Страх, любовь и пропаганда: Механизмы влияния в сектах и тоталитарных системах

Александра Стайн

Страх, любовь и пропаганда: Механизмы влияния в сектах и тоталитарных системах

Переводчик: Иван Богданов

Редактор: Любовь Макарина

Главный редактор: Сергей Турко

Руководитель проекта: Елена Кунина

Арт-директор: Юрий Буга

Корректоры: Мария Прянишникова-Перепелюк, Елена Аксёнова

Верстка: Александр Абрамов

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© 2021 Alexandra Stein. Authorised translation from the English language edition published by Routledge, a member of the Taylor & Francis Group

© Zerde Publishing, 2024

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2024

* * *

Эта книга посвящается Розе и Карлосу

Предисловие

Непростой 2020 год подходит к концу. На горизонте сгущаются темные тучи. Национализм, популизм и дезинформация стали основными движущими силами современной политики. Власти множества государств по всему миру вступают в сговор друг с другом, намереваясь разрушить демократические институты в интересах диктатур, тоталитарных и ультраправых режимов. Тем временем в Соединенных Штатах сам президент Дональд Трамп подпитывает повсеместное недоверие граждан к избирательной системе, органам власти, науке и общеизвестным фактам. Дезинформация быстро стала неотъемлемой частью политической жизни – причем в таких масштабах, о которых раньше и подумать не могли, – благодаря невероятно стремительному развитию социальных сетей и их доступности для людей всех возрастов и слоев общества. Именно в этих условиях праворадикальный экстремизм и сопутствующее ему насилие получают возрождение в мире, погрязшем в межрасовых конфликтах и социальном неравенстве, которые выливаются в массовые беспорядки. Уже не в первый раз в новейшей истории праведный гнев рядовых граждан порождает ощущение, что фундаментальные гражданские и общественные перемены, которых так долго ждали угнетенные группы, вот-вот станут им доступны, – однако вместе с этим мы рискуем загубить весь прогресс. Конечно, Соединенные Штаты нельзя назвать фашистским государством, однако нет никаких сомнений в том, что в современной американской политике начали отчетливо проявляться черты авторитаризма.

В одной из глав этой книги Александра Стайн, социальный психолог, так описывает авторитаризм и харизму руководителей тоталитарных групп:

…Последователи любят, идеализируют и боготворят своего предводителя, тем самым наделяя его харизмой… В то же время вследствие авторитарной природы его власти его последователи ощущают страх, угнетение, чувство угрозы. Существует огромное множество способов создать ощущение опасности: можно угрожать разрывом отношений, внушать боязнь внешнего мира путем нагнетания апокалиптических страхов или создать условия, в которых человек будет физически чувствовать опасность, постоянно доводя его до предельной усталости или же, к примеру, напрямую угрожая ему насилием.

Естественно, Стайн здесь говорит не о политике правительства США, но своевременность и злободневность ее анализа в свете текущих событий, по-моему, вполне очевидны.

И, кажется, в других странах обстановка не лучше – а в некоторых местах она гораздо хуже. В конце 2019 года мир узнал о настоящих масштабах преследования властями Китая исламского меньшинства – представителей народа уйгуров. В The New York Times вышла статья[1], где было обнародовано содержание более 400 страниц секретных документов правительства КНР. Репрессии режима в отношении уйгуров и других этнических меньшинств не должны остаться незамеченными. За последние годы в Китае было построено множество тюрем, где может содержаться около миллиона человек. По словам журналистов, власти КНР разработали «пугающе формальные инструкции», указывающие, как надо отвечать на вопросы, уклоняться от критики, вводить в заблуждение. Кроме того, в инструкциях говорится о том, как заставить молчать людей, интересующихся судьбой своих родных и близких, заключенных под стражу, – например, неявным образом угрожая продлением тюремного срока узников.

Назвать книгу «Страх, любовь и пропаганда» доктора Александры Стайн злободневной – значит ничего не сказать. И, разумеется, сама автор не рядовой социальный психолог. Она провела целых десять лет в состоянии, как она сама выражается, «анабиоза», попав в тоталитарную секту, которая контролировала всю ее жизнь и всю ее личность. В своей книге «Наружу» (Inside Out), вышедшей в 2002 году, она ярко и убедительно описывает чувство «губительной пустоты» – результат настолько мощного и тотального психологического манипулирования, что оно грозило разрушить саму ее душу. Но душа уцелела. Александре удалось сбежать.

Однако ей оказалось мало собственного спасения, и поэтому следующие 30 лет своей жизни она посвятила науке и стала одним из ведущих мировых специалистов по психологии сект. Не всем, кто увяз в этом болоте, так везет (в настоящей книге Александра еще раз это признает). Но ей повезло выжить, а нам повезло, что она стала нашим учителем.

В новом издании этой одновременно великолепной и пугающей книги Стайн проливает свет на темное царство социальных групп, единственная цель которых – всеобъемлющий контроль над теми, кто попадет в их цепкие лапы. Автор приотворяет для нас двери в такие закрытые секты, позволяя увидеть, что происходит внутри, и осознать, насколько все это опасно. В своем повествовании она опирается на беседы с людьми, которые, как она, смогли сбежать: их опыт настолько же страшен, насколько полезен. Невероятно интересные личные переживания собеседников Александры органично вплетены в канву теоретического материала, что позволяет подчеркнуть социологический, психологический и организационный аспекты этих загадочных групп, скрывающихся у всех на виду. Их план настолько же оригинален, насколько прост: они хотят врезаться – как можно глубже – в психику своих последователей и добиться тотального контроля над их жизнью. У метода, благодаря которому им это удается, много названий: «насильственное убеждение», «преобразование мышления», старый добрый «контроль разума». Но лучше всего он известен как промывание мозгов. По словам Александры Стайн, под этим понимается «систематический, хорошо отлаженный и обманчивый процесс втирания в доверие к человеку с целью его вербовки».

Несмотря на все странные и страшные вещи, описанные в этой книге, автор в конце концов вселяет в нас надежду на лучшее, и кажется, что ее личный опыт – очевидное доказательство того, что даже из самой сложной ситуации есть выход. Людям под силу вырваться из-под влияния подобных тоталитарных групп, а их истории все чаще получают огласку. В этой книге вы прочтете несколько таких историй. Александра Стайн помогает людям, сумевшим покинуть тоталитарные организации, рассказать о своем опыте не только и не столько для того, чтобы описать психологические приемы, с помощью которых адепты подобных культов захватывают власть над человеком, сколько для того, чтобы уберечь других от их пагубного влияния. Вот что она сама говорит по этому поводу: «Люди, победившие в этой схватке, чувствуют не только ответственность за тех, кто остался в секте, но и необходимость предупредить других об опасности тоталитарных организаций».

Учитывая чрезвычайные трудности – социальные, культурные и политические, – с которыми столкнулось современное общество, я считаю, что нам стоит прислушаться к тому, о чем говорит Александра Стайн.

Джон Хорган,заслуженный профессор факультета психологии Университета штата Джорджия

Введение

Мои коллеги – публика необычная. Это преподаватели, художники, менеджеры, писатели, активисты, психологи, студенты, медицинские работники, врачи, директора благотворительных организаций и социальные работники. Среди них есть даже спортсмен, поставивший мировой рекорд по самому быстрому кругосветному путешествию на велосипеде. Однако всех нас объединяет общий опыт. Нет, у нас разные профессии и увлечения, наши истории тоже непохожи. Мои коллеги были свидетелями Иеговы[2], участниками исламистских террористических организаций, неонацистами-скинхедами, почитателями всяческих гуру, радикальными христианами-фундаменталистами. Среди них есть еврей, долгие годы состоявший в секте Ларуша, где, говорят, не гнушались и антисемитизма, бывший мунист, а также те, кто вырос в семье фанатичных троцкистов, в христианской секс-секте и в ультраортодоксальном еврейском сообществе. Что же касается меня, я десять лет прожила в состоянии анабиоза, угодив в так называемый политический культ левого толка. После побега из тоталитарной группы (а у меня и вправду было ощущение, что я совершила побег) я посвятила следующие 30 лет изучению культов и сект: я пишу о них, читаю лекции. Благодаря всему этому мне и посчастливилось встретиться и поработать с такой замечательной компанией.

Однако общность нашего опыта заключается в том, что все мы годами страдали в рамках определенной разновидности социальной структуры – той, которую я, как и многие другие, называю сектой. Эта же социальная структура считается основой тоталитарных движений и государств.

Конечно, группы, в которые мы входили, не имели общей идеологии. У них были разные цели, разная численность. Но когда мы с коллегами собираемся вместе и обсуждаем прошлое, то чувствуем, что пережили до жути схожий опыт. Каждый из нас жил в постоянном страхе и бессилии в замкнутой среде, где власть предводителя была абсолютной, а сама секта непрестанно контролировала даже самые обыденные элементы повседневной жизни. Порвать с этими системами – это стало для нас одним из самых сложных и самых смелых решений в жизни.

После освобождения мы решили, что будем в меру своих возможностей как-то помогать другим: пытаться вытащить людей из секты и заниматься их психологической реабилитацией, вести просветительскую работу, рассказывая обществу об опасности подобных организаций и предотвращая дальнейшую вербовку. Мы занимаемся этим, поскольку прекрасно знаем, что подобные группы – секты и тоталитарные системы – настолько глубоко залезают в мозг своих последователей, что эти несчастные полностью утрачивают контроль над своей жизнью. А в худших случаях – например, если речь идет о террористических организациях – секты способны погубить не только своих последователей, но и совершенно посторонних людей: теракты и войны приводят к тысячам и тысячам смертей. Но есть и другие тоталитарные группы, в которых террор направлен исключительно внутрь (и не слишком заметен извне): посредством страха руководители пытаются упрочить контроль над жизнями своих жертв.

Нас с коллегами объединяет то, что мы стали жертвами психологической обработки и промывания мозгов, основанного на страхе: в процессе мы становились – по крайней мере на какое-то время – заложниками предводителя-психопата, привязывавшего нас к себе с помощью психологической травмы. И мы, к сожалению, прекрасно понимаем, как самый обычный человек способен в один сомнительно прекрасный день надеть пояс смертника и активировать его, забрав с собой на тот свет множество незнакомых ему людей.

Участники подобных групп – это не какие-то умалишенные, особенные или покорные люди. Нет, мы все занимаемся самым обычным, общественно полезным трудом, а в частной жизни ничем не отличаемся от вас (хотя, к сожалению, для многих бывших членов сект такой исход отнюдь не гарантирован). Я говорю об этом, потому что хочу подчеркнуть: те, кто оказался в сектах или экстремистских группировках, а также те, кто вынужден жить в странах с тоталитарным режимом, – это обычные люди, которые не выбирали такую жизнь. Наоборот, это жизнь – вернее, группа, к которой они принадлежат, – выбрала их.

Читая эту книгу, вы, возможно, вспомните ситуации, очень похожие на те, что я описываю. Не исключено, что вы имели дело с определенными политическими или религиозными группами, встречались с чем-то подобным в лечебно-оздоровительных центрах, в группах по медитации, на работе или на курсах по личностному росту. Замалчивание и стигматизация этой проблемы – именно поэтому вы не смогли распознать тоталитарные организации и культы, хотя, скорее всего, сталкивались с ними. По опыту могу сказать, что почти все люди так или иначе имели дело с подобными группами, а кто не имел, у тех есть знакомые с соответствующим опытом. При правильном подборе психологических приемов в сочетании с неудачными обстоятельствами любого из нас можно вовлечь в секту, однако жертв тоталитарных организаций общество все равно демонизирует. Из-за этого мы не осознаем собственную потенциальную уязвимость.

Культы и тоталитаризм – постоянная и вездесущая угроза: от политического и религиозного терроризма на международной арене до «личного» терроризма с целью полного контроля над отношениями. Я писала эту книгу в надежде, что мне удастся внести свой вклад в разработку подхода к профилактике этих социальных болезней с точки зрения общественного здравоохранения. Я считаю, что лучший способ защиты общества – распространение знаний: о том, как человека могут завербовать и заставить подчиняться, и о работе механизмов насильственного контроля. Знаний о ситуациях, в которых применяются эти механизмы, и о тревожных признаках, говорящих о том, что человека пытаются вовлечь в секту. На мой взгляд, лучше узнать об этом в школе или от общественных деятелей, чем испытать все это на собственном горьком опыте, который и привел меня к написанию этой книги.

Многие из нас не обращают внимания на незначительные признаки начала психологической обработки – на нулевой контакт, как я это называю. Это первый шаг психопата к власти над другим человеком. Первые попытки контроля, первый успех – и первое понимание, что контроль работает. Второй же акт мы видим немного чаще и именно на его основе начинаем делать определенные выводы. Потерянные души с неизменной улыбкой на лице вручают нам цветы в аэропорту или стучатся к нам в двери, спрашивая, не хотим ли мы побольше узнать об их церкви. Друг с восхищением рассказывает нам, что нашел верный путь к личностному росту и успеху на каком-то семинаре. На многолюдной улице незнакомец предлагает нам пройти тест на определение типа личности, а в десятке шагов от него стоит провозвестник политического или религиозного апокалипсиса и сует людям свои листовки. Толпы, даже целые нации в один голос что-то скандируют, размахивая цитатником Мао, Библией или Кораном.

И только третий акт попадает в заголовки всех газет с поражающей регулярностью. Именно тогда мы видим взрывную (иногда – буквально) кульминацию и итог. Гибель прохожих, врагов, последователей, детей. Мы видим геноцид в исполнении тоталитарных режимов – от Гитлера до Пол Пота. Или менее масштабные трагедии наподобие газовой атаки в токийском метро, устроенной членами секты «Аум синрикё» в 1995 году. К этому же разряду относится история молодого англичанина, который примкнул к ИГИЛ[3] в Сирии и занимался обезглавливанием заложников на камеру. Но печальнее всего наблюдать за юными судьбами: от детей-солдат до тех, чья жизнь приносится в жертву по прихоти руководителей сект.

Наряду с гибелью детей сложнее всего примириться с суицидом членов культовых организаций. Известны случаи и массового самоубийства – всегда по приказу лидера. К таким событиям относятся трагедия в Джонстауне (1979), самоубийство членов секты «Небесные врата» (1997) и суицид последователей Ордена храма солнца (1994). Кроме того, XXI век стал веком террористов-смертников: почти ежедневно происходят теракты, в результате которых гибнут как сами представители террористических организаций, так и невинные люди. Кроме того, не стоит забывать и о самоубийствах выживших. Даже люди, пережившие холокост, могут покончить жизнь самоубийством из-за непрекращающихся страданий от психологической травмы, а в последнее время регистрируется все больше суицидов среди детей, выросших в сектах, где практикуют физическое или сексуальное насилие (например, секта «Дети Бога»).

Также существуют «самоубийства личности», которые происходят в пределах группы или в межличностных отношениях (о них тоже будет сказано в этой книге): отказ от своего внутреннего «я», от своей семьи, друзей, убеждений и моральных принципов. Существенный компонент внутреннего принуждения – попытка предводителя-психопата захватить контроль над этим самым внутренним «я» последователя, то есть управлять не только тем, что он делает, но и тем, что он чувствует и думает. Именно поэтому массовые самоубийства и действия смертников, вероятно, и правда можно классифицировать как суициды, а не убийства, организованные предводителями сект: ведь последователи в каком-то смысле сами решают покончить с жизнью[4]. Но, с другой стороны, как можно говорить о «самостоятельности», когда человека лишают его внутреннего «я», а сама его основа – и когнитивная, и эмоциональная – разрушена и больше не представляет собой связного целого?

Как раз этот вопрос и стал фундаментом моей книги. Что представляет собой этот процесс, когда лидеры тоталитарных групп добиваются всеобъемлющего контроля над последователями своего культа и заставляют их повиноваться всем приказам – вплоть до лишения себя жизни или даже принесения в жертву собственных детей? Это подрывает все наши представления о человеческой природе. Более того, это подрывает устоявшуюся идею о том, что в нас накрепко вбито стремление защищать себя и своих близких. Однако методы эволюционной психологии помогут нам разобраться, почему такое возможно. Если вкратце, все дело в том, что за тысячелетия эволюции у нас выработались такие модели поведения и чувства, которые при определенных условиях могут начать работать против нас. Даже поведение, обеспечивающее нашу защиту внутри среды обитания, к которой мы приспособлены, вне этой среды может стать нашей огромной слабостью.

Я попытаюсь объяснить, почему и как это происходит. Процесс вполне поддается объяснению, проблема лишь в том, что зачастую общество ставит вопрос неправильно: что не так с этими людьми, если они решили присоединиться к секте? Но мы с вами прекрасно знаем, что на самом деле большинство членов сект – обычные люди, которые просто стали жертвами обстоятельств. Будучи социальным психологом, я знаю, что следует задавать иные вопросы: в каких ситуациях оказались эти люди, когда с ними случилась беда? Какие процессы, спровоцированные этими ситуациями, привели к настолько трагическим и непостижимым результатам? Каковы признаки опасной среды, к которой мы плохо приспособлены? Почему большинство людей уязвимы перед этим влиянием, если попадают в такую среду в неблагоприятных для себя обстоятельствах?

Все не так плохо, как кажется. Существует множество доказательств того, что ясное представление о механизме этих процессов дает эффективную защиту. Поэтому основная цель книги – пополнить собрание литературы по этой теме, чтобы просветить общество, повысить устойчивость людей к подобным опасным взаимоотношениям и выдвинуть научно обоснованные предложения по усилению социального иммунитета к тоталитаризму.

Истории людей, приведенные в книге, взяты из бесед, воспоминаний, статей в газетах и исторических книг. Это подлинные жизнеописания – многие из этих людей оказались в сектах не по своей воле. И, конечно, никто из них, вступая в тоталитарную группу, не представлял себе истинных намерений ее лидеров или возможных последствий ее деятельности. Представляю вам несколько человек из тех, с чьими историями вы встретитесь в этой книге.

В 2002 году я побеседовала с Мариной Ортис в ее родном Нью-Йорке[5]. Мы сидели в уютном пуэрто-риканском ресторанчике; игравшая внутри сальса создавала особенно приятную атмосферу. Это был район моей собеседницы, а ресторан выбрала она сама. Музыка, что лилась из радиоприемника, была особенно близка ее народу – пуэрториканцам, осевшим в Нью-Йорке (в то время она как раз вела сайт о жизни диаспоры). Я включила диктофон и приготовила блокнот. Марина начала свой рассказ. Около двух часов я слушала ее историю – о том, как восемнадцатью годами ранее она увидела в газете объявление о «психотерапии вне зависимости от расы и пола». Тогда она была матерью-одиночкой, беременной вторым ребенком, и страдала депрессией – а в те времена женщине, да еще и латиноамериканке, не приходилось рассчитывать на помощь и сочувствие. Каким же было продолжение? Два года этой «психотерапии» превратили ее в полноценную участницу подпольной политической организации, возглавляемой Фредом Ньюменом. В начале 1970-х годов Фред, обаятельный белый мужчина, начал заниматься «марксистской психотерапией» (правда, у него не было ни соответствующего образования, ни нужных навыков). В 1990 году, после пяти лет упорной работы, нацеленной, как она была уверена, на борьбу за равноправие и социальную справедливость, члены группы начали давить на Марину, заставляя ее отдать дочь в приемную семью, чтобы ребенок не отвлекал ее от обязательств перед организацией. Как раз в это время женщине наконец удалось вырваться из секты.

Какой она проделала путь? Как попала туда? Как ей удалось сбежать? История Марины и ее товарищей легла в основу моей книги. Хотя эта история не так драматична и кровава, как многие подобные рассказы, этот пример прекрасно демонстрирует и методы, характерные для социально-психологического контроля, и динамику таких групп. Кроме того, это прекрасная возможность для углубленного тематического изучения.

Масуд Банисадр написал невероятные воспоминания о времени, проведенном в рядах Организации моджахедов иранского народа (ОМИН), в которую его завербовали, когда он был студентом Ньюкаслского университета[6]. Чтобы поговорить с ним, я отправилась в Мидлсбро – промышленный город на севере Англии. Масуд показал себя хорошим хозяином: он даже приготовил для меня изысканное блюдо персидской кухни – тушеную говядину, обильно посыпанную травами и подаваемую с тахдигом (рисом с корочкой), приправленным шафраном. По словам Масуда, лидеры иранских моджахедов не запрещали наслаждаться пищей, а вот от радостей любви призывали отказаться. Он, как и все его товарищи, был вынужден уйти от жены, согласившись на «идеологический развод». Однако в это же самое время лидер организации Раджави выбрал себе новую жену, которая, к его счастью, была свободна… как раз потому, что ее бывший муж, один из командиров моджахедов, был вынужден пойти на «идеологический развод».

Об Энн Синглтон я впервые услышала в 2008 году, когда узнала, что она опубликовала часть моей собственной истории у себя на сайте с говорящим названием cultsandterror.org – «Культы и террор». Оказалось, что она тоже была членом ОМИН. Ее завербовали через кружок студентов Манчестерского университета, на встречи которого она ходила со своим парнем-иранцем. Вскоре привычная жизнь в Йоркшире сменилась на тренировки в иракских пустынях – с автоматом Калашникова и в полном боевом облачении. Командиры постоянно показывали ей видеоролики с женщинами-смертницами. Но, оказавшись у края пропасти, Энн сумела сделать шаг назад. Сейчас она живет в родном Йоркшире, воспитывает сына и просвещает людей, рассказывая им о сектах, терроризме и промывании мозгов. Как она оказалась среди террористов и как ей удалось от них сбежать?

Затем вы узнаете о моей истории, которую я уже описывала в своей книге «Наружу»(Inside Out: A Memoir of Entering and Breaking Out of a Minneapolis Political Cult)[7]. Я непреднамеренно оказалась частью плана по сокрытию убийства, совершенного лидером небольшой и опасной группы, членом которой я была на протяжении долгих и мрачных десяти лет в 1980-х.

Поделившись друг с другом пережитым опытом, мы с Масудом сразу поняли, что наши организации пользовались схожими методами контроля людей, хотя он был частью террористической ячейки, а я состояла в политической группе.