Пепел на ветру

Дарья Макарова

Пепел на ветру

Не стальная игла, а грусть

Мне пробила сегодня грудь

Оттолкнусь от земли и в путь,

Не забудь меня, не забудь.

Группа «Пикник».

Последние капли дождя падали на мокрые крыши домов. Ночное петербургское небо прояснялось. По проспекту зачастили машины, пешеходы. В соседнем переулке загрохотал первый трамвай. Город просыпался.

Не чувствуя холода, я стояла неподвижно, облокотившись о парапет террасы. Вдыхала холодный влажный воздух и всматривалась в силуэты зданий и улочек старого города.

Под окнами моего дома безмятежно дремала заточенная в гранит река Карповка. В ее черных водах отражались горящие желтым светом фонари. Но их отражения, разбиваемые каплями дождя, были нелепы и неказисты.

Едва ощутимый ветер с Невы трепал мои волосы. Сейчас, как и ее сестра Карповка, она была безмятежна. Подобное случалось не так уж и часто. И оттого, должно быть, этот миг спокойствия ощущался так остро. Казался таким хрупким.

В окнах домов все чаще зажигался свет. Ночные тени, своевольничавшие на широкой террасе моей квартиры, прятались по углам. Скрывались за зачехленной на зиму мебелью. Путались в сухих лозах дикого винограда, своевольно и упрямо, вопреки всем ветрам, цепляющимся за стену дома.

Разбивая тишину протяжным тревожным воем, пронеслась к первому меду карета скорой помощи. В этом не было ничего не обычного, но я все же вздрогнула.

Передернув плечами, поспешила вернуться в квартиру. Очередная ночь сгинула прочь. Я бы порадовалась, если бы не знала, что скоро она и вечная ее спутница, моя бессонница, вернутся вновь.

И все же я изрядно продрогла. Но горячий чай грел мои ладони, и с каждым глотком мне становилось теплее. Забравшись на широкий подоконник кухни, я перебирала мысли, как другие листают страницы опостылевшей книги.

Ожил мобильный. Кажется, еще не взглянув на дисплей, я знала, кто звонит мне в столь ранний час.

Я старалась не думать о том, что эту ночь он, в отличие от меня, не сражался с бессонницей. И, быть может, даже провел ее не один.

– Разбудил?

– Нет.

– Приезжай.

Бросив прощальный взгляд на мокрые от дождя крыши города, я спрыгнула с подоконника. Застегнула душу на все заклепки и пошла собираться.

Проведя расческой по длинным темным волосам, ставшим еще тяжелее от влажных капель ночного дождя, я заплела их в тугой колосок. Натянула джинсы и легкий свитер. Зашнуровала ботинки и накинула на плечи черную косуху из тонкой мягкой кожи, что прислал мне в подарок Американец.

Долгие сборы никогда не были мне присущи. Так и сейчас, не прошло и десяти минут с его звонка, а я уже шла к машине.

И все же что-то сегодня было не так. Виной ли тому северный ветер или злая бессонница, но странная маетная тревога не желала меня отпускать. Я не находила ей причины. Но отрицать не могла. Да и не стала бы.

Интуиции своей я доверяла свято, и она никогда меня не подводила. Это я предала ее. Дважды. И теперь плачу сполна. Быть может, не рассчитаюсь и при последнем вздохе.

Перебежав улицу, я забралась в салон новенького «БМВ». Сверкающий боками цвета индиго, джип был резв и готов к дороге.

Но я замешкалась. Задержав взгляд на собственном доме, призадумалась: «Что не так?».

Дом, в котором я живу, был примером нетиповой довоенной застройки. Втиснутый между двух доходных домов девятнадцатого века, он взирал на набережную широкими окнами, то тут, то там украшенными маленькими балкончиками. А последний его этаж венчала просторная, равная небольшой комнате, терраса моей квартиры.

Подобного здания в городе больше не было. Проект не слишком подходил для нашего климата, да и для серийной постройки мало годился. Но странным образом в антураж улочки вписалось удачно, не нарушая грацию набережной.

Но все это я видела тысячи раз. И в знакомых образах не было ответа на тревожащий вопрос.

Развернувшись, я выехала на проспект, пересекла мост и очутилась на Каменном острове. Машинально отмечая привычную пустынность аллей, я проехала его насквозь.

На Крестовском острове жизнь тоже ключом не била. Впрочем, в этом была лишь одна из причин, отчего застройщики так жаждали урвать кусочек драгоценной зеленой земли, омываемой со всех сторон водами рек.

К сожалению, некоторым это удавалось. И часть острова покрылась домами непонятной архитектуры.

Но особняк Виктора находился вдалеке от пестроцветия чужих архитектурных вкусов. Спрятавшись вдали от чужих глаз в укромном уголке острова, он был скрыт от неуемного любопытства зевак и не тревожим никаким проезжающим мимо залетным автомобилем. Впрочем, тишину и неприступность гарантировало не только расположение его дома, но и знатное количество отлично тренированной охраны, неустанно несущей дозор и боящейся гнева босса больше, чем божьего.

Оказавшись за высоким забором, я бросила машину у крыльца. Небольшой двухэтажный особняк во французском стиле, окруженный маленьким садиком, где уже цвели первоцветы, все еще мирно дремал. Ни в одном из окон фасада, обращенных на меня, не горел свет.

В самом сердце особняка располагался зимний сад с изящным прудом посредине. Стеклянный купол над садом пропускал тусклый свет петербургского утра и был сплошь покрыт каплями дождя.

В чистейшей воде пруда плескались разноцветные карпы. При моем приближении они сгрудились у берега в ожидании угощения. Бочки некоторых из них отливали золотом даже в полумраке сада.

– Я здесь.

Услышав его голос, я направилась в кабинет. Переступив порог, замерла в ожидании. Свет настольной лампы ярким пятном очертил письменный стол и часть стеллажа с книгами. Весь остальной кабинет тонул в темноте.

Виктор стоял у окна. При моем появлении не обернулся. Я ждала, не желая начинать разговор первой.

Сильный, закаленный годами тренировок, он казался неподвижным атлантом, замершим в размышлениях о судьбе мира. Спартанцем, готовым в любую минуту ринуться в бой. Отразить нападение.

Я опустила взгляд, радуясь, что он не может видеть меня. Один лишь Бог знает, как я любила прижиматься щекой к его спине. Обнимать нежно, каждой клеточкой чувствуя его тепло и отдавая свое.

Виктор обернулся. Сердце мое предательски дрогнуло. Но я знала, на моем лице он ничего прочесть не сможет. И это спасало.

Но все же он знал меня слишком хорошо. Зажег свет и неспешно приблизился. Темнота больше ничего не прятала. Не спасала.

Коснувшись пальцами моей щеки, он произнес с печалью:

– Опять бессонница?

Я предпочла бы оказаться за сотню шагов от него. Ведь когда он был так близко, вся моя храбрость исчезала. Я чувствовала себя абсолютно обнаженной. Телом. Душой. И это было страшно.

Я посмотрела в его темно-серые глаза. Они всегда отливали сталью. И лишь один человек на сотни тысяч мог выдержать его взгляд.

Я знаю его почти половину жизни, и так было всегда.

Неизменным оставалось и то, что я видела в них. Это было больнее всего.

Собрав все мужество, я отступила на шаг и спросила:

– Зачем я здесь?

Удержать меня он не пытался. Провел ладонью по светлым своим волосам и сказал, мгновенно переходя к делу:

– Я хочу, чтобы ты навестила одного человека. Ему нужно помочь. Слава пришлет тебе адрес. Съезди прямо сейчас.

Все это можно было сказать и по телефону. Можно было и вовсе не говорить, доверив Славке Шафирову, главе его службы безопасности. Но все же он вызвал меня к себе.

Я бы легко могла списать подобное на очередную прихоть. Но была далека от этого.

– Есть что-то еще?

Бросив на меня быстрый взгляд, Виктор усмехнулся. Неспешно пересек кабинет и сел за стол. Надел очки, скрыв за ними глаза.

Скрылся он, а дышать стало легче мне.

– Петр Ермолин, так зовут того, чью проблему ты должна решить.

– Это имя ни о чем мне не говорит.

– Тебе и не должно. Зато мне многое.

Я кивнула, ожидая продолжения. Виктор нахмурился и сказал с явной неохотой:

– Петр был моим тренером. В какой-то мере он меня вырастил… Я хочу ему помочь.

– В чем именно?

– Пропала его внучка. Наташа. Хорошая девушка.

– Последняя хороша девушка, которую ты просил меня найти, она же дочь губернатора края, забавы ради устроилась в публичный дом на полставки…

– Это другое, – сверкнул глазами Виктор.

– Потому что ты знаешь ее лично?

Виктор поднялся и неспешно приблизился. Мне это было не по нраву.

– Последний раз я видел ее лет двадцать назад, а то и больше. Она тогда как раз к выпускному из ясельной группы готовилась.

– Очень трогательно.

– Не вредничай, – вкрадчиво произнес он. Я лишь плечами пожала. – Я многим обязан ее деду. Это единственная причина, по которой я хочу, чтобы ты взялась за это.

– Единственная?

Виктор кивнул. Чуть склонив голову на бок и вглядываясь в его лицо, я спросила:

– Считаешь, что с момента вашей последней встречи девчушка успела научиться плохому?

– Не исключаю. И если это так, прибери по-тихому. Старику не нужно об этом знать.

Подобная забота о ближних была Виктору не свойственна. Однако допытываться я не стала – бесполезно.

Вместо этого собралась на выход. Но отпустить меня так просто он не пожелал. Ухватил за плечо и легонько сжал. Спросил тихо, будто шептал мне что-то нежное:

– Поужинаем вместе?

– У меня дело. Ты сам поручил.

– Одно другому не мешает.

– Это как посмотреть…

Слушать дальше он не стал. Уткнулся носом в мою макушку и сказал:

– Приезжай, когда освободишься.

Ничего подобного я делать не собиралась. Он это понимал отлично. Потому легонько, не давая мне повода для бурного протеста, притянул к себе.

– Не приедешь ты, приеду я.

– Мы уже все обсудили. Ты забыл?

Виктор прижался щекой к моей щеке и прошептал едва слышно:

– Нам и жизни не хватит, чтобы закончить этот разговор.

Покидая особняк, я встретила Сашку. Изогнувшись в три погибели, чтобы не попортить хозяйскую клумбу, он пытался сфотографировать распустившиеся крокусы.

Подобное зрелище требовало внимания, и я не отказала себе в удовольствии понаблюдать за ним.

Сашка был личным водителем Виктора. Ловить зубами пули он не умел, но и того, чему был обучен, хватило бы на целую армию. А еще он был на редкость оптимистичным парнем. Иногда это изрядно бесило. И прямо-таки хотелось дать ему в нос за эти его непотопляемый оптимизм и вечную веру в прекрасное.

Сделав несколько удачных кадров, он совладал с гравитацией и принял положение прямоходящего. Я зааплодировала.

Заприметив меня, он тут же поклонился и улыбнулся своей знаменитой широченной улыбкой:

– Привет, Ангелочек.

Это прозвище привязалось ко мне с детства. Точнее, досталось по наследству. Ангел – таким был позывной моего отца. Спасибо фамилии. Не даром мы Ангельские.

– Скажи, друг мой, а чем это ты таким сейчас занимаешься?

Сашка тут же протянул мне мобильный и счастливо заявил:

– Цветочек для малявки сфоткал. Она их любит.

Сашкиной дочке уже исполнилось пять. С каждым днем своей жизни она все успешнее овладевала искусством вить из отца веревки. И оба были несказанно счастливы от этого.

Я собралась порадоваться за молодого отца. Но тут он убрал мобильный и смущенно отвел взгляд.

С тех пор как я покинула особняк и потеряла статус «любимой женщины вождя», подобное случалось постоянно. В лучшем случае.

– А ты чего здесь? – смущенно спросил он. И попытался улыбнутся.

Стало гадко. Я пожалела, что не прошла мимо, отделавшись дежурным «привет». Но теперь уже было поздно. И, пожав плечами, я сказала:

– На ковер вызывали.

– Опять чего натворила?

– Не опять, а снова.

– Вечно ты по лезвию ходишь, – буркнул он и посмотрел с обидой. А я похлопала его по плечу и сказала:

– Ты ничего не понимаешь. Это самый интересный маршрут.

Получив от Шафирова адрес и несколько советов сомнительной ценности, я взяла курс на выезд из города.

Путь мой лежал в Зеленогорск, славное местечко на берегу Финского залива. По пустой, по причине некурортного времени года, дороге, я добралась до места минут за сорок. И едва не пропустила нужный поворот, устремившись прямо по шоссе, куда вел путь на дачу родителей.

Но вовремя опомнилась и свернула возле белоснежного храма, возвышавшегося на холме. В детстве он напоминал мне воздушное пирожное, которое пекла бабушка на праздники. Вспомнив об этом, я грустно улыбнулась. Как жаль, что из всех путей нет ни одного, что ведет назад.

Поплутав по улочкам частного сектора, я остановилась у небольшого коттеджа, обнесенного добротным деревянным забором. Участок Ермолиных был угловым и расположился аккурат на пересечении двух улиц.

Припарковавшись у ворот, я решила осмотреться, а потом уже знакомиться с хозяевами.

И потратив на прогулку несколько минут, я пришла к интересному заключению: коттедж Ермолиных – идеальное место для побега.

Дом напротив –коттедж, весь забор которого увешан видеокамерами. Нацелены они и на ворота семейства, пропавшей девчушки. И это, пожалуй, единственное место, которого следует избегать.

Слева от коттеджа, отделенный общим забором, стоит выставленный на продажу дом. Даже при беглом осмотре очевидно, что в нем никто не живет. И, несмотря на грозную табличку, никакой охранной системы в доме нет. Проверено.

Справа, через дорогу от коттеджа, стоят, точнее догнивают, сразу две заброшенки. По неведомой причине, столь ценная земля еще не нашла нового хозяина. И никому не нужные некогда прекрасные деревянные здания распадаются на гнилые щепки. К ним обращена и небольшая калитка, ведущая с участка Ермолиных.

А позади их коттеджа небольшой островок природы, в летнее время радующий буйной зеленью, а ныне оголенными ветвями еще не давших листвы деревьев.

То есть, чтобы покинуть отчий дом, не нужно обладать мастерством фокусника. Достаточно открыть калитку и отправиться восвояси. И никто ничего не заметит. Благо, что и прохожих здесь час за часом не случается, особенно в столь холодные дни.

Свернув за угол, я обнаружила у своей машины высокую худую женщину с золотистыми волосами, наспех убранными в хвост. Погруженная в свои мысли, она смотрела строго себе под ноги и нервно поводила плечами.

– Здравствуйте, Инга.

При звуках моего голоса она вздрогнула всем телом. Посмотрела одновременно сердито и затравлено.

– Мы знакомы?

– Еще нет. Меня прислал Виктор Бергман.

– А представиться не желаете?

– Отчего же? Желаю. Елизавета Дмитриевна Ангельская.

– Вы ведете себя… нахально.

– Что вы, – хмыкнула я. – Вы просто еще со мной не знакомы. Это лучшее, на что я способна.

Инга нахмурилась. Сверля меня недовольным взглядом, прошипела:

– Он прислал вас, чтобы вы издевались? Или чтобы шлялись где ни попадя?

– Босс велел помочь, – призналась я. – Если мою помощь вы видите в том, чтобы поскандалить и снять накопившийся стресс, то я могу и это. Хотите?

Инга вздрогнула. На глазах ее показались слезы. Уж лучше бы она кричала.

Но, тряхнув упрямой головой, она быстро с собой совладала. Произнесла ледяным тоном:

– Делайте то, что вам велено. Ищите мою дочь!

Я кивнула и, не дожидаясь приглашения, направилась к дому хозяйки. Моего появления явно ждали. Двое мужчин неотрывно смотрели за моим приближением.

Поравнявшись со мной, Инга быстро проговорила:

– Держите свои хамские замашки при себе. У моего отца слабое сердце. Он старый человек и…

Я резко развернулась. Остановилась. Теперь мы стояли лицом к лицу. И я произнесла тихо и вкрадчиво:

– Вы что-то напутали. Я здесь вовсе не за тем, чтобы причинить зло вашей семье.

– Виктор Бергман и есть зло!

– Тогда зачем беспокоили его?

Инга сверкнула глазами. Ее затрясло от охватившей ярости. А мне подумалось, что за всем этим есть история. И я понятия не имею, о чем она.

– Вы Лиза? – услышала я за своей спиной и нехотя обернулась.

Седовласый мужчина, в котором, несмотря на возраст, чувствовались сила и стать, смотрел на меня с надеждой. Отбросив ненужные эмоции, я кивнула и быстро поднялась по ступенькам навстречу ему.

Бросив тревожный взгляд на дочь, он вновь сосредоточился на мне. Представился с несвойственной ему робостью:

– Петр.

Вслед за ним из дома вышел светло-русый мужчина с приятными чертами лица и мягкой улыбкой. Он был обут в забавные домашние тапочки в виде оленей, чьи нарядные рожки блестели по-новогоднему празднично. Их подарила ему Наташа, и оба долго смеялись, когда он примерял подарок.

– Сергей. Я отец Наташи.

Мы прошли в дом и разместились в уютной гостиной, где каждая деталь была подобрана со вкусом и любовью.

Присев в глубокое мягкое кресло, я сказала:

– Я задам несколько вопросов. Потом осмотрю комнату девушки…

– Наташи!

– Верно, – кивнув Инге, согласилась я. А Сергей сказал поспешно:

– Простите нас, мы все немного на взводе от случившегося и…

– Давайте вернемся к вчерашнему вечеру, – перебила я, совершенно не желая быть жилеткой для потока слез чужих людей. – Насколько я понимаю, именно тогда вы в последний раз виделись с Натальей?

– Все верно, – сказал Сергей. – У нас с Ингой был юбилей, вот и собрали нескольких друзей, чтобы отпраздновать.

– Ничего необычного не происходило, – опережая мой вопрос, сказал Петр. – Мы хорошо посидели. Проводили гостей и легли спать. А утром я зашел к Наташе, чтобы разбудить ее. Она хотела встать пораньше, чтобы вернуться в город.

– Зачем?

– Собиралась встретиться с подругой. Софьей, – пояснил он и вернулся к событиям сегодняшнего утра. – Но, когда я зашел в ее комнату, Наташи не было.

– И вы сразу обеспокоились?

– Вовсе нет, – покачал он головой. – Я решил, что она проснулась сама. Вчера она легла пораньше, еще до того, как разъехались все гости.

– Отчего же?

– Должно быть, мы ей наскучили, – понимающе улыбнулся Сергей и сжал руку жены. – Все же все наши гости для нее староваты.

– Вы уверены, что она не покидала дом после того, как ушла в свою комнату?

– Абсолютно, – отрезала Инга. – Я поднималась к ней в начале первого. Хотела предупредить, что гости разъезжаются. Но она уже спала как сурок.

– Вы не нашли внучку в комнате. Что было дальше?

– Спустился вниз. Но на первом этаже ее тоже не было. Это показалось мне странным. Я подумал даже, что она отправилась в город спозаранку. Но если бы это было так, она непременно предупредила бы нас. Или хотя бы записку оставила… Я решил ей позвонить. Мобильный зазвонил в спальне…

– Отец всполошился и разбудил нас, – сказала Инга, нервно теребя рукав свитера мужа. – Я вначале даже не поняла, чего он хочет… А потом вышла на улицу, а под ее окном лестница валяется. Большая садовая лестница, которую мы используем от силы раз в год, когда рабочие что-то на крыше чинят или камин чистят. Она всегда стоит за сараем! Никто ее не трогал!

– И еще, – добавил мрачный Сергей. – Ее пальто было на месте. Она приехала в нем.

– Другой теплой одежды у нее здесь нет?

– Конечно, есть, – возмутилась Инга. – Но я все проверила. И все здесь! Все ее вещи на месте, а дочери нет! Ведь это странно!

– Настолько, что вы сразу позвонили Бергману? – глядя в упор на Петра, спросила я.

Он отвел глаза. Помолчал некоторое время и сказал неуверенно:

– Мне принадлежит доля в строительной компании. Еще с нулевых. Совсем небольшая. Но прибыль хорошая. И некоторое время назад нашлись желающие выкупить ее.

– Вы отказали?

– Да.

– Ответ их не устроил?

– Они его не приняли.

– Угрожали?

– Нет. Проявляли настойчивость.

– Поподробнее, пожалуйста.

– Нет никаких подробностей, – нервно передернул плечами он. – Периодически звонили, обещали золотые горы. Рассказывали то страшилки про падающий рынок, то сказки про выгодную сделку. Мне все это было неинтересно. Я уже решил, что все оставлю внучке.

– Внучке?

Щеки Инги вспыхнули от гнева, но ее отец ничуть не смутился. Пояснил:

– У меня никого нет. Только дочь и внучка. Жена скончалась. Дочь пристроена. Да и Сергей о ней позаботится. А Наташа еще маленькая, ей на ноги вставать надо. Я стар. Осталось мне немного. Если не смогу поддержать ее советом, то хотя бы оставлю небольшой капитал. Это ни для кого не новость. Завещание я составил еще четыре года назад.

– Кто-нибудь связывался с вами сегодня?

– Нет. И ждать, когда это случится, я не стал. За свою жизнь я повидал немало. И рисковать внучкой не стану. Сразу позвонил Вите.

– Мне потребуется список гостей и их контакты. А также контакты Софьи и желающих купить вашу долю.

Вместо ответа Инга вытащила из кармана свой мобильный и велела строго:

– Продиктуй свой номер, я все пришлю.

Получив желаемое, я пробежалась по именам. Ни одного знакомого. Четное количество гостей.

– У Наташи есть молодой человек?

– А это здесь при чем? – возмутилась Инга.

– Может, и ни при чем. И все же.

– Есть, – отрезала ее мать. – Матвей. Мальчик из очень хорошей семьи. Они вместе учились. И встречаются с третьего курса. Собираются пожениться.

– Супер, – порадовалась я чужому счастью. – Почему же его не было на семейном празднике?

Инга прикусила губу в досаде. Ее муж, деликатно подыскивая слова, сказал:

– Они немного повздорили.

– Не возжелал ли влюбленный Ромео навестить свою Джульетту, дабы примериться? Тут бы и садовая лестница сгодилась.

– Что ты несешь?! – вскрикнула Инга. Сергей призвал жену к порядку:

– Дорогая, мы ведь пытаемся выяснить, что произошло. Пожалуйста, будь спокойнее, – и обращаясь ко мне, добавил. – Не думаю, что это так. Последнюю неделю они не общались.

– Кто кому насолил?

– Никто и никому, – отрезала Инга. – Матвей слишком торопил события. Наташа просто испугалась. Обычные девичьи страхи. Ничего особенного.

– Страхи?

– Он сделал ей предложение, – нехотя пояснила мать пропавшей.

– А она его не приняла.

– Пока, да.

– Собиралась передумать?

– Мы не говорили об этом.

– Что вдруг? У вас ведь доверительные отношения. Вы сами сказали об этом.

– Не коверкай мои слова!

– Прекрати, – вдруг рыкнул Петр. И даже я вздрогнула.

Инга сразу же притихла и прижалась к мужу. Петр же попытался объяснить:

– Они действительно встречались несколько лет. Первая любовь, бесконечные мечтания… Но на одних мечтаниях жизнь не построишь. Наташа это понимала. Мы много говорили с ней об этом…

Инга посмотрела на отца с тревогой. Похоже, с ней дочь подобных разговоров не вела.

– Наташенька выросла, а ее молодой человек так и застрял в стадии бесконечного юношеского максимализма. Будущего в их союзе она не видела, искала в себе силы порвать с ним. А этот олух не придумал ничего лучше, чем удержать ее колечком, купленным на родительские деньги. И дело вовсе не в том, что он молод и еще ничего не зарабатывает. А в том, что он даже не подумал сделать это самостоятельно. Проще ведь взять, что дают, чем потрудиться, подумать…

– Как олух перенес отказ?

– Слезами заливался, – брезгливо поморщился Петр. – Явился сюда и ревел как девчонка. Сопляк!

– Ты не говорил мне об этом!

– Так Наташа решила.

– Но папа…

– Это ее дело, – отрезал Петр. – И что бы она не решила, я во всем ее поддержу.

– Но как же…

– Контакты жениха мне тоже потребуются.

Петр кивнул, а я попросила:

– Проводите меня в ее комнату, пожалуйста.

Петр поднялся и велел:

– Пойдем.

Мы поднялись на второй этаж. Распахнув дверь в конце коридора, он сказал:

– Мы здесь ничего не трогали. Все как было, так и оставили. Мало ли что…

Я огляделась. Прелестная девичья горница. Чистая, светлая, уютная. Постель разобрана, а в остальном полный порядок. В широком мягком кресле у окна дремлет старый плюшевый медведь. На подлокотнике недочитанная книга. Холодный весенний ветер теребит легкую занавеску.

Окно в ее спальне было всего одного, зато на всю стену. Приблизившись, я выглянула на улицу. Отличный вид на сад и частный сектор. А также на увешанный камерами видеонаблюдения особняк через улицу.

Отодвинув занавеску, я высунулась из окна. Чуть ниже располагалась крыша веранды. Даже без лестницы, при некотором старании, в спальню можно попасть без труда. И покинуть ее тем же путем и без шума тоже возможно.

Желая осмотреть все получше, я легко выбралась из окна на крышу. Петр наблюдал за мной в полном молчании.

После утреннего дождя черепица успела высохнуть. Не боясь поскользнуться, я прошла дальше. Высота была небольшой, но и ее хватало, чтобы рассмотреть прилегающие к дому улицы и строения. Благо, что зелень не скрывала их от взора.