Передышка в Барбусе

– Тцар, – ответил старик. – А тцар должон заботиться о подданных. Пока он на троне – в тцарстве все спокойно. Но как только исчезнет, тут такое начнется! Наследников у него аж три, и все трое такие… нет-нет, они не полезут, слишком малы, но от их имени могут начать такую склоку, что не приведи боги! А с ними на трон полезут всякие… Море крови прольется!

– Ага, – ответил Мрак. – Понял. Ну а теперь к делу. Я при чем?

– Понимаешь, мы с тцаром придумали… не лупи глаза, я – его главный советник!.. Что, не похож?

– Похож, – пробормотал Мрак.

– То-то… Мы придумали на недельку-другую дать ему уйти из дворца, вообще из города… Есть у меня одна хорошая женщина на примете, хороший дом, где он отдохнет, отлежится, на звезды по-другому посмотрит, придумает систему получше, как эти звезды расположить… А потом вернется как новенький!.. А на троне все это время просидишь… ты.

Мрак отшатнулся:

– Сдурел?

– Вы с ним как две капли воды, – объяснил старик настойчиво. – Просто этого никто не видит, так как тцар всегда в золотых одеждах, в высокой шапке, взор надменен и тцарственен… Это я только могу увидеть, что похожи! Я ж видел тцара и… без тцарственных одежд. Если ему волосы чуть отрастить да взлохматить… да не дать брить бороду недели две… вылитый ты!

– Ты оборзел, – сказал Мрак с отвращением. – Что с того, что рожей схожи? А повадки?.. Всяк узрит, что я того не знаю, того не помню… Ничего себе, тцар!

Старик протестующе выставил ладони.

– Наш тцар – мудрец! А это значит, малость с придурью. Он все время забывает, что ел, с кем разговаривал, кого призвал пред свои ясны очи… Звезды все до единой по именам знает, а своих жен не помнит!

Мрак спросил с проснувшимся интересом:

– А много ли жен?

Старик отмахнулся:

– Да это так говорится. Такому тцару положено сотни две. Меньше нельзя – урон его имени. Но он сразу сказал, что одного вида этих дур не выносит. Конечно, малость зазвездился: кто от женщин ума ждет? Словом, у него была только одна жена, он ее любил очень сильно, но с полгода тому она тяжко заболела и померла. Я сам видел, как он страдал и убивался. С тех пор и пристрастился к звездному небу… Словом, ты знай: при тебе всегда буду я! Я все знаю, всех вижу насквозь. Всегда под рукой. Ты только взгляни, я тут же вмешаюсь. Либо подскажу на ушко, при тцаре всегда советник, либо отложим: тцару-де надобно обмыслить. От тебя только и требуется, чтобы тебя время от времени просто видели. Хотя бы издалека. Можешь рот вообще не раскрывать. Для того и существуют советники… Но тцар во дворце должен быть, иначе…

– Что иначе?

– Иначе, – вздохнул старик, – интриги, заговоры, борьба за трон, война… А когда видят тцара, да к тому же тцар бодр и весел, то и все бодры и веселы. И про борьбу за трон не думают.

Он смотрел в лицо Мрака уверенно и требовательно. Мрак покосился в ответ хмуро, уже раскрыл рот, чтобы послать этого советчика подальше, но вдруг в черепе мелькнуло неожиданное: а почему бы и нет? Сам же собирался остановиться и перевести дух. С того дня, как вышли из Леса, каждый день – бегом, надсаживая грудь, дым из ушей, секира уже приросла к рукам, все время то бьешь по головам, то сам получаешь… Дрались с тцарами, магами, даже богами, не говоря уж про всяких там чудищ и прочую мелочь. Потом сердце обливалось кровью в Куявии, что сейчас с каждым днем отдаляется за горным хребтом… А вот сейчас прямо носом тычут в местечко, где может пожить спокойно, без драк и надрываний сердца.

– И как ты это мыслишь? – спросил он все еще с недоверием.

Старик сказал быстро, чувствовалось, что план продуман давно:

– Ты ждешь в условленном месте. Я сейчас возвращаюсь, договариваюсь с тцаром. Привожу его… нет, не сейчас, лучше в полночь. Вы быстренько меняетесь одеждой. После чего расходитесь. Поодиночке, чтобы никто вас вместе не увидел. Тцар уходит в свою обсерваторию… нет, в уединение, а я тебя увожу во дворец, в тцарские покои, где ты будешь отдыхать две-три недели. От силы – месяц. После чего так же тайно поменяетесь… ты получишь больше золота, чем видел в своей жизни!

Мрак подумал, что он видел золота побольше, чем старик даже может вообразить, но смолчал, не в золоте дело, спросил только:

– И где тайная встреча?

Первый день в Барбусе

Жаба лежала посредине ложа кверху брюхом. Подушку ухитрилась скомкать, изжевать угол, после чего вовсе спихнула на пол. Мрак почесал ей пальцем широкую грудку, она захрюкала и подрыгала задней лапой. Он тихонько прикрыл ее одеялом, отошел на цыпочках. Дверь тихонько скрипнула, он оглянулся, но жаба дрыхла, не больше чувствительная к звукам и шорохам, чем булыжник.

Внизу в харчевне слышались удалые голоса, кто-то кому-то бьет морду, другие постояльцы пробуют петь, слышен звон посуды. Ноги бесшумно вынесли его потихоньку на улицу, легкие жадно ухватили запах свежескошенного сена, молодой хвои, березовых листьев, ароматы конской сбруи.

Небо выгнулось темным загадочным куполом, звезды мелкие, колючие, совсем не роскошно летние, а будто кристаллики льда. Бледный ковшик ныряет в темных тучах, как в неспокойном море. Корчма отдалялась за спиной, со всех сторон обступила тьма: факелы у крыльца трусливо остались там, в уюте и безопасности, а к слабому свету звезд обнаглевшие человечьи глаза привыкают чересчур медленно.

Он пошел, однако, быстро, потом перешел на бег. Мир стал черно-белым, краски исчезли, зато видел отчетливо: глаза оставались наполовину волчьими, а ноздри жадно ловят запахи, даже со слабым человечьим нюхом мог сказать, где недавно проехала телега, что на ней везли, а где дорогу пересек странный караван, в котором была только рыба и железо, много железа…

Развалины он увидел издали, даже не развалины, а просто груду камней, остатки постаревшей и рассыпавшейся горы. Луна изредка выныривала из прорех тучи, бледный неживой свет падал на гладкие, как огромные яйца, валуны, но от такого света в щелях становилось еще темнее.

Мрак перешел на шаг, сказал:

– Привет, Агиляр! Можешь не прятаться, я хорошо тебя вижу.

В темноте завозились, Мрак услышал кряхтение и недовольный голос:

– Я думал, меня никто не может заметить…

– Тогда не ешь мясо с жареным луком, – сказал Мрак. – И не заедай пережаренной яичницей с диким чесноком. Да и вино ты пил как-то странно: будто плавал в нем…

Из темноты выступил Агиляр, сказал торопливо:

– Это я растирал вином ноги. Думаешь, легко в мои годы вот так, как бродяга? Да еще ночью?.. Мои одногодки вот сейчас спят на мягких ложах…

– Вином, – сказал Мрак, – ноги?

– Ноги, – ответил Агиляр со злорадством. – Хорошим вином!

– Не худо быть советником?

– Тцаром побыть еще нехудее, – ответил Агиляр.

Мрак не ответил, всматривался в темноту. Там смутно виднелся человек в длинной бесформенной одежде. Настолько бесформенной, что нельзя ничего сказать о сложении, но явно дороден, в плечах широк. Рукава халата опускаются чуть ли не до кончиков пальцев, но запах подсказал, что пальцы достаточно толстые, кровь застаивается из-за тесных золотых перстней и колец, волосы на пальцах лоснятся от душистого масла. На голове высокая раззолоченная шапка, с боков опускаются уши из дорогой материи, тоже расшитой золотыми нитями, украшенной рубинами, изумрудами, опалами и какими-то сиреневыми камешками.

Агиляр спохватился, сказал с поклоном:

– Ваше Величество, вот этот человек… Взгляните, он – как две капли воды!

Из темноты раздался раздраженный голос:

– А что тут увидишь?

Тцар вышел на залитый лунным светом участок. Одежда на нем вспыхнула и заблистала даже при таком скудном освещении. Мрак невольно подумал, что Агиляр прав: на кого ни нацепи вот это великолепие, того и будут принимать за тцара. Даже если будет хоть козлом рогатым, будут смотреть только на корону.

Он молчал, Агиляр с тревогой всмотрелся в его лицо, оглянулся на тцара:

– Ваше Величество!.. Я сделал все, что вы желали!

Тцар кивнул, пророкотал сильным голосом:

– Тогда не будем тянуть время.

Агиляр обеими руками бережно снял с головы тцара раззолоченную шапку. На плечи тцара упали черные смоляные кудри, густые, обильные. Сейчас он смутно смахивал на атамана разбойников, а также на того здоровяка, которого Мрак видел, когда наклонялся над спокойной водой озера.

– Похожи, – признал Мрак. – Но кого это обманет?

Тцар смотрел высокомерно, а старик сказал быстро:

– Всех! Ты не понимаешь, все видят прежде всего тцарский блеск. Входя в зал, видят роскошь зала, идут по ковровой дорожке к трону, а там блеск золота, драгоценных камней, ароматы…

Мрак прервал:

– Я про тех, кто ближе. Таких, как ты.

– Таких немного, – ответил старик. Посмотрел на тцара, добавил: – Его Величество подтвердит, что самый близкий – я. Но и я сейчас настолько поражен сходством… Пока различие только в одежде да в волосах. Да, волосы… Именно волосы делают вас разными людьми! И, конечно, запах. От тцара пахнет дорогими благовониями, от тебя – лесным зверем… Словом, я не стал бы задерживаться, Ваше Величество…

– Погодите, – сказал Мрак. – Это ты мне верещишь, как сорока, а тцар слова не сказал. Может, ты все брешешь. Мы договариваемся на две недели, так?

Тцар кивнул нехотя.

– Можно и больше, – сказал он густым и сильным, но каким-то чересчур мягким голосом. – Но пусть будет две недели, ладно.

– Где встречаемся?

– Я знаю одну уютную пещеру у Лиловых Мечей, – начал тцар, но Агиляр решительно прервал:

– Нет, это блажь, совсем уж превращаться в отшельника!.. Ваше Величество, вы, как мы и договаривались, отправитесь во владения моего кузена Черного Листа. Вам будет оказан лучший уход, и вы сможете без помех и забот составлять карту…

Тцар сказал торопливо:

– Да-да, ты прав. Поспешим.

Он начал сбрасывать одежды. Сбрасывал, сбрасывал, У ног его уже блистала целая груда, а он все сбрасывал. Мрак, у которого всей одежды была родная волчовка, которую так не любил менять на что-то иное, из-за чего всякий раз заказывал кожевникам точно такую же, стоял голый и терпеливо ждал.

Агиляр так умело помогал тцару раздеваться, что Мрак заподозрил, что тцар вообще не умеет этого делать сам. Когда тцар остался совсем в чем-то вроде сверкающей дорогим шелком набедренной повязки, Агиляр помог ему облачиться в волчовку, а уж затем начал объяснять Мраку, что одевать сперва, а что потом. Мраку он помогать не стал, явно тцар потом его не допустит к себе.

Напоследок старик упрятал дико торчащие волосы Мрака под тцарский платок тонкой работы, затем хотел нахлобучить шапку, но Мрак воспротивился:

– Еще и шапку? При такой жаре? Да вы там рухнулись?

Агиляр сказал упрямо:

– Его Величество поверх этой шапки носит еще и тцарский колпак или корону. Это обязательные атрибуты власти. Давай надевай. У тебя должен быть привычный тцарский облик, тогда никто ничего не подумает.

Он повернулся к тцару, старательно разлохматил ему волосы, стараясь придать вид как можно более дикий. Хотел даже вымазать грязью, но Мрак обиделся:

– Это я грязный? Потный – да, лето не мылся… хотя сколько того лета, но чтоб грязный?

Старик сказал тцару, на Мрака не обращая внимания:

– Главное, Ваше Величество, вы идите вот так… нет, вот так, как зверь! И зыркайте, зыркайте из-под бровей по сторонам… Брови у вас… соответствующие. Если что не нравится, тут же вот так приподнимите верхнюю губу, чтобы клык показать… это действует, у меня всякий раз мороз по коже… Не получается? Странно, а у этого зверюки как бы само собой. Но это ничего, вид у вас такой, что все и так разбегутся, будто перед набегом гиксов.

Тцар старательно копировал манеру Мрака, наконец старик остановил:

– Все хорошо. Для вас вовсе не обязательно вживаться в его личину. Просто выйдите, а потом… потом как уговорено. Это ему будет потруднее… Нет-нет, не брыкайся, я буду все время рядом.

Тцар молча кивнул, забросил на спину дорожный мешок Мрака и вышел из тени на улицу. Мрак смотрел, как на самого себя со стороны. Тцар запустил пятерню в затылок, почесался, потом поскреб в подмышках, скотина, неужели и он так делает, а потом… Мрак не поверил глазам: тцар выудил что-то мелкое из волос на голове, долго рассматривал под лунным светом, потом сдвинул большими ногтями обеих рук. Мраку почудился легкий треск.

– Скотина, – ахнул он. – Да у меня сроду вшей не было!.. Блохи – да, да и то не на… совсем не, но чтоб вши…

Старик вцепился в него, как клещ, оттаскивал, а тцар, как будто ощутив угрозу, пошел вдоль улицы широкими шагами, вскоре исчез за темным поворотом.

– Это так шутил, – сказал наконец Агиляр с великим изумлением. – Фу, как одежда меняет человека… Чтоб Его Величество да расшутился?

– Я бы за такие шуточки, – проворчал Мрак озлобленно.

– Тихо, – сказал старик. – Сейчас мы отправимся обратно…

– Куда, в корчму?

– Во дворец, дурень!..

– А как на воротах?

Старик отмахнулся с пренебрежением.

– Какие ворота?.. В любом дворце, в любой крепости прежде всего копают подземный ход. Чтобы можно было убегать, если враг осадит, или же, напротив, привести тайком подмогу… Пойдем. Ты здоровый, отодвинь-ка вот тот камень…

Мрак отодвинул, он уже чуял обострившимся нюхом, как тянет снизу холодом. Старик пошел первым, в темноте слышно было стук огнива, вспыхнул факел. Мрак двигался за стариком, чувствуя себя странно и нелепо в такой одежде.

Старик оглянулся, как будто ощутил его колебания, сказал подбадривающе:

– Ничего, сейчас придем, сразу рухнешь в такую мягкую постель, какой свет не видывал!.. И целыми днями только ешь, пей да спи. Отлежишься вволю…

Ход шел ровный, только шапку Мрак все-таки снял и нес в руках, да и то приходилось пригибаться. Справа и слева плечи задевали стены из серого гранита. Под ногами только небольшие выступы, но вообще-то ход неведомые строители делали старательно. Явно не торопились, время было.

Наконец старик сказал тихо:

– Все, за той стеной – уже дворец. Надень шапку. Если кого встретим, ничего не говори, ясно? Все, что надо, скажу я. Нам сейчас главное – пройти в тцарские покои. На беду, тайный ход от тцарских покоев далековато, нам надо через четыре зала, а там стражи…

Мрак пробурчал:

– А что нам стражи? Была бы у меня моя секира…

Агиляр бросил раздраженно:

– И думать забудь! Это теперь твои стражи, забыл?.. Верные, преданные. Даже, бывает, чересчур…

Он осторожно потрогал плиту, навалился. Мрак услышал приглушенное кряхтенье. Он уже уловил место, что неподвижная плита, а где поворотный камень, протянул руку и надавил. Камень сдвинулся, старик быстро выскользнул, махнул ему. Мрак вылез следом. Камень бесшумно опустился на место.

Зал был полутемен, светильники горели только возле дверей, два у двери слева, и еще два – на противоположном конце зала. Агиляр поманил Мрака, быстро пошли через зал, под ногами вытертые до блеска мраморные плиты, воздух пропитан запахом благовоний, душистых масел.

– А теперь сюда, Ваше Величество, – приговаривал старик полушепотом, а потом еще тише: – Шаги, шаги мельче!.. В тцарских покоях так не шагают!..

– Мужчина должен быть широким, – буркнул Мрак, но послушно сделал шажки мельче, из-за чего они стали двигаться совсем как улитки, зато с важностью. – По этим залам можно вообще верхом на коне…

– На колеснице, – прошипел старик. – Тцарскому достоинству надлежит пользоваться только колесницей. Изготовленной в особой тцарской мастерской по тцарским колесницам.

Он толкнул дверь, по ту сторону звякнуло железо. Мрак видел краем глаза, как двое воинов, охранявших дверь с той стороны, вскочили и сделали вид, что последний раз спали вообще в детстве.

Старик махнул рукой, Мрак постарался стражей вообще не замечать, он тцар, а тцар замечает только себе подобных, Агиляр повел его по довольно темному переходу, далеко впереди угадывался еще один зал, там свет, но здесь…

…Мраку почудилось какое-то движение. Он насторожился, но все вроде бы тихо, только медленно тает запах крупного мужчины, что был совсем близко, вон за той колонной, но исчез…

Пока шли дальше, Мрак зыркал по сторонам. Все чувства обострены, в воздухе пахнет опасностью, наконец сказал шепотом:

– Нас и должны сопровождать?

Агиляр ответил таким же шепотом:

– Ты что? Мы идем тайно.

– А вон те трое, – указал Мрак в темноту, – и те двое…

Старик вздрогнул, прошептал:

– Ты видишь в темноте?

– Дык от них прет мазями, как от портовых шлюх, – нашелся Мрак, но этим, похоже, удивил старика еще больше.

Старик мгновенно сунул руку под плащ. Мрак успел увидеть длинное лезвие ножа, и в этот момент из-за колонн выскочили темные фигуры. Они с Агиляром как раз проходили через узкий зал с колоннами, в окна падал жидкий лунный свет, и Мрак под таким узким высвечивающим лучом ощутил себя почти голым. Он ухватил старика, тот охнул, Мрак рывком уволок в темноту.

Нападавшие чуть растерялись. Мрак ухватил ближайшего, рывком подтянул к себе и ударом кулака в лоб разбил череп. Короткий нож выпал из ослабевшей руки, он поймал на лету и всадил во второго. Старик, пригнувшись, тыкал ножом в ноги нападавших. Молодец, на фоне освещенного центра зала он легко видит цель…

Нападавшие молча старались его достать, старик наконец возопил пронзительно:

– Стража!.. Стража!… Стра…

Мрак услышал всхлип, клокотание и понял в ярости, что больше можно не опасаться задеть старика. Он бил и крушил во все стороны, а те, вооруженные до зубов, то медлили, то тыкали друг в друга.

Послышался треск распахнувшейся двери. С горящими факелами в руках в зал ворвались люди. Впереди бежали трое в железных доспехах, с обнаженными мечами. Один из-под ног Мрака откатился, вскочил и бросился к противоположной двери. За ним ринулся еще один, но передний из бежавших на помощь длинно махнул рукой, из руки выметнулось сверкающее в лунном свете лезвие. Мрак почти услышал, как тяжелый нож с силой прорубил спину и рассек позвоночник. Беглец упал без звука, но передний успел удариться в дверь, распахнул ее и выбежал в темноту.

Толпа с факелами нахлынула, окружила Мрака. Мрак приподнял старика. В его груди торчала рукоять ножа. Удар был силен и точен: лезвие явно просадило сердце насквозь. Старик цеплялся за одежду Мрака, в глазах был ужас, он что-то пытался сказать, но дернулся, изо рта брызнула струйка темной крови.

– Ваше Величество!

К Мраку подбежал коренастый мужчина в раззолоченных доспехах. На блестящем шлеме трепетали длинные разноцветные перья. Лицо его было бледным, глаза расширились, он вскрикнул в страхе:

– Вы не ранены, Ваше Величество?

Мрак не отрывал глаз от Агиляра, тот все еще силился что-то сказать, губы шевелились. Двое мужчин осторожно взяли у Мрака старика. Тот захрипел, вздрогнул и вытянулся в их руках.

– Ваше Величество!

Мрак тупо смотрел на своего советника. Глаза Агиляра невидяще уставились в потолок. Его быстро унесли, офицер в раззолоченных доспехах снова вскрикнул с мольбой:

– Ваше Величество! Вы… вы?

Мрак вздрогнул, дико огляделся.

– Я… – прошептал он, – не ранен… но мне… тяжко… проведите меня… в покои…

Он оперся о плечо этого красавца, что и в богатых доспехах ухитряется выглядеть мужчиной и даже воином. Тот напрягся, выдерживая его тяжесть, прокричал:

– Ганза, Рерик!.. Вперед с факелами!.. Оповестить лекарей, массажистов!.. Пойдемте, Ваше Величество…

Мрак тяжело тащился с ним, стараясь не слишком наваливаться, но в то же время давая себя вести туда, где должны быть «его» покои. Ну влип, мелькнуло в голове. Влип так уж влип. Говорил же Олегу, что под кем лед трещит, а под кем и ломится, но сам такой, что под ним и трещит, и ломится, да еще сверху что-нибудь рухнет или ворона пролетит…

Советничек теперь тю-тю, отсоветовался. А тут даже не дознаться, как зовут этого старательного щеголя с перьями на шлеме. Хотя пахнет от него здоровым потом, особой злобы не чуется…

Впереди появилась и начала приближаться массивная дверь, вся в золоте, украшена драгоценными каменьями, а по бокам, недвижимые, как статуи, двое рослых молодцев в металлических доспехах.

Начальник дворцовой стражи велел строго:

– Проводите Его Величество и уложите на ложе!.. Лекаря вызвали?

Мрак прорычал ему на ухо:

– А у тебя уже ножки подламываются?

Начальник стражи запнулся, проблеял:

– Но мне… мне не дозволено переступать порог ваших покоев…

– Теперь позволено, – громыхнул Мрак.

Новые люди и есть новые, а к этому хоть какое-то доверие, ишь как метнул нож тому гаду в спину! Да и прошли уже через пару длиннющих, как конюшни, залов. Если бы хотел зарезать, то уже саданул бы ножом под ребро…

Стражи с готовностью распахнули перед ними двери. Мрак позволил себя ввести вовнутрь, он охал и ахал, а когда увидел, куда его привели, ахнул всерьез.

Спальня вовсе и не спальня, а какой-то храм, куда должны собраться тысячи паломников. У тцара, понятно, не может быть спальня таких же размеров, как у простого вельможи, а раз по-тцарски огромная, то чем ее заставить, не одними же кроватями, чтобы спал везде по очереди, вот и натащили разной мебели, с виду прямо тцарственная, внушительная, только его уху слышен радостный скреб жуков-древоточцев: «Ура, щас я вот тут догрызу, и весь этот шкаф рухнет!»

Голые камни стен забраны толстыми коврами, гобеленами, а поверх навешано дорогое оружие с каменьями в рукоятях, в украшенных золотом ножнах, с нелепыми щитами, где тонкая кожа неведомого зверя прибита к дереву золотыми гвоздиками, такой щит пальцем проткнешь…

В середке этой спальни, что размером с иную городскую площадь, – ложе. Бедному тцару пришлось свою кровать оградить стенами из цветных шелковых полотнищ: не всяк может спать среди поля. Даже сверху над ложем двойной полог из цветного шелка. Впрочем, это может быть для того, чтобы тараканы с потолка не сыпались в постель. Бывают тараканы мелкие, светло-коричневые, а бывают огромные, черные…

Начальник дворцовой стражи уложил его на это ложе, Мрак слабо повел очами, застонал, но раздевать себя не дал, потребовал капризно-испуганным голосом:

– Ну, теперь рассказывай.

Начальник стражи вытянулся, проговорил дрожащим голосом:

– Что?.. О чем?

– О том, – простонал Мрак плачуще, – как пропустили во дворец гнусных злодеев, что разгуливают с ножами!.. Меня ж могли жизни лишить, ты хоть понимаешь?

– Боги спасли вас! – выкрикнул начальник стражи пылко. – Возьмите мою голову, это я виноват! Я должен был обеспечить охрану дворца… Я и обеспечивал, клянусь, верно и честно! Но, выходит, я только думал, что обеспечивал…

Голова его поникла. Мрак смерил его недружелюбным взглядом. Мужик перед ним с простым честным лицом, в глазах – неподдельное отчаяние и стыд. Стыд человека, что обгадился на своем месте. Другое дело – не сумел бы сыграть на лютне, тут нет позора, но чтоб именно на своей службе…

– Ладно, – пробурчал Мрак капризно. – Те гады только и ждут, что я тебя пошлю навоз убирать… Двух зайцев сразу! И своего человека поставят, и ты моим врагом…

Начальник стражи воскликнул пылко:

– Врагом – никогда! Казните меня, Ваше Величество, виноват, но род Адертов всегда был предан трону.

Мрак сказал вяло:

– Ладно… Адерт. Это не твоя вина, что тебя обхитрили.

Вбежал врач, глаза распахнуты, на лице ужас. Мрак слабо приподнял ладонь.

– Остынь, остынь… Меня не ранили. Даже не поцарапали.

В распахнутые двери то и дело заглядывали. Дворец, как чувствовал Мрак, уже проснулся, полнится шумом, везде носится народ, все друг друга ловят, хватают, подозревают, а слухи распространяются, как дым при пожаре.

Вошли крепкие, обнаженные до пояса молодцы. Мрак сразу признал по их движениям и цепким взглядам придворных массажистов, отмахнулся.

– Нет-нет, все потом!.. Идите, ребята.

Врач пролепетал:

– Но я должен вас осмотреть…

Мрак рыкнул:

– Я сказал!.. Все идите… все.

Толкаясь, они бросились к дверям с таким чувством облегчения, что Мрак подумал: а не надо ли было всех их под нож? Или хотя бы перевешать… А то как-то не по-тцарски мягко.

– Эй! – крикнул он. – Адерт!.. Задержись.

Начальник стражи остановился возле самой двери. Плечи его обреченно повисли. Он медленно повернулся, на лице его было понимание своей судьбы.

Мрак поманил его пальцем, указал на роскошный диван напротив ложа.

– Садись. Да садись, садись!.. Вот что, тут решать надо быстро. Этих массажистов и лекаря отстранить от дворца и в покои больше не допускать. Понял?..

Начальник стражи сидел на краешке дивана, как на иголках. Лицо его становилось то красным, то снова бледным, а иногда и вовсе синим. По лбу катились крупные капли пота, но вытереть не осмеливался, смотрел в глаза грозного властелина по-собачьи преданно.