумажных листов, «глотая» содержимое таблиц и целые куски ровного машинописного текста – и чем дольше он читал, тем довольнее становился. Не в силах терпеть чужое счастье, глава Агрокомпании ревниво скосил глаза на чужую папку, что не осталось незамеченным:

– Есть кое-что и на вашу долю, Геннадий Арчибальдович: кое-какое оборудование для элеваторов, и целых пять… Ну, пусть будет артелей, с большим опытом устроения больших башенных зернохранилищ.

Внимательно поглядев на Лунева-младшего, который пока не знал, как ему реагировать на новость о чужеземных строителях, господин Председатель пояснил:

– В Североамериканских штатах сейчас небольшой экономический спад, мастеровых много, работы для всех не хватает. А у вас только дюжина элеваторов-«миллионников» построена, из более чем пяти десятков запланированных – не говоря уже о средних уездных, и малых волостных.

Неаккуратно заминая дорогую мелованную бумагу в поисках нужных страниц, глава Агрокомпании педантично уточнил:

– Четырнадцать!.. Два элеватора на двести тысяч тонн зерна в августе-сентябре закончим и запустим в работу, и может быть еще один ближе к концу года…

Вчитавшись, он сначала замолчал, а затем с неподдельным удивлением (и даже чуточку возмущением) уточнил:

– А где я возьму материалы для работы этих артелей? У меня и без того каждая бочка цемента на счету, каждый арматурный хлыст расписан – вы же на «Химпром» все что можно забираете!

– Есть решение перенацелить Брянский цементный завод исключительно на нужды вашей компании, с арматурой и всем прочим тоже решим.

– Ну, ежели так, то…

Споткнувшись глазами на одном моменте в документах, русский аграрий недоверчиво уточнил:

– Постойте: негры? Помилуй бог, Андрей Владимирович, да они от наших погод в первые же заморозки околеют… И как мне их потом актировать прикажете? По графе «Естественная убыль»?

– Во-первых, инженерно-технический персонал этих артелей поголовно белый. Во-вторых, подряжал их на работу «Mordor Investment Fund», а не мы – пусть у них голова и болит за самочувствие работников. В-третьих: ваша задача встретить и разместить артели, указать им фронт работ и обеспечить взаимодействие с нашими снабженцами, инженерами и прорабами. Все, остальное будет в ведении Управляющей компании.

– Допустим. А как?..

Дискуссию оборвал директор-распорядитель Дымков, звучно захлопнув свою папку:

– Царский подарок, Андрей Владимирович! А уж какой своевременный!.. Даже неудобно спрашивать…

– Да?

– Нет ли возможности немного дополнить мой список?

Издав неопределенный звук, в котором было и удивление, и возмущение и даже печальный вздох, Сонин попенял отставному поручику Пограничной стражи:

– И чего же вам не хватает, Игорь Владиславович? Еще одного горнообогатительного комбината? Или в чем ином обнаружилась недостача?

– Именно так. Насколько я помню, в планах Компании было строительство второго аффинажного завода на Дальнем Востоке – но я не нашел в списке химического оборудования для нее. А у меня геологоразведка цинк нашла, олово, еще кое-что интересное… Нельзя ли как-то поспособствовать, Андрей Владимирович? Очень надо!

Поглядев на алчного директора, господин Председатель отчего-то покосился и на его коллегу-агрария – который увлеченно подсчитывал что-то на отдельном листочке. Один только свеженазначенный глава Лесопромышленной компании радовал начальство отсутствием непомерных финансовых аппетитов… Временно, конечно: освоится в должности, и тоже вцепится в него как клещ.

– Поспособствовать можно. Вениамин Ильич, что скажете?

Не торопясь отвечать, главный юрист Компании задумчиво огладил свою холеную бородку.

– Видите ли в чем дело, Игорь Владиславович. В качестве платы за товарный кредит «Mordor Investment Fund» желает получить некоторые пакеты акций североамериканских промышленных предприятий, принадлежащие Его сиятельству. А так же ряд генеральных лицензий с патентов, и еще кое-какие его авуары. Надеюсь, мне не надо объяснять, что все это есть величина конечная?

– Можете не продолжать, мне все ясно.

– Не торопитесь, Игорь Владиславович… И меня не торопите. Кроме всего вышеперечисленного, наши партнеры проявляли интерес к некоторым товарам, выпускаемым разными подразделениями Компании, но мы пока не сошлись в цене. Через две недели в Петербург прибывают представители фонда для предметных переговоров – и если вы сумеете получить согласие на увеличение товарного кредита… Вы меня понимаете?

– Думаю, что я смогу найти нужные слова для наших уважаемых акционеров.

Встрепенувшийся Геннадий оторвался от своих непонятных расчетов и уточнил:

– У меня тоже есть несколько интересных предложений!

Кашлянув (ну кто бы сомневался, что директор Агрокомпании откажется от такой возможности!), председательствующий весьма выразительно щелкнул крышкой своих часов.

– Что же, господа, основное я до вас довел, остальное рабочим порядком. Если у вас больше нет ко мне вопросов?

Вопросов больше не было. Однако желание поговорить, как выяснилось, еще не пропало: Геннадий с примкнувшим к нему Игорем Дымковым еще добрую четверть часа изводили главного юриста Компании – пока тот от них не сбежал, воспользовавшись первым же благовидным предлогом. Проводив машину родственника долгим взглядом, Лунев вдохнул полной грудью вечернего воздуха.

– М-да… Настоящий интернационал получается.

– В каком смысле?

Поправив бобровый воротник, «хозяин» Аграрной компании пояснил своему коллеге с Дальнего Востока:

– Деньги от французов я получу через обрусевшего грека Мавроди. Элеваторы мне будут строить североамериканские мастеровые и негры. А насчет дополнительного товарного кредита от «Mordor Investment Fund», мы с вами будем уговаривать его представителя, американского еврея Мелькора Моргото́вича. И как вам это?

Подумав, отставной поручик Пограничной стражи признал:

– Да, фамилия у него определенно жидовская… Да мне хоть черт, лишь бы толк от него был!

Глава 3

Как же приятно бывает в конце многотрудного дня посидеть у живого огня! Пристроиться поближе к камину, взять в ладонь загодя налитый бокальчик с чем-нибудь подходящим по вкусу и градусу – и лениво обдумывать прошедший день, любуясь игривыми переливами вечно-изменчивого пламени. А можно просто всматриваться в его багряные глубины, чувствуя как обращаются в прах все недавние сомнения и тревоги: сидеть без мыслей и желаний, постепенно отрешаясь от самого ощущения скоротечности человеческого бытия… Хотя последнее не всегда удается – ведь плоть слаба, и подчас обуреваема самыми разными желаниями. К примеру, сколько бы один молодой и пока неженатый князь Агренев не ворочался в своем уютном, любимом и знакомом до последней складочки кресле, как бы не старался расположиться в нем поудобнее – кое-что все равно отвлекало его, не позволяя насладиться приятным дыханием и теплом прометеева дара. Пришлось сиятельному аристократу отставить в сторону едва ополовиненный бокал с ликером и самолично сходить за небольшой аптекарской склянкой – после чего он, устроившись в кресле поудобнее и распахнув надетый на голое тело халат, совсем было вознамерился хорошенько…

– Хм?

Внезапно замедлив движение руки, и прислушавшись к едва слышимому поскрипыванию наборного паркета, князь неожиданно переменил свои планы: досадливо цокнув языком, он быстро повязал пояс и принял расслабленную позу – как раз успев замереть в недвижимости до того, как от входной двери раздался тихий голосок:

– Дядь Са-аш? Ты не спишь?

– Сплю.

Стоило отозваться, как вощеные дубовые клепки вновь несколько раз предупреждающе скрипнули, сигнализируя о чьих-то легких шагах, остановившихся аккурат за спинкой кресла.

– А еще пьешь!..

– И поесть не откажусь, только чуть попозже.

Последовательно фыркнув и хихикнув, мадемуазель Ульяна Вожина непринужденно плюхнулась на колени к любимому дядюшке, вызвав у того невнятный звук – по всей видимости, искреннего восторга.

– Уля.

– М-да?

– Ты уже взрослая девочка…

– Да-да-да. Я помню, что девице моего положения и возраста неприлично так себя вести. Но могу я хотя бы дома немножко расслабиться и не быть чопорной букой?

– Я люблю тебя такой, какая ты есть, Плюшка. Но позволь все же договорить: раньше ты была тоненькой и худенькой девочкой, которая целиком умещалась у меня на коленях. Ах, какие это были славные времена! Однако все течет, все меняется – ты выросла, вместе с тобой подросла и твоя попа…

– Хи-хи!..

– Которая, будучи с размаху приложена к моим старым больным ногам, запросто может их сломать.

После краткого мига задумчивости, медноволосая красотка потупилась, признавая за собой вину.

– Я понимаю, что в твоем институте как раз и учат тому, как правильно резать живых людей, назначать им невероятно-противные на вкус микстуры, ставить уколы и… Все такое прочее, вырабатывая в будущих медиках равнодушие к чужой боли.

Под мерно-сухим речитативом слов Ульяна сникла еще сильнее.

– Но подумай сама, что скажут в обществе, когда увидят меня на костылях? Я ведь молчать не стану, и сразу укажу на виновницу моих ужасных ран!

Не выдержав, воспитанница князя уткнулась ему в шею, скрывая пылающее румянцем лицо. Ее тонкие пальчики вцепились в мужской халат, а плечики несколько раз содрогнулись, словно бы она изо всех сил давила в себе рыдания…

– Ну, Плюшка, не все так плохо. В любом случае, имя обладательницы столь грозного оружия останется тайным – хотя я не гарантирую, что тобой не заинтересуются в Военном ведомстве. Опять же, мои приятели в Семеновском лейб-гвардии… Оу!

Как оказалось, девица-красавица давилась не слезами, а смехом, с каковым она и начала душить опекуна. Правда недолго: протестующе взвизгнув, Ульянка легкой птичкой слетела со своего насеста – хоть и выросла уже, а щекотки боялась по-прежнему.

– Кхем! Ты сегодня исключительно резва.

Поправив слегка перекосившийся жакет[8], студентка мединститута приземлила свое «грозное оружие» на подлокотник хозяйского кресла и многозначительно вздохнула:

– В прошлое воскресение Наденька Юсупова уговорила меня устроить в ее семейном особняке на Мойке просмотр новых комедий и рисованных фильмов. Еще присутствовали оба сына Зинаиды Николаевны, и Великая княжна Ольга Александровна с… Забыла, как зовут ее свитскую.

Подождав продолжения и осознав, что от него ждут хоть какой-то реакции, Александр едва заметно кивнул.

– Скажи, а младший сын Зинаиды Николаевны, он всегда… Такой?

– Какой?

– Ну?..

Поглядев на огонь, рыжеволоска чуть поморщилась от жара, исходящего из каминного зева.

– Возможно, мне и показалось, что… Юный Феликс пытался науськать на меня своего английского бульдога.

– Тебе не показалось.

Машинально поймав и пропустив меж пальчиками непослушный локон, самовольно покинувший строгую прическу в стиле «синий чулок[9]», девушка уточнила:

– Ты поэтому не советовал пользоваться лифтом в их особняке?

– Милый Феликсон находит ужасно смешным, когда гости зависают в металлической клетке меж этажами. Некоторые дамы в возрасте так забавно пугаются и зовут на помощь! Еще можно подбежать и как бы случайно выронить что-то мокрое или липкое на одежду гостя…

– Вот ведь!..

Ульяна невольно замялась, подбирая подходящее определение на медицинской латыни.

– Мелкий говнюк?

– Дядя Саша!..

– Да, ты права. Мелкий аристократический говнюк, так будет точнее. Весь в отца, практически чистокровный Эльстон.

– Разве? Обликом он весьма похож на мать.

– И только.

Словно подтверждая это, в камине звонко щелкнул уголек.

– Прямая линия потомков Юсуфа-мирзы прервана, и никакие Высочайшие указы или решения геральдической палаты не смогут это изменить. Возможно, проживи последний князь Юсупов несколько подольше, и поучаствуй в воспитании внуков… Хотя вряд ли бы это помогло в отношении младшего Феликсона, при такой-то наследственности.

Заинтересованно шевельнувшись на своем «насесте», будущий медик состроила вопросительную мордашку:

– А что именно не так с племянниками Наденьки?!?

Видя, что ей не торопятся отвечать, восемнадцатилетняя почемучка усилила нажим, погладив дядюшку по руке и умильно улыбнувшись.

– От Сумароковых они унаследовали предрасположенность к легкой шизофрении, от Эльстонов – склонность к мужеложеству и инфантилизм.

– А от матери?

– Пока еще рано об этом говорить… Хотя старший Николя и подает определенные надежды. Вообще, Юсуповы не раз отметились в истории и как государственные деятели, и как удачливые заводчики и дельцы. К слову, и как большие ценители женской красоты: еще дедушка Зинаиды устроил себе из крепостных девиц самый натуральный гарем, а прадедушка, по слухам, пользовался особыми милостями императрицы Екатерины Великой… Жаль, что такой род прервался.

Замолчав, князь нехотя пошевелился, подбросив в топку пару новых поленьев. А его воспитанница тем временем оставила в покое многострадальный локон и задумчиво провела подушечками пальцев по щечке.

– А почему Наденька так отличается от Зинаиды Николаевны?

– Разве?

– Нет, ну конечно они сестры, в этом нет никаких сомнений. Но все же – разный цвет волос, немного иной разрез глаз и губ, даже оттенок кожи…

– Они не полнородные. Когда умерла первая жена Николая Борисовича, он венчался второй раз – в надежде, что молодая супруга все же подарит ему долгожданного наследника. Однако вместо сына на свет появилась девочка, а ее мать в три дня умерла от послеродовой горячки[10] … Так, Плюшка, что за странный интерес к младшей Юсуповой?..

– Почему сразу странный?!? Просто она мне нравится, вот и стараюсь побольше о ней разузнать.

Выждав, пока Александр пригубит бокал с тягучим сливочным ликером, вредная девица поинтересовалась подозрительно-невинным тоном:

– Мало ли, вдруг она станет моей мачехой?

Не дождавшись никакой внятной реакции на провокацию, сероглазая интриганка решила зайти с другой стороны:

– Или княгиней Агреневой станет другая? Нет, не отвечай, я попробую угадать сама: это княжна Белосельская-Белозерская?

Фыркнув в опустевший бокал, тридцатилетний холостяк протянул руку за колокольчиком для вызова ужина. В смысле горничной, которая и организует вечерний… Пардон, скорее ранне-ночной перекус.

– Поужинаешь со мной?

– М-мм? Разве что салатик?..

Неслышно появившаяся под затихающий серебряный звон, служанка с экзотически-восточной внешностью понятливо кивнула и вновь растворилась в темноте дверного проема.

– Так что там с княжной?

– Марии Константиновне сейчас не до брачных устремлений: с кончиной ее почтенного батюшки у семейства наступили тяжелые дни. На уральских заводах уже какой месяц не утихают волнения среди мастеровых, частные кредиторы и казна требуют своевременного погашения долгов…

Неприятности, обрушившиеся на древнюю княжескую фамилию, оставили мадемуазель Вожину абсолютно равнодушной.

– Ну и ладно. Княжна Кантакузен?

– Дарью Михайловну уже посватали с полного ее на то согласия. И вообще-то, мы с ней оказывается, дальние родственники.

– В самом деле?!?

– За подробностями к тетушке.

Поерзав на подлокотнике (жарко!), Ульянка не выдержала и убежала в свои девичьи покои, менять выверенный до последней мелочи образ «студентка из приличной мещанской семьи» на удобное домашнее платье и теплые пушистые туфли – кои те же мещане упорно обзывали обычными тапочками. Опять же, руки сполоснуть перед ужином, то да се…

– Кто-то из сестер Барятинских?

Плюхнувшись на второе из кресел, и утянув с сервировочного столика тарелку с салатиком, девушка вернулась к интересующей ее теме – старательно не замечая направленный на нее укоризненный взгляд.

– Неугомонная.

– Что-что?..

– Жена из урожденных Барятинских, это гарантированная нехватка кальция в организме.

Будущий врач надолго задумалась, рассеянно покусывая пустые зубчики вилки – пока один холостяк спокойно наслаждался куриным супом с ржаными сухариками.

– Сдаюсь: это какая-то наследственная болезнь?

– В некотором роде, Плюшка. Это болезнь нынешнего сословного общества, в котором замужним аристократкам полагается приличным и даже необходимым иметь сердечного друга.

– О?!?

Непроизвольно представив любимого дядюшку, голову которого украшали мощные и ветвистые знаки отличия рогатого мужа, медноволосая красавица недовольно нахмурилась.

– К слову: это еще и один из характерных признаков вырождения правящего класса.

На сей раз девушка впала в задумчивость так глубоко и надолго, что кое-кто успел спокойно завершить уже не вечерний, а вполне себе ночной перекус – и даже без особой спешки нацедить себе новый бокальчик.

– Ой!..

Клацнув зубками по столовому серебру, Ульяна непонимающе поглядела на твердую и невкусную вилку. Затем на тарелку с нетронутым салатом. Напоследок зачем-то заглянула в чашку остывшего чая, и нехотя приступила ко второму ужину, не став и далее развивать весьма благодатную тему вырождения правящего класса империи. Вообще, чем взрослее она становилась, тем больше понимала, что иные запреты дядюшки были исключительно для ее же пользы. Кстати, о запретах!

– А что, сестры Барятинские уже потеряли право на белую фату[11]?..

– Ну что ты, княжны воспитаны в лучших традициях высшего света империи – так что никаких официальных друзей до появления законного супруга.

Фыркнув и потянувшись за солонкой, она решила заодно прихватить маленькую румяную булочку. И розетку с кизиловым вареньем подвинуть поближе – но это уже другой рукой.

– М-ням… Скажи, а Машенька Шереметева тоже воспитана в лучших традициях светского общества?

– Воспитана. К слову, ее отец недавно поделился хорошей новостью: вскоре Марии Сергеевне изволят даровать фрейлинский шифр и место при дворе. Правда, его радость была несколько омрачена тем обстоятельством, что к ним домой зачастил некий граф и камер-юнкер Гудович…

– А ты?

Оживив танец огня сразу полудюжиной березовых чурочек, князь переждал, пока отрастившая упругие «тылы» Плюшка вновь оккупирует его колени, и все так же равнодушно признался:

– Ты же знаешь, каким я иногда бываю глупым.

О да, в искусстве не понимать намеки блондинистый аристократ весьма преуспел! Помолчав и разложив в уме все услышанное, Ульяна поерзала, устраиваясь поудобнее на коленях мужчины, который ее вырастил и воспитал, вздохнула, еще немножко помолчала и честно призналась:

– Я запуталась.

– М-да?

– Если никто из знакомых мне девиц тебе не подходит, то… Наверное, у тебя на примете есть кто-то еще, мне не известный. Да?

Чуть отстранившись и поглядев в смеющиеся янтарные глаза, начинающая сваха огорченно констатировала:

– Нет.

Затихнув, она увлеченно перебирала самые разные варианты, пока наконец не нашла единственно верный ответ:

– Староверы!!! Жены из таких семей известны своей верностью! Теперь-то мне окончательно ясно, отчего ты так часто ездишь в Москву. Это кто-то из родственников Морозовых? Да?..

– И опять не угадала.

Пробурчав что-то невнятно-обиженное, рыжеволоска попыталась ущипнуть опекуна прямо сквозь его пушистый мужской халат. Утешающе-ласково погладив тяжелые пряди девичьих волос, Александр негромко заметил:

– Первое, что надобно знать тебе и тетушке Татьяне Львовне… Да-да, со мной она тоже недавно говорила на эту же тему, в очередной сто первый раз.

Вскинувшаяся в праведном возмущении Ульяна тут же сделала вид, что просто поправляла чуть задравшееся платье. В конце-то концов, ну кто еще позаботится о личном счастье любимого дядюшки, как не они с бабулей?..

– Во-первых, вы знаете далеко не все: к примеру, моя официальная покровительница вдовствующая императрица Мария Федоровна, имеет свое единственно верное мнение на счет кандидатуры будущей княгини Агреневой.

– Правда? И кто?..

Поморщившись, он изобразил на лице нечто вроде «да есть там одна…»

– Во-вторых, вы с тетушкой отчего-то позабыли о некоторых дружественных мне аристократических родах, которые впору называть кланами.

– Голицыны?

– Еще князья Оболенские и их многочисленная родня. В какую губернию не сунься, возле генерал-губернатора обязательно найдется один-два чиновника с такой фамилией, так что союз с этим родом был бы весьма… Полезен.

Теперь уже она выдала гримаску «ну нельзя же быть таким меркантильным!!!».

– Может, пусть лучше Геночка Лунев пожертвует собой ради нашей пользы?

– Да он бы с радостью, но тоже все никак не может определиться с кандидатурой возможной супруги. Ну, чтобы потом тоже не страдать от недостатка кальция в организме…

Переждав приступ девичьего смеха, Александр продолжил:

– В-третьих, ближайшие два-три года буду я слишком занят и не смогу выделить время для любовных томлений и серенад под луной.

Несколько раз моргнув, Уля отвернулась и начала отчаянно кусать губы: уж как-то слишком красочно и живо она представила себе ухаживания в исполнении ее вечно занятого дядюшки. Пронизанные чувствами стихи телеграммой-молнией из Берлина, букет свежих фиалок авиапочтой из Парижа, исполненный нежности телефонный разговор по линии Москва-Санкт-Петербург – и раз в месяц плановая получасовая прогулка с возлюбленной, во время перерыва между заседаниями в каком-нибудь министерстве… Нет, нельзя хохотать, никак нельзя, дядя Саша может обидеться!!! Беззвучно выдохнув и утерев выступившие от сдерживаемого смеха слезы, Ульяна кое-как вернула на лицо спокойное выражение и повернулась обратно к опекуну:

– Конечно. Это ведь не мне недавно исполнилось целых тридцать лет!

– Да, не молодеем, не молодеем… Кстати, а у тебя случайно не появился на горизонте какой-нибудь юноша, очень похожий на моего будущего зятя?

Запнувшись в самом начале ехидной фразы об излишне переборчивых женихах, Уля резко перескочила на другую тему:

– Сегодня утром в Женский институт опять приходили студенты из Петербургского университета. Агитировали примкнуть к их стачке, и самым решительным образом бойкотировать занятия!

Поглядев на опекуна и увидев его неподдельный интерес, студентка-второкурсница продолжила:

– Говорили, что необходимо добиваться гарантий личной неприкосновенности, реформ образования и разных академических свобод…

– Например?

– Эм?.. Выборность ректоров, университетское самоуправление, свобода студенческих организаций, уменьшение годовой платы за обучение. Они много о чем говорили, всего и не упомнишь.

– И каков же был итог их пламенных речей?

Намотав один из непослушных локонов на пальчик, девушка перевела взгляд на пламя:

– Часть сокурсниц из тех, кто учится за свой кошт, согласились. И даже попробовали сорвать занятия, не пуская никого в институт…

Хмыкнув, Агренев договорил за сделавшую выразительную паузу воспитанницу:

– Однако, у этих злонамеренных девиц ничего не получилось – и более того, они вместе с агитаторами были с позором изгнаны из твоей альма-матер. Угадал?

Подозрительно прищурившись, второкурсница чуть привстала, дабы заглянуть в глаза дядюшки – но добилась этим только того, что с ее левой ножки свалился тапочек. Надувшись, она недовольно пробурчала:

– Так тебе уже доложили!..

– Все проще, Плюшка. Скажи, ты ведь помнишь, что значительная часть твоих сокурсниц является?..

Забыв про предательски сбежавший тапок, сероглазая красавица ненадолго задумалась, после чего уверенно продолжила:

– Именными стипендиатками благотворительного фонда Вожиных или общества Белого креста. То есть им нельзя нарушать условия договора на обучение, иначе им грозит немедленное отчисление с отработкой долга! Действительно, все просто…

Ласково погладив бархатно-нежную щечку Ульяны, опекун (которого она уже давно считала вторым отцом), утешил огорчившуюся девицу:

– Со временем и толикой приобретенного опыта, ты и сама начнешь уверенно просчитывать такие моменты… Кстати, этим твоим агитаторам-студентам дворянского происхождения вообще-то сильно повезло, что девицы из крестьянских и рабочих семей их просто отпустили.