10:34

– Я отлучусь ненадолго. – И тихонько добавила: – Вы же не против, если кто-то отлучается?

И пошла, словно триумфатор, гордо вскинув голову.

Вот же нахалка: ведь явно последней фразой она намекнула на «отлучение от церкви»! Я уже тысячу раз пожалел, что позволил магистру встретиться с этой еретичкой, и был так рад, что она ушла, пускай даже ненадолго.

– Глупая еще, молодая, – сказал я, как бы оправдываясь, словно это моя вина в том, что ее голова забита всей этой ересью.

Магистр молчал, нахмурившись и о чем-то размышляя. В тот момент я не на шутку испугался: когда дело будет сделано и журналистка станет не нужна, не захочет ли он проучить еретичку? Вдруг вспомнился недавний рейд, как бью девчонку на языческом шабаше. Смогу ли я так же поступить с Женей?

Она вернулась. Я боялся, что журналистка вновь продолжит свои богохульные речи, но Женя, быть может, заметив мое напряжение (да и реакцию отца Пейна), вдруг примирительно улыбнулась:

– Извините, быть может, я тут наговорила много лишнего. Я вовсе не хотела как-то вас обидеть или оскорбить. Лишь высказала свои соображения. Да и то, заметьте, по вашей же просьбе! Если не хочешь услышать что-то плохое, лучше не спрашивай. А вы спросили.

Видя, что магистр все еще хмурится, она взяла бутылку и наполнила два стаканчика красным вином.

– Тут вы правы. Мы, молодежь, не такие уж и праведники, какими нас хотят видеть учителя.

Один стаканчик она протянула магистру:

– Давайте за примирение.

Отец Пейн поколебался, но все же взял вино.

– За мир! – Она выпила.

– За мир, – кивнул магистр. Но, когда пил, все не отрывал от журналистки недоброго взгляда.

– Ладно, пора мне, – проворчал отец Пейн, поднявшись, и бросил пустой стаканчик в урну. – Удачи вам в Красновке.

И пошел, не оглядываясь.

Я проводил магистра взглядом и сурово глянул на Женю. Та, изобразив саму невинность, пожала плечами: мол, а я-то что? Впрочем, тут я сам был виноват. Знал же, какая она, но позволил им говорить на такие темы. Впредь буду осторожнее!

– Ладно, что было – то было, – вздохнул я. – Пора заняться делом.

И тряхнув ключами от машины, улыбнулся:

– Зато есть и свой плюс: на этот раз не на поезде!

Правда, тут же несколько смутился, поймав себя на мысли: как школьник какой-то, который хвастается перед девчонкой папиной машиной. Будто я пытаюсь произвести на нее впечатление…

Мы сели в микроавтобус. Мой взгляд упал на крестик, болтающийся на зеркале, и вспомнились слова Жени: «Быть может, пора нести мир и добро? Иначе что вас отличает от тех маньяков, за которыми мы сейчас гоняемся?» Почти то же самое совсем недавно имел в виду Рафаэль. Прежде чем уйти.

– Что-то случилось? – спросила Женя. От нее не ускользнуло мое смятение.

– Так, ерунда.

– Нет, не ерунда. – И потребовала: – Давай, колись: что не так?

– Я сегодня бил человека, – хмуро ответил я.

– Ну, зная тебя, не удивлена, – усмехнулась она. – Ты не похож на пацифиста.

– Проблема не в том, что я бил. А в том, что это был мой лучший друг.

– Вот как? Зачем тогда бил?

– Потому что он был не прав!

– У меня такое чувство, что ты сам не очень-то веришь в это. Быть может, он был прав?

– Нет! – Я ударил кулаком по рулю. – Ладно, забудь!

Я повернул ключ в замке зажигания. Мы поехали. Молча. Позади остался вокзал, усеянные желтыми огнями окон черные коробки многоэтажек, наконец мелькнул знак с перечеркнутым красной полосой словом «Погорск». Женя не выдержала тишины:

– Этот друг – он тоже из вашей… церкви?

Едва не сказала «секты», подумал я.

– Мы пришли в Орден почти одновременно.

– Давно?

– Нам было по двенадцать. – Я глянул на нее: – Решила покопаться в моей личной жизни?

– Обещаю, что не стану писать об этом в газету, – рассмеялась она. – Хотя, если история будет очень интересной…

– Твои читатели уснут от скуки. Да и ты тоже, а нам еще ехать не меньше часа. Тоскливо будет рулить под твой храп.

– Обещаю, что не усну. – Она ткнула меня кулачком в плечо. – Ну, не будь занудой. Мне правда интересно, как тебя занесло в эту тусовку.

– Меня не занесло! И это не тусовка!

– Хорошо-хорошо: как ты попал в столь просвещенное общество, о великий воин Света?

– Иди ты!..

– Ну Славочка, не обижайся, я больше не буду! – Она состряпала жалобную мордашку. Ну как на нее можно дуться? – Конечно, сама я не особенно люблю все, что связано с религиозной темой. И все же мне интересно, как люди вообще попадают в подобные сообщества. В мире ведь много верующих людей. Я бы даже сказала, что большая часть населения Земли верит в какие-то высшие силы. Однако лишь единицы приходят в религиозные общины. Что их туда ведет? Нехватка общения, идеологические принципы – или в какой-то момент на них вдруг снисходит просветление?

– В моем случае – ни то, ни другое, ни третье, – ответил я и замолчал. Вовсе не потому, что не имел права об этом рассказывать. Ничего секретного в моей биографии нет. Просто решил немного подразнить журналистку: я же видел, что ее прямо-таки распирает от любопытства.

– Нет, если ты не хочешь, можешь не рассказывать… – Женя произнесла это с такой обиженной миной, что я невольно улыбнулся: ненасытное женское любопытство.

– Тринадцать лет назад погибли мои родители, – все-таки начал я. – В их машину въехал пьяный водитель на грузовике.

– Сочувствую.

– Мне в то время было восемь. Бабушек-дедушек к тому времени уже не осталось, теткам-дядькам на мою судьбу было плевать – так что меня должны были отправить в детский дом. К счастью, у меня была взрослая сестра, старше меня на одиннадцать лет. И ей, как совершеннолетней, позволили оформить опеку.

– Это была Рита? – спросила Женя.

– Она, – кивнул я, и, глянув на нее, заметил: – Удивлен, что ты до сих пор не записываешь. Как статью-то писать будешь?

– У меня хорошая память. Продолжай.

– Вот и представь себе: молодая девятнадцатилетняя девчонка, пару лет как поступила в университет. В таком возрасте по дискотекам с парнями гулять, а ей на шею посадили малолетнего брата. Но Ритка выдержала. Кормила меня, одевала (для чего ей пришлось устроиться на вечернюю работу), ходила на родительские собрания в школу. В общем, заменила мне мать. Жили мы в квартире родителей. Я и сейчас там живу. Потом нас стало трое: Рита встретила парня, Сашу. Правда, встречались они всего около года. Саша был священником, и вскоре его отправили в один приход – далеко, в какую-то таежную деревню. Рита любила его, но с ним не поехала. Думаю, из-за меня.

– Винишь себя за то, что они расстались?

– Возможно, будь они вместе, она до сих пор бы жила.

– Как ты любишь говорить, пути Господни неисповедимы…

– Не начинай, – оборвал я, чувствуя, что вот-вот может вновь вспыхнуть религиозная дискуссия. И этот спор я бы проиграл. Ведь это – слабое звено в цепи моих убеждений, так как я не раз задавал вопросы Небесам: «За что? Почему Рита?». Но так и не получил ответов. – В общем, Рита с ним рассталась. Саша уехал, и я думал, что никогда его больше не увижу. Однако судьба распорядилась иначе. Девять лет назад Рита поехала на раскопки, организованные их университетом. И не вернулась.

Я умолк, чувствуя, как в груди снова закипает ярость. Как всегда, когда я вспоминаю о том, что произошло с тобой, любимая сестра!

– Да, я знаю, как все было, – тихо сказала Женя. – Я же писала об этом.

– Мне тогда едва исполнилось двенадцать. Вот так я потерял всех близких: спустя четыре года после смерти родителей лишился еще и сестры. К тому же мне снова грозил детдом – я ведь был ребенком. Можешь представить, мое состояние? И вдруг появился Саша, тот самый священник, с которым когда-то встречалась сестра. В тот год он только основал христианскую общину – орден Братство Света.

– Это был отец Пейн? – удивилась журналистка.

– Он забрал меня к себе, заменил мне отца, научил всему, что я знаю. Ты недавно сказала, что этого человека не за что уважать. И как, по-твоему, заслуживает он уважения?

Женя задумчиво смотрела на дорогу.

– Вот и вся история, – сказал я. – Ну как, удовлетворил твое любопытство?

– Ага, было очень увлекательно. – Она зевнула, свернулась калачиком на сиденье, закрыла глаза и захрапела.

Ей бы только шутки шутить!

– Кстати. – журналистка кокетливо приоткрыла один глаз. – Извини за нескромный вопрос. Ты говоришь, что в этом Братстве Света с двенадцати лет. А у тебя были когда-нибудь отношения… с девушками?

– Нет, мне это не нужно, – хладнокровно заявил я. – Вступив туда, я сразу принял обет безбрачия. Вера заменила мне все!

– Это у вас обязательное условие? Разве у вас в общине нет женатых? К тому же ты сам сказал, что ваш магистр когда-то встречался с твоей сестрой. Значит, отношения с противоположным полом не возбраняются.

– Не для меня. Я – воин Света. Это особый статус в Ордене. Ничто не должно отвлекать меня от борьбы со злом!

– И тебе никогда не хотелось…

– Нет!

Я старался даже не смотреть в ее сторону.

– Честно сказать, никогда не понимала этой странной религиозной традиции – безбрачия и воздержания, – задумчиво проговорила Женя. – Вы же сами говорите, что человека создал бог. Выходит, это Господь дал ему такой способ размножения. А значит, секс – вполне естественный процесс, причем угодный самому богу, иначе бы он придумал для продолжения рода что-то другое: какие-нибудь споры или почкование. И даже наслаждение, получаемое в процессе соития (если следовать вашей теории сотворения), тоже придумано создателем. Так с какой стати тогда самые ярые почитатели бога относятся к этому как к чему-то плохому? Воздерживаются – вместо того чтобы не только продолжать свой род, но и наслаждаться этим богоугодным процессом.

– Наша вера не запрещает мужчине и женщине делить ложе, если, конечно, это законный брак. Но это лишь для обычных людей, мирян. Мы же – самые рьяные служители, душой и телом принадлежим Господу, и только ему. К тому же, усмиряя плоть, мы подвергаем себя испытанию, укрепляем свою волю. Так Всевышний проверяет нас.

– Богу-то какой от этого прок? Ему, что, нравится вас мучить? Садомазохизм какой-то, тебе не кажется?

Я метнул в Женю сердитый взгляд, но, увидев по ту сторону очков ее искренне наивные глаза, смягчился: «Она далека от истины, просто не понимает».

– Пути Господни неисповедимы, – ответил я привычной формулой.

– Ах, ну да. У вас на все такой аргумент. Если чего-то не знаешь – ссылайся на бога: мол, это все он придумал, а его замыслы не обсуждаются.

Я молчал, пристально глядя на освещенную фарами дорогу.

– Ладно ты, не нервничай. Я ведь чисто из любопытства. Мне правда интересно: я ведь не очень-то шарю в ваших делах. Я спрашивала вовсе не для того, чтобы тебя задеть, подразнить или, не приведи кто-то там… соблазнить.

Последнее слово она промурлыкала таким бархатным голосочком, что я усомнился, так ли это.

– Ну что, мир? – Она протянула руку.

– Мир. – Я слегка пожал ее теплую ладошку.

– Ну и прекрасно! – Она зевнула. – Ух, скоро уже приедем? Я прошлой ночью почти не спала, а дорога вгоняет в сон. Ели ты не против, я все-таки чуток вздремну.

И, сказав это, она откинулась на спинку сиденья. При этом ее короткая юбочка поползла вверх, обнажив стройные ноги, и у меня возникло чувство, что не случайно. Вот же плутовка! Господи, не введи во искушение!..

Чем ближе становился этот жуткий поселок, тем муторнее было у меня на душе. Фары выхватывали придорожные столбы: один, второй, третий… А слева и справа – там, где обрывался свет, – зловеще чернел лес. Тот самый, где год назад преследовала меня кошмарная тень и сбила с ног, а потом в свете луны сверкнули клыки и пылающие дьявольским огнем глаза. Когда за очередным столбом с номером километра появился знак с надписью «Красновка», я вдавил педаль тормоза – и машина замерла перед ним, словно перед невидимой стеной.

«Спокойно! – упрекнул я себя. – Ты же воин Света! Ты не должен пасовать перед силами Зла, насколько б могучими они ни были! Кроме того, ты недавно уже был в этом поселке – и никакие монстры там по улицам не разгуливают. Соберись – и вперед!» Да только меня не покидало ощущение, что существо, которое преследовало меня в ночном лесу, все еще здесь, совсем рядом.

Я вздрогнул, заметив боковым зрением движение. Но это всего лишь проснулась Женя. Ее близость придала мне сил и уверенности. Не могу же я ударить лицом в дерьмо перед слабенькой девушкой! Журналистка вопросительно глянула на меня: мол, чего стоим?

– Приехали. Куда теперь? – спросил я, стараясь говорить как можно увереннее.

Она достала бумажку с адресом, который мне дал старик Гулов. Замечательно: название улицы и номер дома нам сейчас весьма помогут! Ведь по ту сторону придорожного знака простирается спящий поселок.

– Как же мы найдем нужный дом в такое время?

Но выбора не было: мы уже на месте.

– Ладно, может, все-таки встретим какого-нибудь припозднившегося прохожего и спросим.

Я снова запустил двигатель и, наконец, пересек так сильно пугающую невидимую стену.

Нам повезло. Несмотря на позднее время суток, проехав пару кварталов, я заметил бредущую вдоль дороги женщину. Догнав ее, опустил окошко. Выслушав вопрос, та посмотрела на нас с подозрением. Еще бы: в таких маленьких населенных пунктах все друг друга знают и на любого чужака глядят как на потенциального бандита. И все же она объяснила, куда проехать.

– Чего стоим? – раздраженно спросила Женя. – Поехали!

Я удивленно глянул на нее: она заметно нервничала.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Извини, – вздохнула она. – Волнуюсь. Одно дело – писать о маньяках и их жертвах, совсем другое – лично с ними общаться. А если вспомнить, что тут с нами едва не случилось вчера… Не бери в голову, делай что должен.

Я вспомнил свои ощущения, как не мог пересечь невидимую черту. Но ведь я – мужик, да к тому же избранный воин Света. А Женя всего лишь семнадцатилетняя девчонка. Мне вдруг стало стыдно, что я втянул ее в это опасное дело. Однако тут она права: назад дороги нет, сделаем то, что должны!

Журналистка, словно прочитав мои мысли, подбодрила:

– Но я не боюсь, честное слово! Как можно бояться, когда рядом такой сильный и надежный мужчина?

Говоря это, она накрыла мою ладонь, лежащую на руле, своей ладошкой и лукаво сверкнула глазками, вглядываясь в мое лицо. Испытывает. Но я не дрогнул, даже не отдернул руки. На меня ее чары не действуют! Хотя в очередной раз отметил, какая смелая эта девочка. Другая б улепетывала с визгом от одного лишь слова «маньяк», а эта, даже побывав в лапах злодея, продолжает лезть в пекло – еще и умудряется шутки шутить.

Встреченная нами женщина не подвела: вскоре мы осветили фарами калитку и прибитый к ней почтовый ящик, на котором был указан нужный нам адрес. За дощатым забором виднелся дом – обычная такая деревенская одноэтажная хибара. Меня вдруг охватило волнение от осознания, какая именно встреча меня ждет. Девять лет я мечтал разыскать твоего убийцу, Рита. И вот я наконец встречусь с человеком, который способен дать ответы, приблизить меня к разгадке, поможет свершиться возмездию! Распахнув дверцу, я выбрался из машины и решительно пошел к калитке. Однако Женя догнала меня и схватила за руку.

– Слава! – Обернувшись, я увидел ее обеспокоенные глаза. – Только обещай мне, что будешь держать себя в руках. Мы пришли просто поговорить. Обещаешь?

Только поговорить? Ага, как же! Хватит с меня прошлых обещаний! На этот раз ему не удастся от меня ускользнуть!..

Но она не выпускала мою руку, и мне пришлось кивнуть:

– Хорошо.

Собаки во дворе не оказалось. Женя подошла к двери, постучала. Долгое время никто не открывал, но я заметил, как дернулись занавески на окошке, услышал едва уловимый скрип половиц в сенях – в доме кто-то есть!

– Здравствуйте! Нам нужен Боренко. Здесь живет такой? – спросила Женя.

– Вы кто? – раздался наконец голос с той стороны двери.

– Мы договаривались о встрече. Я по поводу статей.

– Вы не одна? Кто с вами?

– Друг.

По ту сторону двери повисла долгая напряженная тишина. Я между тем осмотрел дверь – довольно толстая, прочная. Смогу ли высадить? Но тут же перехватил взволнованный взгляд Жени, которая покачала головой: не надо! Впрочем, она была права. Во-первых, в доме мог оказаться второй выход – пока б я ломал дверь, информатор мог выскочить с обратной стороны, и ищи его потом. Во-вторых, на шум наверняка сбегутся соседи – или еще хуже: вызовут милицию. Радикальные меры лучше оставить на крайний случай. Надо держать себя в руках.

– Входите, – пробормотали с той стороны.

Послышался звук отодвигаемой задвижки.

Едва между дверью и косяком появилась щель, я рванул ручку на себя. Навстречу мне вылетел среднего роста паренек, на вид мой ровесник, но не упал: я поймал его за горло, втащил обратно в сени и придавил к стене.

– Девушка… привязанная к дереву… сожженная заживо… – рычал я в его выпученные от неожиданности глазища. – Говори, сука, что ты об этом знаешь!

– Слава, ты же обещал! – визжала журналистка, пытаясь оттащить меня от перепуганного информатора. – Мы же договорились!

С таким же успехом Женя могла отрывать изголодавшегося волка от найденного им куска мяса.

– Ну давай, лупи! Что же ты? – вдруг нагло заявил мне информатор. – Вот только ни хрена я тебе не скажу! Хоть забей до смерти!

Я с презрением усмехнулся. Думает, что герой, да? Все они храбрые, пока пару раз не треснешь в переносицу. Лупи, говоришь? Как скажешь! И я вскинул кулак со своей любимой татухой «1034», намереваясь хорошенько проучить наглеца…

– Чем ты в таком случае отличаешься от них?

Я так и замер с занесенным для удара кулаком. Информатор же с горечью добавил:

– Обидно, когда спасаешься от одних маньяков, чтобы попасть в руки к другим!

И тут-то до меня дошло: передо мной ведь не Артур Велин и не его приспешники – не тот враг, которого я ищу много лет. Не этот паренек привязывал тебя, Рита, к дереву; не он обливал тебя бензином; не он подносил спичку и потом хладнокровно наблюдал, как ты умираешь в пламени костра. Он ведь, возможно, сам жертва! Просто жертва, которой повезло больше, чем тебе, любимая сестра: тот, кому удалось вырваться из рук убийц.

– Извини. – Я разжал пальцы, отступив. – Просто одна из жертв, та девушка, которую сожгли в лесу… Она моя сестра. Только подумаю о том, какой смертью она умерла, не могу держать себя в руках.

– Значит, наши цели совпадают, – сказал парень, потирая шею. – Я ведь сам едва не сгорел на их костре. А потому поклялся сделать все, чтобы подобное больше никогда не повторилось. Мы – союзники, а не враги!

Он произнес это с такой решительностью, с таким жаром, что мне стало стыдно: ведь я чуть не свернул ему шею. В голову внезапно пришла мысль, что передо мной не просто жертва маньяков, чудом избежавшая смерти. Это – боец. Иной бы после пережитого забился в щель и трясся от страха – он же начал борьбу. Этот парень, рискуя жизнью, собирал материалы об убийцах и искал способы донести информацию до общественности. И меня вдруг осенило, что он, как и я, – воин Света. Правда, сражается не оружием и кулаками, а иными методами: словом. Сражается, несмотря на смертельную опасность. Это заслуживает уважения. И я пообещал ему:

– Клянусь, мы вместе остановим их!

Информатор представился Ромой. Не знаю, быть может, это вымышленное имя. И вот что он рассказал.

Четыре года назад, когда ему исполнилось шестнадцать, его семье в почтовый ящик бросили письмо с угрозами. Там говорилось, что он приговорен и должен умереть. Конечно же, парень жутко перепугался. Его отец отправился с письмом в милицию, но там сказали, что, видимо, это чья-то идиотская шутка. Никто ведь не пострадал!

Какое-то время написавшие письмо злодеи никак себя не проявляли. Рома успокоился, решил, что послание и правда было лишь розыгрышем. А потом, когда он поздно возвращался домой, на него напали. Ему накинули на голову мешок, куда-то потащили. Он слышал голоса множества людей, чувствовал запах бензина. И наверняка бы погиб, если б не случайность. В лес, куда его привели, неожиданно заехала машина: он видел свет фар сквозь мешковину. Это вызвало переполох среди его палачей. На счастье, к тому времени Роме удалось незаметно высвободить руки из веревки. Улучив момент, он сбросил путы, сорвал с головы мешок и бросился бежать. Его загоняли, словно зверя, по лесу шарили лучи фонариков. Но беглецу посчастливилось добежать до трассы. Там его подобрал какой-то мужичок на «москвиче» и подбросил до поселка.

Утром, когда Рома выглянул в окно, он увидел неподалеку от своего дома белую машину и сидящих в ней нескольких мужчин, одетых в черное. Один из них, встретившись с парнем взглядом, указал на него и провел ладонью по шее, после чего автомобиль умчался прочь. В следующие дни Рома еще несколько раз видел эту машину. За ним явно следили. Он ушел из дома, поселился у приятеля. Но спустя две недели увидел на заборе надпись красной краской: «От судьбы не уйдешь!» – прямо напротив окна комнаты, где он жил. Рома стал часто менять место жительства, гостил то у одного друга, то у другого, но его всегда обнаруживали: проходило время – и он снова замечал подозрительных людей в черном. Даже когда он уезжал в другой город или поселок, вскоре и там появлялись маньяки в черном. Но он был осторожен, из дома выходил редко. Маньякам ни разу не удавалось застать его врасплох.

Этот кошмар продолжался два года. Рома понял, что его не оставят в покое, а, несмотря на все предосторожности, рано или поздно схватят и убьют. Он уже подумывал навсегда уехать из области, перебраться в какой-нибудь крупный город и смешаться с толпой. Однако парень оказался не из тех, кто бегает. Он решил остановить подонков: выяснить, кто они такие и почему за ним охотятся. Пролистав в библиотеках подшивки газет за последние несколько лет, под рубрикой криминальных новостей он обнаружил описания множества случаев, когда людей сжигали живьем. Их находили привязанными к деревьям, прикованными к батареям в собственных квартирах, в подвалах. Однажды до него дошел слух, что неподалеку от Погорска были убиты сразу несколько десятков человек: заживо сожжены в карьере. Стало ясно, что в области, а быть может, и за ее пределами орудует целая банда маньяков-поджигателей.

– Я так и не понял, по какому принципу они выбирают жертв, – объяснял Рома. – Все убитые были разных национальностей, возраста, цвета волос и глаз, социального положения. Думаю, что жертвы выбираются с помощью жребия. Случайно выпало имя человека – и он не жилец.

– Разве можно просто так, ни за что, убивать безвинных людей? – воскликнула Женя.

– Быть может, это какая-то игра для богатеев? – пожал плечами Рома. – Не знаю.

Он стал собирать информацию о маньяках и их жертвах, общался с очевидцами, расспрашивал друзей и родственников погибших, осматривал места преступлений. Его удивило, почему ни одно из этих злодеяний так и не было раскрыто. Ведь почерк убийств был явно схожим. Возможно, в милиции не связывали эти дела между собой. Хотя напрашивался вывод, что сделано это было умышленно, что среди поджигателей есть весьма влиятельные люди. Открыто противостоять банде садистов (да еще и со связями) Рома, ясное дело, не мог. И тогда он решил действовать иначе: сделать так, чтобы все узнали об этих преступлениях, чтобы само общество потребовало возмездия. Так и пришла идея рассказать обо всех этих злодеяниях в СМИ. Он начал писать статьи и через журналистку Женю публиковать в газете. И это сработало: именно благодаря его материалам по Погорью поползли слухи о банде маньяков-поджигателей. Рома надеется, что люди будут напуганы настолько, что потребуют от властей принять меры и наказать виновных. И тогда никакие связи не помогут им избежать возмездия.

– Ну, у меня иные методы борьбы, – сказал я, хрустнув костяшками пальцев. – Мне бы только добраться до подонков. Ты знаешь какие-нибудь имена?

– К сожалению, нет, – мотнул головой парень. – Не могу назвать даже подозреваемых. Но я знаю лишь одно: если вы пойдете по их следам, они сами вас найдут. Уж поверьте, испытал на себе не раз.

– Меня это устраивает, – сказал я, ухмыльнувшись. – Пусть приходят: я буду готов! Есть идеи, с чего начать?

Рома пожал плечами:

– Все, что мне удалось разузнать, вы читали в статьях. Могу лишь показать места преступлений. Одно, кстати, даже прямо сейчас. Убийство произошло здесь, в Красновке.

– Веди!

Мы вышли на улицу. Я было пошел к машине, но Рома сказал:

– Тут недалеко.

Мы прошли узким переулком по коридору из высоких заборов и вышли… к железной дороге, за которой чернел лес! У меня между лопаток выступил пот. Только не это! Судьба словно издевается надо мной. Почему все пути непременно ведут сюда? Этот поселок, ночь, лес, железная дорога… Все как тогда! Быть может, таким образом Господь испытывает меня? Проверяет мою волю?