Чиновникъ Особых поручений

Меж тем, причина их злоключений внимательно рассматривала своих невольных преследовательниц из окна второго этажа – вот только мысли «таинственного незнакомца» занимала не возможная любовная интрижка с кем-либо из двадцатилетних, и весьма недурных на внешность девиц. Приехав навестить друга, слегка приболевшего инфлюэнцей[4] и порадовать его хорошими новостями, Его императорское высочество Михаил Александрович был огорошен столь черной вестью, что будь даже курсистки полностью нагими и танцуй перед окнами канкан – он все равно остался бы равнодушным к их прелестям. Само упоминание о брюшном тифе отдает стылой могилой и настраивает на крайне серьезный лад, а уж если тебе говорят, что твой лучший друг уже второй день не встает с постели, и есть серьезное подозрение именно на эту болезнь… Услышав тихий скрип открывающейся двери, Великий князь резко развернулся на каблуках, а затем с недостойной его титулов торопливостью подскочил к молодой сестре милосердия:

– Как он?

– Спит.

Бесцеремонно всунув в руки члена августейшей Фамилии накрытую салфеткой кювету из нержавеющей стали, девушка начала снимать с себя белый медицинский халат.

– Михаил, вы чай будете?

– Буду. Но лучше коньяку…

Бывшее семейное гнездо купцов Лопатиных еще не успели переделать под нового хозяина, однако это не помешало парочке горничных-кореянок оформить правильный стол для русской чайной церемонии. Небольшой самовар с фаянсовым блюдечком под краником, две корзинки со свежей выпечкой, небольшая пирамидка баранок, горка соленых и сладких сушек, плошки с медом и сгущенными сливками, розетки с вареньем – и, конечно же, графинчик хорошего французского коньяка.

– Ульяна, судя по вашему спокойствию – подозрение на тиф себя не оправдало?

– Мне телефонировали результаты расширенных исследований… Это не тиф.

– Слава Богу!

Приняв граммов этак сто янтарного «чая» десятилетней выдержки, Его императорское высочество оттаял душой и немного расслабился.

– Знаете, Михаил.

Присев за стол, воспитанница князя Агренева сложила перед собой руки ладонями вверх, и внимательно разглядывала линии своей судьбы. Когда молчание стало совсем уж неприличным, девушка с волосами цвета меди глубоко вздохнула и словно очнулась:

– Так получилось, что еще до поступления в Женский медицинский институт я довольно много знала про холеру и брюшной тиф. Происхождение, признаки, диагностика, лечение, профилактика. Именно по моей просьбе начали исследования по… Впрочем, неважно.

Опять вздохнув, студентка второго курса мединститута убрала ладони со стола:

– У дяди Саши был не только брюшной тиф. В его крови обнаружен некий токсин, дающий схожую клиническую картину.

– В смысле? Вы хотите сказать…

Благожелательная улыбка на лице молодого мужчины как-то сама по себе превратилась в череду сложных эмоций, главной из которых было настороженное внимание:

– Пять дней назад проявились первые признаки серьезного недомогания. Как только анализы выявили присутствие возбудителя брюшного тифа, незамедлительно применили антибиотик…

Не глядя на собеседника, медноволосая последовательница Гиппократа подтянула к себе пустую чашку и принялась священнодействовать, наводя чай с липовым медом.

– Это новое лекарство, которое дает гарантированно-положительный результат в лечении брюшного тифа, холеры и… Хм, ну, к примеру, тех болезней, что насылает богиня любви Венера.

– Анти-био?.. Занятное название.

– Пф! Дядя Саша вообще предлагал назвать его «Бактой». Работа над препаратом еще далеко не окончена, но его уже можно применять – с известной осторожностью, конечно. Когда выявилась интоксикация, это посчитали последствием лечения, назначив соответствующую терапию. Однако, сегодня наконец-то закончили расширенный токсикологический анализ…

Скосив взгляд на внимательно слушающего ее Михаила, девушка пересказала результаты исследования простым языком:

– Дяде Саше подлили что-то вроде своеобразного коктейля из двух компонентов. Первая часть из возбудителей брюшного тифа, вторая – некий слабый токсин растительного происхождения.

Образование молодого Великого князя было сугубо с военным уклоном, зато он вырос при дворе, и этого вполне хватило для верного вывода:

– Получается, все признаки указывают на обычную хворь, но излечение невозможно?

Молчание, воцарившееся после этого за чайным столом, было каким угодно, но только не уютным – пока наконец, хозяйка со вздохом не предложила:

– Давайте сменим тему, Миша. Вы, насколько я помню, упоминали какие-то хорошие новости? Они были бы весьма кстати.

С некоторым усилием переключившись на новую тему в разговоре (все равно поведанное ему Ульяной требовалось «переварить» и основательно пообмыслить), поручик лейб-гвардии Конной артиллерии согласно кивнул.

– Да, пожалуй. Новости мои состоят в том, что не далее как вчера я имел весьма примечательную беседу с главой Департамента государственной экономии графом Сольским. Если отжать всю воду придворных речей, то меня заверили в полной поддержке идеи всемерного развития российской химической промышленности, и – пользуясь случаем, попросили передать князю Агреневу, что граф будет рад увидеть его у себя в кабинете утром восьмого февраля. Как сказал Дмитрий Мартынович, «дабы уточнить несколько спорных формулировок в кредитном договоре».

– Значит, у вас все-таки получилось?!

– Не сглазить бы… Впрочем, меня больше волнует состояние Александэра.

– Ну, худшее уже позади, динамика выздоровления сугубо положительна… Впрочем, зная дядю Сашу – он посетит Госсовет вне зависимости от своего самочувствия. Вы, мужчины, безобразно относитесь к сохранению своего здоровья: дело прежде всего, да?

Неопределенно хмыкнув, представитель сильной половины человечества предпочел многозначительно промолчать… Да и вообще, девушкам положено уступать, особенно по таким мелким поводам.

– Вижу, вас можно поздравить?

– С чем именно?

Слабо улыбнувшись, восемнадцатилетняя студентка выразительно поглядела на новенький знак ордена Святой Анны третьей степени, украшающий левую сторону великокняжеской груди.

– С первым знаком отличия, который заслужил именно Михаил Романов. Предназначайся награда Его императорскому высочеству Михаилу Александровичу, я бы наверняка сейчас смотрела на нечто размером с суповую тарелку, к тому же обильно изукрашенное бриллиантами и разными геральдическими финтифлюшками.

– Ульяна я знаю вас с юных лет, и как ваш друг позволю себе заметить – порой вы бываете…

– Несносна?

– Отвратительно правдивы.

Переглянувшись, парочка тихонько засмеялась, расслабляясь и вспоминая про остывающий чай.

– Это вам за новую… Как там ее – трехдюймовую пушку для армии?

Осторожно попробовав сушку-челночок с маком, недавний выпускник Михайловской артиллерийской академии педантично уточнил:

– Я бы сказал, по совокупности заслуг: за организацию разработки, испытаний и постановку в производство полевой скорострельной пушки калибра семьдесят пять миллиметров.

В отличие от гостя, студентка мединститута была верна свежей выпечке, и не цеплялась к мелочам:

– Да-да, я так и сказала – почти три дюйма. А моих дядюшек как-нибудь отметят?

– Гм… Насколько я осведомлен, военный министр Куропаткин уже подал на Высочайшее имя представления на внеочередные награды всем, принявшим участие в разработке и постановке на производство новейшей артиллерийской системы. Как только Пермские пушечные заводы отгрузят первую трехдюймовку Военному ведомству, Александэра неминуемо настигнет орден Святой Анны второй степени… Без мечей, конечно. Что касается Григория Дмитрича, то мне шепнули про Анну третьей степени.

Невольно скосив глаза на собственный знак отличия, поручик тут же заметил мимолетную улыбку на губах медноволосой красавицы. Не смущаясь, коротко отсалютовал ей пузатым бокалом, на донышке которого маслянисто поблескивал жидкий янтарь десятилетней выдержки – коий он и употребил, придвинув к себе затем фарфоровую чашку с екатеринославским чаем. Конечно это не французский «Martell XO» с тонким ароматом цитрусов, но тоже весьма ароматный и вкусный напиток… Особенно если добавить немного липового меда. И сушек с маком – одна из которых жалобно хрупнула в широкой лапище молодого Великого князя. Папенька которого под настроение ломал в ладони по две подковы зараз с той же легкостью, с какой его сын нынче – продолговатое «колечко» из твердого пшеничного теста.

– Так-так. Это получается…

Понаблюдав некоторое время за подругой, которая довольно смешно считала что-то на пальцах, Михаил добил маковую сушку и тактично кашлянул:

– Ульяна?

– Да, я просто задумалась…

– О чем же, если это не секрет?

– Вот смотрите: через полгода вы представляете на испытания горную пушку-трехдюймовку.

– Да, а что?..

– Еще через год – четырехдюймовую гаубицу.

Вытянув из корзиночки сушку на смену съеденной, Великий князь согласился:

– Есть и такие планы.

– Потом будет еще одна гаубица, чуточку побольше…

– Шестидюймовая, а точнее – сто пятьдесят два миллиметра. Правда, с ее затвором и лафетом есть определенные сложности, но я уверен… Эм, прошу вас, продолжайте.

– Затем в ваших коварных замыслах представление на суд военной общественности большой пушки в восемь дюймов, и такой же осадной мортиры. Я ничего не путаю?

Взирая с нарастающим удивлением на подругу, Михаил согласился:

– Работы над ними еще далеки от завершения, но в целом все верно.

– Еще я слышала что-то насчет орудий большого калибра на железнодорожных платформах, и о переделке мелкокалиберных морских пушек?

– Да, я тоже слышал что-то похожее. Признаться, не ожидал, что вы так хорошо осведомлены о… Гм, перспективных планах развития русской артиллерии.

С сомнением заглянув в опустевшую чашку, разрумянившаяся от чая девица несколько рассеянно ответила:

– Оба моих дядюшки большие любители разнообразных стрелялок – тут и не хочешь, все равно наслушаешься… Однако, меня интересует иное: если за каждую новую пушку следуют новые чины и ордена, то как скоро я увижу вас в генеральском мундире?

Молодой поручик августейших кровей едва заметно порозовел скулами:

– Не все так просто, Ульяна… Так! Вы опять смеетесь надо мной?

Похлопав милыми глазками, восемнадцатилетняя барышня сложила губки бантиком и превратилась в само олицетворение невинности.

– Ну что вы!

Намечающуюся дружескую пикировку прервало появление большой собаки. В смысле, сначала послышался тихий цокот когтей по паркету, а уже после этого в комнату пожаловала лохматая зверюга, в пасти которой было зажато бумажное «поленце» – при ближайшем рассмотрении оказавшееся несколькими свернутыми в трубочку газетами. Аккуратно положив на колени хозяйки свежую вечернюю прессу, пес приветливо махнул хвостом знакомому мужчине и заинтересованно засопел влажным носом в сторону корзинки с выпечкой…

– Шарик, даже и не думай. Сладкое тебе вредно!

Поникнув ушами и носом, четырехлапый разносчик газет преисполнился печали и медленно покинул комнату. Не успели затихнуть характерные «клац-клац-клац» его когтей, как в гостиную бесшумно и плавно скользнула служанка, умудрившаяся совместить почтительный поклон драгоценному гостю и короткий доклад прямо на ушко своей госпоже.

– Пригласи в соседнюю комнату.

Вновь поклонившись, горничная-кореянка исчезла, а вслед за ней засобиралась и хозяйка, переложившая свежую прессу с колен на стол.

– Я ненадолго отлучусь…

– Вы кого-то ожидаете?

– Прибыл курьер.

– О!

Стоило Ульяне уйти, как приоткрытую дверь тут же просочился лохматый разносчик газет: присев напротив гостя, пес уставился на него столь голодными глазами, что поручик немедленно пожертвовал несчастному животному небольшой пирожок с мясом. Осторожно приняв зубастой пастью вкусный дар, «голодающий» несколько раз чавкнул и быстро сглотнул, благодарно вильнув хвостом. Подсел чуть поближе, умильно взирая на корзинку с оставшейся выпечкой…

– Шарик! Я тебя на диету посажу!..

Вернувшаяся хозяйка была как никогда сурова, разбив все надежды на близкое знакомство с еще одним пирожком. Положив принесенный с собой бумажный пакет на стол, Ульяна с подозрением в голосе осведомилась:

– Михаил, вы его, надеюсь, не баловали?

– Как можно!..

Тоскливо вздохнув, собакен распластался на полу и затих, не без успеха притворяясь элементом интерьера.

– К слову: а где же ваш кот? До этого дня он никогда не упускал возможности насажать мне на штаны свою шерсть, и вдруг такое игнорирование моей персоны?..

– Васенька теперь обитает в моей студенческой квартире.

– Хм?

– М-ну… Я нечаянно его запустила в кабинет дяди Саши, и он там немножко набезобразничал.

Под любопытным взглядом друга детства, владелица кота-экстремала нехотя призналась:

– Испортил финансовый отчет и какие-то важные чертежи.

– И что же Александэр?

– Обозвал Васеньку «полосатым камикадзе», и пообещал пристрелить сразу же, как только увидит.

Сочувственно кивнув, офицер тактично заметил:

– Н-да, неудобно вышло. С другой стороны, ваш котик определенно вырос званием…

Учитывая тот факт, что изначально князь Агренев именовал питомца своей воспитанницы «хвостатым еретиком», а последнюю пару лет не иначе как «с-сущим недоразумением!», новое (пусть и не вполне понятное) прозвище действительно было своеобразным повышением.

– Хм?!?

Уловив возмущение на хорошеньком личике хозяйки, злоязыкий гость немедленно повинился:

– Все-все, молчу!

Глубоко вздохнув и окинув поручика многообещающим взглядом, девушка сообщила:

– Так просто вы от меня не отделаетесь. Только дайте повод: я буду втыкать в вас острые иголки, сцеживать кровь на анализы и назначать самые противные лекарства…

С треском разорвав бумажный пакет, будущая мучительница извлекла из него парочку предметов, своим видом напоминающих самые обычные (пусть и несколько массивные) портсигары. Хотя, пожалуй, все же не совсем обычные: прямоугольные коробочки были туго обтянуты чем-то мутно-прозрачным, вроде обработанного рыбьего пузыря.

– А вот чтобы не давать мне такого повода, у вас будет вот это.

Подцепив ноготком почти незаметный выступ-язычок, девушка потянула за него, вскрывая неожиданно толстую пленку. Отложив ее в сторону, надавила на выступ в одном из торцов «портсигара», раскрыла его – и положила перед любопытствующим гостем.

– Вы умеете делать внутримышечные инъекции?

Опасливо разглядывая затянутый в пленку небольшой скелетный шприц с десятком сменных иголок, полдюжины стеклянных колбочек с серебристыми крышечками и прочее содержимое явно медицинского назначения, двадцатилетний Великий князь признался:

– Теорию знаю, а от практики Бог миловал… Что это?

Аккуратно взяв пальчиками одну из стекляшек с пересыпающимся внутри рыхлым порошком пастельно-бежевого цвета, Ульяна встряхнула ее и внимательно поглядела на просвет.

– Бакта. Дядя Саша распорядился доставить все имеющиеся запасы, когда…

Вздохнув, медноволосая красавица предельно серьезным тоном начала небольшой инструктаж:

– Михаил, если у вас проявятся верные признаки брюшного тифа или холеры, то… Бросайте все, и немедленно ко мне, либо к дяде Саше. Лечение Бактой требует точного расчета разовой инъекции и всего курса в целом, поддерживающей терапии, особой диеты и постоянного наблюдения. Это ОЧЕНЬ серьезное средство, и в случае неправильного применения может быть хуже самой болезни. Анти-био, то есть «против жизни» – помните?

Довольно ловко крутнув колбочку в тонких пальчиках, Ульяна заострила на ней внимание своего возможного пациента.

– В вашем распоряжении будет три разовых дозы, рассчитанных именно под ваш вес и конституцию – их с гарантией хватит, чтобы дождаться квалифицированного лечения. Применять следующим образом…

Слушая подробную инструкцию, мужественный лейб-гвардии поручик никак не мог оторвать взгляда от шприца – и в особенности иголок, предвкушающе поблескивающих своими остриями. Определенно, они только и ждали возможности впиться в его плоть!

– Михаил?

– Эм… Да?

– Вы запомнили?

– Признаться, не вполне.

– И что именно вам непонятно?

Растерянное лицо слушателя показало, что вопрос был риторическим – ибо не поняли вообще все!

– М-да. А мне дядя Саша как-то упоминал, что вы знакомы с основами первой помощи?..

– Ну, скорее с основами военно-полевой скорой помощи: наложить жгут, пережать вену или артерию, прочие вещи, полезные при покушениях…

Сообразив, что говорит что-то не то, Его императорское высочество соизволил резко заткнуть фонтан своего красноречия.

– Понятно. Тогда специально для артиллеристов: набираете в шприц состав из этой ампулы. Вводите его в емкость с Бактой сквозь пробку и осторожно встряхиваете до полного растворения порошка. Обратно набираете получившийся раствор в шприц, меняете иглу – это важно! После чего производите инъекцию в верхнюю треть своей ягодичной мышцы, не забыв предварительно обработать оную спиртовым раствором… Не всю, только место укола. Михаил?

– Будет сделано! Эм… В смысле, я все запомнил.

Подхватив второй «портсигар», девушка вручила его заинструктированному другу.

– Футляр с Бактой в специальной одноразовой упаковке – любые попытки вскрыть сразу будут видны. Препарат пока нестабилен, так что через три месяца потребуется замена: принимать только из рук дядюшек, либо моих. И знаете… Наверное, нам стоит устроить практическое занятие. Скажем, в ближайшее воскресение?

– Непременно буду.

Осторожно взвесив на ладони коробочку, оказавшуюся неожиданно легкой в сравнении с обычным золотым портсигаром, Михаил убрал ее во внутренний карман. Хозяйка же, закрыв и отодвинув в сторонку свой футляр, мимоходом прикоснулась к пузатому боку самовара и огорченно констатировала:

– Совсем остыл.

Выполнив поручение любимого дядюшки, мадемуазель Вожина расслабилась: и как-то сразу стало заметно, что произошедшее сказалось и на ней. Чуточку покрасневшие веки – предательский след пролившихся слез. Припухшие губы, которые невольно прикусили, нервничая. Замаскированные легкой косметикой тени под глазами, свидетельствовавшие о переживаниях… Подхватив узкую девичью ладошку, Великий князь очень аккуратно ее сжал, выражая тем самым дружескую поддержку:

– Все будет хорошо!

Слабо улыбнувшись, девушка ответно погладила великокняжескую лапищу и совсем собралась что-то сказать – но этому помещала трель установленного в соседней комнате телефонного аппарата. Звук был настолько раздражающе-громким, что даже отличающийся спокойным нравом Шарик не выдержал, резко вскочив на лапы и басовито высказав свое негодование:

– Х-гау!!!

Проводив хозяйку до дверного порога, умный пес быстренько вернулся обратно и умильно поглядел на лучшего друга всех голодающих, скосив затем глаза на вкусные хозяйские пирожки.

– Хм? На вот тебе, братец…

Одним слитным движением чавкнув и сглотнув, собака очень достоверно притворилась, что никакой выпечки она в глаза не видела, и даже носом не нюхала. Тем временем из соседнего помещения донесся строгий и одновременно мелодичный голос Ульяны:

– Вожина у аппарата!

Ткнув друга-человека носом в бедро, лохматый проглот намекающе поглядел на корзинку с пирожками.

– Да, дядя Гриша… Спит. И еще поставлю, если не будет спокойно лежать и лечиться!..

Голос девушки чудесным образом помягчел, что сподвигло молодого офицера пожертвовать в пользу Шарика еще один пирожок. После чего сердобольный военный передвинул корзинку с выпечкой на другой край стола, ну и для создания алиби сам взял конвертик с… Ага, ягодной пастой. Вкусный, кстати!

– Конечно, передам. И я тебя. Лике привет!

Завершив разговор и вернувшись к гостю, Ульяна увидела картину «Великий князь Михаил Александрович изволит вкушать малиновый десерт», фоном для которой выступал явно обидевшийся на такое предательство собакен.

– Не стоит наедаться, скоро будем ужинать.

– Нет-нет, я не голоден. К тому же, меня ждут в Офицерском собрании!..

Опустевшая корзинка не давала повода усомниться в хорошем аппетите молодого поручика.

– Ну, раз так…

Пройдясь с гостем по комнатам и лестницам обманчиво-пустого дома, девушка остановилась на последней ступеньке вестибюля, наблюдая за тем, как друг облачается в шинель.

– Кто еще знает?

Мило улыбнувшись Его императорскому высочеству, медноволосая красавица едва слышно перечислила:

– Дядя Гриша, я, вы. Для остальных у дяди Саши сильная ангина.

Катнув желваки по скулам, офицер четко кивнул и по-военному коротко известил о своих планах:

– Буду ждать звонка, вашего и Александэра.

Выйдя на Невский проспект, Великий князь поплотнее запахнул полы своей шинели, но застегиваться не стал – зная, что в салоне лимузина его встретит приятное тепло. Доставшийся ему вместе с автомобилем шоффэр Пьер обладал массой достоинств, был тщательно проверен сначала жандармами, а потом и Дворцовой стражей (так что Михаил даже затруднялся сказать, кому именно первым докладывают о всех его поездках), являлся страшным модником и Казановой… Все портил один ма-аленький недостаток – урожденный парижанин мерз даже в легкий питерский морозец, так что встроенный в «Волгу-Л» обогреватель салона эксплуатировался буквально на износ.

– Экселенсе?

– В Офицерское собрание.

Поначалу шоффэр хотел привычно развлечь пассажира пикантной историей про трех «курочек»-курсисток, явно желавших свести приятное знакомство c, так сказать, «рулевым» черного лимузина – но одного взгляда в зеркальце заднего обзора хватило понятливому французу, чтобы сконцентрироваться на дороге. Его императорское высочество Михаил Александрович изволил о чем-то размышлять, и похоже, на кого-то сильно гневаться…

Глава 2

Морозным московским утром середины февраля, к строению нумер восемнадцать по Мясницкой улице начали один за другим подъезжать и отъезжать дорогие экипажи. Суетились швейцар и целых три его временных помощника, хлопали (а скорее сыто чавкали) автомобильные дверцы, чинно прохаживался по тротуару суровый городовой, уже успевший несколько раз строго цыкнуть на зябнущих мальчишек-газетчиков, и сделать водителям строгое замечание о недопустимости длительной работы моторов на холостом ходу. Нечего зазря хозяйский бензин переводить, и московский воздух портить – чай не баре, и так не замерзнут! Еще сильнее и конкретнее выражались несколько краснорожих извозчиков, обнаруживших, что все привычные места заняла длинная череда самобеглых экипажей – причем особенный их гнев вызывал натуральный самоходный сарай на рубчатых колесах, раскорячившийся угловатой темно-синей тушей аж на полтора стояночных места. Заставили своими вонючими «самоварами» обочину, нормальной пролетке уже встать негде!!! И вообще, что-то слишком много развелось этих самобеглых телег – особенно желтых, с шашечками, которые самых денежных клиентов отбирают… Жаль только, что тревогу извозчицкой братии мало кто разделял. Да что там разделял, от москвичей даже сочувствия сложно было дождаться! Эвон, лет пять назад по решению городской Думы начали устраивать в Москве водопровод и канализацию, каждое лето перекапывая и перекрывая одну улицу за другой – отчего привычные маршруты становились длиннее в несколько раз. И что, хоть кто-то лишнюю копеечку доплатил лошадке на овес, или кучеру на пропой? Да ни в жизнь, разве что торговаться больше стали, или вообще на конке[5] ездить! Ладно бы только это, но ведь среди владельцев доходных домов, гостиниц и рестораций ровно поветрие какое пошло, телефоны устанавливать. А ведь к каждому аппарату справочная книжица прилагается, где на первой же странице – сразу несколько номеров, по которым в любой час дня и ночи можно заказать таксомотор с подачей прямо к подъезду! Пожаловаться бы на такую несправедливость, только вот кому? Да и будет ли толк от жалоб, если даже московские дворники (предатели!), в открытую говорят, что чем больше мобилей на улицах, тем лучше!.. Понятно, что им легче пару раз в день присыпать песочком небольшую лужицу масла, нежели постоянно бегать с совком для конского навоза… Который попробуй только не убрать вовремя – городовой мигом замечание сделает, а то и строгий выговор прямо в харю лица!.. И все равно обидно. Нет, не та уже Москва, далеко не та, какой была в старые добрые времена…

Поглощенная негромким разговором о повсеместном падении нравов и грядущих тяжелых временах, троица мужичков в синих зипунах даже не подозревала, что совсем рядом с ними есть большой и важный господин, всемерно разделяющий их тревоги. Да-да, всего-то перейти улицу, зайти в контору Управляющей компании и подняться на второй этаж, где за дверью с бронзовой табличкой «Сонин А.В» как раз и обнаружился бы тот самый человек, озабоченный негативными тенденциями в экономике и промышленности Российской империи. Хотя… Извозчицкая братия гораздо больше изумилась бы совсем по иному поводу – а именно тому, что она, оказывается способна тревожиться на столь сложные и важные темы.