Пылающая звезда

Когда он закрыл глаза и приблизил свои губы к моим, запах сигарет стал еще более неприятным, и я быстро откинула голову назад. Когда Огуз открыл свои глаза, я сохранила расстояние между нами.

– От тебя воняет сигаретами, и это так… отвратительно.

Я ожидала, что он скорчит гримасу или набросится на меня с руганью за то, что я его отвергла, но он поступил наоборот и рассмеялся.

– Значит, единственная причина – это запах сигарет?

В ответ на его вопрос я отодвинулась от него подальше, подошла к журнальному столику в гостиной и опустилась на серое кресло.

– Нет, конечно, нет. Я считаю, что эта штука – поцелуи – отвратительна. В конце концов, я могла съесть на завтрак бекон или сосиску.

Я, конечно, шутила, но по серьезному взгляду Огуза было видно, что ему не до шуток.

– Или ты можешь беречь себя для кого-то другого, – сказал он, и наши глаза встретились. Парень поднял брови и продолжил разглядывать меня. Я должна была понять, что он таким образом собирается поднять вопрос о моем вчерашнем признании.

Не обращая внимания на его слова, я взяла одно из печений на журнальном столике. Они выглядели очень аппетитно. Даже когда я положила его в рот и долгое время жевала, выражение лица Огуза не изменилось. Он стоял прямо передо мной и ждал ответа.

– Нам нужно поговорить, Ниса. Ты точно имела в виду то, что сказала вчера?

Я смотрела в настойчивые глаза Огуза, пока жевала печенье. Я еще до приезда сюда предполагала, что нам предстоит разговор с ним, но не думала, что это произойдет так быстро.

Когда я спросила: «Нам действительно нужно об этом говорить?» – он встал прямо передо мной, сцепил руки в замок и одобрительно кивнул головой. Похоже, выхода у меня не было.

– Да, я была серьезна, – сказала я, и он отвел взгляд. По выражению его лица я поняла, что он разочарован, но именно он настоял на том, чтобы все выяснить.

– И о своих чувствах тоже?

Мои чувства… Мои чувства, которые я не знала, в какую гавань попадут. Он хотел, чтобы я отрицала это, ожидал, что я скажу ему «нет», но я не собиралась давать никому ложную надежду, я собиралась быть честной.

– И о своих чувствах.

Когда он начал ходить из сторону в сторону посреди комнаты, я поняла, что он злится, и мне стало страшно. Может быть, мне стоит встать и уйти?

– Я думал, ты будешь отрицать это. Моя ошибка.

– Зачем мне врать тебе?

– По крайней мере, тогда я бы предположил, что у меня есть шанс. – Я закатила глаза, расправляя плечи. Он все еще говорил о шансе. О каком еще шансе?

– У тебя никогда не будет шанса, Огуз. Забудь об этом.

Он сел напротив меня, ничего не ответив.

– Почему ты считаешь, что виноват именно я? Бахар сама пришла ко мне, Ниса. Она первая захотела этого. Неужели ты совсем не принимаешь это во внимание?

Я не знала, какое у него было прошлое с Бахар. Судя по словам девушки, она была совсем другой. Гекче и Демир говорили, что она бегала за Огузом, но Огуз мог отвергнуть Бахар, если бы захотел. В такой ситуации мне оставалось только вбить себе в голову, что он пользуется ею.

– В конце концов, ты мужчина, Огуз, и, насколько я знаю, ты старше меня. Я не против этого, но, хотя я знаю, что ты будешь отрицать это, ты превратил внимание Бахар к тебе в возможность. Ты действовал, руководствуясь скорее эмоциями, чем логикой. И ты сделал это, превратив простое увлечение в такую отвратительную ситуацию.

Я произносила все это с целью защитить честь Бахар. Она тоже говорила, что сама сдалась Огузу, но это не имело большого значения. Бахар не должна была нести наказание только потому, что Айбюке заинтересовалась Демиром.

Хотя я хотела перевести разговор в другое русло, по выражению лица Огуза было видно, что он обиделся на мои слова. Может быть, мне не следовало заходить так далеко, но я не терпела несправедливости.

– И все же, мне кажется, ты слишком строга ко мне. Тебя не было с нами в то время, и ты ничего не знаешь.

– Мне не нужно знать все в деталях. Ты стал причиной разрыва между двумя друзьями. Я думаю, это достаточно веский повод.

Огуз потянулся к стоящей на столе стеклянной бутылке и наполнил два пустых бокала, при этом на его лице появилось насмешливое выражение. Покачав головой, словно не одобряя мои слова, он посмотрел мне в глаза и расправил плечи.

– Алтун, я заставлю тебя съесть эти слова одно за другим, когда вы с Сенем рассоритесь.

Он произнес эти слова так, как будто мог видеть будущее. Слова Огуза заставили мысли, которые, как мне казалось, я выкинула из своей головы, вновь прорасти в самом дальнем уголке моего сознания, и что-то словно ударило меня по лицу.

Я на мгновение почувствовала, как поперхнулась, и невольно постучала себе кулаком по груди и прокашлялась. Затем я продолжила молчать, и он протянул мне стакан, наполненный темно-красной жидкостью.

– Вишневый сок, Ниса, твой любимый, – пояснил он, пока я колебалась, брать мне стакан или нет.

– Ты ведь ничего в него не подмешивал? Таблетки или что-то еще?

Огуз моргал глазами и, казалось, пытался переварить сказанное. Похоже, на этот раз я действительно зашла слишком далеко.

– Ни за что, но как вообще это пришло тебе в голову?! Ты действительно считаешь меня насильником?

– Чем больше я думаю о том, что ты сделал, тем больше у меня складывается такое впечатление. Извини.

На самом деле я просто издевалась над ним, но, когда он быстро поднялся со своего места, я поняла, что он действительно сердится на меня. Я должна была научиться держать свой рот на замке. Слова вылетали из него быстрее, чем я успевала подумать о последствиях сказанного. Хотя, если он так на меня давил, то нечего и обижаться. Так что же мне делать? Я была несдержанной и говорила все что думаю.

Когда Огуз отошел от меня и стал собирать материалы на столе, я хотела уже уйти, но от внезапной усталости не смогла подняться с дивана. Я зевнула так широко, что подумала, будто мой рот сейчас порвется, и только в этот момент вспомнила, что совсем мало спала и очень рано встала. Вот что бывает, когда выходишь на пробежку еще до того, как проснулись петухи. Когда я зевнула еще несколько раз подряд, на глаза навернулись слезы. Моя усталость была заметна, где бы я ни находилась. К тому же кресло, в котором я сидела, было очень удобным, и я очень старалась сопротивляться тому, чтобы не заснуть.

Устроившись на краешке сиденья, я подперла подбородок рукой и закрыла глаза. Я подумала, что можно вздремнуть, пока Огуз будет приводить все в порядок, а когда он закончит, я смогу встать и пойти домой в более бодром настроении.

Я открыла веки, когда желтый свет большой яркой лампы на потолке достиг прямо моего лица и больно резанул по глазам. Я несколько раз моргнула глазами, и одна из моих рук легла на мягкую ткань на мне. Это было одеяло. Протерев глаза кулаками, я еще немного потянулась и растянулась на диване. Только собравшись снова закрыть глаза, я услышала в ушах глухой звук барабана. Минуточку, минуточку! Где я и который сейчас час?

Начав осматриваться, я быстро откинула одеяло на другую сторону дивана и посмотрела в окно – уже стемнело. Черт! Когда я быстро поднялась со своего места и попыталась поправить растрепавшиеся волосы, из кухни вышел Огуз с двумя тарелками в руках и направился к обеденному столу.

– Доброе утро, соня, – радостно пробормотал он, а я, проигнорировав его, стала искать сумку, которую взяла с собой. Куда она подевалась?

– Который час?

Огуз невозмутимо наблюдал за моим внезапным волнением, а я все еще искала свою сумку, когда поняла, что она висит в гардеробе.

– Уже почти девять.

Я с недоверием посмотрела на него. Он говорил о девяти часах вечера. Неужели я все это время валялась на этом диване?

– Девять часов? Почему ты меня не разбудил? – воскликнула я и по лицу Огуза увидела, что опять все испортила.

Когда его взгляд метнулся туда-сюда между мной и приготовленным им ужином, я почувствовала себя еще более виноватой. У меня не было на это времени. Я должна была как можно скорее вернуться домой. Было ошибкой оставаться здесь даже до этого часа.

– Не знаю, ты так крепко спала, что я не решился.

Когда я посмотрела на него, наклонив голову в сторону, на его лице появилась улыбка, но я была слишком взволнована, чтобы обращать на это внимание. Я быстро взяла свою куртку, которая все еще висела на стуле, и надела ее.

– Тетя Эсма убьет меня, она просто убьет меня.

Когда Огуз указал рукой на стол, я сказала: «У меня нет на это времени» и попыталась отвлечь его от мыслей о еде. Огуз последовал за мной, когда я двинулась к двери и забрала из гардероба свою сумку.

– Я тебя подвезу.

Я хотела возразить и сказать, что могу поехать на такси или автобусе, но он уже собрался. Не оставляя мне ни единого шанса, он схватил ключи от машины и прошел вперед, мне не оставалось ничего, кроме как последовать за ним, прикрывая за собой дверь.

Я устроилась поудобнее на переднем сиденье его спортивной машины. Пока Огуз садился за руль и заводил двигатель, я пыталась придумать всевозможные отговорки для тети Эсмы. Если бы я сказала правду, что заснула, она, наверное, очень удивилась бы и отругала меня. Поэтому пришлось придумать ложь.

Пока Огуз продолжал медленно ехать сквозь огни города, я обращала внимание на еще не закрытые магазины вокруг. Я более или менее помнила, как он водил машину, участвуя в гонках, но в обычной жизни он был спокойным водителем.

Когда мы выехали за город и подъехали к моему микрорайону, воздух, бьющий в лицо через открытое окно, заставил меня вздрогнуть, и мне захотелось насладиться этим моментом без всякой причины.

– Ты можешь высадить меня на обочине?

Огуз, похоже, не понял, о чем я говорю, и продолжил вести машину.

– Я пойду прогуляюсь, – настаивала я, но он поднял брови, посмотрел на меня уголком глаза и отрицательно покачал головой.

– В такой час?

Его тон был осуждающим, и я понимала почему: ведь я проигнорировала приготовленный им ужин, заявив, что иду домой, а теперь говорю, что хочу прогуляться.

– Да, свежий воздух пойдет мне на пользу. Я немного приду в себя.

– Не говори глупостей, Ниса. Я просто отвезу тебя домой. На улицах в такое время полно собак и прочих опасностей. Не сходи с ума.

Мне не хотелось, чтобы он меня подвозил, да и дом был не так уж далеко от этой части города. Я могла бы добраться до дома за полчаса пешком или доехать на автобусе.

– Все будет хорошо. Дом недалеко отсюда, – пока я настаивала, он вдруг свернул и остановил машину на правой стороне дороги. Он смотрел на меня так, будто я сошла с ума и, вероятно, была не в себе.

– Ты уверена?

Я быстро кивнула, отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Уже на улице я поняла, что очень прохладно, и плотнее запахнула куртку.

Хотя Огуз неодобрительно посмотрел мне в глаза, как будто собирался сильно пожалеть об этом, он повернул руль и поехал в том направлении, откуда приехал. Пока он уезжал, я достала из сумки телефон и наушники. Музыка – лучшее, что могло сопровождать меня в такую прохладную погоду.

После того как Огуз уехал, я поднялась на тротуар и направилась к дому. Где-то впереди должна была быть автобусная остановка. Если нет, то я дойду до дома пешком.

Чаще всего мне приходилось бороться со своим упрямством. Иногда я была даже хуже козла. Всем известна сказка о двух упрямых козлятах: два козла, которые хотели перейти реку по разным берегам, отказались уступить друг другу дорогу на мосту и оказались в глубоких водах. У меня ситуация была совсем другая. Другого козла, на которого можно было бы натолкнуться, не было. Я была одна на мосту: с одной стороны – моя подруга, с которой я дружила много лет, с другой – мои расцветающие чувства. Это было не упрямство, а скорее ощущение, что я оказалась между молотом и наковальней. Я не знала, в какую сторону идти, может быть, мне прыгнуть в реку по собственной воле, кто знает?

«О, этот огонь медленно убивает меня,Внутри меня горит огонь,Его любовь сжигает меня до пепла».[7]

Мне хотелось подпевать голосу Айдылге, гармонично звучащему в моих ушах, пока я продолжала двигаться по улице. На самом деле, мне было ясно, что я хочу сделать, но пока еще не набралась мужества. Кто знает, сколько еще мне придется для этого пройти?

Я так увлеклась песнями, игравшими по порядку на телефоне, что, когда песня закончилась, поняла, что сбилась с дороги и зашла в незнакомый темный переулок. Упс! Неужели это должно было случиться сейчас?

Вокруг было так темно, что ни в одном из домов, мимо которых я проходила, не было признаков жизни. Единственное, что освещало улицу – это тускло светящие фонари. Переключив песню на телефоне и повернувшись в сторону дороги, с которой я пришла, я поняла, что вслед за мной по этой темной улице идут двое мужчин средних лет. Быстро пройдя мимо них, я увидела, что они смотрят на меня. Когда мое тело начало дрожать от страха, я еще больше ускорила шаг. Чтобы проверить, не идут ли за мной эти люди, я уменьшила громкость музыки, звучащей из телефона в кармане куртки.

– Неплохо звучит, – сказал один из них грубым голосом, и страх разлился по моему телу. Мне нужно было как можно скорее уйти с этой улицы и исчезнуть с их глаз. Господи, помоги мне!

Когда я попыталась идти еще быстрее, один из этих мужчин подрезал меня, и мне пришлось остановиться. Второй уже был позади меня.

– Детка, куда ты идешь?

Когда этот отвратительный голос донесся до моих ушей, я сжала руки в карманах в кулаки, пытаясь собраться с силами, чтобы ударить мужчину по лицу. Огуз был прав. На улицах было небезопасно. Ялова, может быть, и небольшой город, но опасность была везде. Когда я попыталась пройти мимо мужчины, не отвечая, он крепко схватил меня за руку и прижал к себе.

– У нее есть рот, но нет языка, брат. И она дрожит!

Когда человек позади меня с насмешкой подошел ко мне, я поняла, что дрожь в моем теле не от холода, а от страха, который пронзил меня со всех сторон. Мне нужно было как можно скорее избавиться от этих людей. Смогу ли я выбраться из этого темного переулка? Получится ли у меня то, что я задумала? Посмеют ли они прикоснуться к девушке моего возраста? Может быть, если я буду умолять, может быть, если я буду сопротивляться, совесть возьмет верх, и они отпустят меня.

– Пожалуйста, отпустите меня.

Когда я выдохнула, не в силах сдержать дрожь зубов, мужчина передо мной рассмеялся. Почему я не послушала Огуза? Почему я всегда все делала по-своему? Неужели обязательно быть такой безрассудной?

– Ой, ой, ой! Прислушайся к этому голосу! Это ребенок, совсем ребенок!

Я вздрогнула и замерла.

Возможно, моя жизнь была в руках этих мужчин. Меня изнасилуют и, может быть, выбросят мое изуродованное тело на обочину этой узкой улицы. На следующий день в новостях покажут то же самое, а через некоторое время обо мне забудут, и я умру, так и не встретив своих настоящих родителей.

– Это будет вкусно. Дай-ка мне рассмотреть тебя.

Когда мужчина передо мной провел рукой по моей щеке и хотел взять волосы пальцами, я отступила назад и ударила того, кто меня держал. Я хотела еще раз попытать счастья и попытаться уйти, но на этот раз он схватил меня за руку и кивнул мужчине позади меня.

– Так дело не пойдет. Давай поговорим, договоримся. А потом подбросим тебя туда, куда там ты шла, – продолжал он, и тут из моих глаз брызнули накопившиеся слезы.

– Господин, отпустите меня ради бога. Ради бога, говорю вам! Неужели у вас нет ни милосердия, ни страха?

В то время как мой голос повышался, слезы захлестнули меня, и я начала рыдать. Но мужчина продолжал смотреть на меня с той же отвратительной ухмылкой. Ему должно было быть стыдно так вести себя в его возрасте!

– Когда ты умоляешь, ты еще красивее. Может, заставить просить тебя еще больше?

Я очень хорошо поняла смысл его слов, и мне стало не по себе. Оставалось только одно средство. Я не знала, как это сделать, но должна был попытать счастья.

Зажав между зубами руку мужчины, которой он провел по моему лицу, я сильно толкнула его в плечи и пнула ногой. Я попыталась отбежать, потому что между нами было всего несколько шагов, но поняла, что забыла о стоявшем позади меня, когда он схватился за ручку моей сумки. Я хотела продолжить бег, сняв сумку через голову и оставив ее между его руками, но мужчина оказался быстрее: прыгнул на меня, схватил и поставил перед своим другом. Мужчина похлопал по тому месту, где я укусила его за руку, а затем этой же рукой дал мне сильную пощечину. Я поняла, что больше не могу сопротивляться этому издевательству, потому что лицо горело, и я закричала во всю мощь легких.

– Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне! Есть кто-нибудь? Кто-нибудь, ради бога, помогите мне!

Но никто не отозвался. Только я сама слышала свой крик.

Свет ни в одном из домов вокруг не загорался. Неужели они спали? Или они не обращают на меня внимания из-за страха? Неужели они закрыли глаза на этот ужас и спокойно откинулись на подушки? Это было несправедливо! Это было несправедливо, как ничто другое! Хотят ли они увидеть завтра в вечерних новостях еще одно убийство? Кто знает, может быть, у кого-то из них защемит сердце, а кто-то неосознанно прокомментирует: «Если бы она их не спровоцировала».

Когда слезы из моих глаз хлынули потоком, стоявший передо мной мужчина поднес одну руку ко рту, пытаясь подавить мой крик, а другой рукой схватил меня за горло. Я не могла дышать, не могла наполнить легкие, это было похоже на пытку.

– Если ты еще раз закричишь, я перережу тебе горло. Ты поняла?

Я могла только кивать головой. Мне некуда было бежать, негде было укрыться. Я была беспомощна, и ничто другое не имело смысла в этот момент.

– Хорошо, – удовлетворенно усмехнулся стоящий передо мной человек.

– На чем мы остановились? – прошептал он с отвратительной улыбкой на лице, потянувшись к пуговицам на моей куртке. Я хотела сопротивляться, но мужчина, стоявший позади меня, еще крепче сжал мои руки, не давая мне вырваться. Закрыв глаза и продолжая всхлипывать сквозь зажатые чужими руками губы, чтобы не видеть этого кошмара, который был мне уготован, я поняла, что как бы я ни сопротивлялась, мне не удастся остановить их.

Моя жизнь проносилась перед моими глазами, как лента кинопленки. Я вернулась в начало. Я стала той маленькой девочкой пяти лет, с растрепанными волосами, которая кричала: «Мама, не уходи!» в коридоре детского дома. Но мои крики слышала только я. Мама ушла от меня, не обращая внимания на мои рыдания и слезы.

Сцена изменилась: ко мне подошла светловолосая девочка и села рядом со мной, пока я всхлипывала. Она взяла мои руки в свои и сказала: «Не плачь. Я буду твоим другом», – прошептала она мне на ухо и обняла меня.

Та ночь, когда мы с Сенем думали, что расстаемся, и прощались, была теперь перед моими глазами. В ту ночь мы обнялись и спали вместе, как будто никто не мог нас разлучить. Теперь мне было так больно уходить, не попрощавшись с ней, что я терялась в темноте улиц.

И вот сцена снова менялась. На этот раз я стояла посреди дома с большим садом и с надеждой принимала тепло семьи, предложенной мне. Мои глаза сияли, и моя жизнь начала меняться, как только я вошла в дом через эту дверь.

В то время как воспоминания сменялись одно за другим, лица окружающих меня людей стремительно менялись, сменяясь совершенно другими силуэтами, совершенно другими выражениями, совершенно другими эмоциями и совершенно другими улыбками. В своем последнем воспоминании я стояла перед деревянной дверью и закрывала глаза от прикосновения приближающейся ко мне тени. «Спокойной ночи, Полярная звезда», – прошептал он мне на ухо, нежно оставляя свои поцелуи на моей щеке.

Я не хотела открывать глаза и просыпаться от сна, в который попала. Я не могла потерять его голос, отойдя от этого воспоминания. Наушники из моих ушей выпали на землю, а куртка, в которую я была одета, соскользнула с моих рук. Больше, чем дуновение воздуха, меня сотрясали руки человека, держащего меня перед собой. Мне было холодно, страшно, я дрожала. Мужчина знал об этом, но не останавливался. Я поняла, что он не остановится, что не отпустит меня, пока не получит то, что хотел. Он думал о своем члене.

Я не могла открыть глаза. У меня не хватало смелости посмотреть ему в лицо. Я надеялась на чудо, но поняла, что уже исчерпала все свои шансы.

Но… В тот самый момент что-то произошло. То, чего я никак не ожидала.

Случилось то, чего я раньше не испытывала. В темноте ночи я услышала голос, раздававшийся эхом на улице. Руки на моем теле, словно снятое проклятие, заколебались. Я, не верившая раньше в чудеса, теперь поняла, что это возможно.

Я начала приходить в себя.

– Отпусти ее!

Глава 3

Мои глаза невольно расширились от услышанного голоса, по мере того как менялись позы стоявших передо мной мужчин. Я даже задумалась, не плод ли это моего воображения.

Мне захотелось, чтобы этого не было, чтобы человек, стоящий передо мной, был нереальным.

Я плотно закрыла, затем быстро открыла глаза, но ничего не изменилось. Все было реально. Он был прямо передо мной. Он смотрел на меня глазами, полными страха.

Я увидела его, и на моем лице появилась улыбка от взволнованного вида напавших на меня мужчин. Я хотела увернуться от них и побежать к нему.

– Демир! – выкрикнула я его имя в тихую ночь, но не сделала ни шагу.

Я не успела даже пошевелиться, как мужчина, стоявший позади меня, сильно сжал мои руки и потянул меня в другую сторону. Человек передо мной перестал обращать на меня внимание и двинулся к нему.

– Не бойся, хорошо? Я никому не позволю тебя обидеть.

– Кто ты такой? – спросил удерживающий меня человек Демира, ни на секунду не отрывая от него взгляда.

Этот отвратительный голос снова отразился от стен темного переулка.

– Если ты не отпустишь эту девчонку, я стану твоей смертью.

Демир угрожающе наступал на удерживающего меня мужчину, но тот будто бы не воспринимал его всерьез и всем своим видом насмехался над ним. По выражению лица Гюрсоя было видно, что он теряет терпение.

– Что делать, сынок, забирать и тебя?

– Блин, люди уже не могут выйти на улицу из-за таких придурков, как ты. Ты считаешь, что имеешь право издеваться над молодыми девушками?

Демир попытался высвободить меня из хватки мужчины, но его усилий было недостаточно. Он мог быть высоким, но это не означало, что он был сильным. Наоборот, он еще больше разозлил этого человека своим поведением.

– Слушай сюда, сопляк! Иди своей дорогой. Не лезь не в свое дело! Не заставляй меня разбираться с тобой! Что ты сделаешь, если разозлишься? А? Что будет? Я не собираюсь никого отпускать! Я никого не отпущу! – сказал мужчина после слов Демира и толкнул его так сильно, что тот упал на землю. Юноша попытался встать, но мужчина сильно ударил его ногой в живот, чтобы закрепить результат. Пока Демир не сводил с меня глаз, тот лишь сильнее его бил.

– Отпустите его! Отпустите его! Не бейте его!

Я понимала, что мои попытки тщетны, но мне было невыносимо видеть, как ему делают больно. Я не могла сделать и шага в его сторону. После еще нескольких ударов ногой в живот мужчина обернулся и посмотрел в мою сторону. Он видел, что я плачу, и ему это нравилось.

– И ты собиралась развлекаться с ним, а не с нами?

От его язвительного тона у меня сжался живот, и тошнота подкатила к горлу.

– Отпусти его, я сказала! – крикнула я, и дыхание мужчины, стоявшего позади меня, опалило мою шею. Мужчина, до этого расправлявшийся с Демиром, оставил его наедине с его болью и снова начал двигаться ко мне.

– Ты, займись этим отродьем. А я займусь девчонкой.

Когда он обратился к человеку, державшему меня за руки, я хотела было побежать к Демиру, радуясь внезапно обретенной свободе, но не успела – меня снова держали большие руки. Демир пытался встать, вытирая кровь с губ тыльной стороной ладони.

Человек, подошедший к Демиру, что-то достал из кармана, но что именно, я не видела. От волнения, охватившего все мое тело, я со всей яростью попыталась ударить по рукам, державшим меня, но они лишали меня возможности двигаться. Я не могла увидеть, что случилось с Демиром, что этот ублюдок собирался с ним сделать. Я еще больше напряглась, когда печаль, как острый нож, пронзила мое сердце в ответ на услышанный крик. Я пыталась увидеть, что с ним случилось, постоянно силясь повернуть голову. Что-то случилось. Что-то случилось с Демиром. Когда он снова упал на землю, он корчился от боли и держался за руку. Ему было больно. Что этот ублюдок сделал с ним?

Пока мужчина, удерживающий меня своими сильными руками, тащил меня за собой, пресекая все мои попытки его оттолкнуть, в переулке раздался внезапный звук приближающейся сирены. Когда он в панике отпустил мои руки, мне не оставалось ничего другого, как упасть на землю.