Игра лжецов

– Ты ничего не знаешь о том, как работаю я и как работает мой отец.

– О, я знаю достаточно. Твой отец достаточно крови пролил в своё время, да. Но ФБР до сих пор считает, что главой семьи Каваллонне стал Лоренцо Круз, старый капореджиме твоего дедули. Я знаю, что ваши мэйд-мэны даже не в курсе, что работают на Каваллонне, слышат имена только своих капитанов. Я знаю, что ты спокойно можешь убивать людей и разбираться со всем сама. Ты без проблем решила вопрос с теми ребятами, торгующими людьми, как их звали? Ле Анджело? Каждая крыса на улице говорила, что ты лично выпустила их лидеру кишки. Но сейчас? Зачем напрягаться, если можно кидаться деньгами? Показать пальчиком, чтобы капо всё порешали вместо принцессы и старого сумасшедшего пса, м-м?

Анита поджала губы. Напоминание о Ле Анджело саднило, как старый синяк. Она попросила у отца поддержки и помощи, но тот как обычно решил – Анита должна отвечать за свои решения, прочувствовать вес ответственности. Анита разобралась, защитила свой статус, знала, что поступила правильно. Но это оказалось так сложно, так тяжело… до сих пор она иногда вздрагивала, увидев людей с татуировками на шее – думала, кто-то из группировки выжил и пришёл мстить.

Поэтому Анита наслаждалась возможностью нанимать профессионалов.

– Это привилегия – иметь подчинённых, которые выполняют работу за тебя, – ответила Анита. – И ради этой привилегии я достаточно работала.

– Да как ты работала? – Франциск захохотал, запрокидывая голову. – В поисках Ле Анджело тебе помогал твой верный пёс, тот, рыжий. На улицах в детстве ты косячила, поэтому была вынуждена защищать себя перед Костелло – я ещё не узнал, что произошло, но смогу нарыть. Чем ты там ещё хвасталась, переводом средств в крипту? Ты выбирала биржу, ты искала брокера, ты хоть знаешь, в какой именно валюте хранятся ваши деньги? Или ты просто шепнула папочке идею, а кто-то другой в семье занимался всеми мелкими вопросами, недостойными миледи?

Анита не могла ничего ответить. Потому что такой и оказалась правда. Она была вынуждена постоянно что-то выдумывать и казаться заинтересованной в делах семьи, чтобы удовлетворить отца – но очень редко ей приходилось следить за исполнением этих идей, только выслушивать отчёты. Она не зря шутила, что старший Джиротти её ненавидел. Именно Филиппо чаще всего приходилось отвечать за воплощение её поручений в реальность. И, возможно, это не всегда оказывалось легкой задачей…

Так решались все дела в семьях. Люди не становились донами, чтобы заниматься организационными вопросами. Но именно Анита хвасталась своим вовлечением, гордилась им – прямо как и отец…

– Ты потребовала, чтобы пять человек были похищены в середине семестра с кампуса Йеля и убиты. Этот план бы закончился двадцаткой лет в федеральной тюрьме для нас обоих. Так что не тебе попрекать меня мелкими неудачами.

– О, – набралась злости Анита для пререканий, продавила стыд и неприятное, тошнотворное недовольство собой поглужбе. – То есть мой теоретический план – это полный провал, а твой реальный провал – это «мелкая неудача»? Отличная у вас система ценностей, господин киллер. Как же вы себе клиентуру находите в принципе?

– Ты не понимаешь, что я тебе говорю, – с весёлым раздражением в голосе отметил Франциск. – Ты так зациклилась на том, что я задел твою гордость – принципиально отказываешься меня слушать. Может быть, если я встану на колени, ты прикроешь рот и начнёшь сотрудничать со мной, а не спорить?

Анита почувствовала, как горят щёки. Франциск помолчал, ожидая новых возражений, потом улыбнулся и продолжил.

– Отлично. Итак. Я убедился, что они были пьяны в ноль и под кайфом. Их телефоны остались в доме. Никто не видел, как я увёл их через подвальную дверь наружу. Мы уехали на машине без номеров. Я связал их и надел повязки на глаза. Они не видели, куда мы приехали, и не смогут опознать место. Я разместил их в отдельных точках леса и чередовал «наказания», чтобы они не понимали, находятся вместе или по отдельности. На них не будет отпечатков или следов ДНК – я был в пластиковом костюме с головы до ног. После этого я отвозил их по очереди в разные места, чтобы их обнаружили в разное время. Но со Стивенсоном… даже когда я сломал ему руку в трёх местах, он пытался добраться до своей чёртовой свалившейся сумки. Решил проверить, что там. Нашёл второй телефон.

Анита нахмурилась. Телефон мог стать проблемой – отслеженный сигнал и прочее. Но сам факт наличия второго аппарата у студента был странным.

Франциск больше не казался веселящимся клоуном. Он смотрел перед собой. Потом молча достал собственный телефон, не тот, по которому общался с Анитой, новенький корейский смартфон. Открыл галерею. Показал ей.

На экране играло видео, типичный отчёт. На фоне кто-то скулил, в тенях можно было заметить силуэт человека. Но куда важнее оказался центральный план – Франциск снимал на камеру экран чужого белого айфона. И на этом экране тоже проигрывалось видео.

Сначала Аните показалось, что это просто чьё-то домашнее порно. Потом она заметила слёзы и сопли на лице девушки, её напуганные глаза, её скованное страхом тело. Внутри что-то сжалось, будто холодный кулак сдавил кишки.

На видео Франциск перелистнул вправо по экрану айфона Льюиса Стивенсона – кому ещё мог принадлежать телефон? Следом шло другое видео. С другой девушкой. Потом ещё одно.

Потом Франциск вышел в саму галерею. Альбом называлась «Обработанные». Рядом – «Материал». Там были фото девушек. И видео. На большинстве из них девушки и девочки были обнажённые. Переодевались спокойно в своих комнатах и, кажется, раздевалках внутри университета. Несколько снимков оказались селфи, которые делали сами студентки.

– Там ещё была целая таблица, – заговорил Франциск тихим, низким, непривычным голосом, забирая телефон из ослабевших рук Аниты. – Как я понял, он… он снимал девушек с помощью дрона или как-то ещё. У некоторых выманивал фотки. Или взламывал облачные хранилища. А потом шантажировал их этими снимками. Заставлял спать с ним. Снимал на видео – и шантажировал уже этими видео после. Некоторые… некоторые даже после шантажа не соглашались. Тогда он просто применял силу. Записывал, кто сколько ему должен. Денег, секса. Пару раз он… требовал больше. Там были фото, где девушки вырезали на себе слова. Видео, как они засовывали в себя разные предметы, как он требовал.

Анита ничего не говорила. Её не тошнило и она не чувствовала страха. Видела вещи и хуже. Но… внутри семьи. Среди людей, которые не скрывали свою природу – убийцы, наслаждавшиеся пытками, продававшие людям вещества, которые сломают им жизнь, без капли сожаления. Льюис же был обычным мальчишкой. Обычным студентом. Какое там фото показывал Франциск пару недель назад?

– Это же у него куча братьев и сестёр?

– Иронично, правда? – Франциск скривил губы в ухмылке, а потом, перелистнув что-то, вернул ей телефон. – Тебе нужно увидеть это.

Теперь Аниту затошнило. Потому что она узнала приоткрытые жалюзи на окне – её жалюзи, которые она повесила на своём окне в общежитии.

Анита получила комнату на верхнем этаже, поэтому никогда особенно не страдала от приставаний парней из братства. Не везло девочкам с первого этажа, куда ублюдки пытались пролезть через окна или снимали что-то через шторы. Но Франциск сказал «дрон». Про это Анита не думала. Вроде же такие съёмки признали незаконными? Или не в Коннектикуте?

Но вот она, на небольшом экране телефона. Проверяющая заряд на своём лиловом вибраторе и снимающая домашние шорты.

Экран чужого айфона на видео погас. После этого рука Франциска положила его на землю. Несколько выстрелов превратили телефон в кучу осколков и искореженный корпус.

– Я уничтожил его. Ко всем архивам имел доступ только один пользователь – Стивенсон. Я купил вирус, чтобы удалить файлы из облачных хранилищ и отследить, владеет ли он какими-то серверами, сайтами. Ничего такого. Но я не знаю, хранил ли он физические копии где-то ещё – жёсткие диски, обычные диски, чёрт его знает.

– Знал ли об этом кто-то ещё, – хрипло добавила Анита. – Его грёбанное братство.

– Я ни разу не слышал другие голоса и не видел других людей на видео. Никто больше не вносил правки в таблицу, – послышался будто издалека голос Франциска. – Вряд ли бы его братья отказались от участия в таком веселье. Скорее всего, он работал один.

– «Скорее всего» – это не сто процентов, твою мать!

Анита не поняла, как оказалась на ногах. Она тяжело дышала. Франциск смотрел на неё удивленно – впервые с момента их встречи. Тогда Анита отвернулась от этого взгляда, попыталась успокоиться, поправить волосы.

Она будто оступилась на лестнице – будто ждала ступень там, где была пустота. Голова немного кружилась, в ушах немного шумело.

Как будто вся её жизнь рушится вокруг. Из-за одного больного ублюдка.

Если бы она не наняла Франциска, узнала ли вообще об этом видео? Да, скорее всего – когда в таблице очередь дошла до неё, до нового «материала» для «обработки». Что бы делала Анита тогда? Попыталась откупиться? Застрелила его прямо в общежитии, попробуй засранец прикоснуться к ней?

– Так напугало видео с тобой? Я не думал, что ты такая ханжа.

– Ты же ничего не понимаешь, да? – Анита истерично хихикнула, оборачиваясь через плечо. – Я не ханжа. Но знаешь, кто требует окровавленные простыни после свадьбы для подтверждения чистоты невесты? Примерно все, мать их дери, доны – грёбанные послушные католики. Я… меня будет считать опозоренной собственная семья. И никто больше меня не защитит.

– Никто никогда не увидит это видео. Я его уничтожил. Тебе останется придумать, как обыскать его комнату, проверить копии…

– Ты мне сказал, что уничтожил это видео. Ты сказал. Но ты его видел.

Франциск медленно моргнул. Потом снова ухмыльнулся.

– Ах, да. И у тебя нет никакой причины мне доверять.

– Ты наёмник, – с издёвкой напомнила Анита. – Отличный материал для шантажа. Отличный материал, чтобы избавиться от меня и от моего отца. Заставить моего отца избавиться от меня, ха!

– Слушай. Раз ты не веришь моему доброму слову – как насчёт… договора о взаимном уничтожении?

Анита непроизвольно вздрогнула от знакомой формулировки.

– Тут у нас свидетельство, что я накосячил в работе. Слив этого видео означает подтверждение моего провала. Мне такое не нужно. Значит, никто никогда не увидит твои оргазмы, м?

– Твой провал будет стоить тебе потери заказов на пару месяцев. Может быть, сменишь страну или прайс. Но ты не понимаешь, чем это видео грозит мне. Эти люди, – Анита встряхнула руками, – видят в женщинах либо матерей, либо шлюх. И папочка хочет, чтобы я возглавила грёбанную семью. Я должна быть больше, чем женщиной. Я должна быть для них грёбанной Девой Марией. Красивой, но не просто неприступной – они не должны даже предполагать, что у меня есть вагина. Знаешь, как легко мужчины теряют уважение к женщине, когда понимают, что её можно трахнуть?

– Понятия не имею, о чём ты. Я хотел тебя трахнуть с того момента, как впервые зашёл в эту комнату, но я не стал уважать тебя меньше.

Сердце больно и сильно стукнуло о рёбра.

– Конечно. Ты не перестаёшь издеваться надо мной с нашей первой встречи, шуточки твои…

– О, миледи, я не издеваюсь. Я флиртую с тобой, – перебил Франциск, улыбаясь снизу-вверх, как довольный кот.

Анита силой заставила себя дышать ровнее. Сдавила пальцами переносицу, потом, плюнув на макияж, потёрла глаза. Не время думать об этих словах, о его жадном-жадном взгляде.

– Никто никогда не увидит это видео. Если мы сможем убедиться, что нет других копий.

Когда появилось это «мы»?

– Отлично. Ладно. Допустим, я тебе верю. Вернёмся к той части, где твой план пошёл к чертям, и вокруг нас теперь куча полицейских, расследующих убийство? Ты теперь ждёшь второй половины гонорара?

– Ав. Я надеялся, что ты не вспомнишь об этом, – Франциск снова посерьёзнел. – Как я и сказал. Это моя вина. Увидев те фото… я потерял контроль. У меня есть принципы. И я терпеть не могу насильников.

– Серьёзно что ли? – не сдержала скептицизма в голосе Анита. – То есть многочасовые пытки – это нормально, но на изнасиловании ты проводишь черту?

– Да, – абсолютно серьёзно отозвался Франциск, глядя ей в глаза.

Они были пустыми. Как будто Франциск и не сидел перед ней вовсе. И Анита подумала, что знает причину.

– Что дальше пошло не так? – спросила она спокойнее, усаживаясь обратно на стул.

– Я потратил больше времени на Льюиса. Четвёртый парень смог освободиться и сбежать сам. Поэтому он видел локацию, где находился. И видел часть рабочих инструментов. Я позже всё забрал. И я не знаю, сколько он помнит – наркота, алкоголь, адреналин, темнота. Но теперь… теперь мы не контролируем это. Что он расскажет, а что нет – я не могу утверждать с той же уверенностью, как с первыми двумя.

– Тело Льюиса?

– Они его не найдут, – уверенно качнул головой киллер. В его глаза возвращалось хоть что-то живое. – В этом наше преимущество. Нет тела – нет дела.

– Не хочу разрушать твою иллюзию, но в при наличии четырёх похищенных и измученных людей – дело будет даже без тела.

– О-о, к миледи вернулся её сарказм. Ты поняла, что я имею в виду. Они не найдут пули, гильзы, отпечатки, ДНК. Они не найдут следы похищения с вечеринки. Единственное, что нам угрожает – мотив. Мы потянули время. Но ты всё ещё та, кто публично выступал против всего братства и этих пятерых в целом.

Анита это знала.

– Что ж, – она протянула руку, потом нетерпеливо пощёлкала пальцами, когда Франциск не догадался передать ей телефон. – Тогда мы просто сделаем так, что мотив будет не у одной меня.

– Не совсем понял, что ты задумала.

Анита нашла нужное видео. Поставила его на паузу. Сделала скриншот и приблизила его, рассматривая имена.

– Таблица на сорок две строки. Сорок два человека, которые потенциально могли желать мести.

Франциск приподнял брови.

– Ты будешь использовать жертв насилия?

– Я не буду их использовать, – с отвращением фыркнула Анита. – Сейчас в университете делают мемориал в честь Льюиса. Ты думаешь, им приятно видеть это? Плакаты с его лицом? Нет. Я просто помогу им рассказать правду.

– Ты не будешь публиковать видео и фото, – Франциск неожиданно схватил её за запястье. – Я уже понял, что ты бессердечная сука, но ты не будешь использовать этих девушек для защиты своей шкуры.

– Боже мой, потише, благородный защитник сирых и убогих. Не тебе рассказывать мне, как общаться с жертвами. Никто не увидит никаких фото. Это низко.

И, не сказала Анита вслух, это сделало бы всё слишком простым. Им не нужны были поиски убийцы среди жертв Льюиса. Всего лишь требовалось перевести внимание на другую тему. И, как показали социальные сети в последние пять лет, спор о том, стоит ли верить пострадавшим женщинам, вовлекал всех за пару секунд.

Франциск разжал пальцы. Несмотря на крепкую хватку, на коже не осталось следов – он оказался неожиданно аккуратным.

– Я займусь отвлечением внимания от себя. И попробую проверить его комнату в братстве. Но что если он спрятал что-то дома? Ты сможешь покопаться там?

– Я теперь ещё должен и ограбить дом многодетной семьи?

– А ты думал, я буду сама разгребать эту кучу дерьма? – Анита снова передразнила насмешливый тон Франциска. – Не избавляйся от телефона пока. Нам нужна связь. Я предлагаю тебе честную сделку. Оплачу половину от оставшейся суммы – и полную после того, как мы закончим это дело. После того, как ни одного ведущего к нам хвоста не останется.

– Если ты хотела написать мне, то не нужно искать оправдания, миледи, – прошептал Франциск, неожиданно поднимаясь на ноги и оказываясь совсем рядом. – Я заметил, как ты проигнорировала мои слова. Что я абсолютно серьёзен. С флиртом.

– А я всё ещё не доверяю тебе, – просто отозвалась Анита.

Франциск постоянно пытался смотреть прямо ей в глаза. Разве это не было самым ярким признаком лжи?

– Гарантия взаимного уничтожения?

– Назовём это так.

Она вышла из кафе первой. Оставила щедрые чаевые Джозефине за посредственный кофе.

И вместе заказанного Убера её ждал явно рассерженный Алессандер.

– О.

– Марк рассказал, что ты куда-то уехала без него. Анита. Что я говорил о твоей безопасности? Тем более, после той выходки с Дженовезе.

– Что я взрослая девочка, не твоя подчинённая и могу сама принимать решения? – прохладно ответила Анита.

Она успокоилась, но всё ещё помнила. То видео. Опасность расследования из-за испорченного плана. Анита верила, что Алессандер всегда будет на её стороне, даже если всё это вскроется. Но сможет ли он помочь?

И что если он…

Нет. Алессандер её не предаст.

Алессандер перевёл взгляд куда-то за её спину. И сжал зубы так, что жевалки заходили.

Из дверей кафе вышел Франциск, надевающий кожанку.

– До следующей встречи, миледи! – насмешливо откликнулся он, взмахнув рукой, потом посмотрел на Алессандра и мягко добавил, – гав!

– Ты серьёзно? Ты серьёзно встречалась в одиночку с грёбанным наёмником?

– Мы решали вопрос, который касается только нас, Алессандер, – ответила Анита, отпивая кофе из бумажного стаканчика. – И если ты не прекратишь меня отчитывать, как свою собаку, я сделаю что-то, из-за чего нам обоим будет потом больно.

Алессандер повернулся к ней. Анита редко так говорила с другом – только если требовалось разыграть спектакль перед отцом.

Но Анита всё ещё чувствовала себя… слишком напряжённой. Будто остаточные разряды после удара током. Пальцы дёргались, мышцы напрягались. Она не могла расслабиться, не могла перевести дыхание. И то, как Алессандер говорил с ней, заставляло волноваться ещё сильнее. Будто он уже её не уважал.

Хотя Алессандер просто переживал. Боялся, что она снова совершит ошибку, как на той вечеринке. Справедливые опасения.

Только вот Анита не могла терпеть такое обращение сегодня.

– Я прошу прощения, – очень вежливо и очень медленно проговорил Алессандер, пока мотоцикл Франциска пронёсся мимо них, ревя мотором. – Я забылся. Но я переживаю за тебя, Анита. Не как твой подчинённый, а как… твой друг.

– Я всё понимаю, – Анита погладила Алессандра по руке, подойдя ближе. – Давай я расскажу тебе по дороге? Есть небольшие проблемы, но я со всем разберусь. Кстати, казначеем в семье до сих пор работает сеньор Иммо?

– Ну, да? – Алессандер, явно сбитый с толку сменой темы, открыл перед ней дверь. – А что?

– Он же наверняка занимался переводом средств в крипту. Я хочу встретиться с ним, спросить, как всё происходило. Уже год прошёл, как я поручила ему этим заняться…

– Ты же получала все отчёты.

Алессандер выехал с парковки. Медленно опустил руку со спинки кресла Аниты ей на плечо, потом на руку. От его прикосновений по коже пробежали тёплые мурашки. Анита почувствовала, как расслабляются мышцы.

Она была со своим Санди. Она была в безопасности.

Из сумки раздался звук пришедшего на телефон сообщения. Анита взяла одноразовый, через который общалась с Франциском, но ошиблась – новых уведомлений не было. Действительно, наёмник же только выехал на шоссе, с чего бы ему писать? И с чего Анита сразу за этот телефон схватилась? Чего ждала?

А вот на её личный номер пришло длинное сообщение от… Джульетты Луккезе. Девочка признавалась, что хотела бы продолжить общение. Анита удивлённо хмыкнула, но сразу написала ответ. Почему бы и нет? Связь с Луккезе может пригодиться.

– Я хочу узнать больше деталей, чем было в отчёте, – рассеянно ответила она, посылая Джульетте улыбающиеся эмодзи. – Разобраться, что он делал. А если мы когда-нибудь избавимся от сеньора Иммо – кто позаботится о передаче всех дел?

– Ла-а-а-адно…

– Можем заехать к нему на выходных, да?

– Да. Как скажешь.

Глава 6. Папочка

Мэтт был единственным для Аниты способом проникнуть в комнату Льюиса Стивенсона – не считая, конечно же, взлома. Однако внезапно вешаться ему на шею и напрашиваться в гости не стоило. Важна была естественность, незаметность. Поэтому Анита продолжала ходить на занятия, занималась за своим обычным столиком в библиотеке. Начинался сентябрь. Погода в Коннектикуте не изменилась, а нагрузка от профессоров – очень даже.

В свободное время Анита выясняла, где живут, учатся и с кем общаются жертвы Стивенсона. Как она и подозревала, одним из последних «материалов», скрупулезно занесённых в таблицу, была девушка с её общежития.

С ней Анита решила поработать напрямую. В первые же выходные будто ненароком прошла по ещё зелёной траве на газоне колледжа мимо Сары с подругами – так её звали, Сара, девятнадцать лет. Попросила поговорить наедине. Разыгрывая неловкость, Анита призналась, что видела Льюиса, выходящего из комнаты Сары. И дальше начала бесстыдно врать – что у неё была подруга, которая тоже стала жертвой. Что её подруга бы никогда не смогла рассказать о произошедшем. Намекнула, что отец выдуманной подруги разозлися. Традиции и всё такое, сама понимаешь. Но неужели никто не захочет заявить о настоящем Стивенсоне сейчас, когда ему алтарь строят?

– Ты не понимаешь, – зло проговорила Сара, раскрасневшись. – Тебе никогда не понять. Этот ублюдок… Он знал, кого трогать было опасно – чьи адвокаты получали больше. Ты никогда не боялась, что получишь сообщение с этого чёртового номера…

– Все знали его номер? С которого он шантажировал девочек? Сколько же…

– Он учится здесь уже четыре года, – передёрнула плечами Сара. – Подумай. И не смей больше говорить о том, чего не знаешь.

– Прости. Прости, пожалуйста. Просто моя подруга никогда не скажет об этом вслух. Но она… Она знает других, кто тоже слишком боится. Я совсем не рисковала, у меня есть деньги, адвокаты, да. Но у многих девочек нет даже… поддержки семьи. Поддержки их общества, понимаешь? Я пытаюсь вместо них задать вопросы, захочет ли кто-то… объединиться, может быть.

– Никто не будет делать первый шаг. Не против Дельта Омикрон Пи. Ты же слышала про смерть первокурсника, которую они замяли?

Историю Анита слышала от Лили уже не раз. Сейчас тоже задумалась – насколько богатые люди защищали это братство? Неужели она не сможет нанять адвоката лучше? Не из семьи, нет, не вмешивать в это имя Каваллонне – но, например… какую-нибудь большую акулу с Манхэттена?

Этот вопрос она и задала Саре, у которой от удивления широко распахнулись глаза.

Тем не менее, Анита знала – Сара не решится. Для девушки эта ночь мучений произошла совсем недавно. Она казалась оправившейся – бодрой, собранной, общительной. Но было что-то в её глазах… Сара боялась, ужасно боялась. Даже сейчас, когда практически все знали, что Льюис мёртв и никогда не вернётся в Йель.

Поэтому Анита подготовила с помощью анонимных, хорошо оплачиваемых ассистентов два фейковых аккаунта для публикации истории со всеми нужными хэштегами. Она не назвала имя девушек из таблицы Стивенсона, но пересказала видео, фото и заметки, которые передал ей Франциск. По легенде, первой высказавшейся должна была стать уже окончившая Йель девушка, над которой Льюис ужасно издевался, заставляя её вырезать на коже его имя и отправлять доказательства. Второй героиней, вдохновившейся предыдущей историей, стала бы студентка, которую Льюис шантажом склонил к сексу. Обе истории намекали, что таких жертв ещё очень много, но девушки боятся говорить – неизвестно, кому Льюис передал материалы для шантажа, неизвестно, насколько агрессивно будет защищаться Дельта Омикрон Пи. Ту самую историю про смерть во время посвящения тоже упомянули – журналисты в последнее время обожали обсуждать проблемы братств.

Журналистов Анита проверяла, но пока не решила, кому отправить анонимное письмо. Следовало выбрать канал не только любящий скандалы, но и поддерживающий «MeToo»-движение11 и в принципе склоняющийся к демократам. Чтобы не отмахнулся от истории о насильнике в кампусе.

Но не стоило торопить события. Анита запаслась терпением. Съездила к казначею своей семьи, который, кажется, из-за количества вопросов подумал, что его собираются убрать побыстрее. Анита устала объяснять, что хочет всего лишь узнать, как работает «внутренняя кухня» семьи с его стороны. Каких людей пришлось найти для перевода баланса Каваллонне в крипту, были какие-то трудности, случились ли потери, за чем приходилось следить?

Чёрт, как всё оказалось сложно! Даже сейчас – сидя в университетской библиотеке спустя пару дней и отвлекаясь на неожиданно интересную переписку с Джульеттой – Анита продолжала листать свои заметки и статьи про работу бирж крипты.

Сеньор Иммо сделал всё это за пару месяцев – после её предложения и приказа отца разобраться побыстрее, пока он не отрезал Иммо ещё одно ухо? Восхитительно!

– Не знал, что ты взялась за экономику в этом семестре. Или это?.. – послышался за спиной знакомый голос.

– А, это так, дополнительный проект, – Анита спешно закрыла блокнот и обернулась с мягкой улыбкой. – Мэтт. Как ты? Ой. Прости. Глупый вопрос.