Безумие и отвага

– М-да уж, тут работать и работать. Башню немного разверни. Ага, вот так. Смотришь так, будто уже разговариваешь с покойником.

– Это как?

– Ну будто ты терпилу уже приговорил! Буркалы в кучу собери! Они у тебя не должны бегать – взгляд должен быть твердым, иначе сразу просекут, что с бакланом базарят! Ну вот, уже что-то. И запомни: важно не то, что ты говоришь, важно – как. Говоришь так, будто слова через зубы цедишь. Понял? Спокойно, не менжуясь, грузишь базаром. С чувством, с толком, с расстановкой…

Барсику, этому рафинированному сельскому интеллигенту, криминальные университеты давались нелегко. Зато Тимоха открыл в себе настоящий преподавательский талант: орал громко и раздавал затрещины щедро.

Через полчаса обогащенный новыми знаниями Барсик спрыгнул во двор дома Джека. Тимоха прижался ухом к забору и внимательно прислушался. Ученик не подкачал и сразу начал тоном развязным и безапелляционным:

– Слышь, собака ржавая, базар к тебе! Да ты присядь, что вскочил как прыщ на жопе?! Короче, грызи свою косточку и запоминай: патруль твой гребаный....

Раздался недоуменно-гневный рык Джека и глухой удар лапой. Тимоха поднял голову и проследил за траекторией полета Барсика. Тот с чмокающим звуком влепился в сарай на противоположной стороне дороги, повисел немного и со стоном сполз в траву. Тимоха задумчиво почесал ухо.

– А никто не говорил, что будет легко. Опыт – сын ошибок трудных…

***

Уж сколько она видела таких сел и деревень, попадавшихся на ее пути, – не счесть. И это – ничем не отличалось от остальных. Такое же. Все они одинаковые.

Лулу свернула было к первому дому, но звон цепи за забором заставил пройти мимо – она, конечно, кошка сильная и быстрая, но не дура, чтобы вступать в конфликт с местными псами. Ей хотелось просто раздобыть какой-нибудь еды, выспаться и идти дальше. Впереди долгий путь.

Через десять метров ей пришлось прижаться к забору – мимо, страдальчески мыча, промчалась корова, на пятнистой спине которой восседал рыжий кот и орал дурниной:

– Быстрее, говядина! Скорости дай, скорости!

Лулу нахмурилась.

– Ну и нравы тут.

Впрочем, о происшествии она быстро забыла, увидев небольшое углубление под кирпичным забором. Просунула туда морду и внимательно осмотрелась. Двор был большим и совсем не походил на деревенские дворы, традиционно захламленные всяким скарбом. Да и дом, основательный, из белого кирпича, выгодно отличался от большинства деревянных собратьев.

Лулу пролезла во двор и принюхалась. Не учуяв запаха собак, она медленно обошла дом и заглянула в каждое окно. Внутренняя обстановка ей понравилась: современный ремонт, красивая модульная и мягкая мебель, дорогая техника. Никаких валенок у печи и сушеных грибов на леске от угла до угла.

И, главное, никого. И эта приоткрытая створка одного окна – отдельный повод для радости.

Лулу запрыгнула на подоконник и раздвинула лапами красивую, в оранжевую крупную клетку, занавеску. Кухня ожидаемо оказалась современной и очень большой, с белым гарнитуром и разнообразием бытовой техники. Было видно, что хозяева – люди далеко не бедные. А у богатых людей не может быть пустого холодильника.

– Эй, есть кто дома?! – на всякий случай спросила она и, получив в ответ безмолвие пустого дома, бесшумно прыгнула на светлый ламинат. Быстро пересекла кухню и остановилась перед большим холодильником. Подцепила когтями уплотнительные резинки и потянула на себя – дверца не поддавалась. Тогда Лулу запрыгнула на столешницу гарнитура и ударом лапы смахнула с магнитного держателя лопатку из нержавейки. Спрыгнула, подхватила лопатку зубами и просунула под уплотнительную резинку дверцы. Легла на спину и задними лапами вбила ее поглубже, затем навалилась на ручку всем весом. Дверь открылась с чмокающим звуком – кошку обдало волной морозной свежести.

– Прелестно! – хихикнула она, разглядывая аппетитное содержимое.

Наевшись балыка и колбасы, она долго лежала возле холодильника, борясь с желанием погрузиться в послеобеденный сон. Усилием воли заставила себя встать и выглянула из кухни. Глаза нашарили у батареи пустую лежанку и две миски с водой и кормом.

Корм она проигнорировала (после балыка и сервелата эти непонятные коричневые гранулы смотрелись уж больно по-плебейски), а вот воды напилась с удовольствием. Совсем уж отяжелевшая забралась в лежанку и тут же выскочила. Судя по запаху, лежанка принадлежала коту – уж больно силен был мужланский запах.

Лулу прыгнула на дверную ручку, открывая комнату.

– Красота! – мурлыкнула она, увидев большую спальню. Картины на светлых стенах, большая телевизионная панель, внутренний блок кондиционера, под ним – тумба кремового цвета с ящичками.

Лулу с разбегу влетела на широкую двуспальную кровать и растянулась поперек, раскинув лапы. Уже засыпая, заметила поблескивающий на тумбочке браслет. Сон как рукой сняло. Прыжок – и вот она уже разглядывает дорогую вещицу. В восхищении погладила по тонкой дужке браслета из белого золота и по усыпанному кристаллами Сваровски жуку-скарабею.

– Шикарно! Беру!

Обхватив браслет и поджав уши, она водрузила его на голову. Повернулась к стоявшему рядом зеркалу и задохнулась от восторга – браслет смотрелся словно королевская тиара и очень сочетался с ее серебряной шерсткой и зелеными глазами.

– Ах, пристрелите меня! Невыносимая красота!

С фотографии, стоявшей в рамке рядом с зеркалом, смотрела пара молодоженов: он – в костюме, плечистый, лысый и ушастый, она – миловидная, в свадебном платье. Оба улыбающиеся и счастливые.

– Ну, как говорится, совет вам да любовь! – Лулу выгнулась в изящном поклоне. – За подарок спасибо! Ценю!

Вернувшись в кухню, ударом задних лап закрыла дверцу холодильника и вскочила на подоконник. Выбравшись со двора на улицу, проводила взглядом бегущую корову, на этот раз без седока, и не спеша потрусила по улице. Сытая, довольная и красивая.

***

Барсик долго смотрел в стену сарая. Взгляд его, затуманенный и печальный, заставил Тимоху проникнуться сочувствием. Он успокаивающе похлопал по рыжей голове.

– Тепличное ты все-таки существо, к ударам судьбы неприспособленное. Ты же задачки всякие решать любишь, так?

Барсик кивнул.

– Тогда реши задачу. Дано: один кот встретил трех злых собак. Слово за слово, лапой по столу – не пришли к взаимопониманию. Загнали его в угол, угрожали на куски порвать. Кто вышел победителем?

Барсик подумал немного и ответил:

– Собаки, конечно. Они тяжелее и крупнее кота, лучше развиты физически, их больше количественно. У собаки 42 зуба, следовательно – 126 зубов на троих. И это против 30 зубов кота. А какая порода собак?

Тимоха покачал головой.

– А это имеет значение?

– Конечно! Зная породу, я смог бы рассчитать силу укуса в ньютонах.

Тимоха застонал.

– Мля-я-я! Ну почему ты такой, Барсик?! Зачем ты такой?!

– Какой?

– Тупой!

Барсик обиделся.

– Вот тупым меня никто не называл! Считаю твои выводы необоснованными и оскорбительными! А какой правильный ответ?

– Кот вышел победителем. Кот, – назидательно ответил Тимоха.

– Почему?

Тимоха не выдержал и заорал, разбрызгивая слюну:

– Да потому, что жизнь – это не математическая задача! Потому, что кот этот – крученый, битый-перебитый, опытный! Понял?! Потому, что я – не фраер залетный, не лох чилийский и не терпила какой-нибудь! Я этих собак столько порепал – сколько ты книжек за всю жизнь не прочитал!

– Больше тысячи?

– В смысле?

– Книг я прочитал больше тысячи, преимущественно – научная литература.

Тимоха провел лапой по морде и вздохнул.

– Понятно. Ладно, давай дальше. Так на чем я остановился? Так вот, ничего ты о жизни не знаешь. Собаки тебя не травили, так?

Барсик помотал головой.

– За пайку не дрался?

Тот снова отрицательно мотнул головой.

– И в картонной коробке на улице не жил, естественно, – резюмировал Тимоха.

Барсик вздохнул и развел лапами.

– Вот я и говорю, не боец ты. Жизни не нюхал, вкуса крови врага не знаешь. Бесполезно прожитые годы.

Барсик, совершенно убитый такими выводами, удрученно опустил голову. Тимоха вдруг хитро прищурился.

– Слушай, а может, ну ее на хрен, эту Агнессу? Найди себе другую, попроще и без этих закидонов. Умная кошка – коту лишний головняк. Вот взять Челси – в башке пусто, зато выглядит отлично. А уж какая затейница – ты бы только знал! А твоя Агнесса – скучная, с таблицей умножения в голове.

– Не говори так про нее, – с тихой угрозой предупредил Барсик.

Но Тимоха словно не слышал.

– Встречаться с такой – да лучше сразу от тоски вскрыться. Походу, еще и права качает?

– Я тебе еще раз говорю, не смей говорить о ней в таком тоне! – Барсик гневно сверкнул глазами. Его рыжая шерсть приподнялась словно наэлектризованная, а хвост, обычно безвольный, свернулся тугим кольцом.

– За свою даму решил мазу держать? – насмешливо спросил Тимоха. – Д'Артаньян, что ли?

– Я Барсик!

– Хренасик!

Тимоха явно провоцировал его на подвиги. Барсик махнул правой лапой, слегка смазав по морде.

– Вот кто так бьет? – разочарованно протянул Тимоха и подарил ему такой размашистый удар, что Барсик завалился в траву, словно чучелко с музейной полки.

– Запомни, фраер, бить надо наверняка. Особенно, когда против тебя толпа. Будешь сопли жевать – запинают. Вставай!

Барсик встал.

– Лапу вытянул! Когти выдвинул! Вот! Запомни, ты не кошку по холке гладишь, ты выжить пытаешься! Твоя задача – с одного удара вырубить! Бей!

Барсик размахнулся. Когти пролетели в сантиметре от носа Тимохи, успевшего увернуться в последний момент.

– Скорости не хватает, – недовольно сказал Тимоха. – Резче надо. Вижу, перспектива разборок с толпой тебя не вдохновляет. Хорошо, представь, что я под твою Агнессу клинья подбиваю. Ну там, шуры-муры, шпили-вили всякие.

Барсик развел лапами.

– Если Агнесса не против, то что я могу сделать? Как говорил Антоша Чехонте: «Если жена тебе изменила, то радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству». Вот.

Тимоха задрожал от злости.

– Что «вот»?! Дали ему год, отсидел двенадцать месяцев и вышел досрочно?! Что ты мне тут «воткаешь»?!

– Просто решил процитировать классика.

– Когда тебя будут на куски рвать, тоже будешь классиков цитировать?!

– Надо подумать.

Тимоха обхватил лапами голову и мучительно застонал. Тупорылый Барсик, цитирующий классиков и не желающий понять простые сермяжные истины, просто бесил.

– Ладно, – выдохнул он. – Тогда представь, что я делю на ноль.

Барсик с такой силой ударил его по морде, что Тимоха укатился в канаву.

– Делить на ноль нельзя! – рявкнул Барсик и кинулся следом.

– Полегче, академик! – отбивался Тимоха.

– За науку рвать буду! – Барсик яростно молотил лапами.

Тимоха сбросил его с себя и выскочил из канавы. Отряхнулся от грязной воды.

– Успокойся! Вот бешеный!

Барсик, мокрый и грязный, выбрался следом.

– Просто не делай так.

Тимоха пошевелил челюстью.

– Очень даже качественно приложил, – похвалил он. – Короче, я понял, что тебя парит. Теперь если захочешь наказать какого-нибудь фраера, то просто представь, что эта падла делит на ноль. Днем и ночью делит на ноль. От заката до рассвета делит на ноль. Просыпается и сразу делит на ноль. И не уснет, пока не поделит на ноль. И не жрет ничего, потому что делит на ноль.

– Может, хватит?! Я понял!

– Не нервничай. Я к тому, что пусть это будет для тебя сигналом.

– Это называется «триггер».

– Тебе виднее.

Тимоха вытер грязные лапы об траву.

– Ладно, пойду с Джеком потрещу. А ты слушай и учись.

Оба вышли на дорогу и замерли, увидев гордо вышагивающую кошечку с серебряной пятнистой шерсткой и поблескивающей на солнце тиарой.

Кошечка приблизилась.

– В чем дело, мальчики?

– Ты кто? – спросил Тимоха.

– Можешь называть меня Клеопатрой, – снисходительно ответила незнакомка. – Или Клео.

– Египетская мау, – определил породу Барсик. – Судя по окрасу и другим признакам.

Кошка взглянула на него с уважением.

– Верно. Откуда знаешь?

– Читал. Старейшая порода домашних кошек, которой уже три тысячи лет. Отличительный признак – буква «М» на лбу.

Кошечка засмеялась и кокетливо приподняла тиару, показывая полосы в виде буквы «М».

– Чистокровная египетская мау, – удовлетворенно заявил Барсик.

Но Тимоха заинтересовался не буквой, а браслетом-тиарой.

– Откуда у тебя эта цацка?

– Что за вопросы? – надменно спросила незнакомка.

– Эту вещь Ушан своей Светке подарил! – прошипел кот. – Я сам видел! Ты мою хату обнесла, что ли?!

– Ах вон оно что! – протянула кошечка и втянула розовым носом воздух. – Так это была твоя вонь по всему дому!

Тимоха нахмурился, приподнял правую переднюю лапу, засунул туда нос и несколько раз шумно вдохнул.

– Я не воняю, – буркнул он, поднял голову и тут же взревел, глядя на улепетывающую воровку.

– Ах ты ж египетская сила! – выругался он и припустил следом.

– Тимоха, кошки породы мау – самые быстрые домашние кошки в мире! – крикнул Барсик. Но Тимоха его не слышал.

Воровка летела серебряной стрелой, Тимоха сильно отстал, но продолжал бежать. Кошка достигла столба и, грациозно подпрыгнув, уцепилась когтями в гладкую деревянную поверхность. Тимоха поднатужился и попытался повторить маневр, но выбежавшая из переулка корова сбила его на лету спиленными рогами и помчалась дальше, оглашая окрестности безумным мычанием. Очевидно, буренка продолжала нарезать круги по селу уже по инерции.

Тимоха покатился по пыльной дороге. Вскочил и, в бешенстве растопырив передние лапы, заорал:

– Кто-нибудь уберите эту гребаную корову!

***

Лулу быстро пробежала огородами.

– Какие тут все смешные, – фыркнула она, оказавшись на соседней улице. – И нервные.

Она поправила сбившуюся набок тиару и не спеша пошла по дороге. На пути стоял козел, он объедал куст и нервно тряс головой, отчего колокольчик на шее выдавал обрывистые трели.

– Уважаемый, в какой стороне Москва?

Козел прекратил жевать и уставился на незнакомую кошку. Бессмысленный взгляд и вываливающиеся изо рта жеваные листья похоронили надежду на внятный ответ.

– Спасибо, – она прошла мимо.

– Надо у Барсика спроси-и-ть! – проблеял козел.

Кошка замедлила шаг.

– Кто такой Барсик?

– Кот. Самый умный кот.

– Случайно, не тот черный, со шрамами и уголовными замашками?

– Не-е-е! Это Тимоха! А Барсик – рыжий! Он все знает! Он умный!

Лулу задумалась. Кажется, тот рыжий кот с умными глазами и есть Барсик. Ценный кадр, однако. И может очень пригодиться для осуществления заветной мечты, ради которой она покинула родной дом и отправилась в авантюрное путешествие с Сахалина в Египет.

Страна фараонов, жарких песков и пирамид, ее историческая родина, манила давно. Ночами ей снилась долина Нила, раскидистые пальмы и роскошные сады, слышался плеск воды и песни счастливых египтян, возделывающих плодородные земли. Египет пленил своей непостижимой загадкой, пьянящим запахом кальяна и бесконечным летом.

Но было одно существенное «но» – Лулу страдала топографическим кретинизмом, то есть, слабо ориентировалась на местности. Она даже не догадывалась об этой своей особенности, пока не оказалась на улице, один на один с жестокой реальностью. Ее план добраться до порта Корсаков и там сесть на грузовое судно накрылся медным тазом, потому что, оказывается, она целых двое суток бежала не в том направлении – на север. Совершенно измотанная, голодная и злая она уснула у придорожной кофейни, где ее нашли коты из сообщества «Островитяне Новой Волны». Принесли еды, затем пригласили к себе. Основатель сообщества и его главный идеолог белый перс Армандо поинтересовался, куда она направляется. Осторожная Лулу ответила, что никуда и просто путешествует сама по себе. Тогда Армандо предложил путешествовать вместе с ними на материк – ему давно хотелось принести свою веру на большую землю и распространить ее среди всех котов, от простоватых деревенских до зажравшихся московских. Услышав про Москву, Лулу немедленно согласилась. Столица как таковая ей была не нужна – она рассматривала ее лишь в качестве крупнейшего в стране транспортного узла, откуда можно уехать в любую точку мира. Например, в Египет.

На вопрос, каким образом они попадут на материк, Армандо ответил, что есть два пути: либо дождаться зимы и перейти по льду через пролив Невельского, либо долететь самолетом из Охи. Ее скромное предложение доплыть грузовым судном из Корсакова он отмел категорически – у него морская болезнь.

Путь до Охи занял три дня, за это время сообщество из десяти котов успело ограбить несколько сел и поселков, несметное количество раз помолиться богине Кисе и потерять одного из адептов по кличке Тягач – его случайно переехала большая грузовая фура.

Проникнуть в самолет не составило особого труда – просто выбежали на взлетное поле, на котором стоял единственный самолет, и под веселые крики грузчиков, закидывающих чемоданы, забрались в грузовой отсек. Менее чем через два часа они уже были в аэропорту Хабаровска. И началось их пешее странствие по городам и весям Дальнего Востока и Сибири, полное приключений и потерь. Они заходили почти во все крупные населенные пункты, зазывали в свои ряды местных котов и кошек, охмуряя и обещая им светлую загробную жизнь на радуге в теплых объятиях богини Киси. Спустя два месяца количество адептов секты «Островитяне Новой Волны» увеличилось до сотни. Лулу просто поражало, с какой слепой верой внимали неофиты сказкам Армандо, с каким безмозглым фанатизмом следовали его указам, но молчала и терпела, теша себя надеждой, что в Москве обязательно выскажет им все, что думает.

Но дойдя до Мурченградской области, ублюдок Армандо вдруг объявил, что дальше они не пойдут – такова воля богини Киси. Якобы именно здесь жизнь для паствы будет более сытной и спокойной. Лулу такой расклад не устроил категорически: не для того она покинула свой благополучный дом, терпела этих «братьев и сестер» и восхваляла несуществующую Кисю, чтобы вот так вот запросто распрощаться со своей мечтой! И она сбежала, решив, что доберется как-нибудь одна.

Только что-то сложновато одной…

Лулу стащила браслет и, зажав его зубами, медленно пошла обратно. Ей нужен этот умный Барсик, он поможет добраться до места назначения. И если для налаживания контакта нужно вернуть браслет – вернет без сожаления.

Мечты на цацки не разменивают.

Глава вторая

Армандо облизнулся, глядя на кольцо краковской колбасы на листе лопуха.

– Кися милосердна и щедра, – многозначительно промурчал он.

Коты, добывшие колбасу, прогнулись в почтении и попятились.

Армандо втянул носом аппетитный копченый запах и довольно щелкнул зубами. Его совершенно не интересовало, откуда взялась колбаса. Нашли ли ее зарослях лопуха, стянули ли с прилавка местного рынка или она скатилась с радуги, посланная щедрой лапой богини Киси?

Какая разница? Она есть, и это главное!

Армандо вонзил когти в колбасу, уселся и принялся поедать, не забывая урчать и поглядывать на паству, с треском грызущую сухари. Никто не смел смотреть на него, когда он ел – он этого не любил.

Армандо жил когда-то в доме топ-менеджера компании «Ойл Сахойл», сахалинской «дочки» американского нефтегазового гиганта «Эксон Мобил», ел из серебряной миски крабов и суши, спал на шелковой подушке, смотрел фильмы на огромном экране домашнего кинотеатра и думал, что так будет всегда.

Но однажды появились странные люди в форме, предъявили хозяину какие-то бумажки, накинули на руки браслеты и увезли в неизвестном направлении. Дом опечатали, а его засунули в клетку и унесли в приют для бездомных животных. А там никто не кормил его крабами и палтусом, не включал кондиционер в жару, не ставил рядом обогреватель в холодное межсезонье, да и спать приходилось не на роскошной шелковой подушке, а на мешковине в компании таких же бездомных бедолаг. Больше всего угнетали даже не соседство с бездомными и не безвкусный корм в жестяной миске, а отсутствие должного внимания со стороны работников приюта. Да, его кормили, мыли и лечили, но все это как-то без пиетета и восхищения, к которым он так привык за время проживания в богатом доме. А еще дали унизительную плебейскую кличку – Васька.

Он, красавец перс, белоснежный и благородный – и Васька?! Ну, ребята, вы и подонки! Будем прощаться!

Сбежав из приюта, Армандо первое время мыкался по острову в надежде, что его кто-нибудь подберет. И его подбирали, но все эти сердобольные добряки были либо простыми работягами, жившими в стандартных квартирах с детскими криками и запахом сгоревшей яичницы, либо дальнобойщиками, живущими в машинах. Почему его, такого красивого и породистого, не подбирают богатые, он не знал. Сбежав из очередного, пропахшего корюшкой и безнадегой, малогабаритного бабушатника, он решил жить на улице.

Полгода Армандо слонялся по острову: ел что попало, спал где попало и чувствовал, что с ним происходит неизбежное – он дичает. Каждый день, сидя на берегу холодного Охотского моря и глядя на пенные барашки волн, он страдал и раздумывал над тем, как сделать так, чтобы им снова восхищались и боготворили. И придумал: надо создать сообщество, в котором он будет лидером, единственным и неповторимым. Пятнадцать минут ушло на то, чтобы придумать идеологию и предмет поклонения, три минуты было потрачено на название, еще пять – на правила внутри сообщества, и почти десять дней – на поиски первых адептов.

Армандо открыл в себе удивительный талант – талант убеждать. Зачем угрожать, заставлять или бить, когда можно внимательно выслушать, затем ненавязчиво «влезть под шкуру» и пообещать страдальцу то, в чем он так сильно нуждается? А нуждались все эти неблагополучные, голодные и брошенные, как правило, в одном – в любви. Отдельную категорию составляли больные и старые, с радостью уверовавшие в перспективу райской жизни в храме богини Киси. Всех убедил Армандо, всем пообещал заслуженное, всех принял в Семью…

Каждый неофит, вступающий под покровительство богини Киси, должен был при посвящении сдать экзамен на знание трех правил.

Правило номер один – чтить Кисю. Полный текст восхваления звучал так: «О, Кися! Великая Богиня солнца, Премудрая Мать котов и кошек, Милосердная Кормилица голодных, Справедливая Защитница слабых и Вечная Хранительница радуги, мы славим тебя! Сострадание твое бескорыстно, доброта бесконечна, а любовь – всепрощающа! Спасибо за дарованную тобой мудрость распознать братьев истинно наших в толпе серой, спасибо за оказанное тобой доверие в делах наставления душ заблудших на путь единственно верный, спасибо за данную тобой возможность служить тебе верой и правдой, спасибо за великодушное разрешение восхвалять тебя, воспевать тебя дни и ночи, ночи и дни! Спасибо! Спасибо! Спаси-и-ибо!»

Правило номер два пресекало всяческие посягательства на авторитет лидера и звучало так: Армандо всегда прав!

Третье правило призывало к порядку внутри сообщества: Всякий, внесший смуту в устои Семьи и предавший дело Великой богини Киси, подлежит незамедлительному изгнанию, проклятию и забвению.

Существовали и другие, негласные, правила, но их Армандо выдумывал уже на ходу, ссылаясь на волю богини. И никто не спорил, ибо правило номер два гласило: Армандо всегда прав!

И вот теперь он жует жирную колбаску, смотрит на скрипящую сухарями паству и радуется жизни.

Как там в песенке лисы Алисы и кота Базилио: «Покуда есть на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки»?

Абсолютно верно!

***

Кошка перепрыгнула со столба на крышу дворовой постройки и скрылась в огороде, Тимоха с воплями помчался следом, а Барсик погрузился в размышления о том, на кого из известных храбрецов он хотел быть похожим. Как говорится: равняйся на лучших!

Мысли унесли его в глубину веков, в Древнюю Грецию – кузницу героев всех мастей.

Вот Геракл, например. Один из известнейших храбрецов античности и достойный пример для подражания. Двенадцать подвигов все-таки… Стоп! Не все так просто! Геракл был папиным протеже, а папа его – мама, не горюй! Не какой-нибудь дядя Вася из пивной, а сам бог-громовержец Зевс! Да и мать, Алкмена, хоть и смертная, но тоже не тетя Дуся из прачечной, а дочь царя. При такой родословной и поддержке он, Барсик, совершил бы не двенадцать подвигов, а все сто двенадцать!

Вычеркиваем!

Ахиллес. Герой Троянской войны, смелый воин… И снова стоп! А почему он такой смелый? Потому, что неуязвимый. А почему он неуязвимый? А потому, что мать купала его в реке Стикс, держа за пятку. Поэтому и тело было неуязвимым. Кроме немытой пятки, разумеется. И потом, Ахиллесу тоже крупно повезло с самого рождения: папа его, Пелей, был царем, да и матушка, Фетида – дочь морского бога. При таких исходных данных геройствовать, как говорится, сам Зевс велел.