Футураструктурология (Новый Вавилон). Часть 1

Приведенные нами обобщения образуют теоретическую основу наших представлений об обществе как следствии теории общественных систем [27], теории сложности [28] и теории хаоса [29] (если кому-либо покажется интересной проблема математической интерпретации этих обобщений для доказательства их истинности, мы будем весьма комплементарны).

Рисунок 4. Так креативно, по мнению нейросети, выглядит детерминированная система, достигшая гомеостазиса

Для завершения наших теоретических обобщений нам следует раскрыть сущность детерминирующих социальную систему факторов. Интуитивно мы понимаем, что эти факторы [30] могут иметь различную природу при переходе от одного уровня социальной организации к другому.

Поскольку на первом уровне социальной организации находится ее первичный элемент, то есть собственно личность, то следует рассмотреть вопрос о ее самодетерминации (самоопределении). С современной точки зрения мы не находим другого обобщенного философского взгляда на самоопределение личности, кроме мировоззрения человека. Именно оно является основной детерминантой его поведения.

Появление хотя бы одной другой личности и их взаимодействие неизбежно приводит к трансформации мировоззрений каждой личности в той или иной степени, и это следующий уровень социальной организации, который мы можем назвать элементарным (первичным) сообществом. Блестящей литературной иллюстрацией поведения личности и ее трансформации в элементарном изолированном социуме является первая часть романа Даниэля Дефо11 о Робинзоне Крузо и Пятнице.

На следующих уровнях социальной организации (семья, коллективы, поселенческие сообщества, народности и нации, человечество в целом) взаимодействие больших и малых групп личностей (подсистем) создает условия для достижения согласия на основе единства системы ценностей, которая чаще всего выражена в моральных и/или юридических нормах поведения, детерминирующих эти подсистемы. Эти нормы дифференцированы по каждому уровню социальной организации и имеют неравную обязывающую силу, которая повышается от уровня к уровню. Обращение к ценностям позволяет нам продолжить наши обобщения на основе аксиологического подхода. Вот некоторые, наиболее значимые для нас, из этих обобщений.

– Хаотичность и упорядоченность общественной системы (ее подсистем) зависима от следования той или иной системе ценностей. Если та или иная система ценностей является основной системой, детерминирующей поведение на всех уровнях социальной организации, то достигается некая детерминированная упорядоченность системы – гомеостазис.

– Обеспечение единства системы ценностей в мировой общественной системе достигается следованием всеобщим рациональным ценностям, которые естественным образом присущи каждой ее подсистеме и каждой личности (в дальнейшем мы назовем их постулированными ценностями). Как мы увидим далее, эта система ценностей состоит из двух подсистем: телесной и духовной. Ее исчерпывающая характеристика будет дана нами в следующей главе.

– Вымышленные на основе исторического опыта общественные ценности, противонаправленные постулированным ценностям, иррациональны и являются источниками хаотических состояний системы. Их мы также обсудим в следующей главе.

– Устойчивость общественных систем (способность общества противостоять распаду под воздействием хаоса) снижается с повышением их сложности, если они или их подсистемы детерминированы непостулированными (иррациональными) ценностями. При этом самая низкая устойчивость у самой сложной социальной системы – человечества. Это является причиной мировых воин, глобальных экономических кризисов, ценностных идеологических противостояний.

– Детерминирующие воздействия, направленные на критическое снижение устойчивости сложных социальных систем, могут быть весьма слабыми («эффект бабочки» [31]). При этом они почти всегда оказывают обратное воздействие на источник ввиду закрытости человечества как глобальной социальной системы («эффект бумеранга» [32]). Эту тему мы обсудим в следующей части I тома.

Таким образом, обобщения 5—9 становятся прямыми следствиями из обобщений 1—4 и завершают построение теоретических основ футураструктурологии. В дальнейшем мы будем рассматривать развитие общественных систем (подсистем) на основе этих обобщений.

Наше обращение к системе рациональных ценностей и избранный аксиологический подход к изучению проблем человечества в целом определяют методологические основы науки футураструктурологии.

Размышления о методологии футураструктурологии мы начинаем с обращения к известной концепции, именуемой гильотиной Юма, устанавливающей аксиологическое противопоставление внутри известной дихотомии «есть» и «должно быть»12. В этой довольно непосредственной игре разума Дэвида Юма выразилась субъективность оценок относительно того, что, по нашему мнению, присуще человеку (или богу) и что мы все хотели бы в нем видеть. Однако, на наш взгляд, Юм рассматривал эту проблему вне временного контекста, поскольку речь шла о состоявшемся человечестве и человечестве, которое, по его мнению, не состоялось. Юм не включил в свои рассуждения надежды на совершенствование человека в будущем и не увидел такое движение в прошлом.

Следуя Юму, мы восполним этот пробел и расширим дихотомию [33], добавив к ней состояния «было» и «будет». Таким образом, мы можем вести речь о неправильном четырехугольнике, на противоположных горизонтальных сторонах которого расположены полярные состояния человеческой природы «было, или человек прошлого» – «будет, или человек будущего», который в процессе непрерывного исследования нами его природы постоянно находится в противопоставлении «есть» и «должно быть», расположенных на двух вертикальных противоположных сторонах. Графическое представление, в котором расстояние между «есть» и «должно быть» при нашем движении из прошлого в будущее уменьшается, говорит о том, что в прошлом человек был весьма далек от своего совершенного образа (который строил Юм), но в будущем есть надежда на приближение природы человека к идеальному ожидаемому состоянию, когда вершины почти сходятся.

Не вызывает сомнений, что наш древний предок, не отягощенный морально-этическими представлениями, даже не задавался вопросом о моральном самосовершенствовании. Возникновение и распространение общественной морали и этики требовало от человека все более критического отношения к собственному общественному бытию, и разрыв между идеальными образами человека и его несовершенной натурой уменьшался. Однако в некоторый момент (не обязательно юмовского времени) человечество способно осознать, что этот разрыв становится критическим. Возможно, что этот урок мы получили в период Второй мировой войны, а возможно, не получили его вовсе.

Далее человечество должно вырабатывать правила общественного поведения, которые должны изменить его внутренний образ, постепенно приближая его к будущей морально-этической парадигме. Это движение ожидаемо должно завершиться состоянием, когда абсолютное большинство людей в своем общественном бытии отвечает представлениям о совершенном человеке.

Далее мы используем наше развитие юмовской гильотины для построения методологических основ футураструктурологии на основе известных подходов Джона Кейнса – старшего13, связанных с проблемой позитивистской и нормативной общественной науки [34]. Для этого развернем поле научных общественных теорий вдоль воображаемого «временного ствола общественных отношений – ствола общественного бытия» (рисунок 5).

Разместим человеческие сообщества на горизонтальных срезах ствола на каждом временном этапе его развития и присвоим каждому индивидууму определенное состояние системы его внутренних ценностных установок, которое, возможно, будет изменяться на протяжении его жизни. Множество индивидуумов с общими ценностями в каждый момент времени будут создавать «поле общественных ценностей», порождающее определенное общественное поведение, которому вне ствола будет соответствовать адекватная научная общественная идея (гипотеза или теория), объясняющая (отражающая) это поведение. Различные поля общественных ценностей будут соответствовать различным общественным научным идеям, которые по определению будут позитивистскими, т. е. основанными на фактах «реального мира человека».

«Научная сила» или значимость этих идей, очевидно, будет обусловлена широтой того или иного поля общественных ценностей или количеством следующих им индивидуумов. Расширение или сужение того или иного поля ценностей будет способствовать возвышению одних позитивистских идей и угасанию других.

Очевидно, что объединение людей вокруг системы рациональных ценностей в будущем (по принципу четырехугольной юмовской гильотины) приводит к консолидации общественной науки вокруг единой системы научных теорий, которая и является обществоведческой наукой будущего.

Рисунок 5. Временная экстраполяция развития системы позитивистских и нормативных общественных знаний в «стволе общественного бытия»

Далее, следуя Кейнсу-старшему, образуем систему нормативных общественных знаний, направленных на рационализацию общественных ценностей. Если сила таких теорий становится абсолютной, это означает, что такие ценности разделяются большей частью человечества. Тогда система более ранних позитивных теорий сворачивается, а система нормативных теорий расширяется, незамедлительно превращаясь в систему новых позитивных теорий, которой соответствует новое поле рациональных общественных ценностей. В этом смысле горизонтальный срез ствола общественного бытия позволяет нам судить о степени упорядоченности общественных отношений в соотношении хаотических и упорядоченных индивидуальных проявлений. Это измеритель качества продвижения нормативной теории в обществе, обусловленный социальной зрелостью его членов в каждом моменте времени.

Если нормативная теория не разделяется большей частью общества, горизонтальные срезы говорят нам о замедлении процессов рационализации общественных отношений.

Следует заметить, что представленная нами интерпретация состояний общества и общественных знаний на горизонтальных срезах исторического процесса уже имела место в методологии научного исследования. Фаддей Зелинский14 в своей «Религии эллинизма» рассказывает о применяемом им методе горизонтальных временных срезов эллинистической мифологической культуры при проведении ориенталистского [35] изучения влияния греческого мифа на Новый Завет. Более того, хотя Зелинский и не указывает на эту особенность, он (как и другие ориенталисты) выстраивает вокруг таких исследований нормативную систему общественных мифологических знаний, правда, касающуюся исторического прошлого.

В настоящем новая система нормативных общественных знаний образует первичное содержание науки футураструктурологии. При движении в будущее ее нормативная функция снижается, а формирующаяся новая система общественных позитивистских знаний приближается к состоянию, предсказанному нормативной теорией.

Это вовсе не означает кризиса футураструктурологии. На самом деле она и в дальнейшем будет открывать новые рациональные ценности человека будущего, а также предлагать рецепты по их утверждению в человеческом обществе.

Представленные рассуждения предлагают нам и новое решение проблемы Wertfreiheit [36] (свободы общественной науки от ценностей). Дискурс об освобождении науки от ценностей не имеет смысла в условиях, когда не только нормативные, но и позитивные теории основаны на аксиологическом подходе, тем более что любая позитивная теория является отражением общественного поведения, основанного на господствующей системе ценностей, т. е. ценностный аспект всегда присутствует в такой позитивной теории.

Таким образом, в дальнейшем нашей основной задачей становится построение современных основ нормативных знаний общественных наук, использующих аксиологический подход к формированию системы рациональных общественных отношений в будущем.

С теоретико-методологических позиций невозможно не затронуть тему истинности футурологических знаний и теории футураструктурологии. Проблема истинности футурологических гипотез всегда была связана с выбором критериев. При этом, поскольку речь шла о будущем состоянии мира, упор всегда делали на прогностические критерии истинности. Собственно проблема истинности прогноза трансформировалась в проблему его достоверности. Достоверность прогноза — это степень осуществления прогноза при полном соблюдении сформулированных условий. Здесь достоверность прогноза определяется полнотой и достоверностью используемой информации, а также правильностью выбранной методики прогнозирования. Достоверность прогноза связана с различными другими его характеристиками, прежде всего с его качеством. Ошибка прогноза – апостериорная [37] величина отклонения прогноза от действительного будущего состояния объекта. Чем дальше отодвинута от нас перспектива футурологического прогноза, тем менее достоверен результат, тем больше вероятность ошибки.

Проблема достоверности экономических прогнозов побудила Владимира Базарова-Руднева15 к исследованию проблемы нормативных прогнозов. Впервые в начале ХХ века был сформулирован принцип выявления оптимальных путей решения перспективных проблем экономики на основе заранее заданных критериев. Распространив данный подход на всю совокупность общественных отношений, мы можем увидеть возможности для нормативного научного определения достоверной перспективной картины общественной жизни. И в этом смысле мы имеем дело с футураструктурологическим прогнозом, который естественным образом преобразуется в футураструктурологический процесс построения мира будущего. Истинность прогноза будет обусловлена силой нормативной футураструктурологической теории (всей совокупности ее критериев), т. е. тем, насколько широко эта теория будет воспринята и поддержана обществом будущего.

Методология футураструктурологии в некотором смысле соединима с методологией истории. Действительно, мы воспринимаем историю как науку об изучении человеческого прошлого (исключая часть естественной истории). Но история существует, пока существует человечество. Следовательно, история далекого будущего будет исследовать процесс построения этого будущего (как данность), то есть будет исследовать предмет современной футураструктурологии. Если предмет исследования этих наук един, а исследователи всего лишь находятся в разных временных интервалах, то они могут применять похожие, но в то же время различающиеся методы научного размышления. По Александру Лаппо-Данилевскому16, одним из основных методологических подходов к изучению истории является метод исторического построения, который устанавливает принципы и приемы, на основании и при помощи которых историк, объясняя, каким образом произошло то, что действительно существовало, строит историческую действительность. Тогда возможно, что футураструктуролог в процессе изучения путей построения будущего человечества устанавливает принципы и приемы, на основании и при помощи которых объясняется, каким образом произойдет то, что будет существовать и создавать историческую перспективу (насколько такое словосочетание уместно). Если использовать образную аналогию, то это как рукав куртки, вывернутый в противоположном направлении (наизнанку). К сожалению, в своем фундаментальном труде, насколько нам известно, А. Лаппо-Данилевский не дошел до второго отдела второй части и не разъяснил миру методологию исторического построения, но ничто не мешает нам обсудить, какие принципы и приемы позволят нам исследовать пути построения мира человека будущего. Эти принципы должны быть обоснованы путем выявления заключающейся в них истины. Но истинность знаний о будущем мы уже связали с их нормативностью. Следовательно, наша задача заключается в формулировании методологических принципов, которые позволяют получить истинные нормативные знания о путях построения будущего, основанного на рациональных ценностях.

Первый из этих принципов заключается в следующем: выбор рациональных ценностей должен быть очевидным и бесспорным, мы не должны испытывать даже малых сомнений относительно того, что в рассматриваемой перспективе эти ценности могут быть утрачены человечеством. Руководствуясь первым принципом, следует изучить ретроспективу человеческих ценностей и выявить те из них, что присущи его внутренней природе и встречаются повсеместно, то есть в той или иной степени свойственны всем людям и во все эпохи. Также следует увериться, что в процессе своих эволюционных [38] изменений эти ценности не утрачивают своего особого значения для каждого человека. Наконец, следует отделить иррациональные ценности и установить их деструктивное воздействие на человека и общество, которое обязательно заставит их отказаться от этих ценностей в ближайшей или отдаленной перспективе. Все это позволяет нам построить систему будущих рациональных ценностей.

Второй методологический принцип заключается в формулировании на основе системы рациональных ценностей таких постулатов (нормативных основ знаний о построении будущего), которым должны следовать люди, чтобы система рациональных ценностей стала реальностью для большинства и степень упорядоченности общественной жизни повышалась, а хаотические проявления становились малыми. Этому вопросу будут целиком посвящены все последующие главы первой части книги.

Третий методологический принцип заключается в необходимости построения на основе постулатов футураструктурологии основ нормативных общественных знаний (научных теорий), которые бы объясняли закономерности достижения обществом того состояния, которое мы можем назвать миром рациональных ценностей. Последнее не означает, что автор ставит перед собой совершенно недостижимую задачу создать всю систему знаний о построении будущего. Такая задача по силам большому числу профессиональных исследователей, каждый из которых посвятит свою жизнь проблемам эволюции-революции своей области научных знаний. В этой книге будут воспроизведены наши размышления о парадигмах традиционных и синтетических областей научных знаний в процессе их эволюционирования в направлениях, заданных футураструктурологической наукой.

Круг их может быть очерчен вполне определенно. Прежде всего это экономика и некоторые социологические (демографические и социально-географические) знания. Их мы предполагаем рассмотреть уже в первом томе. Во втором томе мы продолжим рассматривать вопросы эволюции социологии и обратимся к политологическим аспектам будущего мироустройства. Не обойдем вниманием вопросы культурологии и религиоведения и завершим второй том вопросами эволюции права. В третьем и четвертом томах мы обратимся к вопросам наук об изменении внутреннего и внешнего мира человека будущего, что соотносимо с современными знаниями о биологической природе человека, с градостроительством и инженерным знанием, а также с некоторыми вопросами экологии. Также позднее мы рассмотрим вопросы обеспечения безопасности среды обитания, управления развитием и другие вопросы прикладной футураструктурологии.

Последовательно применяя три упомянутых методологических принципа, мы развернем для читателя футураструктурологический процесс как действительную историческую перспективу, как систему возможностей обретения нового мира естественного для человека будущего, позволяющую не совершить роковых ошибок и не попасть в исторический тупик.

Нормативная природа истинности футураструктурологического знания в методологическом плане приводит нас к поиску системы знаний о возможном будущем мироустройстве, которая будет абсолютно соответствовать системе рациональных ценностей для большей части человечества.

Распространяя нормативные футураструктурологические знания средствами веры и пропаганды, мы способны достичь состояния того мироустройства, которое будет действительно предпочтительным для абсолютного большинства людей, т. е. приведет общество будущего к упорядоченному состоянию (гомеостазису общественной системы), и в этом заключается четвертый методологический принцип.

Все умозаключения, которые мы приводили выше, основаны на следовании философии антропоцентризма, то есть на материалистическом мировоззрении. В последующих главах мы и далее будем следовать этой философии. Однако для большого числа людей, которые следуют в той или иной степени теоцентристским или космоцентристским концепциям бытия, являясь при этом «добрыми людьми», мы сделаем следующее философское отступление.

Если совершить переход от научной интерпретации к религиозной (мифологической) и попытаться обосновать наиболее разделяемую современниками религиозно-философскую концепцию построения мира, то она может заключаться в следующем. Демиург [39], сотворив этот мир из хаоса, создал в том числе и человеческий разум, в который он вложил (может быть, случайным образом) часть своей жажды к созиданию порядка в виде нового мира. Получив этот дар, человечество долго и мучительно продолжило созидать новый мир, в том числе совершенствуя себя и отношения между творцами. На этом пути ему препятствовало индивидуальное мировоззрение, которое вносило свое представление об устройстве нового мира. В результате, не сумев договориться (не построив свою Вавилонскую башню), люди стали строить новый мир каждый по-своему, порождая в некоторые моменты истории вместо мира порядка – мир нового хаоса. Демиург же устранился от дальнейшего созидания мира человека в этом моменте бытия и препоручил человека самому себе.

Далее только от людей зависит, сумеют ли они найти внутреннее и внешнее согласие с собой и друг с другом, создадут ли они мир нового порядка или скатятся в хаос и погибель всего человечества (не усвоив «уроки Золотого века [40] и Всемирного потопа» [41]). Для этого им надо построить такую новую систему правил жизни, которая будет соответствовать первичному замыслу Демиурга и которой они будут следовать неукоснительно на своем трудном пути к совершенному миру порядка. Это единственный залог успешности строительства новой Вавилонской башни – символического образа будущего мироустройства.

Глава 1. Эволюция ценности человеческой жизни. Первый постулат футураструктурологии

Жизни – в полном смысле слова!

Жизни дайте – умоляю.

Вихря жизни! Жизни снова!

Жизни, жизни я желаю!

Задыхаюсь… Жизни больше!

Жизни, сколько капель в море.

Жизни бездну! Жизни столь же,

Сколько в мире зла и горя!..

И. Северянин17

Ценность человеческой жизни следует рассматривать в личностном и общественном планах, находящихся в диалектической взаимосвязи. Утверждение идеалов гуманности в человеческом обществе ведет нас по пути возвышения ценности жизни каждого человека. Вместе с тем предшествующие исторические периоды пестрят примерами античеловечности.

В личностном плане ценность собственной человеческой жизни унаследована от предков человека и порождается инстинктом выживания (самосохранения) особи. Будучи обогащенным разумом и чувствами, этот инстинкт развит у человека так, как не развит у любого другого высшего животного. В отличие от других животных, человек способен осознавать и прогнозировать опасности, угрожающие его жизни. Вместе с тем многие инстинктивные способности животных предчувствовать опасность человеком утрачены. Для человека ценность собственной жизни абсолютна. Вероятнее всего (вне религиозной концепции переселения души), только человек среди всех высших животных способен осознать неизбежность конца жизни и наступления смерти. В связи с этим ценность жизни в сознании человека существенно повышается, так как осознается ее временность. Древний человек, наименее защищенный от внешних опасностей и имевший относительно небольшую среднюю продолжительность жизни (тридцать-сорок лет), вероятно, осознал противоречие между жизнью и смертью и впервые испытал страх смерти, не связанный с ее непосредственной угрозой, – абстрактный страх перед абстрактной смертью. С этого момента ценность жизни стала для него главнейшей ценностью.

Вероятнее всего, общественные представления о ценности человеческой жизни формировались в глубокой древности и были связаны с формированием первичных человеческих сообществ – родов и племен. Стадное поведение, обусловленное инстинктами сохранения, трансформировалось у человека в осознание важности и необходимости сосуществования отдельных особей. Из этого возникло представление о ценности жизни других особей, близких ему по крови. Оставаясь эгоистом, древний человек защищал свой род от внешних опасностей из страха остаться в одиночестве – один на один с враждебным внешним миром. Кроме того, человек боялся утратить преимущества, связанные с родовым образом жизни: разделение обязанностей, совместную деятельность по добыванию пищи, постоянные сексуальные отношения, общение и т. д.