Пепел на ветру

Отлично был виден и черный «Эскалейд», подъехавший к воротам дома.

– Похоже, у вас гости, – громко сказала я, привлекая внимание Петра.

Приблизившись, он выглянул в окно. Сказал растерянно и хмуро:

– Я никого не звал.

В этот миг на садовой дорожке показалась его дочь. Бегом она ринулась к калитке и распахнула ее настежь, пропуская во двор мужчину.

Прижавшись щекой к его плечу, она что-то быстро заговорила. Высокий брюнет с фигурой борца и кожей, ставшей смуглой после многих лет под чужим солнцем, слушал ее внимательно. Но тут почувствовал мой взгляд.

Вскинув вверх голову, сразу заметил меня. Наши взгляды пересеклись. Скрестились, как острые шпаги.

– Занятно, – пробормотала я и направилась обратно.

Петр уже ушел, спеша встретить гостя. Я же никуда не спешила. Сделала несколько фото. И еще раз все внимательно осмотрела.

Незнакомец уже был в доме. Встретив его взгляд, я словно на бешенной скорости в стену влетела. Странно, я вижу его впервые в жизни. А он уже так люто меня ненавидит.

Похоже, у меня новое достижение в умении заводить друзей.

Заприметив меня, Петр поспешил нас представить:

– Знакомьтесь. Иван Трофимов. Мой ученик. Елизавета…

Сбившись на полуслове, Петр замолчал растерянно. Интересно, что его смутило больше: моя непонятная должность или необходимость упомянуть Бергмана, объясняя какого черта я здесь делаю?

– Рада знакомству, – широко улыбнулась я и подумала даже сделать реверанс. Но уж очень лень стало.

Иван ответом не удостоил. Подумалось даже, что он с удовольствием бы стер улыбку с моего лица. Кулаками, разумеется.

Повисло тягостное молчание. Тягостное для присутствующих, разумеется. Мне было любопытно, что будет дальше.

Но ничего интересного не случилось. Не придумав ничего лучше, Сергей поспешил предложить чаю. Миленько.

– Благодарствую, – кивнула я. – Но я, пожалуй, еще немного прогуляюсь.

Разрешение мне не требовалось, раз хозяева дома сами меня позвали. И аккуратно обойдя их, я вышла на улицу. Побродив по участку, я замерла у лестницы. Брошенная на ухоженной дорожке, она казалась поверженным великаном. И занимала уйму места. Прикинув, я признала, что забираться по ней на второй этаж куда удобнее. Вот только нужно точно знать, где она обычно стоит. В узком пространстве между небольшим садовым домиком в углу участка и забором незнающему человеку найти ее будет трудно. А в темноте почти невозможно.

– Ты ведь не думаешь, что она сама сбежала? – спросил подошедшей ко мне Сергей.

– Я пока ничего не думаю, просто смотрю.

Он кивнул и хотел спросить еще что-то, но я опередила:

– Мне нужен ее мобильный.

– Инга отдала его Ивану.

– Что с того?

Пока Сергей пытался придумать, что сказать, я покинула участок. Проверяя увиденное, с крыши прошлась по соседним закоулкам и улочкам. Ничего примечательного.

Вся надежда на всевидящие ока особняка соседей. И похоже, не я одна хотела посмотреть, что засняли камеры.

У ворот чужого дома коротали время Петр и Иван. Последний старательно истязал кнопку звонка, но общаться с ним желающих не находилось.

Оценив чужие успехи, я почесала нос и с интересом посмотрела на высоченный дуб, росший неподалеку. Три легких прыжка, и я уже перемахнула за двухметровый забор.

Коттедж соседей Ермолиных внешним видом не поразил. Обычный дом из бруса. Должно быть, несметные богатства хранятся внутри. Заприметив движение в небольшой пристройке справа, служившей домиком для охраны, я направилась туда. Но не успела сделать и шага, как из-за высокого забора раздался грозный рык:

– Дверь открой!

Фыркнув, потянула за щеколду и впустила Ивана во двор. Добрее он не стал. Петр же явно смутился, пробравшись на соседскую территорию.

Тут из домика для охраны показался здоровяк с ломом в руках. Ринувшись в нашу сторону, он рявкнул:

– Да я тебя сейчас…

Договорить он не успел. Один незначительный удар в солнечное сплетение лишил его такой возможности. Содрогнувшись от боли, он рухнул на колени. Выпавший из огромной ручищи лом откатился в сторону.

Поправив упавшую с моего плеча тяжелую косу, я обошла его и направилась в домик. Состоял он всего из одной комнаты, где было все для жизни персонала, то бишь: диван, телевизор и мини-кухня. На широком письменном столе в углу мерцали три монитора. Плюхнувшись в кресло, я фыркнула:

– Хоть бы раз кто-нибудь мультики посмотрел.

Убрав с экрана поставленную на паузу порнуху, я вернула изображение с нескольких камер.

Замерев за моей спиной, Иван внимательно просматривал слегка мутное изображение. Дом Ермолиных был как на ладони. Но увы, все, что было выше забора, в кадр не попадало.

– Вчера ты работал? – не отрывая взгляд от монитора, спросила я.

Слегка пошатываясь и прижимая руку к месту, на которое пришелся удар, вошел охранник.

– Чертова ниндзя… Ты кто вообще такая?!

Я обернулась. Парень заметно дернулся и для верности отступил назад. Буркнул недовольно:

– Да, я. Всю эту неделю здесь я. Потом напарник.

– Видел, слышал что-нибудь интересное?

– Нет.

– Мне еще раз спросить?

– Да не было ничего, – буркнул он. – Соседи напротив бухали. Но тихо. Никаких проблем. И все!

– А девушку видел?

– Какую еще девушку?

– Блондинку, что напротив живет.

– А эту… Ну видел, она с родичами причалила.

– Когда это было?

– Днем.

– А после?

– Нет, – после некоторого раздумья сказал он.

– Незнакомые тачки, залетные гости?

– Нет.

– Уверен?

Охранник напрягся и сквозь зубы сказал:

– Я же не все время в монитор пялюсь. Я тут один, между прочим, круглые сутки!

– То, что ты занят, я уже поняла, – хмыкнула я.

Убедившись, что все имеющиеся записи перекочевали на мой телефон, я удалила все данные за последний час. И направилась к выходу. Здоровяк подобрался. Рассмотрев меня чуть лучше, он уверовал в свои силы.

– Еще один раунд?

Парень сжал пудовые кулаки. Но тут Иван произнес приятным бархатным тембром:

– Я бы не советовал. Барышня полна сюрпризов.

Бросив на него взгляд, здоровяк посторонился. Мужская солидарность в действии.

Беспрепятственно покинув чужой двор, я направилась к машине. Делать здесь мне было совершенно нечего.

Но неожиданно Иван решил со мной поболтать. Поскольку Петр поспешил вернуться к близким, на тихой улочке мы остались одни.

– Передай ему, чтобы не лез в это дело.

Я потупила глазки и прогундосила:

– Обязательно передам барину ваше пожелание.

Иван усмехнулся и больше не обронил ни слова. Но и уходить не спешил. Сверлил меня взглядом, словно пытаясь прочесть то, что скрыто. Я тоже с интересом его порассматривала, но ничего нового не обнаружила и заскучала.

Произнесла с надеждой:

– Если время есть, можем в картишки перекинуться.

Он вновь усмехнулся и отошел в сторону, давая мне возможность беспрепятственно сесть в машину. Что я и не преминула сделать.

На обратном пути я созвонилась с Шафировым. Выслушав все мои просьбы, он недовольно буркнул и заявил, что сделает все по-быстрому. Это было очень много. А значит, важность момента ему объяснил Виктор. Причем очень доходчиво.

Со Славкой мы друг друга не любили. Он считал меня выскочкой. Малолеткой. К тому же, я была женщиной, а это своего рода приговор.

Наши с Бергманом дороги пересеклись самым неожиданным и довольно кровавым образом, когда мне исполнилось четырнадцать. С тех самых пор я на него и работаю.

С тех самых пор Славка меня и недолюбливает. И все ждет не дождется, когда же я подставлюсь и исчезну с горизонта. Хотя, вышвырни меня Виктор за шкирку, его бы, пожалуй, устроило больше. Нет ничего лучше поверженного и осмеянного врага. Идеальное сочетание.

Но, несмотря на взаимную неприязнь, я все же признавала за ним ряд умений. Добывать нужную информацию в мгновение ока – один из них. Потому о том, что получу желаемое, я не беспокоилась. Знала, что так и будет.

Договориться о встрече с гостями Ермолиных было еще проще. Всем им уже позвонила Инга. Моего визита ждали. Оставалось только надеяться, что от этих бесед будет толк.

Но, признаюсь, мысли мои были вовсе не о грядущих встречах. И даже не о пропавшей девушке.

Властелином моих мыслей вновь стал Бергман. Только на этот раз совсем в другом ключе.

За столько лет я впервые столкнулась с его прошлым. С людьми из его старой жизни, где не было даже тени меня.

Почти полжизни назад наши судьбы переплелись намертво. Но каждый нес багаж своего прошлого с собой. Мы никогда не обсуждали то, что было до нашего разговора на пустынной аллее парка. Не пытались залезть друг другу в душу. Заранее признавали право каждого на прошлое. На собственную боль, от которой невозможно избавиться. Невозможно принять.

И еще, быть может, мы берегли друг друга. Не бередили старые раны. Не позволяли воспоминаниям изничтожить душу.

Но все же, Виктор знал обо мне значительно больше, чем я о нем. Все в случившемся со мной ему было понятно. В этом я с ним сравниться не могла.

И до сегодняшнего дня меня это устраивало.

Я никогда не пыталась выяснить, как из уличного мальчишки он стал вершителем судеб. Человеком, к которому на поклон бегут сильные мира сего. И многие из них готовы не только кланяться, но и на манер китайских вельмож падать ниц, разбивая лбы о пол.

Я никогда не задумывалась о том, кто был с ним на этом пути до меня. И что стало с теми, кто однажды перестал быть частью его жизни.

Интуиция подсказывала, что без трагедий и потерь не обошлось.

И похоже, теперь прошлое стучится в его дверь. А от подобных гостей добра не жди. Он, как никто, должен понимать это. И все же в помощи старику не отказал. Отчего же так?

Первой на моем маршруте была чета Гусевых. Пышная хозяйка с доброй улыбкой потчевала меня чаем с чабрецом. Она много и излишне подробно рассказывала мне о вчерашнем вечере, заодно делилась излишними воспоминаниями о минувшем. Последние я старательно обходила, а в остальном слушала внимательно. Муж же ее иногда вставлял словечко-два. Но больше слушал и кивал, заранее и во всем соглашаясь с супругой.

– … ума не приложу, что могло случиться, – в очередной раз вздохнула Гусева. – Наташа такая хорошая девочка. Умница. Отличница. Светлая душа. Совершенно неизбалованная, хотя семья состоятельная… Ну, вы понимаете…

– Понимаю.

– Она так прилежно училась. В прошлом году закончила университет с красным дипломом… Не то, что мой оболтус… Ну да ладно…

– Возможно, у нее появились не слишком праведные друзья?

– Что вы, – отмахнулась она. – Наташенька очень разборчива в связях. Даже слишком, мне кажется. В столь юном возрасте нужно больше общаться, узнавать новое… Она дружит с парочкой подруг, да и только. И все они очень хорошие девочки.

– У нее ведь есть молодой человек?

– Да, очень хороший мальчик. Мы все с нетерпением ждем их свадьбы! У Инги будут чудесные внучата…

– Отвлечемся от внучат, – попросила я. – Вам ничего не показалось странным в ее поведении?

– Вовсе нет! Она, как всегда, была очень мила и обходительна.

– Но ушла, даже не проводив гостей.

– Ох, что с того? Мой оболтус даже и не пришел бы на этот праздник. А Наташа мужественно сидела с нами половину вечера. Как вручили подарки, выпили шампанского, так она и ушла. Никто не обиделся. Даже напротив, мы смогли общаться свободнее, не боясь сказать что-нибудь лишнее при ребенке.

После Гусевых я направилась к Степановым. Разговор с ними ничем особым не отличался. Разве что вместо чая с чабрецом мне предложили кофе с привкусом пластмассы.

Провожая меня, хозяйка неожиданно охнула и сказала:

– Я совсем забыла… Перед отъездом я заглянула в уборную и нашла Наташину сережку…

На пузатом комоде стояла расписная тарелка, заваленная всякой мелочью. Отбросив в сторону несколько монет и какую-то странную гайку, Степанова взяла изящную серебряную сережку с аметистами и протянула мне.

– Передайте, пожалуйста, Инге. Вы ведь увидите ее сегодня?

Повертев в пальцах украшение, я спросила:

– Вы нашли ее в уборной первого этажа?

– Нет, в коридоре, когда пошла в туалет. Случайно заметила… Коридорчик освещают бра, Инга привезла их из Рима, и свет одного из них падал как раз на серьгу. Камни заблестели, вот я и заприметила.

В коттедже гостевой туалет находился на первом этаже возле кухни. А сразу за ним был выход на веранду. Через нее можно было выйти в сад.

Если бы я собралась улизнуть незамеченной, воспользовавшись калиткой, ведущей на тихую улочку, отправилась бы именно этим маршрутом. Тем более, что эта часть дома из гостиной, где собрались все гости, не просматривается.

– Вы не помните, когда Наташа уходила к себе, серьги были при ней?

– Я так не скажу, – озадачилась Степанова. – Вроде бы, да. Но это такая мелочь, так сразу и не углядишь…

Я посмотрела на ее мужа, маячившего справа от меня. Он пожал плечами и удрученно признался:

– Я такие мелочи совершенно не замечаю.

Третьей и последней парой была чета Кунцевых. Сергей, глава семьи, разменял пятый десяток, но старался держать форму. Пышногрудая жена на двадцать лет моложе изрядно мотивировала его к этому.

Увидев меня на пороге, хозяйка дома всерьез подумала захлопнуть дверь. Но вовремя появившийся муженек избавил меня от лишних усилий.

– Вы Лиза? Проходите, пожалуйста.

Проводив меня в слегка рябившую позолотой гостиную, Сергей спросил:

– Чай, кофе, коньяк?

– Разговор по душам.

Весело фыркнув, он плюхнулся в кресло по соседству. Его жена сверкнула глазами и стала напоминать готовую к бою кошку.

– Честно говоря, мне трудно представить, чем я могу помочь…

– Просто расскажите о вчерашнем вечере.

Он и рассказал. Подробно и в деталях. Но ничего нового я не услышала.

– Может быть, вы что-нибудь примечательное заметили? – спросила я, обращаясь к мадам Кунцевой.

Недобро посмотрев, она сказала:

– Нет. Там вообще не было ничего примечательного. Сплошная скука. Сборище старых пердунов.

Владимир хрюкнул от неожиданности. А супруга мстительно улыбнулась ему в ответ. Пора было прощаться. Но по пути сюда мне позвонил Шафиров. И нарисовался еще один вопрос:

– Вы знакомы с Александром Юрченко?

– Что именно тебя интересует? – спросил он настороженно. И теперь совсем не походил на добродушного простачка.

– Его страстное желание приобрести долю Ермолина в своей фирме.

– В этом нет ничего особенного, – пожал плечами Кунцев. – Юрченко давно в строительном бизнесе. Ему много чего принадлежит. И останавливаться на достигнутом он не намерен.

– Победа любой ценой?

– У него неплохая репутация, – осторожно начал Владимир. – Не без пятен, конечно. Но претензий от органов он не ищет. Да и Петру не столь большой кусок пирога принадлежит, чтобы мараться из-за него.

– То есть, вы считаете, он не причастен?

– Я этого не говорил, – нервно дернул щекой Владимир. – Всех его дел я не знаю. Но мне кажется это маловероятным.

– То есть, по-вашему, Наташа сама сбежала?

– Кто ее знает… Эти молодые девицы…

Бросив на жену обиженный взгляд, он вздохнул. Подумал и сказал:

– Я их лет десять знаю. Наташка выросла на моих глазах. От нее никогда не было проблем. Это точно.

Владимир положил ручки на коленки и вздохнул смиренно. Подобное поведение плохо уживалось с образом главы небольшого охранного агентства, коим он был последние годы.

– Ермолины обращались к вам за помощью в поисках девушки?

– Сергей звонил, – бросив на меня быстрый взгляд, сказал Владимир. – Я обещал помочь. Но это было до того, как Петр подключил Бергмана.

– Почему вас это смущает?

Кунцев нервно почесал щеку и усмехнулся:

– Почему мне тебе объяснять не надо. Но я хочу, чтобы ты знала, а при необходимости доложила и Виктору Александровичу, что я под ногами путаться не стану. Мое дело – сторона.

– Премного благодарна, – поднимаясь, кивнула я. – В особенности за последнее.

Он растянул губы в улыбке, но глаза смотрели колко. Оно и понятно, мент с двадцатилетним стажем рубахой-парнем никогда не станет.

Покидая дом Кунцевых, я уже думала о следующей встрече. На повестке были лучшая подруга и несостоявшийся жених пропавшей.

Выбрала последнего, ибо из всех, с кем я желала сейчас поговорить, он единственный не пожелал ответить на мои звонки.

Матвей жил с родителями в спальном районе на гражданке. Некогда просторный двор был изрядно уплотнен двумя новыми высотками. И особенно остро возникшая теснота чувствовалась при поиске парковки.

Проехав почетный круг вокруг здания школы, чья территория (включая принадлежащие ей газоны) была предусмотрительно обнесена высоченным забором, бросила это пагубное дело и покинула двор, бросив машину на улице.

Вернувшись обратно, направилась к новенькой высотке, сияющей застекленными балконами неровной формы. Приглядываясь по пути, заприметила и машину жениха. На прошлый день рождения родители подарили ему «Тойоту», красовавшуюся почти год во всех его соцсетях.

Думать над тем, как попасть в подъезд, не пришлось. Едва я шагнула под козырек, массивная дверь открылась. И глазам моим предстал сам Иван Трофимов.

Увидев меня, он ничуть не удивился. Хмыкнул и сказал:

– Парня нет дома. Во всяком случае, ни на один из десяти моих звонков он не ответил.

– Тачка во дворе. А Матвейки нет. Куда же он без любимки?

Иван нахмурился и явно собрался брать чужой дом боем. Я была не против, но шуметь пока не хотелось.

– Постой здесь, я сейчас.

– Куда?

Нахмурив брови, он схватил меня за плечо. Мне совершенно не нравилось, когда меня трогали незнакомые люди.

И он это понял прежде, чем я возмутилась. Отпустил и сказал:

– Что задумала?

– Не хочется общаться со всеми жителями высотки сразу, – призналась я. – Выманим женишка миром.

– Как?

– У него окна во двор выходят, не нужно, чтобы он тебя видел. Останься здесь.

Вместо ответа Иван сложил руки на груди и лениво подпер стеной стену. В глазах его темных показались смешинки.

А я и не знала, что так забавна.

Помня о том, что о моем существовании Матвей знать не знает, я, ничего не опасаясь, перебежала дорогу и нырнула в знатную дыру школьного забора.

В воскресный день уроков не имелось, но местная школота, за неимением большого выбора мест для досуга, коротала вечерние часы во дворе. Окинув взглядом присутствующих, я выбрала компашку из пяти подростков, оккупировавших часть трибуны подле спортивной площадки и деливших одну бутылку пива на всех.

Меня они тоже успели заметить. И с интересом поглядывая, ждали пока приближусь.

– Здорово, мужики.

– Здрасьте, – хмыкнул один из них, считавший себя экспертом по женской части. Оставшиеся замерли в ожидании.

– Как насчет сделать доброе дело?

– А что нам за это будет? – гыкнул один из них.

Я достала тысячную купюру и помахала ей в воздухе. В глазах показалось лукавство. Но самый бойкий из них заявил нахально:

– Маловато будет на пятерых.

– Ладно, – кивнула я. – Предложу другим.

Но едва я сделала шаг в сторону похожей компании, сидевшей на соседних скамьях, как вся пятерка разом загомонила.

К соглашению пришли мгновенно. И уже через несколько минут двери лифта приветливо распахнулись на этаже Матвея, пропуская меня, Ивана и веснушчатого паренька.

Последний уверял, что с Матвеем знаком. И даже несколько раз мыл его тачку. Отойдя в сторону, я и Иван предоставили сцену исполнителю.

Вдавив грязным пальцем кнопку звонка, парень прислушался. За дверью раздался едва уловимый шорох. И снова все стихло. Веснушчатый посмотрел с обидой и снова позвонил.

Тут двери лифта вновь распахнулись, и показался невысокий паренек со знатной ссадиной на щеке. К компашке моих знакомых он не принадлежал. Но я видела его на соседней трибуне, а значит, наш разговор он вполне мог слышать.

– Что, не открывает? – громко спросил паренек. И тут же, добавляя громкости, сказал. – Вот придурок, ему всю бочину расцарапали, бампер на одной сопле висит, а он дома сидит!

Будто прозвучал волшебный пароль. Дверь тут же открылась, и показался высокий шатен.

Но не успев даже понять, что происходит, он улетел вглубь коридора. Иван шагнул в квартиру. Я поспешила следом, кивнув на прощанье мальчишкам.

Приземлившись на спину, Матвей взирал на приближающегося Ивана с неимоверным ужасом. Он был так напуган, что не то, что не пытался защищаться, даже подняться попытку не сделал.

Как-то сразу стало понятно, почему Наташа не увидела в нем свою защиту и опору, коей должен являться муж.

Легко подняв за шею паренька, Иван зашвырнул его в кресло в гостиной. Приземлившись точно в цель, Матвей громко икнул.

– Где она?

– Кто?! Что вам надо?!

– Шоколада, – буркнул Трофимов и выкинул вперед руку.

Подозреваю, удар был легонький. Но бравый Ромео сложился пополам и громко взвыл.

Решив, что теперь ему потребуется некоторое время, чтобы вновь обрести способность говорить, я прошлась по квартире. Ничего интересного не обнаружилось. Разве что в комнате жениха, в корзине для бумаг, поблескивала нарядная рамка для фотографии. Вытащив ее, я без удивления обнаружила фото Наташи.

Вернувшись в гостиную, я облокотилась о спинку кресла, в котором царственно восседал Иван, и протянула ему рамку. Сказала с печалью:

– Вот как бывает. Сначала в любви признается, а потом на помойку выбрасывает.

– Не хорошо, – сказал Иван и посмотрел на Матвея так, что парень в немом ужасе вжался в кресло.

Я подошла к нему и присела на подлокотник. Погладила по голове, будто нерадивого щенка и сказала:

– Слышал про игру хороший-плохой следователь?

– Какой дурак о ней не знает? – всхлипнул Матвей и посмотрел тревожно.

– И то верно, – согласилась я и порадовалась. – В нее мы сейчас и поиграем.

Подобная перспектива юношу не порадовала. Но, покосившись на Ивана, он наконец осознал, что из квартиры ему не выбраться.

– Вот он, – кивнула я на Ивана. – Плохой. И будет бить тебя всякий раз, когда ответ ему не понравится. А я хорошая. И буду только задавать вопросы. Понимаешь?

Матвей посмотрел на меня как на безумную и ничего не ответил. Иван тут же выписал ему затрещину. Охнув, женишок промямлил:

– Я все скажу.

– Славно, – похвалила я и вновь потрепала его по волосам. – Умный мальчик.

Он посмотрел с надеждой, а я спросила:

– Когда ты последний раз видел Наташу?

– Позавчера, – буркнул он. – Я заходил к ней. Но они собирались на дачу. Толком не поговорили даже.

– О чем же ты хотел поговорить?

Матвей отвернулся в досаде. Иван слегка шевельнулся. А юноша уже откровенничал:

– Она сказала, нам надо расстаться. Но ведь это же бред! Почему она одна решает?!

– Обидно, да?

– Конечно! Мы же с третьего курса вместе были!

– Она повзрослела. Поумнела. Так бывает. Не переживай.

– Как это не переживать?! Я всем друзьям рассказал, что мы поженимся, а она…

– Плохо, конечно… Понимаю, почему ты был зол. Она заслужила наказание. Не так ли?

– Что? – округлил глаза Матвей. – Какое наказание? Я… я ничего ей не сделал!

– Ничего не сделал, но спрятался. Как-то это странно… Не находишь?

– Это все из-за Инги, – буркнул он. – Она звонила утром. Орала как сумасшедшая… Сказала, что Наташка из дома удрала. А я-то тут при чем?!

– Побег двух влюбленных – это так романтично.

– Я-то тут при чем! Никуда я с ней не сбегал! Мы даже никогда не говорили об этом! И зачем? Родители на свадьбу квартиру обещали купить. Денег на путешествие дать. Зачем бежать-то?

– И правда. От родительских денег бежать глупо… Так, может, у нее кто-то другой появился?

– Чего? – нахмурился Матвей. И злость пересилила страх. – Нет у нее никого!

– Так уверен? – восхитилась я. Прищурилась и спросила лукаво. – Приглядывал за ней?

– Ну и что? – покраснел от досады Матвей. – Она моя девушка. Имею право.

– И то верно. Порадовался, что никого у нее на стороне нет?

– Чего радоваться? Если она все равно меня бросила.

– Может, ее заставили?

– Как это? – не понял он и округлил глаза.

– Ну, сам подумай. У вас все хорошо. Вы с третьего курса вместе. Родители денег готовы отстегнуть. Даже квартиру купят. Живи и радуйся. А Наташка зачем-то в бега подалась.

Матвей совершенно растерялся. Судорожно что-то обдумывая, шевелил губами. И наконец изрек:

– Бред какой-то. Кто ее запугивал?

– Ну, откуда же я знаю? Может, Инга? На тебя она сегодня на орала, могла и на Наташу.

– Ничего подобного, – возмутился он. – Наши предки были рады, когда я сообщил, что мы поженимся. А Инга… Это она сегодня такая. Обычно нормальная.