Заточённый ангел

– Что-то мне тут совсем не нравится, – признался он другу, когда они вошли в маленькую комнату, скудно обставленную.

– Смотри! – указал Ришар на прогнившие местами доски пола. В узкой полоске света, пробившейся из-за плотных пыльных занавесок, темнели какие-то пятна.

– Это что, кровь? – удивился Анри. Брезгливо морщась, дернул в сторону одну из занавесок. – Смотри-ка… здесь явно кто-то был. Видишь? Мебель сдвигали, следы на полу, и…

– Да, это кровь, – кивнул Реми.

Анри замер. Голову словно пронзило чем-то острым, и туман поплыл перед глазами.

Как будто каким-то другим слухом – это сложно было бы описать – он уловил голоса, приходящие невесть откуда…

Тихий женский… мелодичный, приятный. Но сдержанный, очень печальный.

– Мой муж убит… Нам с вами нужно держаться друг друга, кузен. Вы и мой сын – последние из рода Делоне. Помогите мне защитить мальчика.

Анри моргнул, поняв, что комната выглядит как-то иначе. Здесь теперь еще темнее, но больше мебели… и порядка. Отсвет единственной сальной свечи выхватил из мрака красивое бледное лицо. Темные кудри выбивались из-под простого капора, совсем не вязавшегося с утонченными чертами молодой женщины. Она куталась в грубую накидку и что-то прятала под ней.

Мужской баритон – раздраженный, прерывистый. Неясная фигура в костюме восемнадцатого века – камзол, кюлоты, парик с косицей…

– Вы бы не выходили из дома, Женевьева. Беснующаяся чернь готова подозревать аристократа в каждом встречном, а уж вы-то, с вашим нежным личиком…

– Но я не могла иначе, Жозеф! Мой духовный отец при смерти… вряд ли мы когда-нибудь еще встретимся с ним в этом мире…

Тьма заволокла тревожную картину, а Анри почувствовал, как кто-то трясет его за плечо. Медленно, очень медленно возвращался он к реальности.

– Анри? Да что с тобой, старик? – волновался Реми Ришар. – Эй, космос, Земля на связи!

Анри вымучил улыбку. Слабо похлопал друга по руке, лежащей у него на плече.

– С тобой все хорошо? – не отставал Реми. – Ты бледный как поганка. Слушай… у тебя ведь вчера что-то там стряслось? – все же коснулся он скользкой темы. – Может, к врачу? Вдруг внутреннее повреждение?

– Нет, со мной и правда все хорошо… Спасибо. Скажи, а ты запах чувствуешь?

– Что?

– Запах… приятный такой… вроде как шиповник.

– Ну, это ты у нас сын парфюмера, не я. Ничего такого я не чувствую. Давай, не упрямься, отвезу в больницу.

Но Анри наконец-то окончательно пришел в себя и глубоко вздохнул. Окружающий мир вернулся на место.

– С этим домом что-то не так! – заявил он. – Пошли отсюда, Реми!

– Да не вопрос.

Парни с удовольствием вышли под солнце, на свежий воздух из затхлости и тлена.

– Реми, дело, конечно, твое… Но я бы отговорил Поля от его гениальной идеи.

Ришар угрюмо кивнул.

– Согласен. Мне тоже все это не понравилось. Ладно, старик. Спасибо, что заскочил сюда со мной. Уверен, что с тобой все в порядке?

Анри кивнул.

– Тогда поехали…

Глава 5

Молодые люди вернулись в старую часть города, где все ненавязчиво погружало в ушедшие эпохи. Светлые фахверковые дома с острыми двускатными крышами, с контрастно темным, сложным рисунком каркасов… Древние потертые камни мостовой… И, конечно же, жемчужина Сен-Мишеля – готический храм архангела Михаила. Весь в кружевной каменной резьбе, с устремленными в небо шпилями, с изящными нишами, занятыми скульптурными изображениями святых.

Выходя из машины, Анри устремил на церковь взгляд, в котором мелькнул отсвет нежности. Он крепко пожал руку Реми Ришару и, не оглядываясь, привычно уверенным, четким шагом направился к прекрасному зданию.

Внутри его ждал приятный полумрак, смягченный яркой пестротой оконных витражей – настоящих шедевров стеклодувов, давно канувших в веках. Воинственный архангел с обнаженным мечом, в золоченых латах, словно замер на секунду перед тем, как взлететь, уверенно расправив за спиной тяжелые металлические крылья.

Месса уже завершилась, но Анри хотелось сейчас только одного – увидеть своего духовного отца.

Священник сам поспешил подойти, едва разглядел стройную, затянутую в стильный черный пиджак фигуру возле массивной статуи архангела. Отец Жак был красивым человеком лет пятидесяти с горящими темными глазами и с легкой проседью в слегка вьющихся коротких волосах. Его интеллигентное лицо сохраняло задумчивое, даже несколько мрачное выражение. Но своему духовному сыну кюре искренне обрадовался и явно с удовольствием благословил его.

– Что с тобой, мой мальчик? – спросил он с тревогой, хотя, как и Реми, делал вид, что не замечает синяков у него на лице. И добавил, как бы размышляя вслух: – Я раньше у тебя такого взгляда не видел.

Анри глаз не отвел.

– Я потому и пришел. Не понимаю, что со мной происходит.

– Хочешь исповедоваться?

– Нет, святой отец. Не сейчас. Я слишком растерян. И зол. Я хотел просто попросить у вас молитв, но только что со мной случилось нечто совсем уж необъяснимое.

– Анри, – мягко произнес отец Жак, – многое необъяснимое следует принимать как должное. Мы живем не в материальном мире… не в полностью материальном. Если бы все можно было постичь разумом – зачем тогда душа? Но расскажи мне, что с тобой произошло. Если, конечно, хочешь.

И священник ободряюще погладил его по плечу. У Анри сжалось сердце. Не то чтобы ему не нравилось ласковое обращение – он просто не знал толком, как на это отвечать.

– Только не подумайте, отец Жак, что я пришел жаловаться, – произнес он несколько резче и горделивей, чем хотел, и тут же пожалел об этом. Но Анри давно уже заметил, что этот кюре сам понемногу приучает его к фамильярности, спуская ему все нервные вспышки. – Ведь это же не исповедь. Просто… мне и правда надо выговориться… другу.

И он рассказал все. Начиная со вчерашней стычки с сестрами и заканчивая более чем странным видением в заброшенном доме. Отец Жак слушал внимательно, не перебивая, и его черные глаза делались все грустнее, а складка тонких губ – напряженнее.

– Я не понимаю, – тихо сказал он наконец, когда Анри, замолчав, вопросительно взглянул на него. – Я верю во многое, но не в родовую память, тем более что…

Тут священник осекся. Немного помолчал и продолжил:

– Этот старый дом… что-то связано с ним. Поразительно, но я не могу вспомнить. Какая-то мысль скользит в голове и тут же отдаляется… до чего же неприятное чувство!

– Я уверен, – произнес Анри медленно и четко, – что какие-то темные силы рядом. И запахи… они не дают мне покоя. Вы же не думаете, что я… сошел с ума?

– Нет, – серьезно ответил отец Жак. – Я так не думаю. Но ты очень неосторожен, мой мальчик. Понимаю, почему ты отправился в ночной клуб. Но не стоило связываться с той женщиной.

– Да уж… начните тогда с того, святой отец, что мне не стоило пить… вернее, хлестать в баре виски.

– Я не хочу читать тебе сейчас проповедь, понимаю, что ты не за этим пришел… но мне и правда не все равно, что с тобой происходит… сын мой.

– Вы замечательный духовный отец.

– Спасибо. Но я так не думаю.

Анри горько усмехнулся.

– А проповеди меня еще ждут в безмерном количестве. Когда вернутся родители, и сестры доложат им о моем плохом поведении. Мать неустанно, с утра до ночи, будет рассказывать, какой я грешник и как несладко мне придется в аду. Хотя никто уже не верит в ад с чертями и сковородками.

– Ад внутри нас, – негромко произнес отец Жак, и прозвучало это с такой болью, что чуткий юноша сразу же понял – в его устах это не просто фраза. – Луиза… твоя мама… слишком… как бы это сказать… перегибает палку.

– Это мягко сказано! – вновь вспылил Анри. – Мадам Делоне – фанатичка. Это болезнь, а не вера.

– Мне кажется, ты слишком суров к родной матери…

– Скажите еще, что непочтителен… Хотя да, очень непочтителен. А вам сейчас просто грублю. Простите, отец мой.

– С тобой и правда что-то происходит, Анри. Я вижу. По глазам… Просто успокойся сейчас. Понимаю, что тяжело, но попробуй. Однако же… ты разделяешь фанатизм и пылкую веру?

– Это разные вещи.

– В чем же главное отличие?

– Горячо верующий человек готов отдать за Бога собственную жизнь. Фанатик – чужую.

Отец Жак отвернулся, и Анри не увидел, как он изменился в лице.

– Значит, – проговорил кюре сдавленно, – ты считаешь, что твоя мать могла бы пожертвовать кем-то? Хотя бы тобой.

– Не знаю, – устало ответил Анри. – Меня она не любит. Просто не любит, и все. Такое бывает. И отец тоже… А сестры – те вообще ненавидят. В общем, – он вновь невесело усмехнулся, – все меня не очень-то жалуют, святой отец. Кроме вас.

– Во мне ты можешь не сомневаться, – кивнул священник. – А что до других… мы не способны читать в чужой душе. Кто знает…

– Не утешайте меня, пожалуйста. Я привык. И, в конце концов, у меня есть друзья. А это очень много!

– Хорошо, что ты так думаешь. Но как быть со всем остальным? С твоим виденьем? Что ты чувствуешь?

– Что это сродни откровению. Во время первой революции была полностью уничтожена младшая ветвь рода Делоне. Вроде бы последними погибли женщина и ребенок. Женщину звали Женевьевой, уверен, что именно она была в моем видении. А человек по имени Жозеф – явно представитель старшей ветви. Ему удалось эмигрировать, а после Реставрации вернуться и полностью восстановиться в правах. Я прямой его потомок… как же все это странно!

– Я помолюсь за тебя, как ты и просил, Анри. Но, пожалуйста,будь острожен. Если что-то тебя встревожит или напугает – сразу же позвони. Обещаешь?

Анри помолчал немного.

– Не знаю… – в его голосе прозвучало сомнение. – Лучше я приду на исповедь. Потому что иначе… мои проблемы – только мои.

– Ты забыл про Господа нашего Иисуса, сын мой. Он вряд ли откажется от твоих проблем. А я… я все-таки Его грешный служитель.

– Хорошо. Вы правы. Если что – я позвоню.

– Вот это верно, – кюре снова с отеческой теплотой прикоснулся к юноше, от чего тому опять стало чуть неловко. – Тогда я пойду, Анри. Ты еще побудешь в храме?

– Немного, да.

– Благослови тебя Господь, сын мой.

Перекрестив его, отец Жак скрылся в глубине нефа.

Анри подошел к большому распятью и долго-долго смотрел на мучительно реалистичное скульптурное изображение убиваемого Бога. Потом склонился и прикоснулся губами к ногам Христа.

– Если бы я не верил в Тебя, как в Искупителя, – прошептал он, – то просто бы поверил Твоим словам. Чтобы знать наверняка – добро и вправду есть. Оно не иллюзия. Хотя порой кажется совсем иначе…

Выйдя на улицу, Анри увидел, что возле храма все еще стоит синяя машина Ришара. Удивившись, он подошел и постучал в окно.

– Реми, а почему ты еще здесь?

Тот распахнул дверцу.

– Садись.

Юноша плюхнулся на переднее сидение рядом с другом.

– А теперь смотри… – Реми казался взволнованным, почти сердитым.

– И что? – Анри ничего не понимал. – Для чего ты показываешь мне карту навигатора?

– Видишь, мы здесь.

– Ну да.

– А вот отсюда мы приехали. Понял теперь?

– Не совсем…

– Включи голову, старик. Заброшенный дом. Он исчез с карты!

Глава 6

Чувствуя себя донельзя глупо, друзья вернулись к мрачному дому и, конечно же, обнаружили его на привычном месте. Но с карты дом действительно исчез. Мало того – когда Анри полез в интернет поискать информацию о нем, то наткнулся на пустоту. Ничего. Никакого упоминания.

– Но такого не может быть! – горячился Ришар.

– Может, – убежденно возразил Анри. – Все что угодно… Ты ведь тогда обратил внимание на то, как странно я себя вел. А я сейчас объясню!

Реми прослушал рассказ о видении с видом серьезным и сосредоточенным.

– Не знаю, старик, что тебе сказать, – произнес он почти сочувственно. – Я верю, что это не галлюцинация. Но… дико как-то. Слушай… давай выкинем все такое из головы. И к развалюхе этой исторической больше ни ногой. И поехали уже в твою школу, а то ты сегодня вообще никуда не успеешь.

***

Все судьбоносные решения принимал за Анри его отец, Мишель Делоне. То, что в высшую школу прикладных искусств юноша поступит на факультет рекламы, даже не обсуждалось. Сын должен приносить семье пользу – только так.

Анри не слишком-то это нравилось, хотя учился он хорошо. О будущем почти не задумывался. И все же был уверен, что с отцом работать не станет. Но сможет ли он пробиться в этой жизни сам, без поддержки семьи Делоне? Сомнительно. А потому – страшно.

Сегодня у Анри все путалось в голове, одна мысль теснила другую, а неотступный, хотя и приятный, запах мяты и тимьяна, который он впервые почувствовал еще у Жаклин, сводил с ума. Так что остаток дня он провел как на иголках, ожидая почему-то новых неприятностей.

Анри распахнул дверь библиотеки как раз в тот миг, когда мимо проходила девушка. Несмотря на наступивший век электронных книг, он все же предпочитал бумажные. Сейчас нес их в руках, потому что у него не было при себе никакой сумки. Вышел стремительно, не видя ничего под носом, витая где-то в иных мирах… И не успел затормозить, врезавшись в незнакомку. Три книги, которые Анри прижимал к себе, шлепнулись на пол, девушка тоже едва не оказалась там же, лишь чудом удержав равновесие. Она громко охнула, и это вернуло парня на грешную землю.

– Мадемуазель, вы бы поосторожнее!.. – раздраженно заявил он, в упор глядя на едва не пострадавшую. Которая почему-то оказалась еще и виноватой… Вызывающе смотрел на нее блестящими черными глазами и ждал, что скажет. Не надо было быть психологом, чтобы понять: хорошо одетый мрачный мальчик ищет, на ком бы сорвать дурное настроение. Тем более, что его красивое лицо носило на себе следы драки.

– Ой… – сказала девушка. – Извините.

Анри явно ждал повода. Повода не просто не дали, но еще и извинились… Мало того… незнакомка вдруг нагнулась, чтобы поднять его книги.

По выразительному лицу Анри пробежала сложная гамма чувств – удивление, растерянность… сожаление?

– Это вы меня извините, – уже вполне вежливо ответил он. – Спасибо.

И принял книги из рук девушки – две из них были учебниками, третья – роман Золя «Тереза Ракен».

– Не извиняйтесь! – незнакомка улыбнулась во весь свой хорошенький ротик, откинув со лба кольца сине-зеленых волос. В той же цветовой гамме была и ее одежда – просторная салатовая блузка, синие бриджи, зеленые кроссовки… Светлые глаза излучали добродушие и заинтересованность.

– Это не вам, а мне стоило быть осторожнее, – признал наконец Анри. Выражение «все земное мне чуждо» окончательно покинуло его лицо, сменившись легким интересом. Он тоже улыбнулся. – Красивые волосы… Мой любимый цвет.

– Ага, – покивала жизнерадостная девушка. У нее был приятный высокий голос, и говорила она с легким немецким акцентом. – Мне тоже нравится. А куда вы идете?

– На выход. На сегодня у меня здесь все.

– И у меня тоже. Ой, а я же вас видела! – миловидное светлокожее личико просияло. – На концерте группы «Белый космос». Любите электронную музыку?

Выражение лица Анри вновь изменилось. Он ощутил радостное волнение – его узнали, но не как сына Мишеля Делоне, а как человека, причастного к «Белому космосу».

– Да, очень люблю, – охотно подтвердил он. – А с этой группой меня вообще многое связывает… – Хотелось что-то еще добавить, но Анри осекся и продолжил уже сдержанней: – Хотя вообще-то я разную музыку люблю.

– Здорово! А я учусь на дизайнера, но в свободное время пою. Фолк-рок. Нравится такое?

– Вполне.

– Я рада! Значит, спою тебе когда-нибудь, если захочешь, – девушка легко перешла на «ты». – Меня зовут Грета. Грета Беккер. А тебя?

– Анри Делоне.

Он ощутил странное смятение… Вчера женщина, сегодня девчонка… Зачем ему столько новых знакомств? Хотя… девушка не помешала бы на пару вечеров. Но эта какая-то чудаковатая… И похоже, что солнечная гармония Греты несовместима с тем, что у него сейчас внутри. Недоумение. Обида. Желание отомстить. И где-то глубоко внутри – страх.

Медленно они пошли вдвоем к лестнице на первый этаж. На Анри оглядывались, особенно девчонки, но никто с ним не заговаривал. Он сам поставил себя так, что подходить к нему или не решались, или просто не хотели.

– Ты сейчас свободна? – спросил Анри, искоса поглядывая на Грету. Она напоминала ему то ли русалочку, то ли лесную деву милым тонким личиком, очень светлой кожей и кудрями цвета морской волны. Зеленые глазищи тоже работали на образ. Пожалуй, не стоит с ней расставаться вот прямо сейчас. – Может быть, перекусим где-нибудь?

– Я люблю греческий салат! – ответила Грета с воодушевлением. – И баварский пирог. Вообще-то я вегетарианка, но не по убеждениям, а так… Есть кафешка, где много всего интересного. «Non solo pasta». Давай забежим туда?

– «Не просто паста», – машинально перевел Анри и рассмеялся.

Грету это ничуть не задело. Ее вообще можно было хоть чем-то задеть?

– Хорошее местечко, честно.

– Да я верю. Если там подают и греческий салат, и баварский пирог, и, если рассуждать логически, пасту…

– Да немецкий пирог я тебе и сама испеку! – она рассмеялась. – Но да… там есть все что захочешь.

Где-то по краю сознания пробежала приносящая острое удовольствие мысль, что он опять делает то, из-за чего семейка способна встать на дыбы. Собирается поужинать в компании явно не из высшего общества иностранки в заведении под названием «Не только паста»… прелесть-то какая!

Они уже вышли за ворота, обсаженные липами и каштанами. И тут перед ними вдруг нарисовалась хорошо знакомая Анри длиннющая фигура. Брутальный белокурый парень, шедший прямо на них, был Морис Дюран собственной персоной.

Глава 7

По злой воле судьбы Морис тоже учился в высшей школе прикладных искусств, но он уже заканчивал обучение. Анри давно удивлялся – что женишок Бланш здесь забыл, ну какой из него фотограф? Он не боялся этого наглеца, но сейчас встреча с ним была очень и очень некстати.

– А, Делоне-младший! – насмешливо протянул Морис. – Классно выглядишь. Да ты герой! Не думал, что ты сюда притащишься в таком виде. Да еще и девчонку подцепил. Ну, им нравятся такие украшения… хочешь еще добавлю?

Анри набрал полную грудь воздуха, потом медленно выдохнул. Хотелось выругаться. Смачно. Но не при девушке.

– Прочь с дороги, – только и процедил, намереваясь пройти мимо. Конечно же, не вышло. Дюран преградил ему путь.

– А знаешь что… – произнес здоровяк с чувством, – это ты бы уже убирался с моей дороги, красавчик.

Анри презрительно заулыбался.

– Думаешь, если женишься на Бланш, получишь прекрасную принцессу и полкоролевства… то есть нашей компании в придачу? Ну-ну, успехов. Только мне на это плевать, так что отвали.

Но Дюран стиснул его предплечье и дернул на себя.

– Врешь, волчонок! Все ты врешь. Было бы тебе плевать, давно бы уже сказал папе «пока». Бланш рассказывала, что тебя не отпускают насовсем. Папочка требует, чтобы ты хотя бы пару дней в неделю ночевал в родительском доме. Боится, наверное, такого идиота оставлять надолго без присмотра.

Анри продолжал усмехаться, разглядывая Мориса как какое-то диковинное животное. Сердитого парня этот взгляд явно выводил из себя.

– Как же вы стараетесь поскорее выставить меня за дверь, – спокойно ответил Анри. – Нет уж. Это и мой дом, я и без требования отца буду приходить в него, когда захочу. А ты думаешь, если я уйду навсегда, на вас с Бланш тут же обрушится моя часть наследства? А ничего, что если так и случится, Зири тут же возьмется за вас? А она и так возьмется… Все сделает, чтобы стать со временем абсолютной королевой. И поделом бы вам! Придурок… и сучка.

– Опять! – взорвался Морис. – Уроки тебе впрок не идут, да? Тогда я повторю.

Он замахнулся, нацелившись в лицо своего давнего недруга. И вдруг отпрянул, встретившись с ним взглядом. Что-то странное совершалось опять, Анри это чувствовал. Лицо Дюрана исказила гримаса боли, хотя его никто и пальцем не тронул. А потом здоровяк-блондин раскрыл рот от изумления, глядя куда-то за спину Анри. Тот тоже невольно обернулся. Большущие глаза Греты, неотрывно смотрящие на Дюрана, сияли необыкновенным зеленым светом.

Анри зажмурился… медленно разомкнул веки. Ничего не изменилось.

Морис тяжело дышал. Наконец он дернулся, словно сбрасывая с себя что-то нестерпимо давящее.

– Ненормальные, – прошипел, приходя в себя. Потом огляделся – вышедшие из ворот студенты уже вовсю пялились на них. – Сам придурок, и девку себе такую же чокнутую нашел! Ладно, позже еще поговорим, не отвертишься…

И Морис Дюран поспешил прочь – скандал на всю школу не входил в его планы.

Анри, облегченно выдохнув, почувствовал, что дрожит – не от страха, от нервов.

– Да это же просто… – и хотя вполголоса, но произнес нечто, что в приличном обществе не говорят.

– Вот именно, – согласилась Грета.

Анри развернулся к девушке и слегка сжал ее плечо.

– Грета, спасибо! Но я не понимаю. Что произошло? Ты, похоже, как-то воздействовала на него. Это что, гипноз? И твои глаза… Странно… мне отец Жак, мой духовник, тоже говорил что-то о моем изменившемся взгляде.

– Не знаю, что сказать… – Грета чуть склонила голову набок. Прикрыла веки, но из-под ресниц все еще сверкала нереальная изумрудная зелень. – Может быть, я волшебница? И не совсем человек.

Анри стиснул ее плечо сильнее.

– Прости, но мне сейчас не до шуток. Если знаешь, что происходит – скажи. Если же нет, то не надо дразнить меня, пожалуйста.

Девушка решительно, хотя и без тени недовольства, сняла его руку со своего плеча.

– Я знаю, что происходит, Анри. Догадываюсь. Твой парфюм имеет странную нотку, которую никто не ощутит, кроме таких, как я.

– Подожди… – юноша даже растерялся. – Мой парфюм?

– Мята и тимьян.

– Ты это чувствуешь? – спросил он пораженно.

– Ну, конечно же, я отлично различаю оттенки запахов!

– Я немного про другое… То есть мне не показалось? Этот запах… а что за нотка?

– Ты снова будешь злиться, если я скажу.

– Обещаю, что не буду.

– Тогда поверь мне. Это магия. Колдовство, если тебе так привычней. Твой одеколон… он непростой.

– Да я и сам не понимаю, как ко мне прицепился этот запах!

– Не просто так… – Грета рассеянно отвела от высокого лба кудри цвета морской волны. Ее глаза постепенно приобретали обычный серый с зеленью оттенок. – Если не понимаешь, значит, кто-то обрызгал тебя колдовским зельем, когда ты на что-то отвлекся.

– Что… зачем?!

– Я не знаю… Но поверь мне, Анри! Есть немало способов сделать так, чтобы магия запахов подействовала лишь на того, чьей кожи коснется зелье. Тот, кто сделал это с тобой, тебе не друг. Мята и тимьян в магической обработке способны пробуждать… необычные способности. Их можно назвать экстрасенсорными, но я предпочитаю слово – волшебные.

– Боже мой… – произнес Анри вполголоса, еще не совсем веря тому, что слышит.

Грета решительно сжала его руку в своих ладонях.

– Ответь честно! С тобой не случилось чего-нибудь странного после того, как ты ощутил этот запах?

– Еще как случилось!

– Вот видишь. Что бы это ни было, но предугадать заранее нельзя. Что за способность, как ее раскрытие подействует на человека… С тобой просто поэкспериментировали без твоего на то ведома. Сознательно рискуя… даже твоей жизнью.

– Жаклин… – прошептал Анри, свободной рукой вытирая со лба выступившие капельки пота. Отрицать было невозможно. Грета права. Происходит что-то сверхъестественное. Магия…

– Но, – продолжил он, устремив на девушку взгляд тревожно блестящих черных глаз. – Что ты сделала с Морисом? То есть, конечно, спасибо тебе за поддержку. Просто хотелось бы понять…

– Анри… – проговорила Грета неуверенно. – Мне показалось, что ему было больно. Но я не умею причинять взглядом боль. Я просто хотела напугать его. И даже наслать иллюзию, если это не сработает.

– Ты гипнотизер?

– Я потомок зелигенов.

Наступило молчание. Потом Анри медленно произнес:

– Лесные духи в немецком фольклоре… Изумительно прекрасные девушки в белых платьях. Они ходят босиком, часто танцуют, а еще – открывают людям тайны растений. Я должен в это поверить?

– Смотри сам, – сказала Грета очень серьезно. – Но, как я поняла, с тобой уже много странностей случилось. Их нельзя отрицать. Так поверь теперь и в меня, ладно? Пожалуйста…

Глава 8

Анри подумал, что еще чуть-чуть – и голова у него взорвется. А поэтому принял единственное подсказанное разумом решение – забыть на время обо всех аномалиях. Расслабиться… Грета очень милая девушка. Неважно, что она там о себе рассказывает. Разберемся по ходу…

– Я сегодня без машины, – заметил он.

Новая знакомая улыбнулась так весело и беззаботно, словно и не было только что невозможного разговора.