Учитель

– Вот именно, – Гретта поправила очки. – А если в этом году мы займём призовое место, то на нас изволят обратить внимание и, я надеюсь, дальше будут проявлять к выпуску газеты больше участия.

– Какие вы молодцы, девочки, – вступила фрау Андельштайн, – думаете о будущем школы, несмотря на то что этот год у вас последний.

Девушки дружно заулыбались.

– Зато нашей ведьме нет никакого дела до будущего школы, – подала голос Марта. – Все волнения сводятся к заботе о престиже. Не дай бог, кто прорвётся из низших кругов. Узнает – поганой метлой выгонит. О чём мы вообще говорим? Какая газета? – она фыркнула, откидываясь на спинку стула.

– Ты про ту девочку? – мама Гретты попыталась вспомнить имя, с задумчивым видом прижимая палец к губам.

– Да, Ванесса. Никто не знает, где она теперь. Ушла и забыли. А то, что она хорошо училась и была лучшей на олимпиадах по химии, мало кого волнует. Главное, что родители неблагонадёжные.

От взгляда Кристины не укрылось, что фрау Андельштайн слегка поникла после этих разговоров, но когда через секунду на её пухлую руку опустилась ладонь дочери, глядевшей на мать с некоторой тревогой, она совладала с собой и вернула лицу добродушную мягкость. Гретта явно не хотела привлекать внимания к этой краткой немой сцене, а потому потупила взгляд почти сразу, как только прочитала вопрос в устремлённых на неё глазах подруги. Кристина так и не поняла, что произошло.

Вскоре обо всём сказанном и сделанном пришлось забыть, ведь с работы явился герр Андельштайн и сразу же завладел всеобщим вниманием. Высокий, тучный и громкий мужчина с короткими светло-русыми волосами и такими же светлыми пышными усами почти с порога принялся рассказывать собравшимся байки со скотопромышленного комбината, на котором он служил главным технологом. Все его истории больше походили на анекдоты из сборника, переложенные на реальность, в которой разделывали мясо, рубили кости и обрабатывали бычьи туши. Михаэль с приходом отца забыл обо всём и, казалось, прирос к нему, устремляясь всякий раз следом, когда тот выходил куда-то по делам.

В минуту неизбежного расставания, которую присутствующие оттягивали до последнего, все уже обнимались с хозяевами, как с самыми близкими родственниками и обещали заглянуть ещё, если время позволит. Отец Гретты предложил подбросить их до школы, но дочь отказалась, ведь честной компании предстояло вернуться в типографию, чтобы оценить результат труда их нового знакомого.

Солнце проглядывало сквозь тяжёлые осенние тучи уже где-то на уровне крыш невысоких домиков, когда девочки, наконец, покинули гостеприимную обитель. Осознав сей факт, они прибавили шаг и менее, чем через полчаса, оказались на месте. К их досаде, в типографии организовалась внушительная очередь и пришлось дожидаться ещё минут сорок, за которые непоседливая Ханна чуть не повалила на пол вешалку, гружёную пальто, а Молли перетаскала половину конфет из вазочки для гостей. В конце концов, под прицелами шести пар глаз парнишка служащий всё же вынес пачку из десяти экземпляров школьной газеты. Когда Гретта с благоговением развернула её, отмахиваясь при этом от желающих поучаствовать в процессе, дабы те ничего не помяли и не порвали, они с Кристиной многозначительно переглянулись и коротко кивнули. Деньги доверили Карен. Та, подскочив к прилавку, протянула юноше пачку купюр. При этом девушка не забыла подмигнуть ему, отчего молодой человек смущённо раскраснелся и чуть не уронил выручку.

Теперь следовало спешить, ведь до отбоя оставался час с небольшим. И всё же Кристина решила рискнуть. Попрощавшись с девочками, коим вверила донести произведения типографского искусства до школы в целости и сохранности, она направилась к зданию почты. Ещё с утра она предусмотрительно затолкала в сумку свитер Теодора, чтобы вернуть его сразу же по возвращении, не предполагая, что дела в городе затянутся так надолго.

Когда она покинула здание почты с зажатой под мышкой посылкой от матери, улицу уже озаряли огни вечерних фонарей. Глянув на время, девушка с волнением осознала, что до начала комендантского часа остаётся каких-то сорок минут. И всё же ещё можно было успеть, а потому Кристина не стала терять времени.

Она довольно быстро миновала железнодорожный переезд. Но оказавшись на парковой тропинке, всё же вынуждена была сбавить шаг, чтобы случайно не споткнуться о торчащие кое-где корни. Пройдя ряды высоких деревьев в обнимку с туго упакованным почтовым отправлением, она, наконец, вышла к развилке. Здесь было светло. Школа с редкими огоньками окон виднелась невдалеке, а в стороне мягкий свет, лившийся из окон некоторых коттеджей, освещал дорогу на несколько десятков метров вперёд. Кристина ощутимо успокоилась после непроглядного сумрака густо засаженного деревьями парка. Теперь можно было спокойно продолжать путь, но всё же девушка чего-то ждала.

Она снова глянула на часы, затем в сторону ряда коттеджей, манящих своим уютом, после чего развернулась и решительно направилась к дому Макинтайера. Кристина осознавала, что приходить к учителю в столь поздний час неприлично, но при этом ей очень хотелось избежать следующим утром расспросов о том, куда она идёт. Невольно промелькнула шальная мысль – что, если он пригласит на чай? Но здравый смысл тут же напомнил про заветный комендантский час, до которого оставалось уже не более двадцати минут.

Кристина подошла к дому. Она хоть и спешила, но всё же не решалась сразу постучать в дверь. Хотелось убедиться в том, что она не зря пришла и хозяин на месте. Девушка тихонько заглянула в ближнее окно, но никаких признаков жизни не обнаружила – только печь большим пятном выделялась на фоне серой стены. Окно крохотного предбанника тоже было тёмным. Кристина помнила, что и где находится в этом маленьком доме, а потому, решив, что раз начала, нужно доводить дело до конца, она двинулась в направлении последнего из окошек. Не дойдя до цели пары шагов, она услышала шум. Звуки явно доносились из дома, что поначалу обрадовало Кристину, но позже девушке пришлось пожалеть о поспешности выводов.

Она положила почтовый свёрток на землю, ухватилась пальцами за подоконник, встала на цыпочки и подтянулась, чтобы заглянуть в окно. Полумрак помещения был уже не таким непроглядным, как темень во всём остальном доме. Несложно было догадаться, что источником света в этой комнате служила та самая лампа со смешным абажуром, стоявшая на столике возле кровати и всё бы ничего, но именно она этим вечером поведала Кристине о том, что кое-кто намеревался скрыть.

Окно было зашторено и от тусклого искусственного света на плотной коричневатой ткани открывался целый театр теней. Девушка не сразу смогла оценить происходящее. Ей пришлось подтянуться ещё выше, и только тогда она увидела то, от чего глаза её округлились, а в горле застрял возглас удивления. Она увидела тень. Тень эта явно принадлежала девушке высокой и стройной. Судя по всему, она сидела на постели и заметна была лишь верхняя часть её тела, которая ритмично и плавно покачивалась. Голова её была запрокинута назад, а руки упирались в опору, которую из-за нехватки света разглядеть было невозможно. Девушка двигалась грациозно, её длинные волосы при этом метались плавными волнами из стороны в сторону, грудь колыхалась тем сильнее, чем больше нарастал темп движений податливого тела. Спустя несколько мгновений, Кристина увидела, как этой самой груди коснулась чья-то рука, заставляя девушку запрокинуть голову ещё сильнее. При этом Кристина отчётливо услышала протяжный стон. На секунду этот стон раздался со всем жаром, но тут же потух в тишине.

Гибкая и тонкая тень, извиваясь от желания и сгорая от страсти, открыла невольной свидетельнице нечто невероятное – женщина может получать удовольствие от близости с мужчиной здесь и сейчас, в реальной жизни, а не в романтическом вымысле. Мужчина не спешил. Он наслаждался, глядя на то, как возбуждена была его любимая. Они то и дело сходились в затяжном поцелуе, и тени их сливались в единое целое – самое настоящее таинство гармонии и порока. Неожиданно тени распались, но тут же прильнули друг к другу вновь. Теперь силуэт мужчины отчётливо проступал на фоне освещённой портьеры, тогда как девушка скрылась из виду. Кристина закусила нижнюю губу, настолько явственно она представила лицо учителя, его обжигающий взгляд. Она будто бы видела в этой почти чёрной тени всё до мельчайших подробностей: напряжённые тонкие губы Теодора, растрёпанные пряди вьющихся каштановых волос, слипающихся от пота, ласковые сильные руки, которые сжимают в объятиях желанное тело. Кристина представила его полностью обнажённым, убегая в своей фантазии куда-то за грани дозволенного. Но в момент кульминации действа, когда до слуха донёсся приглушённый рык, она очнулась, беспокойно перехватила рукой узкий подоконник, но не удержалась и со всего размаху шлёпнулась на землю.

В ту же секунду звуки за стенкой сменились. Кристина выдала себя, и теперь кто-то явно намеревался открыть окно, чтобы выглянуть наружу. Доли секунды хватило девушке, чтобы сгрести в охапку пакет, отскочить за угол и прижаться спиной к деревянной стене. Сердце бешено колотилось, волосы под тёплой вязаной шапкой сильно вспотели. До слуха донёсся чуть слышный шёпот:

– Будь здесь. Я выйду, осмотрюсь, – голос определённо принадлежал учителю, и как только он произнёс свою короткую речь, Кристина поняла, что пора бежать. Прямо перед ней на расстоянии нескольких метров высился ряд дубов. И если совсем недавно девушка спешила покинуть беспросветный мрак парка, то теперь он казался ей спасением.

Подобрав одной рукой полы своего серого пальто, а другой крепко обхватив посылку, она кинулась бежать. Требовалось спрятаться за то время, пока Теодор не успеет одеться и выйти, ведь окажись он на крыльце, вся конспирация сошла бы на нет. Луческу не помнила, как преодолела эти двадцать метров до ближайшего дуба. Способность думать и анализировать вернулась к ней, как только девушка обошла широкий ствол и прижалась к нему спиной. Тяжёлое дыхание перемежалось с бешеным стуком собственного сердца, которые мешали слышать звуки вокруг. Девушка до дрожи в коленках боялась пошевелиться в надежде, что так и останется никем не замеченной. Она стояла, позабыв обо всём, сжимая в объятиях большой пакет с почтовыми штемпелями. Время для неё, будто бы, остановилось, но набравшись смелости, она зачем-то задержала дыхание, после чего выглянула из-за дерева.

У крыльца никого не было. Никто не бродил дозором вокруг дома и, казалось, он совсем опустел. Кристина постояла ещё, всматриваясь в такое же, как и прежде чёрное окно кухни с надеждой получить хоть какую-то определённость происходящего. Шевелиться всё ещё было страшно. Когда дыхание выровнялось, а шум в голове стих, она позволила себе пошевелиться и теперь прижималась грудью к шершавой поверхности древесной коры. В потоке мыслей, одолевавших светлую голову, неожиданно пришло озарение. Кристина судорожно вздёрнула рукав пальто, взглянула на часы и закрыла глаза. Она всё-таки не успела вернуться в школу до отбоя.

Как бы то ни было, но что-то требовалось предпринять. Кристина начала судорожно перебирать в голове варианты действий и не сразу обратила внимание на то, что пейзаж возле коттеджа учителя изменился. Сначала из дверей, озираясь по сторонам, показалась голова в глубоком тёмном капюшоне, затем и вся фигура в чёрном вышла на крыльцо. Кристина незамедлительно распознала в ней таинственную беглянку. Та ещё раз огляделась, а когда убедила себя в том, что рядом никого нет, спешным шагом направилась в сторону школы. Макинтайер так и не появился.

Постояв с минуту в ожидании, пока тёмный силуэт, наконец, скроется из виду, Кристина приняла решение, которое в тот момент показалось ей единственно правильным. Следовало во что бы то ни стало вернуться в школу тем же путём, каким ходит таинственная любовница учителя. Размышления о том, кто бы это мог быть, пришлось отложить до поры до времени.

Теперь следовало снова выйти к развилке, чтобы точно не попасться на глаза обитателям коттеджного посёлка. Выждав ещё с минуту, Луческу бодро зашагала к своей цели. Она старалась отгонять от себя мысли о возможном провале, о том, что, вероятнее всего, не справится со злосчастным прутом ограды и о том, что её увидит кто-то из дежурных. Она даже не пыталась прокручивать в голове оправдательный монолог на случай внезапной встречи, а просто шла буквально напролом, раздвигая кусты и огибая торчащие корни. Неожиданно, позади неё раздался треск ломающейся ветки. Кристина остановилась как вкопанная. Похоже было, что кто-то преследовал её и теперь старался не выдать себя. У девушки перехватило дыхание. Она понимала – бежать в её положении нет смысла, а потому с дрожью в голосе спросила не оборачиваясь:

– Кто здесь?

Человек продолжил движение в её сторону. Кристина закрыла глаза и стала ждать, крепче сжимая руками пакет. Она уже готова была принять судьбу и молила проведение лишь о том, чтобы всё закончилось как можно скорее. Но, спустя секунды, показавшиеся в тот момент вечностью, тихий мужской голос сообщил:

– Кристина, не бойтесь. Это я.

Девушка резко обернулась и в тот же миг увидела перед собой Теодора. Выходя из дома, мужчина не успел полностью одеться и теперь стоял, перенеся вес тела на одну ногу и держал в карманах распахнутого пальто руки. Кристина с трудом уняла порыв броситься ему в объятия – настолько резко ужас от ожидания скорой погибели перешёл в ликование. Нервной усмешки всё же избежать не удалось.

– Герр Макинтайер! – вскрикнула она с нескрываемой радостью, – это вы. А я уж думала, – она не договорила и прикрыла лицо рукой, чтобы сдержать подступающие слёзы.

Теодор подошёл к ней и коснулся плеча.

– Всё хорошо. Успокойтесь, – мягкий тембр его голоса и впрямь успокаивал, но в то же время манил какой-то неведомой притягательной силой. – Что вы здесь делаете?

Кристина только теперь вспомнила всё, что видела, слышала и пережила за какие-то полчаса, а потому щёки её немедленно окрасились румянцем. Счастье, что в темноте увидеть этого никто не мог. Тем не менее Теодор склонился, чтобы поймать её взгляд. Кристина не стала сопротивляться, а когда подняла голову, то чуть не ахнула. В темноте, озаряемой лишь скудными отсветами луны, с трудом пробивавшимися сквозь высокие кроны деревьев, облик человека, который казался знакомым, изменился до неузнаваемости. Перед ней стоял не скромный учитель из старшей школы, а кто-то совсем другой. Высокий, сильный, с растрёпанными по плечам длинными волосами, наскоро одетый не по погоде, он в равной степени мог быть и лесным разбойником, и пиратом, и егерем, и местным графом, да кем угодно из многочисленных героев романов и не менее многочисленных замыслов самой Кристины. Она ещё некоторое время собиралась с силами, чтобы заговорить, после чего издала что-то вроде оправдания:

– Я немного задержалась в городе сегодня.

Теодор отступил на шаг. Он склонил голову, после чего лунные блики озорными огоньками отразились в серо-зелёных глазах. Весь вид его выражал проницательную сосредоточенность.

– И что же вы намеревались делать дальше? – спросил он, подождав немного.

– Возвращаться в школу, – решила признаться девушка, крепче сжимая посылку.

– Разве школа не закрыта?

– Мне известен тайный путь, – Кристина с некоторой укоризной взглянула на мужчину.

Он еле заметно улыбнулся, после чего решительно продолжил:

– Вы всё видели, – Теодор не спрашивал, а ставил себя и девушку перед фактом.

Кристина опустила взгляд.

– Я надеялась успеть занести вам свитер. Простите, вовсе не хотела мешать. Я всё понимаю и никого не осуждаю, только прошу вас, скажите, это кто-то из девочек?

– Нет, – сухо ответил Теодор.

Кристина выдохнула с облегчением. Она вовсе не желала вскоре столкнуться на выходе с очередной изгнанницей.

Теодор решил перевести тему:

– Вы же понимаете, как велик риск. Возвращаться в школу в такой час опасно.

– А разве у меня есть выбор?

– Есть.

– И какой же? Денег на привокзальную гостиницу у меня нет. Разве что вы дадите мне их в долг, но я и без того перед вами в долгу, господин Макинтайер, поэтому помощь вашу не приму. – Кристина только теперь выдохнула, протараторив свою речь на одном дыхании.

– У меня нет с собой денег, – заключил мужчина. – Я даже не думал предлагать вам гостиницу, под завязку набитую сезонными рабочими. Вы не найдёте там свободного места.

– Тогда что? – на лице девушки нарисовалось искреннее недоумение.

– Во-первых, повторюсь – вы ничего мне не должны, Кристина, – Макинтайер запахнул полы раскрытого пальто, чтобы не продрогнуть окончательно. – Во-вторых, мы с вами не в школе, и я настаиваю, чтобы вы звали меня Теодор. В-третьих, сегодня вы ночуете у меня.

Глава 14

Глаза Кристины после его слов округлились, став на пол лица, а нижняя челюсть со странным хрипом, зародившемся где-то в глубине горла, стремительно отвисла.

– Чего? – переспросила она. – Зачем это?

– Я – единственный в сложившихся обстоятельствах, кто может вас выручить и не навлечь подозрений.

– Да что вы? – Кристина снова нервно усмехнулась. – Нет, вы серьёзно? – она тут же свела брови. Спокойствие учителя уже начинало раздражать.

– Вы просто заночуете у меня, а утром вернётесь в школу. Приставать к вам я не намерен, если вы этого опасаетесь. Жаль, что я так и не заслужил вашего доверия.

Кристина открыла было рот, чтобы возразить, но так и не нашла нужных слов. Ей было одновременно неловко и чуть-чуть совестно за свои скрытые обвинения. И всё же кое-чего она опасалась, а потому задала вопрос:

– А если она вернётся? Если кто-нибудь увидит меня выходящей из вашего дома?

– Не вернётся, – тихо ответил ей Теодор. – Будем действовать осторожно, – он с некоторым облегчением почувствовал наконец, что дело при помощи незатейливой манипуляции сдвинулось с мёртвой точки. Подкинув дровишек в разгоравшееся у девушки чувство вины, он добавил. – Решайтесь скорее. Я очень замёрз.

Этого хватило, чтобы Кристина опомнилась от размышлений. Она нехотя повиновалась и после нерешительного кивка сделала шаг в сторону учителя. Они, не спеша, направились к дому, где по просьбе взволнованной Кристины погасили свет сразу же после включения. Теодору пришлось вынести из спальни ту самую лампу, с уютным мягким освещением которой девушка, наконец, примирилась. У неё не было при себе никаких вещей, чтобы переодеться для сна, а потому посылка оказалась очень кстати. Пришлось разрывать туго связанный пакет, в котором обнаружилось много интересного.

Теодор, как истинный джентльмен, старался не смотреть на стопки чулок и белья, заботливо сложенные матерью девушки. Сама же Кристина невольно прикрывала собой содержимое пакета и старалась затолкать провокационные вещи вглубь истерзанного мешка.

Мужчина первым нарушил тишину:

– У вас заботливая мама, – сказал он, разливая по чашкам горячий чай.

– Как и положено всякой матери, – буркнула Кристина.

Макинтайер поставил одну из чашек перед ней, после чего присел напротив, привычно закинув ногу на ногу.

– Выпейте, – повелел он. – Нужно согреться. Потом я приготовлю что-нибудь покушать.

Кристина подняла на него вопросительный взгляд.

– Если это из-за меня, то не нужно, – с вызовом проговорила она. – Я не голодна, – как по заказу именно после этих слов её животик гулко забурлил.

Теодор улыбнулся её смущению.

– Да, я вижу. Но и мне тоже нужно что-то есть.

– Гос… Теодор, – немедленно исправилась Кристина и ощутила волнение от того, как непривычно это имя звучало из её уст. – Скажите, где я буду спать?

– У меня здесь не так много вариантов, – он кивнул в сторону спальни. – Я перестелю всё, не беспокойтесь.

Кристина выдохнула, пытаясь унять подкатившее напряжение, затем спросила ещё:

– А вы?

– Есть ещё раскладушка.

– Нет, это никуда не годится. Давайте лучше я буду на раскладушке, – просьба больше походила на мольбу.

– За кого вы меня принимаете, Кристина? – Макинтайер сделал вид, что обиделся. – Чтобы я отдал вам свою любимую раскладушку? Она такая удобная. Удобнее только диван с торчащими пружинами из привокзальной гостиницы. Нет уж. Она моя и вы не заставите меня уступить её вам.

Кристина слушала его монолог с серьёзным видом, но когда он закончил, не выдержала и прыснула со смеху. Пришлось прикрыть рот ладошкой.

– Готова поспорить, вам не доводилось ночевать в комнатушке метр на полтора на груде старых пуховиков. Вот где удобство в высшей степени.

Макинтайер удивлённо возвёл густые брови, отчего взгляд его стал по-детски открытым.

– Нет, но уверен, и вам не выпадала честь уснуть на жёсткой койке общежития, а проснуться на крыше под проливным дождём.

Кристина вытаращилась на него.

– Как это?

– В армии я страдал лунатизмом. Сам удивляюсь, как жив остался, – он отпил из чашки, затем добавил, поднимаясь со своего места. – Значит, договорились. Постель я вам подготовлю, а сейчас надо сообразить покушать.

Кристина подскочила с места и последовала за мужчиной, который уже стоял возле буфета.

– Я хочу помочь, – с жаром проговорила она. Неожиданно тревога поубавилась, и теперь за спиной постепенно расправлялись крылья. На неё глянули сверху вниз.

– Выбор у нас невелик, дорогая Эдит, – Теодор порылся в шкафу. – Здесь осталось ещё немного колбасы. К ней можно картошки сварить.

Кристина посмотрела на учителя с укором, хотя уголки губ выдавали игривое настроение. Упоминание того, с чего началось их знакомство, показалось девушке приятным и вполне уместным. Тут никто их не видел и не слышал, а потому ни к чему было скрывать ставшие общими секреты.

– Я чищу картошку, – безапелляционно выпалила она.

– Раз вы так настаиваете, не смею с вами спорить, – Теодор со всей галантностью подал ей пыльное ведро с корнеплодами и нож.

Пока она чистила картошку, он перестилал постель. За время тишины, нарушаемой лишь шорохом ножа о хрустящую шкурку и шелестом простыни, девушка снова погрузилась в размышления. Она больше не переживала. Сидя здесь, в этой тёплой кухне и прижимаясь плечом к столешнице, она наблюдала из-за приоткрытой двери спальни за мужчиной, одетым в тонкую серую рубашку с закатанными до локтей рукавами, который ловко заправлял подушку в белую наволочку. Он так и не собрал свои длинные волосы в хвост и теперь они опадали вьющимися змейками на в меру широкую спину и плечи. Кристина никак не могла отогнать от себя поток предположений, мучивших её. Всё больше любопытство завладевало ею. Кто та девушка, что бегает к учителю по ночам? Если не школьница, то кто?

Преподавательский состав пансиона в большинстве своём попадал в категорию сорок пять плюс. Да, те из учительниц, кто пока ещё достигал нижних пределов этой возрастной группы, вполне ещё могли с большой натяжкой похвастаться стройностью, грацией и пластикой, но все они сплошь были старые девы, убеждённые мужененавистницы. Или это было лишь прикрытием до поры до времени? Внезапно Кристина вспомнила о дружбе Теодора с ректоршей, но воскресив в голове образ этой каменной статуи с холодными безжизненными глазами, немедленно отмела свою догадку. Ирма Готфрид, по мнению девушки, при всей привлекательности всё ещё молодой женщины меньше всего походила на роль любовницы, тайно бегающей на свидания. Кристина не заметила, как губы её растянулись в насмешливой улыбке, тогда как разум под влиянием всего осмысленного накидывал идеи для нового любовного романа.

– Что вас так обрадовало? – Теодор уже закончил свою работу и теперь стоял в дверном проёме, лукаво поглядывая на девушку.

Кристина очнулась от дум.

– Да так, – расплывчато начала она. – Появились идеи для новой рукописи, – девушка ловко закинула последнюю картофелину в кастрюлю и поднялась с места.

– Дадите почитать? Полагаю, вдохновение посетило вас при моём нескромном участии, а значит, я имею все права. Как главный герой, – беззастенчиво проговорил мужчина. Он поднял со стола кастрюлю и поставил её на плиту.

Кристина тоже осмелела, а потому не спустила ему ремарку:

– С чего вы взяли? И вообще, это будет история про служанку и герцога, – ответила она первое, что пришло на ум.

Теодор довольно громко хмыкнул, что заставило Кристину, которая теперь мыла руки в умывальнике, повернуться к нему.

– Что-то такое уже было. Вы же не хотите, чтобы вас обвинили в плагиате?

Девушка взялась за полотенце.

– Вы что же, читаете женские романы? – удивлённо спросила она.

– Особенно запрещённые, – сказал он как-то уж очень приглушённо, боясь, видимо, что у стен на самом деле могут вырасти уши. – Но откуда вы о них знаете? – Теодор со звоном опустил старенькую алюминиевую крышку на кастрюлю и поймал обеспокоенный взгляд гостьи, после чего скрестил руки на груди в ожидании ответа.

Кристина на миг ощутила себя в чём-то провинившейся, но отогнав первый испуг, ответила ему, стараясь сохранять лёгкость в голосе.