Полная версия
Выпив стакан залпом, Эмма бегом вернулась в спальню и запрыгнула в постель. Подтянув вновь потревоженного Йоши поближе к подушке, прижала к груди и стала гладить по голове, причитая:
– Тсс, все хорошо. Я больше не буду шуметь, обещаю.
Только теперь, уже лежа в постели, она осознала, что все-таки забыла выключить свет. Ну ничего, одну ночь можно поспать и так. Не вставать же теперь, когда так уютно устроилась.
Она снова погрузилась в сон на удивление скоро, Йоши удалось опередить ее всего на пару минут.
На этот раз ей приснились родители.
Одно из самых ранних и счастливых воспоминаний во всех красках и деталях. Маленькая Эмма сидела на высоком стуле и качала ножками. Облокотившись на круглую деревянную столешницу и прижавшись щекой к сложенным вместе рукам, она жмурилась от яркого света летнего солнца. То настырно глазело в незашторенные окна эркера, где располагался стол, и отказывалось покидать их уютный семейный завтрак.
Мама, круглолицая, совсем еще молодая с мягкими ореховыми кудрями, собранными заколкой на затылке, жарила любимые оладьи, стоя у плиты в салатовом фартучке поверх сиреневого легкого сарафана. Она звонко подпевала попсовым песенкам, доносящимся из динамиков телевизора, – тем, что транслировали по музыкальному каналу, – и пританцовывала.
Короткий джинсовый комбинезон старшей сестры мелькал перед глазами, хаотично передвигаясь от серванта к столу, от стола к холодильнику, потом к буфету. Эмма следила за ней одними глазами, пока не закружилась голова. Наташе сейчас было лет двенадцать, а значит, Эмме – примерно шесть.
Папа, высокий – под два метра ростом – сухощавый мужчина с бородкой и короткими русыми волосами, зашел в комнату и поставил на стол новую банку растворимого кофе. Пришлось с утра пораньше сбегать в ближайший магазинчик, потому что обнаружилось, что гранул на донышке предыдущей банки едва хватало на чайную ложку.
– Погода отличная, предлагаю после завтрака сходить на залив, – сказал он, одернув край зеленого поло, выпущенный поверх свободных бежевых шорт с накладными карманами.
Эмма расплылась в улыбке от предвкушения.
– Договорились. Сразу после того, как помоешь посуду. Не забыл, что обещал разгрузить меня в выходные и помочь с домашними делами? – Мама поцеловала его в колючую щеку.
– А? Ну да, конечно. Как забыть? – Отец рассеянно почесал в затылке.
Щелкнула кнопка электрического чайника, и папа принялся разливать дышащий паром кипяток по белым пузатым чашкам с серебристой каймой. В Эмминой и Наташиной уже красовались ароматные чайные пакетики и несколько листиков мяты и черной смородины. Кофе же Эмма еще не пробовала в силу возраста, а Наташа и вовсе не любила – он был для родителей.
– Разложишь сахар по чашкам, малыш? – попросила мама. – Ты ведь помнишь, кто как любит?
– Угу, – кивнула Эмма и положила себе и папе по два кубика, сестре один, а мама пила кофе без сахара, худела.
Аромат на кухне стоял невероятный, уже не терпелось отведать сладких, хрустящих оладьев с прохладной сметаной, и Эмма сглотнула накопившуюся во рту слюну.
Когда на столе появились соусники со сметаной, сгущенкой и вишневым вареньем, она принялась переставлять их, чтобы занять руки, менять местами, пока они не продолжили двигаться сами, все быстрее и быстрее, перед глазами поплыло, закружилось, белый смешался с вишневым и вскоре в нем потонул. А Эмма вместо мягкой сидушки стула ощутила под пятой точкой жесткий шершавый асфальт.
Разбитая коленка ныла. Уже постарше, девочка сидела посреди дороги, глядя на свежую ссадину сквозь застилающие глаза слезы.
Наташа подбежала и начала было отчитывать ее за сломанный велосипед, еще и взятый без спроса, но вдруг спохватилась, опустилась рядом на корточки и крепко прижала к груди.
– Ну же, маленькая моя. Не плачь, моя Мими. Все быстро заживет. Давай, цепляйся за шею, отнесу тебя в дом…
Дальше обрывки воспоминаний разного времени стали сменять друг друга с невообразимой скоростью.
Младшая школа, лица одноклассников, хулиган Максим рассыпает ее фломастеры, поход в цирк в выходные, мамин куриный бульон, когда Эмма снова слегла с ангиной, катание на лошадях, папа запускает воздушного змея на пляже, всей семьей они куда-то едут по дороге через поле, последние экзамены, табель, выпускной, цветы, изящное рубиновое платье… сильный удар, крики, скрежет и лязг металла.
Мир бешено замельтешил перед глазами, земля, небо, деревья слились в безумном роковом хороводе.
Стало трудно дышать. Эмма обнаружила себя зажатой вниз головой в перевернутой машине позади водительского сиденья.
Боль настигла ее не сразу. Сначала Эмма оглохла. Не слышала ничего, кроме взявшегося не пойми откуда пронзительного тонкого писка в голове. И теперь время словно замедлило ход.
Она видела, как мама, захлебываясь в собственной крови, отчаянно открывала рот, что-то пыталась сказать. Тянула к ней руку с пассажирского сиденья впереди.
– Мама, мама! – силилась выкрикнуть Эмма, но не слышала собственного голоса.
Затем что-то темное, могущественное, зловещее пронеслось перед глазами и перехватило мамину руку, отдернуло и забрало себе, разделив их навсегда.
Эмма вскинулась на кровати и распахнула глаза. Хриплое, частое дыхание свистело в легких, доводя до спазмов в груди. Паника, взявшая верх, глумилась над телом и разумом. Умываясь слезами, Эмма силилась закричать, выдохнуть, выдавить эту боль до капли, но вдохи и выдохи получались неполными, короткими, жесткими, ранящими. Мышцы сводило, дымчатая пелена перед глазами не желала расступаться. В голове все еще звенело, словно она вытащила этот звук из сна, принесла с собой сюда, в свою комнату, в свое настоящее.
Сны незаметно подкрались к ее реальности, шагнули через грань и стали оставлять здесь заметные следы – землистой краской на лице, шумом в ушах, слабостью в теле, ворохом мыслей, вечно занимавших рассудок и не дававших сосредоточиться на важных делах. Все это она безотказно забирала из них с собой, цепляясь за каждую возможность вернуть стертые из памяти два года. Только хорошее забрать не получалась, нельзя было забрать оттуда родных.
Прошло уже столько времени, но стало только хуже.
Что-то горячее коснулось щеки, еще и еще раз, в уши проникло взволнованное поскуливание, маленькие коготки зацарапали по плечу, звон затих.
Зрению стала возвращаться ясность. Пушистая рыжая морда в пяти сантиметрах от ее лица испуганно таращилась на хозяйку огромными испуганными глазами, хвост с белым кончиком несмело вильнул.
– Йоши, – выдохнула Эмма, и пушистый комок запрыгал рядом, словно пытаясь вскарабкаться ей на голову.
Мышцы вновь стали мягкими и податливыми. Эмма рухнула обратно, на подушку.
Попискивая и ворча, чихуахуа покрутился рядом с ухом и улегся клубочком в теплое гнездо из Эмминых шеи и плеча.
Утро тихо просачивалось сквозь тонкие темно-розовые шторы и заливало комнату нежными рассветными лучами.
Прозвенел будильник, стандартно запланированный на восемь, чтобы хватило времени собраться не спеша.
Эмма чувствовала вялость, разбитость, желание исчезнуть. В глубине головы привычно ныло. Вставать и тащиться на работу не было никакого желания, не хотелось никого видеть, ни с кем разговаривать, а еще меньше хотелось, чтобы кто-то видел ее. Но выйти сегодня придется.
Девушка прикрыла глаза, окончательно успокоила дыхание, поднялась с постели и направилась прямиком в коридор, к комоду, на котором вчера оставила свою маленькую кремовую сумочку – за первой таблеткой.
Глава 3
Колокольчик на двери оповестил о ее прибытии.
Виолетта, которая раскладывала на стенде подушки с набивкой из душистых трав и сухоцветов, подняла голову:
– Привет, соня! У тебя что, часы отстают? Я уж думала, до вечера тебя буду ждать.
– Разве? – Эмма сверилась с часами на стене. – Время десять, как и договаривались. – Она озадаченно посмотрела на подругу.
– Попалась, – подмигнула та и прищелкнула языком.
Девушки открывали и закрывали магазин по очереди. Сегодня Эмма пришла чуть позже, зато Виолетта раньше освободится.
– Так, значит? А я тебе еще круассан по дороге захватила. Теперь, пожалуй, съем все сама, – Эмма демонстративно пронесла крафтовый бумажный пакет прямо у лица Виолетты и направилась в подсобку.
– Подожди-подожди, Эммочка! – Она потянулась носом за источником манящего запаха свежей выпечки. – С какой начинкой?
– Твоя любимая.
– Карамельная? – с надеждой в глазах уточнила Виолетта.
– Угу, с посыпкой из миндальных лепестков. – Эмма подняла круассаны над головой, дразня подругу.
Виолетта подскочила и ловким движением руки выхватила шуршащий пакет.
– Можно? – она указала глазами в сторону подсобки.
Эмма рассмеялась.
– Иди уже!
– Я почти все разложила, осталось так, по мелочи. Сама посмотри, где есть незаполненные места, а если нет, не загромождай, добавим по мере раскупки. – затараторила она. – Пол, кстати, тоже протерла, кассу открыла… – Виолетта нахмурилась и завела темные глаза к потолку, что-то припоминая. – Ах да, в отделе с украшениями полный бардак, кто-то спутал все веревочки у кулонов. Можешь пораспутывать их за кассой? И, наверное, надо заменить на что-то другое, пока посетителей нет. Добавить браслетов, например…
– Когда ты столько успела? Просто монстр, – заключила Эмма, обведя глазами магазин.
– Знаешь же, электровеник – мое второе имя. К тому же первую неделю никто не выедает мне мозг, надо было с ним раньше расстаться… Чувствую себя новым человеком. Столько энергии появилось! А ты, кстати, сегодня хорошо выглядишь. – Виолетта протянула свободную руку к лицу Эммы и убрала за ухо длинную русую прядь. – Даже посвежела.
– Шутишь?
– Честное слово.
– Ну тогда спасибо консилеру и новому BB-крему, забрала наконец из пункта выдачи, – с грустной улыбкой объяснила Эмма. – Если б они еще бодрости прибавляли…
– Опять плохо спала? – сочувственно проговорила Виолетта.
– Да иди же! Давай. А то все остынет, – перевела тему Эмма.
– Ладно, поболтаем еще попозже. – Виолетта махнула рукой и юркнула в короткий коридор, ведущий в подсобку, где стоял столик и диванчик, чтобы можно было расслабиться в перерывах от работы.
– Кофе-то! Кофе забыла! – крикнула вдогонку Эмма.
– Налей, пожалуйста. Как обычно, – донесся приглушенный голос.
Эмма осмотрелась и подошла к новенькой кофемашине в углу, достала из тумбочки под ней чашку Виолетты, подставила и нажала на кнопку. Кофемашина зашипела, застучала по донышку, со звучным журчанием наполнила емкость до краев. Получив порцию добротного капучино, Эмма присыпала белоснежную пенку корицей.
Девушки установили машину всего полгода назад. Сначала думали купить небольшую, только для себя, а потом решили, что, возможно, посетители тоже не отказались бы от бодрящего напитка, и не ошиблись. Подругам как раз совсем не мешал дополнительный доход.
Так здесь появилась маленькая зона отдыха из двух кресел, пары пуфиков, журнального столика с вазой печенья и мини-библиотеки с несколькими десятками книг, расставленными на аккуратном стеллаже в полметра длиной.
К тому же, акция «кофе в подарок при заказе от двух тысяч» увеличила процент крупных чеков.
Не сказать, что магазинчик с травяными чаями, кремами и шампунями, соляными бомбочками для ванной, фигурными свечами, аромамаслами, декоративными игрушками и прочими уютными вещичками был для них золотой жилой и источником несметных богатств, но все же труды окупались, на жизнь хватало.
Зато он стал своего рода отдушиной для Эммы, еще когда они с подругой устроились сюда продавцами по окончании первого курса универа, думая, что работа временная.
Эмма была чувствительна к запахам, любила эстетичные предметы интерьера и даже одно время сама делала хендмейд-свечи и ароматические саше, которые бывшая хозяйка Ира с радостью принимала на продажу за небольшой процент.
Лето прошло, а девчонки, успевшие сдружиться с Ириной, так и остались работать на полставки. А спустя четыре года и вовсе выкупили магазин, ведь хозяйка решила выйти замуж и переехать. Ира торопилась и сделала большую скидку проверенным работницам.
Теперь, когда студенческие годы остались позади, времени стало больше, а карьера биолога никого из них не привлекала, Виолетта и Эмма управляли магазином вдвоем и продолжали обслуживать покупателей четыре дня в неделю, а в остальные дни их сменяли нанятые девушки-консультанты.
Подруги обожали друг друга, устраивали невинные подколы, смеялись над собой, делились сокровенными мыслями и были друг за друга горой. Хотя в жилетку старались плакать как можно реже. Виолетта во многом понимала Эмму, хотя у нее была жива мама, девушка ведь тоже потеряла отца.
Они были рядом с первого курса и сразу на удивление легко нашли общий язык. Две девушки с экзотическими именами и аппетитными фамилиями Пекарева и Пирогова даже получили от одногруппника забавное прозвище «пэпэ» – одно на двоих.
Жаль, с родной старшей сестрой у Эммы таких близких отношений не сложилось. Вот бы поменять их местами…
Среди разнообразия трав и чарующих ароматов ей иногда нравилось представлять себя и Виолетту двумя добрыми сестрами-ведьмочками, для которых приоткрыто чуть больше тайн этого мира, словно в фильме «Практическая магия» с Сандрой Баллок и Николь Кидман.
Хотя Виолетта и была обладательницей густых и длинных иссиня-черных волос, она бы, скорее, подошла на роль рыжеволосой Николь – шустрой, решительной, влюбчивой, чья энергия всегда била ключом, а жизнь изобиловала приключениями.
Себя же Эмма скорее видела на месте героини Сандры – мечтательной, стремящейся к уюту и спокойствию домашнего очага. Хотя с ее волнистыми русыми волосами внешне Эмма не походила ни на ту, ни на другую. Какая-то недоведьма.
Конечно, все это было лишь игрой и способом настроиться на позитивный лад. При ее-то обстоятельствах Эмма не видела панацеи ни в ароматерапии, ни в траволечении и уж тем более в зельеварении и прочих магических выдумках.
Разве что девушка пользовалась базовыми особенностями трав и ароматов: гвоздика, например, прекрасно справлялась с комарами, и девушка давно отказалась от антимоскитных спреев и фумигаторов в ее пользу, масла ели и пихты облегчали легкие симптомы простуды, а лаванда… многие хвалят ее за успокаивающий эффект, но Эмме она просто нравилась.
В любом случае в магазине девушке становилось гораздо легче, чем дома, в пустой квартире…
– Подскажите, какие свечи лучше взять для романтического свидания? – зардевшись, тихо поинтересовалась юная покупательница.
– Противозачаточные, – шепнула на ухо проходящая мимо Виолетта, и Эмма еле сдержала смешок.
– Смотря какого эффекта вы хотите добиться. Идите за мной, – Эмма эффектно провела рукой над длинной деревянной полкой и подняла красную шарообразную свечу. – Вот эта, с пачули, – мощный афродизиак, быстро разбудит огонь страсти в обоих партнерах. А если вы только на начальном этапе знакомства, то оранжевая, со смесью сладких цитрусовых, взбодрит и создаст атмосферу непринужденного, дружеского общения… Вон та, бледно-желтая, с пальмарозой настроит на доверительный лад, поможет расслабиться и узнать друг друга поближе. Зеленая, с ароматом сосны сделает решительнее даже самого робкого кавалера…
Девушка выбрала сразу три – пригодятся на будущее – и ушла, полная надежд. Эмма же взяла с нее обещание зайти позже и рассказать, как все прошло.
– Коллега посоветовала наносить на кожу масло эвкалипта для выравнивания и отбеливания кожи. Я купила его у вас, – пожаловалась женщина средних лет, демонстрируя маленькую коробочку. – Но ведь оно так жжется. Я только начала – и вот, сами посмотрите, какое красное пятно осталось. – Она указала себе на висок, голос нервно подрагивал. – Может, у меня аллергия? Или вы тут контрафактом торгуете?
– Что вы! Эфирные масла нельзя наносить на лицо в чистом виде. Это написано в инструкции. Только добавлять пару капель в уходовый крем. Давайте-ка подберем вам что-нибудь с пантенолом… Он хорошо заживляет. А Виолетта пока принесет все сертификаты.
– Девушка, я хочу сделать подарок своей бабушке. У нее часто болит голова. Что посоветуете?
– Хм… Возьмите подушечку с полынью, цветками герани и лугового клевера. Ее можно класть на ночь возле головы или под обычную подушку. – Она прищурилась и добавила полушепотом. – А еще за углом есть ортопедический магазин, знаете, проблема может быть в неправильном положении шеи.
– Эмма, я все слышу. Опять клиентов распугиваешь? – крикнула Виолетта с притворным укором и подошла к растерянному молодому человеку. – На самом деле она права, лучше всего это работает в комплексе. Кстати, а у бабушки дома еще нет аромалампы?
Эмма вздохнула. Так было еще недавно. Но в последние дни даже игривая магия магазина куда-то улетучилась. Работать стало тяжело. Задачи выполнялись медленно. Поблекли былые усидчивость и красноречие. Среди людей становилось душно и мутило.
Виолетта уговаривала Эмму взять передышку, настаивала на отпуске, но как можно бросить магазин на других в начале лета, в самый разгар посещаемости? Да и страшно теперь оставаться наедине с собой так надолго.
День вышел загруженным, и Эмме пришлось игнорировать жалобно урчащий желудок несколько часов подряд. Пообедать удалось только ближе к закрытию. Как раз в тот самый момент, когда она прикончила остывший, но до безумия вкусный вок с креветками, заказанный в любимом китайском ресторанчике, и собиралась с духом, чтобы вернуться из подсобки в торговый зал, смартфон задребезжал на твердой поверхности стола. Сердце тревожно загрохотало, словно предчувствуя неладное.
На дисплее высветилось имя сестры. Странно. В прошлом месяце Эмма уже звонила Наташе сама. Как обычно, они сухо обсудили насущные дела и распрощались еще на несколько месяцев. Неужели у Наташи проснулась совесть, и она решила почаще интересоваться жизнью Эммы? Вряд ли. Наверное, ей просто что-то понадобилось или… случилось что-то нехорошее. От этой мысли она невольно сгорбилась.
Эмма приняла входящий звонок, прижала к уху прохладный экран и настороженно, почти по-деловому, произнесла:
– Да, слушаю.
– Эмма? – робко проговорила сестра.
– Ну да. Вроде с утра была Эммой, – с какой-то язвительностью, сама не зная зачем, отозвалась она. – А ты надеялась, что ошиблась номером?
– Мне очень нужно с тобой встретиться, – Наташа не отреагировала на колкость, но в ее хрипловатом голосе звенело явное волнение.
– Ну… Мои двери для тебя всегда открыты, жду в любой день, – смягчившись, ответила Эмма.
– Приезжай в дом на озере. Это срочно. Мне нужно тебе кое-что передать, – в разговор врывались свист и треск, заставляя серьезно напрягать слух, чтобы разобрать сказанное.
«Дом на озере» – при звуке этих слов сквозь грудь прошел горячий укол. Так они называли тот самый дом еще в детстве.
– Ты же знаешь, что я работаю. Вот только вернулась с выходных. Раньше, чем через три дня, никак не получится. Лучше будет, если ты сама…
– Это очень важно! Как можно скорее. Слы… ш… Эмма? К…к… ш-ш-ш… скорее! – словно не услышав ее, продолжала твердить сестра, теряя части слов в телефонных помехах, и потом связь прервалась.
Эмма попробовала перезвонить, но сестра больше не отвечала. Вот упрямая! Все должно быть, как изволит ее величество, и никак иначе.
Девушка решила не уходить до закрытия, чтобы поделиться произошедшим с Виолеттой и посоветоваться, как лучше поступить.
– Конечно, поезжай! Я ведь давно говорила, что тебе нужен отпуск. Подышишь свежим воздухом. Развеешься. А тут еще такая возможность наладить отношения с сестрой…
– Она сказала, что хочет мне что-то передать. Что бы это могло быть?
– Ну, даже не знаю. Может, какую-нибудь семейную реликвию. Или фотоальбом. Вдруг это поможет тебе все вспомнить. Такой шанс нельзя упускать. – Виолетта легонько толкнула ее в плечо. – Решено. С завтрашнего дня ты в отпуске. Так что, как придешь домой, сразу собирай чемодан. И даже не вздумай с этим затягивать и сомневаться. А то я тебя знаю…
– А как же магазин?
– Справлюсь как-нибудь. В крайнем случае попрошу девчонок поработать несколько лишних дней за сверхурочные.
– Спасибо, Виолочка. Ты не представляешь, как я тебе благодарна. Буду перед тобой в долгу.
– Ну какие долги! Умоляю, избавь мои уши от этой чепухи. Для чего еще нужны подруги?
Глава 4
3 июня, понедельник
Выходя с работы, после такой уверенной поддержки Эмма окончательно утвердилась в своем решении. Но уже дома, собирая чемодан перед сном, она вдруг снова распереживалась. А как отреагирует сестра, узнав, что она приехала погостить не на денек-другой, а собирается остаться на целый месяц? Наверняка, Наташа будет недовольна, разозлится, отчитает или, еще хуже, просто начнет игнорировать ее, как раньше. Люди ведь так быстро не меняются. Уж по крайней мере, к лучшему.
Надо же. Вот глупая! Заслушалась чужими советами и нарисовала себе картинку трогательно-счастливого примирения. Ладно, ее подруга – безнадежная оптимистка и свято верит, что все в жизни зависит только от твоих поступков и положительного настроя. Но Эмма не так наивна. Она-то на своем опыте знает, что все не так просто. Другим людям и обстоятельствам бывает настолько плевать на твое мнение, образ мышления, намерения, старания и личные качества, что они могут превратить в руины в два счета весь твой позитив вместе с уверенностью в себе, а иногда и разрушить жизнь…
И все-таки там, в Синей Заводи, и ее дом тоже. Пусть в университетские дни Эмме было не до споров с сестрой, забот хватало. Да и в душе она была согласна с Наташей. Вернуться в Москву, где она провела большую часть жизни, было лучшим решением.
В июне рокового две тысячи восемнадцатого она успела подать документы в несколько университетов и отправилась коротать лето в Синей Заводи. Авария произошла в августе. Эмма, про которую врачи говорили «родилась в рубашке», очнулась уже сиротой и еще долго не хотела принимать новую реальность. Но ее тело уверенно шло на поправку и полностью восстановилось физически к октябрю первого года обучения. Ведь, как выяснилось, в один из вузов по результатам ЕГЭ ее приняли на бюджет. Раньше она бы порадовалась такой чудесной новости, но теперь не могла. Душевные раны продолжали кровоточить: то мучили острыми приступами боли, то изнурительно ныли, сдавливая сердце, и были далеки от заживления. Тогда сестра и настояла на возвращении, ведь откладывать учебу дальше означало бы погрузиться в горевание с головой, а впереди целая жизнь, и Эмма не имеет права сдаться в самый ответственный момент.
И правда первое время казалось, что жизнь здесь стала входить в привычное русло, налаживаться, открылись новые перспективы. Эмма надеялась, что суета ежедневных забот пусть не сотрет боль совсем, но хотя бы приглушит, поможет отвлечься и со временем построить все заново. Но ошиблась. Теперь она убедилась, что больше нельзя прятаться от воспоминаний. Да, психологи и психотерапевты пытались успокоить, твердили, что не получается вспомнить – значит, еще не готова. Так подсознание защищает ее от непосильной ноши, от непредсказуемых последствий глубокой травмы, что есть вещи, которых лучше не знать. Только, если бы это было действительно так, то для чего воспоминания продолжали врываться в ее сны все эти годы и теперь мучили каждую ночь? Если за почти шесть лет, несмотря на неимоверные усилия, так и не удалось забыть, значит, для нее важно что-то узнать. Зачем? Кроме нее самой, ответ могли помнить только Наташа и «Дом на озере». И если сестра отказывается говорить, то больше никто не помешает Эмме посмотреть в стеклянные глаза когда-то покинутого дома и прочитать в них, что у него на душе.
С такими мыслями она улеглась в постель и укрылась одеялом по самый подбородок: вдруг стало прохладно. Йоши, до этого спавший в мягком собачьем домике на полу, тоже запрыгнул на кровать, пролез под одеяло, совершив подкоп носом, и пригрелся в ногах.
Около полуночи по стеклу забарабанили крупные капли дождя.
«Как же ей успевать ложиться до одиннадцати каждый день, если магазин закрывается в девять? А еще дорога и домашние дела…»
Небо сбрасывало лишний груз, избавляясь от накопившегося в воздухе за день напряжения. Листья за окном шептались и суетились, боясь последовать за только что сбитыми с ветки соседями. Земля принимала как дар и жадно впитывала холодные капли воды разогретой кожей. Эмма зевнула и сразу провалилась в сон.
Впервые за долгое время ей ничего не снилось.
«Наверное, таблетки начали действовать. Должен же быть и на моей улице праздник», – подумала Эмма, открыв глаза с утра. – «Или это знак, что я наконец приняла правильное решение и двигаюсь в нужном направлении?»
