Школа. Никому не говори. Том 1.

Денис Коробкин, высокий плотный русый парнишка, очень любил быть в центре разборок и зачастую становился их зачинщиком. Сейчас, нависнув над противником мощными плечами, он свирепо сверлил того серо-зелёными глазами, стремясь, наконец, завязать желанный мордобой. Дрался Коробкин очумело, не зная пощады, но выбирал грушу для битья с умом – он предпочитал боевые ранения, но не проигрыш.

Сэро натуру дружбана давным-давно распознал и прекрасно понимал суть сыр-бора. Денис пристал к пацану от нечего делать, лишь бы покуражиться. И Сэро в этом балагане участвовать не собирался.

– Эй, Ден, браток, остынь! – цыган взял крепкой хваткой за плечи обоих парней и расцепил их. Чужак отлетел к своему окружению. Денис было дёрнулся в сторону врага, но Ибрагимов, надёжно держа руку приятеля около локтя, остановил его.

– Товарищ просто отдыхает. Как и ты. Зачем портить прекрасный вечер друг другу?

– Я не позволю какому-то хлебососу с меня ржать!

– Никто с тебя не ржал, урод! Мы вообще своей компанией стояли, никого не трогали, когда этот козёл к нам подскочил! – пояснил пострадавший явно для Сэро, увидев в цыгане дипломата-решалу.

– Слова подбирай, а то я тебе зубы посчитаю! – остудил Ибрагимов. – Пожмите друг другу руки и разойдитесь с миром.

– Пошёл лесом, обрыган! Щас нахрен грабли сломаю! – рявкнул Коробкин на парнишку, протянувшего было руку.

Похлопав по плечу Сэро, шатен, шумно вдохнув грудью прохладный осенний воздух, двинулся прочь.

– Ты нормальный?! Какого лешего на рожон полез?! – кинулась на него Ленка.

Денис отпихнул Лену в сторону, сделал ещё пару шагов и остановился. Потом повернулся к шедшему чуть позади цыгану и по-дружески обнял его.

Лена вдруг восторженно завизжала и побежала здороваться к стайке дымевших девиц.

– Вечер только начался и обещает быть весьма приятным. А ты уже с каким-то лохом свару устроил. Не поздоровавшись со мной. Вот как тебя, Ден, после этого называть?

– Ай, да брось, братан! Забудь! – Денис прикурил и смачно затянулся табачным дымом. – Уже накатил?

– Не собирался даже.

– А ты, Пахан?

– Не-а.

– Трезвенники чёртовы! – Коробкин щелчком отправил непотушенный окурок в траву. – Пошли вовнутрь!

Внутри гремела и плескалась энергия танца и соблазна. Девчонки, на каблуках-шпильках, в обуви на высокой платформе, в мини-юбках, шортах под ягодицы, в коротких обтягивающих платьях, с оголённым упругим декольте, извивались в такт попсе, демонстрируя стоявшим у стен парням свои прелести.

Весь танцпол выглядел как товарная лавка: девочки красовались, выставляя, так сказать, товар лицом; парни глазели и выбирали. Юноши постарше и молодые мужчины, сидящие за ресторанными столиками и барной стойкой, тоже приглядывали себе товар. Девочки-подростки это прекрасно знали да стремились изгибаться и вилять телом ещё больше. Там, за ресторанными столиками, можно было подцепить кавалера посолиднее – при машине и деньгах. Чтобы потом, смело глядя подружкам в лицо, хвастаться подарками или джипом, подъехавшим к воротам школы встречать после уроков.

– Смотри, – толкнул локтем цыгана Денис. – Видишь вон ту, с красными волосами, в кофте с кошкой? Ничего так, да? Я б её трахнул!

На сцене возле диджея танцевало несколько девочек, желавших привлечь максимум внимания. Туда, на возвышение, лезли самые уверенные: тебе видно весь зал, и тебя весь зал тоже видит.

Песня группы «Иванушки International» закончилась, и девчонка, с покрашенными в рубиновый цвет волосами, в белой футболке с изображением кошки и обтягивающих джинсах, спрыгнула со сцены и пошла к уборным – воды попить, скорее всего. Денис метнулся, распихивая толпу, наперехват. Сэро наблюдал, как отвязный Коробкин встал у девчонки на пути, что-то сказал, а затем взял за шею и страстно, взасос, поцеловал.

Девчонка не сопротивлялась. Коробкин развернулся и пошёл назад, к Сэро.

– Говорит, парень есть.

– Ты тоже встречаешься, не забыл?

– Ну и что? Я верным быть никому не обещал.

– Против такого весомого аргумента не попрёшь! – Ибрагимов, расхохотавшись, хлопнул Коробкина по плечу и пошёл в самую гущу толпы.

Диджей поставил песню Отпетых Мошенников «Люби меня, люби», и мальчики вдоль стен зашевелились. Самые аппетитные девочки махом были разобраны на пары, невыбранным же пришлось уйти в сторону и, сложив руки, смотреть на прилепившихся друг к другу ребят. Кто-то, чтобы не чувствовать себя неловко, выскочил на время медляка покурить. Некоторые весельчаки ради смеха объединились в однополые пары. К Сэро метнулось несколько девушек, но он им учтиво отказал, намекнув жестом, что идёт в сторону туалета.

И так плотная толпа на танцполе увеличилась чуть ли не втрое. Люди в парах буквально тёрлись как друг об друга, так и о соседей по площадке. Это создавало некоторые неудобства. Хотя разгульную натуру Сэро это мало смущало: он во время танцевального угара специально заходил в гущу теснившейся, ошалелой от ора музыки разгорячённой толпы и аккуратно вытаскивал из карманов и сумок деньги да сигареты (которые за пару рублей потом поштучно толкал нуждавшимся в школьном туалете).

Сэро медленно и незаметно протискивался через девушек и парней, погружённых в нежный мотив песни и в объятия, ловко и осторожно обчищая карманы и сумочки. Ему нравился этот криминальный экстрим: на красивом лице не мелькало даже тени от заинтересованности кражей или суеты – взгляд направлен в сторону туалета, а если жертва дёргалась, то цыган изображал на обаятельном лице извинения и по-детски наивно, обезоруживающе улыбался. Чем снимал с себя абсолютно все подозрения.

Едва Ибрагимов по окончании своего крестового похода закрыл дверь туалетной кабинки, как начал оценивать награбленное. Ненужная ерунда типа помад и ключей летела в унитаз или мусорку. Ценное пряталось в потайные карманы джинсов, подшитые изнутри. Он ещё ни разу не попадался, хотя парнишке уж очень хотелось оказаться в подобном переплёте. Проверить себя и свои возможности – как он выкрутится из щекотливой ситуации. Шальная натура, уставшая от лёгких побед, просила больше драйва, больше экстрима, ещё больше всплесков адреналина.

Улов был весьма неплохой: в руках оказалась целая зарплата, презервативы, жвачка, немного конфет, пара золотых колец и несколько начатых пачек сигарет. Сэро предусмотрительно засунул все сигареты в одну наиболее дешёвую пачку и вышел вон.

Песня почти завершилась. Коробкин сладострастно тёрся о девку с рубиновыми волосами, которая пять минут назад заявляла, что несвободна. У стены стоял Паша – он редко кого приглашал на медляк. У Сэро было ощущение, что Павел ходил в «Торнадо» только потому, что цыган его с собой звал. Паша любил музыку, но к пьяно-угорелой толкотне относился с недоумением и лёгкой ноткой отвращения. Прям как Имир. Отбитые книжные проглоты, блин! Сэро подхватил Пашу, и оба нырнули в свежую осеннюю ночь.

Тут, на воздухе, было почти пусто. Щас грянет быстрый музон, и часть гостей бара выползет наружу. Мальчишки закурили от нечего делать, задумчиво глядя по сторонам. Их молчание нарушил вспотевший, разгорячённый Коробкин, державший за талию красноволосую партнёршу.

– Пацаны, знакомьтесь! Наташа!

Наташа поздоровалась и без грамма стеснения уставилась сначала на Пашу, а затем на Сэро. Цыган задержал наглый взгляд на её лице. Подростки словно друг друга прочитали: казалось, будто их роднило некое внутреннее бесстыдство.

– Мы с Наташей пойдём покурим. Там, в тишине. Так сказать, познакомимся поближе! Вы, если что, нас не видели, – Коробкин подмигнул друзьям и потащил в полумрак за угол забора хихикавшую и оборачивавшуюся в сторону Сэро девушку.

– Чувствую, опять ругань будет, – вздохнул Паша. Цыган согласно кивнул.

Не прошло и десяти минут, как к ним подлетела Ленка в сопровождении нескольких девушек. Она явно была вне себя: девчонку трясло, глаза выпучены, грудь от частого шумного дыхания вздымалась, не в силах успокоить хозяйку.

– Где этот козёл?! Ну?.. Чего молчите?!.. Говорите же!!!.. Это так подло! Девочки видели, как он сосался с какой-то шмарой!!! Тискал эту тварь!!! Где?!

«Опять двадцать пять!» – пронеслось в Пашиных мыслях. Он смотрел на одноклассницу не мигая. Ему было стыдно и неудобно, как будто проступок Дениса совершил он, Павел Овчинников.

Ленка и Денис учились в одном классе с Пашей и встречались уже около года. Одноклассники называли их страстной парой, и эта самая несчастная страстность заключалась в постоянных стычках между Коробкиным и его девушкой. Они могли целоваться взасос посреди школы, у всех на виду, а через пять минут так же, у всех на виду, крыть друг друга отборным матом, а то и драться. А потом, на следующей перемене или через пару дней, опять пошло тереться друг об друга, изображая невиданную любовную любовь. Во время ссор Лена пыталась несколько раз использовать Пашу в качестве группы поддержки, и тому стоило немалых сил сохранить нейтралитет.

Сэро же разборки парочки развлекали. Ему нравилось наблюдать, как выкручивался Денис, и для этого повеса нередко специально выдавал Коробкина со всеми потрохами, себе на потеху. Цыган обставлял всё таким образом, что выглядел всегда совершенно не при чём, хоть Денис, почёсывая поцарапанную щёку или укушенное плечо, чувствовал, что без посторонних козней не обошлось.

– Слушай, мы действительно не знаем, где он, – уверенно ответил Ибрагимов, и тут же, как ненароком, воровато глянул в сторону угла, за который убежали легкомысленный друг с девицей.

Лена инстинктивно посмотрела в ту же сторону, затем с подозрением покосилась на брюнета. Ему этого было и надо – крючок заглочен. Тогда для пущей убедительности повеса изобразил мимолётный испуг и ещё раз опасливо кинул взгляд вбок.

Школьница пулей полетела к повороту кирпичного забора, заглянула за угол – и исчезла из виду. Девки-приятельницы бросились по пятам.

Визг и маты не заставили себя долго ждать. Сэро растянулся в коварной ухмылке и быстрее пошёл к источнику шума, чтобы насладиться цирком самолично.

В полумраке возле росших у забора деревьев Ленка и Наталья, пыхтя и лягаясь, таскали друг друга за волосы. Коробкин поднялся с земли и, обнаружив ладони и джинсы в чём-то мерзком, стал поспешно вытираться о кирпичи и стволы. На грызню сбегались отдыхавшие.

– Ты-ы-ы-ы!.. Конченая вонючая потаскуха! Шлюха! Мерзавка! Дешёвая стерва! Что, уродина гнилая, никому нахрен не сдалась, да?! К чужим парням стрёмное сопло подбиваешь?! – задыхалась от ярости Ленка.

– Да пошла ты! – На голове красноволосой от укладки не осталось и следа, с губы текла кровь; девушка разъярённо крикнула обтирающему руки об забор Денису: – Кто эта корова?!

– Блин, я, кажется, в чьё-то гавно влез…

Ленка кинулась на шатена:

– Урод! Променять меня на эту мочалку?! Щас глаза выцарапаю!!!

Коробкин схватил испачканными руками запястья девушки и швырнул вбок.

– Отвали, тварь! Я из-за тебя весь в дерьме!

Лена истерично расхохоталась.

– Так тебе, кобелю, и надо!.. Сволочь поганая! Ненавижу! Всю жизнь испортил! Почему она с ногами висела на тебе?! Какого хрена сосался и лапал за сиськи?!.. Радуйся, курва! – обратилась она уже к сопернице. – Теперь этот кусок дерьма – твоя проблема!

Девушка развернулась и побежала в слезах вон из толпы.

Примчавшиеся на шум зеваки пытливо переговаривались, желая посмаковать подробности. Наталья отряхнулась от мусора (видимо, из-за внезапного налёта Ленки упала в траву) и поправляла когда-то накрепко уложенные лаком волосы. Денис протянул руку, чтобы вытянуть из её волос сор. Наталья отстранилась и ударила наотмашь его по лицу.

– Катись, говноед! Мог бы предупредить, что припёрся со своей мартышкой! Не хочу тебя знать!

– Ну и проваливай, шлюха крашеная! Сама не лучше! Вали! Мне насрать! – орал обиженный Коробкин вслед ушедшей девушке.

– Жив? – вволю насмеявшийся Сэро вышел из тени, чтобы изобразить заботливого друга. Денис с недоверием уставился на цыгана и Пашу.

– Как Лена меня нашла?

– Понятия не имею, – рассеянно дёрнул плечами цыган. – Мы с Паханом были могилой… Мля, Денисыч, от тебя воняет!

***

Ибрагимов неторопливо шёл домой по дороге от территории школы № 4. Она была не меньше седьмой школы, но находилась на окраине станицы возле старого кладбища. Паша говорил, что во многих кабинетах окна с видом на могилы, и он иногда вечером видел зеленоватое свечение прямо над свежими захоронениями. Наврал как пить дать!

Цыган после любовных разборок не стал оставаться в «Торнадо», а проводил с Пашей испачканного Коробкина домой. Шатен жил за школой № 4.

Коробкин был злой как чёрт. Проклинал обеих девушек на чём свет стоял.

– С Наташкой был такой шанс покувыркаться! Она б и ртом поработала, отвечаю! – сетовал Ден. – А Ленка, курва, всё испортила! И ладно б сама безотказно давала, так нет же! Выпендривается время от времени! За неделю пару раз рукой пошалила, и на этом отбой! Шлюхи чёртовы!

Попутчики молчали. Настолько грязные речи были не в духе Дениса. Старшеклассник просто очень злился, и мальчики это понимали, хоть их и не впечатляло слушать поток словесных помоев.

Когда оба приятеля уже попали к себе домой, Сэро выдохнул. Наконец-то остался один! Ему было не стыдно за свои козни. Денис Ленку не любил, а Ленка не любила Дениса. Чего их жалеть?

До улицы Шевченко топать от четвёртой школы очень далеко. Цыган не напрягался, ему нравилась ночная прогулка.

Было уже за полночь. Светила полная луна. Станица спала. Ленивый ветерок освежал усталую голову.

– Сэро! Подожди! – девичий голос вдруг позвал брюнета.

Из ворот тёмного спавшего дома к нему быстрым шагом шла укутанная в халат Ленка.

– Я сидела на лавочке за забором, думала о сегодняшнем… Тут вы втроём прошли… Решила подождать, когда ты назад пойдёшь, домой.

– Зачем? – цыган знал ответ, но вопрос всё же задал.

– Знаешь, Сэро, Денис как бы классный… Он весёлый, симпатичный, бешеный… Но я не особо его люблю, наверно…

– Тоже мне открытие! Думаешь, никому не видно?

Девушка смутилась.

– Да ладно, не заморачивайся, окружающим всё равно. Скоро помиритесь. Пока!

– Ой, стой, не уходи!

«И не собирался. Ну давай, доигрывай до конца». Повеса догадался, чего девчонке надо, но решил не помогать. Пусть говорит и делает всё сама. Цыган состроил непонимающее лицо.

– Звучит не очень, но я стала с ним встречаться, потому что хотела быть ближе к тебе… Ты мне очень нравишься, – Лена обвила руками шею юноши и потянулась за поцелуем.

«Во врёт!.. Ты, зайка, клеилась к Имиру, но он даже разговаривать не стал! Братец очень разборчивый. А Ден понял, что с тобой легко договориться. Решила, будто можешь управлять Коробкиным. Ага, закатай губу!.. Сейчас же врёшь не мне, а себе».

Рассудив мотивы девушки, брюнет отстранился.

– Лена, ты зла на Дениса, но я использовать себя для мести не дам. Спокойной ночи.

Сэро, прислушиваясь, быстрым шагом пошёл прочь. Позади раздались шлепки тапок об асфальт – Лена бежала следом.

Ибрагимов на это и рассчитывал. Старшеклассник повернулся, якобы нехотя дал повиснуть на себе.

Ленка начала целовать, говоря, что ей от него ничего не нужно, что не ждёт отношений. Мол, давно безответно любит. Хочет побыть с ним хотя бы раз. Только здесь и сейчас.

Школьники ушли с дороги в тёмную высокую траву. Сэро, уворачиваясь от поцелуев, упал на спину. Ленка села сверху. Захлебываясь желанием, задрала свитер, бешено стала целовать смуглый живот. Цыган расстегнул пряжку ремня, потом – молнию. Принудительно толкнул голову Лены вниз. Ровесница повиновалась.

«Учись, Коробкин, девушек уговаривать», – усмехнулся Сэро и закатил глаза от удовольствия.

***

Солнечный переулок, где стоял Любин дом, брал начало от широкой Таманской – одной из центральных улиц станицы. Въезд в переулок был совершенно незаметным: с асфальта, в густоту деревьев резко шёл вбок завиток узкой гравийки, спускавшейся в низину.

Извилистая проезжая часть Солнечного была сплошь в мелких впадинах да крупных выбоинах. После дождя они превращались в сборище луж. В слякотные дни прохожие, петляя, наивно старались сохранить незаляпанными одежду и обувь. Переулок вился так, что пешеход мог узреть только близлежащие дома, но с каждым изгибом дороги ему открывался новый вид.

По обеим сторонам переулка высились добротные дома из красного и белого кирпича. Перед постройками – приусадебные участки, организованные хозяевами под личные нужды. Пестрели и благоухали огромные клумбы да лужайки с деревьями, что склонились под тяжестью плодов. Кто-то вырастил тополя, а некоторые засаживали участок сезонными корнеплодами или зеленью. Но и, разумеется, были, по меркам переулочников, нерачительные хозяева, у которых просто росла трава. А самые нерадивые вообще траву не косили, чем оскорбляли взор культурных соседей – любителей побелённых деревьев и разноцветных клумб.

На весь переулок было лишь три двухэтажных дома. Один принадлежал состоятельным пасечникам. Другой – красный, простоватый и некрасивый, с требовавшим покраски забором, – семье мотоболистов. Третий двухэтажный дом, тоже банальный и скучный, только белый, был в тупиковом конце переулка и будто прятался за маленькой ржавой калиткой да обвисшим проволочным забором. Там жил странный худощавый лысый мужик с тяжёлым взглядом на суровом лице. Люба всего пару раз видела его, въезжавшего и выезжавшего из вечно открытых ворот дома на бежевом, повидавшем жизнь, жигули. Потом мужик пропал и дом пугающе опустел.

Остальные строения были просторными да одноэтажными, квадратов в сто – сто пятьдесят, с треугольными низкими крышами и прятавшимися под коньками крошечными чердачными окнами. Крыши украшали жестяные водосточные системы с резными узорами.

В больших соседских окнах можно было разглядеть кружевной тюль и расшитые портьеры, на подоконниках – помпезные статуэтки да живые разросшиеся цветы в горшках. Окна – лицо дома. И лица соседских домов не изволили смотреть на прохожих грязными кружевами, измятой и перекрученной портьерной тканью – примета нерях и раздолбаев. Каждую складку на занавеске разглаживали. Хозяйки даже выходили из дома намеренно посмотреть – не виднеется ли в убранстве окон неопрятный подвох, незаметный изнутри.

Любин дом красовался почти возле въезда, вслед за угловым домиком и огромным огородом бабы Клары. № 27 будто выныривал из-за угла чужой огородной сетки.

Придомовой участок Поспеловых – самый большой на переулке. На нем родители задолго до рождения дочери посадили двенадцать деревьев. Их стволы и ветви круглый год прятали дом от взглядов посторонних и одновременно притягивали их.

Дело в том, что № 27 (нумерация шла от тупика, всего строений было 28) полностью отличался от остальных зданий. Крыша не треугольная, как у всех соседей без исключения, а трапециевидная. Значительно тянущийся в ширину и в высоту, в глазах прохожих дом выглядел замком на два этажа. На самом деле, второго этажа не было. Под массивной крышей прятался необъятный чердак. Окна его Поспеловы украсили занавесками. Прохожие, не догадываясь об обмане, благодаря тюли принимали второй этаж за жилой, и не понимали, почему там никогда не горит свет.

Солнечный переулок выглядел маленьким, зелёным, цветущим, петляющим и невероятно уютным. Особенно когда распускались плодовые деревья. Улица тогда покрывалась благоухающими бело-розовыми лепестками. К концу сентября густая зелень только начинала желтеть, признавая приход осени.

***

Никто не любит понедельники, и Люба не была исключением.

Выпив стакан молока на скорую руку, она с любовью расчесала волосы, блестевшие после вчерашнего купания в бане, оделась-обулась и выскочила в прохладное утро последнего сентябрьского денька.

До окончания четверти – три недели. Три недели потерпеть, и целых семь прекрасных дней она не увидит противные рожи одноклассников. В библиотеку, слава Богу, ребята не ходят, а она не бывает там, где тусуются они.

Времени этим утром у девочки было с запасом. Можно не торопиться, шагать в школу, погрязнув в думах. Жаль, утренний туман скоро начнёт оседать – примета ясной солнечной погоды, жаркого сухого дня. Солнце Люба уже давно не любила. Ей нравился дождь и снег. Последнего на Кубани вжизнь не дождёшься.

Тихоня постаралась закрыть калитку без шума, но эта железная гадость всегда скрипела так, будто с момента создания специально, из вредности, записалась в ряды стукачей. Хотя благодаря её натужному скрипу Поспеловы всегда знали, что кто-то зашёл во двор.

«Когда вырасту, сбегу отсюда. Обязательно уеду. Буду жить там, где много дождя и снега. Одна. Никого не пущу! Поселюсь в маленьком доме на горе, как в сказочных фильмах про эльфов и гномов. Буду сидеть у окна с кружкой горячего чая, укрывшись вязаным пледом, и читать. Или смотреть на дождь. И никто не будет меня трогать. Здорово-то как!»

– С добрым утречком, сестрёнка!

Из покрытых туманной ватой садовых зарослей выплыл цыган. Парень полчаса ждал выхода Любы, прислонившись к стволу огромной тенистой алычи, и уже стал подозревать, что Имир специально подшутил над ним, дав описания не того дома.

Люба, обомлев, уставилась на повесу выпученными от ужаса глазами. Она инстинктивно обернулась – вдруг кто из родителей наблюдает за занавеской. А может, соседи смотрят?

– Твою мать! – выругалась десятиклассница, напрочь забыв о культуре поведения. – Ненормальный?!.. Специально подкараулил в который раз?!

– В смысле?! – возмутился обескураженный Сэро. – Я не караулил! Просто ждал. Скучно одному в школу топать. Решил, раз ты неподалёку живёшь – значит, компанию составишь. Мы вроде с пятницы официально знакомы. Эй, чего такая злая?

Люба проигнорировала его шутливый тон и опять нервно уставилась на окна. Надо уходить.

– Валим! Быстро!

Сэро повиновался, удивившись поведению девчонки снова. Пугливая зубрилка превратилась в неотёсанную командиршу. Юноша попытался дать себе внятный отчёт, что его на Солнечный 27 занесло, но не смог. Он поправил высокую горловину свитера на быстром ходу, чтобы стыдливо прикрыть синяки на шее.

Брюнет сегодня не ночевал дома. Вторую ночь подряд ему было не до сна. На выходных с четырёх часов утра парень на рынке помогал маме с тяжёлыми сумками, ставил палатки, развешивал да раскладывал товар. Руслана не смогла подменить Лалу: сестра подрабатывала, практиковалась в кафешке соседнего городка, готовила торты и выпечку. С субботы на воскресенье Сэро проспал всего час.

Когда рынок зашевелился, Лала дала сыну денег на конфеты для семьи. Особенно для младших: Розочки, Соны и Яноша. В кондитерском ряду цыган столкнулся с Натальей – несостоявшейся интрижкой Коробкина. Её рубиновые волосы были собраны в хвост, лицо без косметики выглядело милым и детским. Кокетка подошла к ровеснику поздороваться и спросила, помнит ли он её.

– Что за тупой вопрос! Это вчера было. Такое не забудешь! Как тебе с Деном обломалось, – съехидничал брюнет.

– Грубиян! – девушка оскорбилась и отвернулась.

– Ну да! Тебя побили ни за что, а грубиян я!

Сэро знал, за что зацепить и как подкатить. Вот подростки уже сидят на лавочке в парке, щёлкают семечки. Через час – во всю целуются. Повеса обещал прийти вечером, взял адрес и пошёл назад, на рынок, помочь Лале убрать палатки и товар.

Наташа училась в одиннадцатом классе школы № 1. Жила в покосившемся домике вместе с сестрой и одинокой матерью. Сестра ушла к парню, мама – к новому хахалю. Всю ночь Сэро и Наталья резвились на её старенькой односпальной кровати, потом смотрели телек – и так по кругу. Им было горячо и хорошо. Наташа любила без стеснения, от всей души, да и Сэро не церемонился.

Ибрагимов вернулся в отчий дом на рассвете, чтобы переодеться и взять рюкзак. Парнишка перелез через забор и осторожно постучался в окно своей комнаты. Рядом была спальня младших, очень не хотелось разбудить чутко спавшую детвору.

Из-за занавески вынырнул сонный Имир.

– Открой! – шёпотом попросил Сэро.

– Что говоришь? – притворился непонимающим близнец. – Не слышу!

– Всё ты слышишь, брехун! Впусти меня!

Имир, хитро прищурившись, показал на свою шею:

– Что у тебя здесь?

– Что у меня здесь?! – испугался Сэро и начал ощупывать себя.

– Фу-у-у! – Имир притворно скривился. – Знаешь, топай-ка через дверь! Вдруг ты заразный!

И резко закрыл занавеску, довольно усмехнувшись.

– Блин, какого хрена?! – психанув, Сэро пошёл к веранде, молясь, чтобы отец не запер вход на ночь. Объясняться с родителями повесе не хотелось, но ему повезло – дверь была открыта. Дадо уже встал покормить животину да птиц.

Мальчик сразу направился в ванную смыть чужие запахи и пот ночи. Зеркало испортило настроение, показав хозяину засосы на шее – жёлто-синие, с фиолетовым отливом.

«Чёртова Наташа! И успела же! Почему я не заметил? Как попался? Лохудра за это обязательно ответит!»