Очарованная тьмой

У выхода с базара Рада замедлилась. Не хватало еще, чтобы стража заметила неладное и обыскала девушку. И так от бега раскраснелось лицо, а дыхание сбилось. Рада неспешно прошла под аркой, обозначающей вход на ярмарку, и затерялась в толпе горожан. Только потом, спрятавшись в темном проулке меж домами, она вытащила кошель. Рассматривать не стала. Убедилась, что добыча на месте, и вернула ее в карман. Взглянула на свои руки – они до сих пор дрожали, будто в водном отражении, по которому пошла рябь. Девушка долго пряталась в проулке, чтобы прийти в себя. Потом увидела одного из учеников Морока – того юношу, который спрашивал про выгоду для старика – и попросилась идти с ним. Тот кивнул.

К вечеру ребята вновь собрались вокруг костра. Рада подметила, что учеников стало меньше – многие места пустовали. Не все справились с заданием Морока.

Старик появился неожиданно. Вот под деревьями закружились снежинки, образуя плотную фигуру – а вот уже Морок выходит из леса. Он пристально осматривал учеников. Кто-то из них радостно улыбался, кто-то хмурился. Рада глядела на Морока в упор. Берет он ее в ученицы или нет? Старик остановился в нескольких шагах от ребят. Странно, но сегодня он выглядел гораздо моложе: разгладились морщины, посвежела кожа, а глаза сияли, будто подсвеченные солнцем драгоценные камни. Морок обвел всех взглядом, хмыкнул и произнес:

– Правило шестое: у вас может не получиться с первого раза, но главное – желание и упорство. Те, кто не пришел, такими качествами не обладают, поэтому в ученики мне не годятся. Все же, кто сегодня явились, с чужой вещью или с пустыми руками, станут моими учениками.

Рада покачала головой. Она не могла понять свои ощущения. Довольна ли собой? Понравилось ли ей красть? Или страх затмил все остальные чувства? Девушка помяла в кармане кошель с монетами и улыбнулась – все-таки это было приятно, пусть и обворовала она не Белолебедя, а другого напыщенного купца.

Морок объявил, что будет разговаривать с каждым из ребят по отдельности. Он подзывал ученика, расспрашивал его о прошедшем дне, а украденную вещь выкидывал в костер. Настала очередь Рады. Девушка подошла к старику. Да и не к старику, к мужчине – не старому, но зрелому. Как она раньше спутала его возраст? Морок отвел ее подальше, чтобы никто не подслушивал разговор, улыбнулся и неожиданно похвалил:

– Ты находчивая, слова твои своруют больше, чем руки. Дар чаровницы.

Девушка недоверчиво покачала головой:

– И что это значит?

– Значит, что обучать тебя буду. А это, – Морок указал на украденный кошель, который неуверенно протягивала Рада, – кинь в огонь. У тебя в жизни еще много монет будет, вот увидишь.

ГЛАВА 4

Сейчас

Легкий запах сосен наполнял воздух. Высокие деревья доставали ветвями до самых облаков – так, по крайней мере, казалось тем, кто сидел у их подножий. Корни змеились, уходя в землю, и покрывало, заботливо постеленное Володей, не спасало от острых иголок, которые то и дело впивались Раде в бедра. Она морщилась и старалась не двигаться, но юноша лишь улыбался. Зачарованный зельем, он не замечал ничего вокруг, кроме возлюбленной.

Володя постоянно говорил о себе и о любви к Раде. Обещал жениться. Только к очередному свиданию его намерения оставались лишь словами, и девушка злилась. Недовольства она, конечно, не показывала, чтобы не спугнуть юношу, но и не подпускала его ближе той черты, которую переступают в браке. Володя вздыхал, но, сумев сорвать с Рады поцелуй, пока довольствовался этим. Его поцелуй не произвел на девушку никакого впечатления. Хоть юноша и пытался наполнить его нежностью, думая, что он у Рады первый, она все время вспоминала тот, другой поцелуй, с другим человеком: наглый, дерзкий, ненавистный. Вызвавший чувства.

– По сердцу ты мне, чаровница, – прошептал Володя, притягивая к себе девушку.

Она поддалась. Позволила юноше целовать ее губы, зарываться в волосы пальцами, греть разгоряченным от жадности дыханием. Володя, почувствовав сговорчивость Рады, быстрым движением подмял ее под себя. Сосновые иголки закололи пуще прежнего, а когда юноша приподнял подол сарафана, вечерний ветер прохладой защекотал кожу.

Девушка понимала, к чему клонит Володя. С детства она глядела на дворовых животных, которые вскакивали друг на друга, а когда Рада подросла, Ягиня окончательно залатала прорехи в ее знаниях о любви.

Тетка не отговаривала воспитанницу от встреч с мужчинами. Наоборот, рада была бы отпустить замуж. Ягиня считала, что «семья да дети выбьют из девки всю эту воровскую дурь», но не ведала, что Рада задумала не просто замужество, а месть. При последнем разговоре девушка все же созналась:

– Мой жених – Владимир Белолебедь.

– С ума сошла! – Ягиня уперла руки в боки.

– Ты сама говорила, что я успею отомстить. Пришла пора.

Тетка вздохнула, села на лавку рядом с воспитанницей.

– Ладно, – кивнула она. – Твой выбор. Но будь осторожна.

– Не переживай, буду.

И Рада действительно вела себя осторожно. Едва Володя коснулся сарафана, девушка перехватила его руку:

– Не надо.

Володя приподнял недовольное лицо. Бедрами он еще прижимался к девушке, и она ощутила, что тело его уже готово к любви.

– Ты же обещал жениться, – мягко проговорила Рада.

– Обещал, – обреченно подтвердил Володя.

– Вот после свадьбы и возьмешь меня. Нельзя чистоту до замужества терять.

– Нельзя, – с громким вздохом согласился юноша.

Он выпустил Раду из объятий и уселся рядом. Солнце потягивалось перед ночным сном, раскидывая лучи сквозь кроны высоких сосен. В вечернем свете волосы юноши отдавали рыжиной. В Сосенках поговаривали: «Рыжий – плут». И верно, Володя не скупился на слова, но правду в них девушка находила не всегда.

– Я договорился с отцом, – сказал вдруг юноша.

Рада нахмурилась.

– Познакомлю вас, – объяснил Володя. – Пора бы уже.

– Может, не надо? – встрепенулась девушка. Раде важна была свадьба, а не «знакомство». Чего доброго, узнает ее Белолебедь.

– Почему не надо? – удивился юноша.

Рада прикусила губы.

– Я же девка простая, безродная, базарная торговка. А ты – из семьи богатых купцов. Не ровня мы. Твой отец будет против. Если действительно меня любишь, то лучше нам тайно обручиться, а потом перед семьей повиниться.

– Нет! Нельзя жениться без согласия отца. Не принято так. Ты красивая, разговариваешь ладно, быстро отца очаруешь. Надо знакомиться, благословения просить.

– Не даст, – фыркнула Рада.

Володя задумался. Он и сам понимал, что безродная девка, метящая в невестки богатейшего купца, не понравится отцу.

– Ты права. Чем-то надо отца зацепить, – согласился юноша. – Что в тебе необычного, чем удивить можешь, что умеешь?

Девушка почувствовала, что дотронулся Володя наконец до верной струны. Кое-что необычное она действительно могла сделать. И Рада ухмыльнулась:

– Петь умею.

– Красиво?

– Вот и узнаешь, – загадочно ответила девушка. Потом уточнила с опаской: – Кто еще на знакомстве из родни будет? Брат?

– Никого, один отец. Руслан, старший брат, уехал по делам. Так что впечатлять только отца надо.

– Тогда я готова к знакомству, – улыбнулась Рада.

Два года назад

Тем вечером Кощей принес скверные новости. Рада видела, как они шептались на крыльце с Ягиней, и когда старики вошли в дом, девушка сжалась на лавке. Знала, что ее будут ругать.

– Как ты до этого додумалась?! – сходу воскликнула тетка. – Нет, не додумалась. Надоумил кто-то!

Рада отвернулась. Ягиня, не дожидаясь ответа, принялась ходить взад-вперед по избе. Половицы скрипели, но хмурые мысли оказались громче раздражающего звука. Девушка теребила край покрывала, которое устилало лавку, и ждала, пока тетка потребует объяснений. Но Ягиня упивалась своим гневом. Кощей присел напротив, буравя взглядом то девушку, то тетку, которая, казалось, говорила больше сама с собой, чем с Радой.

– В град, на базар больше ни ногой! Будешь в лесу сидеть, пережидать, пока все не утихнет, поняла? – Ягиня наконец остановилась и посмотрела на воспитанницу. – Поняла?

– Да, – тихо ответила Рада.

Сама знала, что провинилась. Стоило быть осторожней, а раз не получилось, то придется затаиться.

Несколько дней назад Морок собрал учеников и отправился с ними в град. Не в тот, где Рада с теткой обычно торговали, а в дальний, большой Стражград. Туда приезжали купцы из соседних княжеств и совсем дальних земель, чуть ли не заморских. Морок хотел, чтобы ученики попробовали себя в новом, непривычном месте. Там и люди другие, побогаче, и округа незнакомая – придется вести себя осторожнее и внимательнее. Наставник хотел испытать учеников. Сложное задание должно было принести больше пользы, чем все предыдущие. Рада с открытым ртом ходила по Стражграду, рассматривала расписные терема и вычурные одежды местных. Но долго отдыхать Морок не позволил: приказал, как обычно, украсть любую вещь. Девушке не впервой было выполнять такое задание, и она приступила к нему смело, да потерпела неудачу. Богач, у которого Рада пыталась вытащить кошель, схватил ее за руку. Тут же, не дав оправдаться, окрикнул стражу. Испуганную воровку повели к градскому служащему, который усадил ее в клеть с узким окном под потолком и принялся расспрашивать: кто такая? Откуда? Признается ли в краже? Рада, конечно, отнекивалась. Именем назвалась чужим, о доме соврала. Пыталась заговорить градского, вымолить у него свободу, но тот смотрел на девушку хмуро. Видно, не она первая его сладкими речами разжалобить пыталась. И Рада понимала – ждет ее наказание. Порку розгами она вытерпит – после смерти уже ничего не страшно, – но если градской узнает о ней больше, раскроет и прошлые прегрешения да еще и других учеников-воров найдет, то девушке несдобровать…

Вскоре служащему надоело возиться с воровкой. Он запер ее в темнице, чтоб подумала над честными ответами, и ушел. Но не успела Рада окончательно отчаяться, как за ней явился Морок. Девушка не знала, как он пробрался мимо стражи, как смог увести ее из темницы, но была благодарна за спасение и сразу уехала из града. Спряталась дома, в лесу, и надеялась, что весть о ее поимке не долетит до деревни. Но надежда тяжелым камнем потонула в реке. Раду искали сначала в Стражграде, потом за его пределами – негоже воровку и беглянку на свободе оставлять. Ищейки проезжали и близ леса, где пряталась девушка, опрашивали жителей ярмарочного града, но те, к счастью, по описанию не признали Раду.

Права была Ягиня: ни ногой из леса, пока все не утихнет!

– Ну и кто тебя надоумил? – склонилась тетка над воспитанницей.

– А ты не догадываешься? – вмешался Кощей. Он давно приметил свой старый подарок, зеркало, которое лежало рядом с девушкой. Подняв его, старик показал Ягине отражение Рады: – Посмотри, как ее тьма инеем покрылась.

Девушка в непонимании нахмурилась. Тетка взглянула на отражение:

– Морок?

– Кто ж еще, – кивнул Кощей.

Старик и тетка обернулись к Раде. Она сильнее съежилась на лавке, не понимая, как они догадались о Мороке: видимо, есть в нем что-то нечистое, как и в них.

– С Мороком связалась? – с укором спросила Ягиня. – Ничего лучше не придумала?

Рада закатила глаза.

Кощей жестом остановил гнев тетки. Подошел ближе к девушке и спросил у нее спокойнее:

– Зачем к Мороку в ученицы пошла?

– Откуда о нем знаете? – взбрыкнула девушка.

– Отвечай! Что он тебе наобещал?

– Что поможет тьму в сердце успокоить, – подперев щеку, буркнула Рада.

– Соврал. Воровством да обманом ты тьму кормишь, а она лишь разрастается. Больше тьмы – сильнее Морок, а вместе с ним и Морана. Ты им помогаешь, а не себе.

– А что мне еще делать? – Рада зашипела, как загнанная в угол кошка. – Морок учит меня защищаться и нападать. Мою семью убили. Меня убили. В следующий раз, как на меня нападут, хочу быть при оружии!

– Вот что тебе нужно, оружие? – Тихий и терпеливый голос Кощея успокаивал.

Рада молча кивнула.

Старик отошел от нее. Зашагал по избе, как несколько минут назад это делала Ягиня.

– Что ж, – пробормотал он. – Это вещь нужная.

И Ягиня неожиданно согласилась:

– Нужная.

– Есть у меня одна мысль, – старик вдруг остановился. – Кое-кто может научить тебя получше Морока…

– Кто? – устало спросила Рада.

Кощей будто не услышал вопроса:

– Как раз скоро начнется их неделя.

– Чья? – не отступалась девушка.

– Позже скажу, обдумать сначала все надо, с теткой твоей обговорить. – Кощей взглянул на Ягиню, и та кивнула. – А сейчас ложись спать. Утро вечера мудренее.

Утра дожидаться не пришлось. Кощей растормошил девушку, когда в раскрытые окна еще заглядывали черные глаза ночи. Спросонок Рада не поняла, что происходит, и очнулась, только когда старик вытолкал ее из дома, приговаривая:

– Луна укажет путь. Их оружие – голос.

Ветер холодными прикосновениями ласкал тело под рубахой, трепал волосы. Девушка повертела головой. Протерла сонные глаза, но никакой лунной дорожки, как обещал Кощей, не увидела. Рада спустилась с крыльца, ощутила под голыми ступнями стылую землю и мелкие камешки. Пошла вперед, потирая руки, покрывшиеся гусиной кожей. Двор Ягини сменился дремучим лесом, где каждая ветка так и норовила схватить за волосы и разорвать тонкую рубаху, но любопытство заставляло Раду идти вперед. Кое-где по земле стелилась бледная рваная дымка. Под порывами ветра качались кроны, и тени, искажаясь, танцевали по влажной траве. Девушка едва улавливала свет луны. Он терялся где-то вдалеке, манил отблесками и путал. Казалось, он хотел завести добычу в чащу и оставить ее в плену леса. И будь Рада обычным человеком, она бы давно с криками рвалась домой, но тьма, которая струилась внутри, давала отпор любым страхам.

Что-то прошипело за спиной. Девушка обернулась, но заметила только тень. Та быстро переместилась и исчезла, и Рада продолжила идти вперед. Лес, который поначалу казался опустевшим, наполнялся странными звуками. Слышались легкие шаги и шепот. Девушка, задерживая дыхание, пыталась понять, кому они принадлежат, не обманывает ли ее воображение. Быть может, она до сих пор спит в избе Ягини?

Ветка со злостью ударила девушку, будто кто-то нарочно отвел сучок в сторону, поджидая жертву. Руку засаднило, выступила кровь. Рада слизнула багровые капли. Земля стала потихоньку уходить вниз, дорожка вела в овраг. Тени, от которых почему-то пахло водорослями, уже не прятались, бегали вокруг Рады. Послышалась тихая песня. Мелодия убаюкивала и завораживала, но девушка сопротивлялась чарам. Она пыталась ухватиться за тени, удержать одну из них и призвать к ответу: чего они хотят? Но тени со смехом тянули девушку за рубаху и толкали в низину. Рада поскользнулась на траве, но под руку попалось что-то, и она удержалась на месте. Тень не дала упасть. Девушка нащупала что-то под пальцами, дернула рукой и увидела венок. По пальцам потекла вода: венок оказался мокрым, склизким, будто лежал на дне озера. Цветы пожухли. Рада отбросила его в сторону и отодвинула ветки, преграждавшие путь.

Впереди блеснула река. В воде, словно в живом зеркале, отражались крупицы звезд, разбросанных по ночному небу. Деревья остались позади, и показалась лунная дорожка. Она струилась от леса к реке, к мосткам, которые уходили глубоко в воду. Рада с осторожностью пошла по лунному пути. Впереди никого не было видно, позади смеялись тени. Девушка не стала оборачиваться. Добравшись до мостков, она взошла на шаткие доски. Под холодным светом на них отчетливо виднелись мокрые следы босых ног: кто-то совсем недавно гулял здесь. Доски затрещали. Раде показалось, будто внизу, под ними, кто-то есть. Она задержала дыхание и пошла вперед. Откуда-то звучала та самая завораживающая песня, и девушка готова была поклясться, что голос идет из-под воды. За спиной почудились шаги. Рада резко обернулась. Она едва успела заметить девушку с распущенными волосами, в мокрой сорочке, как вдруг кто-то схватил ее за рубаху и потянул вниз. Рада вскрикнула и, не удержавшись, рухнула в реку. Холодная вода обволокла тело, попала в глаза и нос. Девушка почувствовала на себе чьи-то мертвенно-ледяные руки: одна обхватывала талию, другая тащила за ноги ко дну. Рада билась. На миг ей удалось вырваться и глотнуть воздуха.

– С нами…

– Поиграй…

– С нами… – слышала она шепот вокруг.

Под водой ловко, словно рыбы, плавали полуголые девушки. Они выныривали и хохотали, сжимая Раду в кольцо, из которого, она знала, живой не выйти. Их мокрые волосы хлестали по лицу, руки тянули за рубаху. Рада отталкивала их. Кого-то она пыталась схватить, но русалки легко выскальзывали и уходили под воду, переплывали девушке за спину и снова смеялись.

– Поиграй с нами! – Рада ощутила, что кто-то убрал прядь волос ей за ухо. Шепот оказался таким же холодным, как и все вокруг.

– Перестаньте! – закричала она.

– Поиграй…

– С нами…

– Живая дева…

– Меня убили! – вновь закричала Рада, чувствуя, как ей надавили на голову и потянули на дно.

– Убили?..

– Дева мертва?..

– Мертва?..

Холодные руки рванули рубаху, обнажая шрам на груди.

– Мертва?..

Раду выкинуло к берегу. Вода от ветра покрывалась рябью и лизала ноги, норовя затянуть обратно. Рада, откашливаясь, поползла к траве. Шепот шелестел за спиной. Девушка ухватилась за молоденькое дерево на берегу и только тогда обернулась. Из реки на нее смотрели мертвые девы – русалки.

– Меня отправил к вам Кощей, – сиплым голосом произнесла Рада, надеясь, что ее услышат. Наверняка старик говорил про этих дев. – Сказал, вы научите меня, научите… – она запнулась, не понимая, чему именно должны научить ее русалки.

– Научим, – прошелестели девы.

Они со смехом подхватили Раду и накинули ей на голову венок с вплетенными в него водорослями. Только теперь девушка смогла рассмотреть русалок: она очень походила на них. Юные, с длинными влажными волосами и венками на головах, они были облачены в мокрые рубахи, сквозь которые просвечивались изгибы бледных тел. Если бы Рада не видела, как ловко и долго русалки плавали под водой, норовя утопить ее, она бы подумала, что это самые обычные девушки.

– Повторяй, повторяй, – затараторили русалки.

Они схватились за руки и принялись кружиться подле Рады, а потом заставили ее присоединиться к хороводу. Русалки двигались быстро, со смехом. Рада едва поспевала за ними. Наглотавшись воды, она до сих пор не пришла в себя, спотыкаясь и заваливаясь в сторону. Ее мутило. С трудом девушка повторяла слова песни, которую завели русалки. Их голоса были сильными и нежными. Песнь зачаровывала, проникала глубоко в сердце, вонзалась в разум. От нее хотелось все больше и больше танцевать, но ноги заплетались. Губы Рады двигались, неслышно произнося слова. Русалки заводили песню за песней, а девушка повторяла и повторяла. Уже легче стало кружиться; будто ветер, а не руки мертвых дев помогали ей двигаться в нечестивом хороводе. Шум в ушах начал заглушать слова песни. Рада поняла, что сейчас упадет, и с силой вырвалась из круга русалок. Те захохотали. Девушка рухнула на землю, камни и ветки расцарапали ей спину, но она не ощущала боли. Все кружилось и плыло перед глазами. От ночного ветра, хлеставшего по мокрому телу, кожа заходилась мурашками. Рада почувствовала, как теряет сознание.

Остаток ночи она помнила урывками.

В какой-то момент русалки закончили хоровод, и одна из них помогла Раде встать.

– Ты похожа на нас, – с холодной улыбкой произнесла дева. – Такая же мертвая, значит, умеешь пользоваться голосом. Просто не знаешь об этом.

Рада едва кивнула. Она редко пела, а если и пробовала – то тихонько. Сегодня ночью ее голос впервые разнесся по лесу, добрался до неба, и в тот момент она действительно чувствовала себя сильнее.

Русалки потянули ее дальше. Они шли по лесу, но держались рядом с рекой, а по дороге снова пели и заводили хоровод, от которого у Рады кружилась голова. Но кровь бурлила. Девушка чувствовала, как душа ее тянется к русалкам, влюбляется в их песни. Тьма внутри нее тоже будто пела, разогревала жилы и наполняла сердце силой. Ближе к опушке девушки затихли. Показался деревенский берег, по которому шел одинокий рыбак. На мелководье покачивалась привязанная к колышку лодка. Рада заметила, как ярко заблестели глаза русалок, в которых отражался юноша, и как участилось их дыхание. Нежная песня волной покатилась от леса к берегу, и рыбак остановился, прислушиваясь. Рада тоже запела.

Выходила за околицу

На широкую дороженьку,

Я была твоей любовницей,

Чью любовь ты спрятал в ножны.

Я ждала тебя и верила,

Что придешь за мной во мгле,

Но – потеря за потерею, —

Ты утопил любовь в реке.

Так девы и стали утопленницами. Силой или обманом у них крали любовь, а затем топили – или девушки топились сами. А потом отбирали жизни других людей. Рада не сводила глаз с рыбака, который завороженно слушал песню. Русалки медленно выходили к нему, обступая кругом. Юноша с восторгом разглядывал их. Зачарованная песня заглушила его страх, заставила разум онеметь. Русалка, что была ближе всех к нему, улыбнулась. Рада заметила, что зубы у той были тонкие и точеные, как у змеи, и тут же обвела языком собственные зубы, но кроме острых клыков ничего не почувствовала. Рыбак подался к русалке. Одной рукой он обнял деву за талию, а второй гладил ее обтянутое мокрой рубашкой и оттого кажущееся обнаженным тело. Русалка со снисходительной улыбкой высвободилась, и он поймал другую. Сглотнул, с вожделением разглядывая ее, но и та выскользнула из его объятий. Рада тоже увернулась. Русалки обступили рыбака, кружа возле него и не останавливая песню.

Одна из них вновь обнажила зубы и поманила юношу к себе. Завороженный, тот подошел, и утопленница вгрызлась в его шею. С той же жадностью, что он прежде смотрел на нее, теперь она пила его кровь. Русалка отстранилась, вытерев алые губы, и на ее место подошла другая. Потом третья, четвертая. Подозвали и Раду. Она замешкалась, испугавшись, и ее толкнули в сторону юноши. Девушка уставилась на рану на его шее и вдохнула запах крови. Тьма тут же отозвалась внутри, забурлила, давая понять, насколько желанна для нее кровь. И Рада осторожно прикоснулась губами к месту укуса. Слизнула первую каплю. Почувствовала, будто облизывает железный клинок – опасный, но необъяснимо притягательный. Девушка с жадностью попробовала еще. Мир вокруг потемнел и перестал существовать. Она прикрыла глаза и пила кровь, не в силах остановиться, пока тело не отозвалось резкой дрожью. Дыхание участилось. Рада напряглась, а после сладкая усталость прошлась по телу, заставляя забыться. Девушка толкнула рыбака в объятия следующей русалки и упала назад на песок. Стук сердца заглушал все вокруг. Грудь тяжело вздымалась, и Рада с закрытыми глазами пыталась восстановить дыхание. Потом посмотрела на небо. На горизонте виднелась слабая темно-розовая полоска рассвета.

Русалки насытились кровью. Юноша побледнел и еле стоял на ногах, но счастливо улыбался. Рада поняла, насколько велика сила песни, но, как шепнула одна из утопленниц, чары действуют лишь раз. На второй раз человек, услышав песню, не поддастся им. Но и такое оружие девушку устроило.

Жар, который принесла чужая кровь, постепенно отпускал тело. Рада сидела на берегу, обняв колени, и наблюдала за русалками. Они поманили юношу в воду и, поддерживая его под локти, повели на глубину. Рыбак еле перебирал ногами, шатался, будто перепил браги, но все равно шел вперед, преодолевая ледяное течение. Утопленницы танцевали вокруг него. Они смывали кровь с лиц и обливали юношу, а он смеялся в ответ. Вода доходила ему уже до шеи. Еще несколько шагов – и он скрылся под гладью реки. Русалки нырнули следом, но вода для них была жизнью, а для рыбака – погибелью.

Долго девушка смотрела на опустевшую реку. Пока она руками вычесывала волосы, выбирая из них мелкие камни и водоросли, русалки вернулись и уселись рядом. Никто больше не пел и не водил хоровод, утро отнимало потусторонние силы утопленниц. Рубаха Рады постепенно подсыхала, а щебетание птиц да мерное течение воды наводило сон.

Очнулась Рада, когда уже рассвело. Она вскочила. Если кто-то из деревенских обнаружит девушку здесь да в таком виде, то ей несдобровать. Русалок рядом не было, но перед уходом они, должно быть, перетащили Раду в прибрежные кусты, чтобы никто ее не заметил. Девушка выдохнула и потихоньку огляделась. Крадучись добежала до воды, умылась – вдруг на лице осталась кровь мертвеца, – и помчалась в сторону леса.

Рада долго блуждала по тропам, которые из-за спешки и волнения казались незнакомыми. Утро не принесло тепла, и девушка растирала себя руками, чтобы согреться, и злилась на боль в босых ступнях. Волосы высохли, но спутались и пахли водорослями. Рубаха тоже пропиталась кислым речным запахом и посерела от грязи, а тело чесалась от прилипшего к ткани песка. Русалий венок Рада сердито выкинула на дорогу. Ночные воспоминания разрывали на части: сперва ее чуть не утопили, потом обучили чарам; на ее глазах убили человека, но сама Рада наслаждалась кровью, приближая гибель несчастного. Девушка остановилась на тропе, закрыла лицо руками и вздохнула. Эту страшную ночь ей не забыть, как и день смерти.