Танцтеатр Пины Бауш: искусство перевода

Танцтеатр Пины Бауш: искусство перевода

Gabriele Klein

Pina Bausch und das Tanztheater

Die Kunst des Übersetzens

Перевод с немецкого Наталии Бакши под редакцией Никиты Алексеева и Марии Москвиной

© 2021, Gabriele Klein Hamburg. German edition: transcript, Bielefeld

© Н. А. Бакши, перевод, 2021

© ООО «Индивидуум Принт», 2021

Книга переведена при поддержке Гёте-Института

* * *

Предисловие основателя и художественного руководителя фестиваля Context. Diana Vishneva Дианы Вишнёвой

Дорогие читатели, вы держите в руках первую книгу фестиваля Context. В фокусе нашей издательской программы – фундаментальные и актуальные теоретические тексты по танцевальной практике и хореографии, еще не переведенные на русский язык.

Книга Габриэле Кляйн посвящена Танцтеатру Вупперталя и описывает то, что, казалось бы, невозможно описать – методы работы Пины Бауш. Уверена, что благодаря рассказу о культурологических связях и о контексте, в котором великая Пина создавала свои работы, каждый читатель откроет новые грани ее творчества. Мне труд Габриэлы Кляйн помогает еще глубже понять язык искусства Пины – после того как я ощутила его через собственное тело.

Впервые воочию я увидела спектакль Пины – это была «Весна священная», – уже будучи балериной Мариинского театра. Мое сознание перевернулось. Ошеломление – пожалуй, самое точное слово. Я не могла объяснить себе, как на сцене возможно такое. Этот открывшийся космос затягивал, увлекал.

Я ловила редкие приезды труппы Пины в Россию. Начала следовать по миру за Танцтеатром, когда выдавалась такая возможность. Видела «Полнолуние», «Ten Chi», «Мазурку Фого», «Контактхофа», «Мойщика окон» и «Кафе Мюллер», в котором танцевала сама Пина; смотрела запись «Орфея и Эвридики» в исполнении Парижской оперы. Пина открыто и в разных формах говорила о политике и войне, жизни и смерти, любви и ненависти. Серьезность и трагизм сменялись смехом и юмором. На протяжении одного спектакля ты погружался в прошлое и возвращался в настоящее. И я каждый раз испытывала эйфорию или впадала в транс, все глубже и глубже постигая тайну танца Пины Бауш.

Внутренне ее постановки откликались во мне, и я хотела понять их через собственное тело. Но в то же время боялась шагнуть в неизведанное. Нужно ли мне, балерине русской классической школы, специально учиться новому языку? Способна ли я вообще на кардинально иной язык? А главное – откликнется ли на мое желание Пина?

Благоговение перед ней долго не позволяло мне и помыслить, что можно самой подойти, завязать разговор или хотя бы просто выразить свои эмоции от спектаклей. Но однажды, после выступления ее труппы в Москве, я все же набралась смелости. Казавшаяся недосягаемой и непостижимой, Пина стояла рядом и спокойно, внимательно слушала. На одном дыхании я выпалила ей, что мечтала бы о возможности хотя бы прикоснуться к ее хореографии и увидеть репетиции.

Моя история очень заинтересовала Пину. Мне кажется, для нее я стала неопознанным объектом. Не раздумывая и не сомневаясь, она ответила: «Приезжай!» – и пригласила на свой фестиваль в Вуппертале, пообещав, что даст мне исполнить кусочек из «Ten Chi». Я потеряла дар речи.

И вот – 2008 год, я на Вуппертальском фестивале. Я впервые увидела фестиваль современной хореографии изнутри и узнала, какой это обмен опытом и каким может быть объединение разных танцевальных компаний, хореографических языков и стилей.

Я помню все наши репетиции с Пиной, помню всепроникающую и концентрированную дисциплину внутри труппы. Меня поразило, насколько каждый артист был уникальным, искренним и насколько свободно передавал свои ощущения через движение.

Пина вселяла уверенность в собственных силах. Она видела людей насквозь, очень глубоко заглядывала в артиста, и раскрывала то, что он сам в себе пока не ощущал. Позже я получала это откровение и от других хореографов, но впервые – именно благодаря ей.

К Пине совершали настоящее паломничество, и она уделяла время каждому. Со мной она провела несколько репетиций. Сейчас я понимаю: нужно было все фиксировать на камеру, – но я испытывала такой трепет перед Пиной, что и не думала об этом. И тем более, никто не мог представить, что через четыре месяца ее не станет. Осталась только лишь одна наша размытая фотография. Гениальная Пина и такая счастливая я.

Впечатление от Вуппертальского фестиваля так осело в моей памяти, что спустя годы дало плоды. Свой фестиваль Context я задумывала, чтобы поддержать российский современный танец, объединенный множеством хореографических языков. В кинопрограмме первого Context мы показали фильм Вима Вендерса «Пина: танец страсти». И естественно, что сегодня Пина стала героем первой книги фестиваля.

Кто же, если не она.

Предисловие куратора книжной серии фестиваля Context. Diana Vishneva Стефани Джордан

В середине 2020 года команда Международного фестиваля современной хореографии Context. Diana Vishneva попросила меня найти для перевода на русский язык пять главных иностранных книг о танце. Я задумалась. Как подступиться к отбору шедевров для публики, известной своей утонченностью и искушенностью? Какие из великого множества текстов объявить ключевыми? С чего начать? И на чем должна фокусироваться книга: на творческом процессе, будь то хореография или исполнение, или на теории танца?

Довольно быстро проявилась моя главная героиня – Пина Бауш, одна из самых значимых и влиятельных хореографов XX века, – а затем и первая книга. Ее автор, Габриэле Кляйн, рассказывает не только о самой постановщице и бренде ее Танцтеатра, но и о труппе, художественных практиках, производственном процессе и реакции зрителей. Кляйн демонстрирует, как изменялась взаимосвязь работы и жизни, жизни и постановок, постановок и критики.

В книге Габриэле Кляйн развивает собственный метод – праксеологию[1] перевода – и разбирает танцевальные постановки на художественные процессы и культурные практики. Ее исследование финансировалось из внешних источников, что уникально для подобных проектов, поддерживалось Фондом Пины Бауш. Благодаря этому Кляйн изучает его архив и многие другие материалы, описывающие историю Танцтеатра с 1973 года. Это интервью с танцовщиками и другими сотрудниками, видеозаписи выступлений и репетиций, отзывы и опросы зрителей. Список источников впечатляет.

У этой книги широкий размах. Она выходит за границы мира Бауш и обращается к танцевальному, культурному и историческому контексту. Структура текста затягивает: каждая глава – это самостоятельный модуль, так что читатель может по своему усмотрению выбирать маршрут путешествия между частями, хотя некоторые элементы теории требуют вдумчивого чтения. Но главное, что Кляйн подсказывает, как по-разному можно смотреть танец и размышлять о нем.

Предисловие переводчика Наталии Бакши

Книга Габриэле Кляйн не просто посвящена основоположнице современного театра танца. Она исследует творчество любимицы русской публики. Во время гастролей Танцтеатра на Международном театральном фестивале им. А. П. Чехова все места в зале и даже за его пределами были заняты, а Пине Бауш приходилось сидеть на ступенях зрительного зала театра Моссовета. Наверно, из-за этого трепета и отсутствия необходимой для автора дистанции до сих пор ни один русский театровед и исследователь танца не написал о ней ни одной книги.

«Танцтеатр Пины Бауш: искусство перевода» Кляйн заполняет образовавшийся вакуум. В книге объединены описание пьес и биографий Пины Бауш и ее соратников и теоретические и методологические размышления об исследованиях танца. Перевод понимается здесь в широком культурологическом значении – как перенос какого-то явления, в данном случае танцтеатра как события, на язык зрителей, критиков, на разные носители, в иные культуры и контексты, с акцентом на задействованные механизмы. Перевод в принципе не может быть равен оригиналу, а потому и этот перевод наверняка несет на себе отпечаток личности переводчика, который стремился вписать ее в русское культурное пространство.

Первая часть будет близка и понятна каждому, кто видел спектакли Пины Бауш, кто скучает по ней и до сих пор задается вопросом, почему ее искусство так задевало за живое. Вторая часть отвечает на эти же вопросы, но уже на уровне методологии, давая пищу для размышлений исследователям танца и театроведам, а также всем, кто интересуется механизмами культурного трансфера. Именно сейчас, во времена стремительно меняющегося мира, растущей агрессии, пандемии и нарастающего ощущения беспомощности и хрупкости, к творчеству Бауш хочется возвращаться снова и снова, чтобы найти ответы на самые сокровенные вопросы. Книга показывает, насколько всесторонне Бауш занималась ими.

Введение

Пина: первопроходец, икона, миф, бренд

Когда Пина Бауш в 1973 году заняла пост балетмейстера Вуппертальских сцен[2], она и ее compagnie[3] (труппа), которая затем приобрела всемирную известность как Танцтеатр Вупперталя Пины Бауш, показала ранее невиданное: танцовщики кашляли на сцене, выходили в тапочках, резиновых сапогах и на высоких каблуках, в ластах и с ветками на голове, прыгали, перекатывались и бегали по воде и торфу, по гвоздикам и камням, говорили, хихикали, зевали, спали и курили. Они кричали друг на друга, флиртовали и дрались, жарили яйца на утюгах, угощали зрителей бутербродами, предлагали чай и показывали семейные фотографии, заворачивались в ковры, купались в подушках, прыгали среди цветов и ползали по стенам. Танцтеатр Вупперталя порвал с многочисленными традициями, и этот разрыв был настолько наглым и удивительным, что разделил и зрителей, и критиков: одни были очарованы и полны энтузиазма, видели в этом становление чего-то нового, что радикально изменит эстетику танца и не только ее, а другие были так шокированы и возмущены, что иногда со злостью покидали представления.

Во многих странах в 1970-е годы нарастала социальная напряженность. В Федеративной Республике Германия возникло студенческое движение «Поколение 1968 года», которое хотело трансформировать политику, общество и культуру молчаливого и консервативного послевоенного общества. В то время как социал-демократический канцлер Вилли Брандт пытался идти вровень с переменами с лозунгом «Больше демократии!», активисты из леворадикальной боевой группировки «Фракция Красной армии» (RAF)[4] шокировали страну своими акциями. То, что Пина Бауш и ее труппа вынесли на сцену в Вуппертале в этой накаленной политической атмосфере, несомненно, было смело. Их искусство – это эстетический бунт, оно в корне меняет понимание и театра, и танца: никакой повествовательной драматургии, никаких сюжетных линий, сцены, привычных хореографических правил и рабочих процессов; никакой правильной танцевальной техники, трико, классических декораций, либретто, заранее выбранной или иллюстративной музыки.

Эти инновации были связаны с более масштабными потрясениями в искусстве, которые с 1960-х годов также происходили в танце и театре: эстетический радикализм Мерса Каннингема и Театра танца Джадсона в США, провокационная эстетика перформанса в Европе, появление Немецкого театра танца, который возник одновременно с Танцфорумом в Кельне в конце 1960-х годов, или радикальный театр Петера Штайна и Петера Цадека. Но пьесы Пины Бауш, разработанные непоколебимой танцовщицей, которая порвала с устоявшимися театральными традициями, расходились с прежним пониманием танца и зрительским опытом. Никогда еще никто так радикально не ставил под сомнение понятия «танец» и «театр» одновременно; и никто еще так безоговорочно не утверждал право показывать на сцене разговоры, пение или крики, жесты, повседневные привычки и аффекты, движения животных, растений, тканей и предметов; никто еще не объявлял это танцем и не превращал в хореографию. Казалось, что театр танца Пины Бауш раздвинул границы всех предшествующих жанров, эстетических категорий и представлений.

За время своей более чем 35-летней карьеры Пина Бауш создала 44 хореографии совместно с Танцтеатром. Некоторые из них считаются шедеврами XX века, как, например, «Весна священная» («Das Frühlingsopfer», 1975). Труппа гастролирует по всему миру с конца 1970-х годов, и по сей день, десять лет спустя после смерти своего хореографа, ей поклоняются во многих городах, странах и культурах. Будь то в Японии, Бразилии, Индии, Аргентине, Чили, Франции, Италии или Венгрии, Пина Бауш считается важной предшественницей новых и современных, национальных и региональных танцев. Но в известности Пины Бауш и Танцтеатра Вупперталя есть нечто большее, чем раскрытие танцовщиков как личностей и долгая история коллективного творчества. Она формировала произведения, ставя вопросы перед исполнителями, и этому инновационному методу подражали во всем мире. Благодаря международным копродукциям[5], которые начинаются с «Виктора» («Victor») в 1986 году, труппа за 23 года посетила 15 различных мест – так этот способ работы приобрел межкультурную актуальность.

Труппа организует сложные исследовательские экспедиции и изучает быт людей, их культуру и обычаи, привычки и обряды, танцы и музыку. Волшебство и красота природы также отражаются в пьесах: камни, вода, земля, растения, деревья и животные – каждому отведено место на сцене, и это в эпоху, когда разрушение экологии и изменение климата уже стали ощутимы. Сами по себе копродукции уже были новаторством, так как эти поездки проходили задолго до того, как «художественные исследования» в 1990-х годах стали темой академических дискуссий.

Для Пины Бауш танец – это средство, с помощью которого она исследует природу человека, и танцовщики давали ей пищу для размышлений. «Антрополог танца», она стала в своем роде переводчицей, поощряющей артистов исследовать жесты, телесные практики, ритмы повседневной жизни в разных культурах, чтобы найти и художественно воссоздать клавиатуру человечности. Она брала этот материал и устанавливала сходства и отличия, лежащие в основе каждой культуры. Эти исследования были успешны еще и благодаря тщательному отбору труппы. Пина Бауш намеренно собрала артистов из двадцати разных стран, которые привносили разные языки, опыт, художественные приемы и свои переживания и могли в соответствии со своим бэкграундом по-разному воплотить то, что узнали во время путешествий. В работах, редких интервью и речах Пины Бауш раскрывается художник, убежденный в существовании некоего сonditio humana[6], общего для всех людей, независимо от цвета кожи, пола, возраста или социального класса. Ее постановки находят и раскрывают не то, что отделяет людей друг от друга, а то, что связывает – в том числе с природой, растениями и животными.

30 июня 2009 года Пина Бауш скончалась в возрасте 68 лет. К этому моменту она уже была легендой с многочисленными наградами. Сегодня Пина для нас одновременно первопроходец, икона, миф и бренд. Спустя десять лет после ее смерти молодые театральные и танцевальные зрители знают Пину Бауш и Танцтеатр прежде всего как исторические фигуры, как первопроходцев прошлого и уже в значительной степени забытого периода немецкого театра танца 1970-х годов. Но до сих пор билеты на спектакли Танцтеатра Вупперталя распродаются по всему миру, так как сейчас он является одним из немногих ансамблей, который хотя бы раз в жизни хочет увидеть широкая публика, даже далекая от танца. Они хотят восхищаться культурным наследием и ценностями; даже если это кажется музеефикацией и консервированием, искусство Пины Бауш продолжает жить, ведь оно повлияло на множество танцовщиков, актеров театра и кино, других артистов. Во многих танцевальных и театральных пьесах можно обнаружить фрагменты, которые сознательно или неосознанно отсылают к ее эстетике. Многое из того, что она изобрела в своих постановках, неизбежно находило путь, порой в искаженном и деконструированном виде, в современный эстетический канон, а потому продолжает оставаться актуальным. Стиль и некоторые типичные движения или сцены из спектаклей Пины Бауш стали настолько очевидными, что их происхождение часто забывается.

Со смертью Пины Бауш она и ее театр прочно вошли в историю танца. Но ее работа все еще живет: через адаптации и переосмысление прошлых постановок, а также благодаря передаче ролей молодым актерам и участникам других трупп. Она продолжает жить через те практики, которые активно обсуждались, признавались и оспаривались в художественных кругах и которые должны быть и будут обеспечены финансированием и безопасностью в рамках институций.

Пина Бауш и Танцтеатр: танцевальные постановки

О Пине Бауш и Танцтеатре немало писали на разных языках: до нас дошли ее интервью, эссе, научные и научно-популярные статьи и книги, фотоальбомы, документальные фильмы и телевизионные передачи о ней. Многие авторы, в том числе художественных работ, сталкиваются с проблемой: доступ к материалам о Пине Бауш и Танцтеатре Вупперталя практически полностью закрыт для исследователей, поэтому они не могут опираться на первоисточники и должны использовать научную литературу и критику. В основном из-за этой сложной ситуации с источниками в 1970-х и 1980-х годах выработалось определенное прочтение искусства Пины Бауш, которое затем воспроизводилось и кодифицировалось на протяжении десятилетий, даже несмотря на то что сама хореограф с 1990-х годов поменяла эстетику. Таким образом возник глобальный дискурс о ее искусстве, равно как и миф о ее ранних годах, и одновременно с этим имя Пина, когда-то использовавшееся только узким кругом близких людей, превратилось в глобальный бренд.

У этой книги другая, новая перспектива. Она не фокусируется на хореографе или отдельных постановках, а рассматривает художественное творчества Танцтеатра в целом. Здесь термин «постановки» означает взаимодействие между рабочим процессом (разработкой постановки, повторным включением в репертуар, передачей прав), непосредственно постановкой и ее исполнением, а также восприятием. Эта книга исследует способы взаимодействия и сосредотачивается на 15 международных копродукциях, которые впервые анализируются вместе.

Мой исследовательский процесс

Еще до окончания школы, в 1976 году, я впервые увидела пьесу Пины Бауш в «Вуппертале». Она сильно повлияла на меня, как и на многих молодых энтузиастов. Затем, в 1980-х годах, театр танца впервые стал важной частью исследования в рамках моей диссертации «Танец женского тела: цивилизационная история танца» («FrauenKörperTanz. Eine Zivilisationsgeschichte des Tanzes», 1992)[7], в которой отношения между историей женщин, тела и танца рассматривались в контексте теории культуры и социальной истории.

В 2000-х годах вместе с Габриелой Брандштеттер я интенсивно работала над «Весной священной» («Das Frühlingsopfer») Пины Бауш, задаваясь вопросом о методологии исполнения и уделяя особое внимание практике труппы по повторным показам и передаче материала на протяжении десятилетий[8]. Эта книга продолжает те размышления. Работа началась в 2011 году с предварительного исследования, за которым с 2013 года последовал четырехлетний научный грант, финансируемый Немецким исследовательским фондом (DFG). Это был первый проект подобного рода, финансируемый третьей стороной, который состоялся в сотрудничестве с Фондом Пины Бауш. Кроме того, проект был поддержан различными филиалами Гёте-Института и другими финансирующими организациями из стран-копродюсеров.

Это сотрудничество позволило получить доступ к необычным, новым и ранее не исследованным материалам, таким как записи выступлений и «паратексты» хореографий, которые Фонд Пины Бауш предоставил из архивных материалов, на тот момент еще не каталогизированных. Я смогла обработать визуальные и письменные записи репетиций, которые сделала сама, а также познакомилась с записями, сделанными танцовщиками Танцтеатра Вупперталя. В рамках исследовательского проекта нам удалось собрать дополнительные эмпирические материалы, например опросы аудитории, которые Танцтеатр впервые позволил нам обработать. Подробные беседы по всему миру с танцовщиками, спонсорами из филиалов Гёте-Института, а также художниками, друзьями, сотрудниками и партнерами Пины Бауш помогли нам получить больше информации о том, как создавались и воспринимались произведения, выходящей за рамки того, что уже было известно и описано до меня. Я также прочла тысячи рецензий и сотни текстов, интервью и речей самой Пины Бауш и о Пине Бауш и ее Танцтеатре.

Чтобы понять рабочий процесс, исследовательские поездки Танцтеатра, то, в каких условиях шли постановки в разных городах и странах, а также реакцию зрителей, я совершила несколько исследовательских поездок в Индию, Японию, Бразилию, Нью-Йорк, Париж, Будапешт, Лиссабон и также очень часто ездила в Вупперталь. В Калькутте мне рассказали сразу несколько версий, почему первое турне Танцтеатра Вупперталя по Индии провалилось, а второе прочно утвердило миф о Пине Бауш и Танцтеатре Вупперталя. В Кочи[9] я остановилась в той же, что и Пина Бауш, гостинице. Я услышала нежный шелест пальм и начала понимать, почему индийская постановка «Bamboo Blues» («Бамбуковый блюз») настолько нежная и мирная – что некоторым кажется странным: гетеротопия[10] в стране, отмеченной непостижимыми нищетой и страданиями. В Будапеште, где создавалась пьеса «Страна лугов» («Wiesenland»), я посетила блошиные рынки, где танцовщики во время исследовательской поездки искали старое барахло. Я разговаривала со многими художниками и их спутниками в те выходные, когда Виктор Орбан закрыл границы во время «кризиса беженцев»[11], тем самым положив начало поворотному моменту в истории Европейского союза. В Бразилии меня поразило, что, в отличие от Германии, молодое поколение танцовщиков и исследователей танца не видит противоречия между современным танцем и танцевальным театром. В Японии меня очаровали страсть и сочувствие, с которыми молодые художники и исследователи говорили о Пине Бауш и ее влиянии на зарождающуюся танцевальную сцену Японии. Это побудило меня помимо бесед один на один также взять интервью у зрителей после посещения «Весны священной» в Токио.

Во всех этих странах у меня были замечательные встречи с людьми, которые поддерживали меня и помогали в исследованиях, так же как и сотрудники различных городских, государственных и танцевальных архивов и особенно коллеги из Танцтеатра Вупперталя и Фонда Пины Бауш. Я многим им обязана. Все они поименно перечислены в благодарностях.

Праксеология перевода: новый подход к теории танца

Теоретической основой книги является теория перевода, которую в ходе исследования мне удалось развить в праксеологию перевода. Термин «перевод» здесь не используется в лингвистическом смысле, а скорее понимается как культурная практика: так это принято в переводоведении и постколониальных исследованиях. Основной тезис заключается в том, что акты перевода имеют фундаментальное значение для художественных процессов и произведений. В этой книге перевод представлен как центральная практика танцевальной художественной работы и как фундаментальная концепция исследования танца. Таким образом, танцевальная постановка является постоянным и многоуровневым процессом перевода: между словом и движением, движением и письмом, между различными языками и культурами, различными средствами массовой информации и материалом, знанием и восприятием, между членами труппы во время создания постановок и их показом, между показами и публикой, между постановкой и критикой танца, между художественной и академической практикой.

В книге исследуется практическая теория перевода. Здесь не ставится вопрос, что такое перевод или танец, а демонстрируется, как можно охарактеризовать постановку через процесс перевода. Вопрос «как» направлен на способ перевода, то есть на его практику. Праксеологическая перспектива является новой не только в дискурсе теории перевода в культурной и социальной теории, но и в исследовании танца. В этой книге она представлена с точки зрения исторических, культурных, медиальных, эстетических, интерактивных и телесных аспектов.

Книга основана на эмпирических исследованиях. Сосредоточенные не только на пьесах, но и на танцевальной постановке, то есть на взаимодействии рабочего процесса, исполнения и восприятия, методологические исследования не могут опираться только на традиционные инструменты и процедуры, такие как анализ исполнения и хореографии. В связи с этим в рамках исследовательской работы я разработала методологический подход праксеологического анализа производства, который составляет основу моего анализа, – его структура и принципы будут разъяснены в конце книги. Праксеологический анализ производства – это методологическая процедура, при которой не анализируется исключительно постановка, или показ, или, как это часто бывает в исследованиях по социологии искусства, зритель. Вместо этого в фокусе исследования оказывается соотношение рабочего процесса, постановки и восприятия. Этот подход особенно важен для такой труппы, как Танцтеатр Вупперталя, потому что их пьесы исполняются на протяжении десятилетий с несколькими поколениями танцовщиков и демонстрируются в разных странах и культурах перед разной аудиторией. В качестве методологической процедуры праксеологический анализ производства пытается справедливо рассмотреть запутанные взаимоотношения между рабочим процессом, постановкой, показом и восприятием зрителей и осмыслить их теоретически с помощью концепции перевода. При этом праксеологический анализ производства использует различные методы: социологические методы эмпирического социального исследования (этнография, количественные и качественные процедуры интервью), театроведческий и танцевальный научный анализ (анализ исполнения и хореографии), медиальный метод (анализ видео), герменевтический анализ и анализ содержания.