Условная реальность

– Но «Котан-534» исчез пятнадцать земных лет назад!

– Да, я в курсе.

– Тогда тем более странно, что наша система не может его распознать, – не сдавалась Веда: – Пропаданцы всегда присутствуют в любой базе.

– И все же я уверен – перед нами звездолет Дессы, аварийно-поискового назначения, может быть, слегка модифицированный, но это точно он.

– Либо его чересчур детализированный аналог, что тоже не исключено, – предположил Акелс.

– А вот это мы сейчас и выясним. Повторяю еще раз: экипажу занять свои места, активировать поле захвата, запустить транспортировочные лифты, – сухо распорядился Владислав. – После прохождения Славутича Лиару, Виору и Юрию подготовиться к переходу на борт звездолета, старшим в группе назначаю Коугенса, обо всех возникающих на пути отклонениях, даже самых незначительных, докладывать незамедлительно…

Славутичем оказался маленький юркий робот-разведчик «СЛТ-15», тщательно и быстро просканировавший коридор и ряд помещений таинственного звездолета, ничего особенного при этом так и не обнаружив. Системы жизнеобеспечения корабля функционировали без сбоев, параметры всех известных излучений находились в пределах допустимой нормы. Правда, отсек управления был наглухо задраен, но Славутичу не составило большого труда его вскрыть, мгновенно подобрав коды доступа. Небольшое, но довольно просторное помещение, в котором тоже, как ни странно, все оказалось целым: пульт управления, три кресла, сфериз. Настораживало лишь одно – полное отсутствие экипажа. «Котан-534», как и предполагал Владислав, вот уже несколько дней шел в заданном автоматическом режиме.

– Когда-то очень давно, во времена околоземного космоса, а может быть, и раньше, такие заброшенные корабли без людей назывались летучими голландцами, и встреча с ними не сулила ничего хорошего, – как бы между прочим заметил Отери.

– Только они бороздили моря и океаны, – поправил его Лане.

– Не вижу особой разницы, космос, по сути дела, тот же безбрежный океан.

– Не скажи, прыгнуть в воду в поисках спасения, по-моему, намного легче, чем выйти в открытый космос.

– А почему ты думаешь, что экипаж вышел именно в космос? Ведь на борту могла возникнуть нештатная ситуация, и их запросто мог эвакуировать другой звездолет, оказавшийся поблизости.

– Ну и куда же потом делся неведомый спаситель вместе со спасенными, почему Звездный Альянс до сих пор не в курсе и «Котан-534» по-прежнему числится в пропаданцах? И почему, если все действительно спаслись, кто-то оставил активным этот ровно-устойчивый сигнал SOS? Забыли сбросить или не было времени?

– Во-первых, помощь мог оказать чужой звездолет, не принадлежащий Звездному Альянсу, а во-вторых, мы же не знаем точно, «Котан» это или нет.

– Ребята, не спорьте, – перебила их Лито, – непроверенными остались еще капитанская каюта и экспресс-лаборатория, возможно, сейчас все и прояснится.

Но обзор экспресс-лаборатории не дал ничего нового, а вот попасть в загерметизированную изнутри каюту капитана «СЛТ-15» не удалось. Вернее, с кодами доступа Славутич вновь справился на ура, но дверь почему-то не поддалась. Виор тщательно осмотрел ее и после нескольких неудачных попыток разблокировать замок не нашел ничего лучше, чем предложить взорвать не к месту возникшую преграду. На что Юрий ответил категорическим отказом, и Владислав, как ни странно, поддержал Игнатова. Применить «МВ-17» в данных условиях, учитывая скромный объем комнаты, было бы слишком рискованно – могли пострадать те, кто сейчас находился по ту сторону двери. А то, что там кто-то был, ребята уже не сомневались. В разгар бурного обсуждения как действовать в сложившейся ситуации, к разведгруппе подошел Лиар, который немного задержался в отсеке управления. Глядя на их удрученные лица, Коугенс, ни слова не говоря, провел рукой по обшивке с одновременным нажатием скрытой клавиши, и неприступная дверь, легко поддавшись, плавно приоткрылась:

– Все гениальное просто. Обычная механика, оказывается, кое-где еще встречается, – опережая посыпавшиеся вопросы, поделился своим секретом Лиар.

– Значит, звездолет все-таки не «Котан»?

– Значит, нет, хотя в основе явно использовался его проект, за исключением некоторых деталей.

Кирилов удивленно передернул плечами и шагнул вперед, собираясь войти внутрь, но Коугенс вдруг грубо оттолкнул его к стене:

– Приготовить бластеры, – неожиданно приказал он.

Кари непонимающе уставилась на Владислава:

– Зачем применять оружие, разве недостаточно парализатора?

Ответить капитан не успел.

– Предосторожность не помешает, – пояснил свое поведение Коугенс: – Всем прижаться к стене. Пустим вперед Славутича, следом войду я. Юрий и ты, Виор, будьте начеку. Если понадобится, отразите удар…

Но никакого удара отражать не пришлось. Распахнув дверь, они едва не споткнулись о бездыханное тело. Парень лежал ничком в нескольких шагах от входа, в перепачканном запекшейся кровью черном комбинезоне. Его правая рука все еще судорожно стискивала бесполезный теперь бластер, а темные кудри крупными кольцами спадали прямо на лицо, прикрывая глаза.

– Он жив, – произнес Игнатов, склонившись над ним со своим элескопом – уникальным прибором, напоминающим обычный стетоскоп, только с маленьким экраном, и позволяющим за считанные секунды получить развернутую биометрию пациента. – Правда, пульс слишком слабый, но есть. Сейчас я погружу его в переносную капсулу и срочно транспортирую в изолятор. Инфицирование отрицательно, дополнительные мутационные ДНК-тесты сделаю уже на месте…

…Переговорить наедине с капитаном Лиару удалось лишь после расстыковки звездолетов.

– Твое мнение? – не стал ходить вокруг да около Владислав, усаживаясь напротив.

– Не хочешь узнать, почему я задержался в отсеке управления? – вопросом на вопрос чересчур серьезно ответил Коугенс.

Тот неопределенно пожал плечами:

– Думаю, ты сам все расскажешь, мы ведь для этого и остались.

– Ты обратил внимание на россыпи тусклых сизых пятен по стене, на уровне чуть выше спинок кресел?

– Да я заметил, но, вероятней всего, это следы какого-то старого излучения…

– В том-то и дело, что не какого-то, а лазерного, умеренного действия, и не такого уж старого, недели не прошло. Я проверял. Но это еще не все. Данное излучение, как оказалось, дело рук человека, если его можно назвать человеком. Некто воспользовался бластером или чем-то подобным, уничтожив весь экипаж, причем напал, по-видимому, внезапно. Отсутствие аналогичных пятен на противоположной стене и двери явно доказывает: ответного удара не последовало.

– Нет, это немыслимо, – недоверчиво покачал головой капитан. – Ни одно разумное существо не поднимет руку на себе подобного. Я бы еще согласился с тобой, живи мы в эру околоземного космоса, но сейчас…

– Я тоже считаю произошедшее слишком невероятным и бессмысленно жестоким, но, тем не менее, вполне допускаю применение оружия против людей. Скорей всего, их полоснули крест-накрест, на уровне груди, – перебил его Коугенс. – Вот отсюда и вся моя дальнейшая осторожность. Я опасался, что сотворившие это, все еще находятся на борту найденного звездолета, а значит, над нами нависала реальная угроза разделить незавидную судьбу его экипажа.

– А тот незнакомец? Или он, по-твоему, вне подозрений?

– Этот парень наверняка единственный, кому повезло, и он просто защищался. Ведь если предположить, что экипаж уничтожил именно он, тогда зачем и от кого ему самому прятаться в капитанской каюте, и кто ранил его? По словам Юрия, раны особой опасности для жизни не представляют, внутренние органы не задеты, а отключение сознания произошло вследствие значительной потери крови и сильного ушиба теменно-височной области.

– Да, я в курсе.

– Прекрасно, значит, осталось потерпеть каких-то полчаса, и мы наконец-то узнаем всю правду о случившемся там.

– Возможно… Но не забывай, Лиар, правда у каждого своя, особенно при отсутствии черных ящиков.

– А разве у нас есть иные варианты? Ты же сам только что сказал – черные ящики на звездолете отсутствовали. Поэтому нам с тобой, Влад, придется опираться лишь на древнюю, как мир, логику и либо верить этому парню, либо нет.

– Что я и пытаюсь сейчас сделать. То есть твоя логика подсказывает: он – член исчезнувшего экипажа, и заметь, не экипажа Звездного Альянса, судя по цвету его комбинезона.

– Да, насчет цвета ты прав. У землян комбинезоны синие, у Дессы – желтые, марсиане предпочитают красные, все аварийщики и поисковики – оранжевые, клерманты – фиолетовые… Черные – у Цереры…

– Ну, на псоглавца он точно не похож, – сдержанно усмехнулся Владислав.

– Я не утверждаю, что он псоглавец, просто корабль мог принадлежать Церере, как наша «Волна-6» – Земле.

– Даже если это и так, то у Цереры комбинезоны хоть и черные, но с белой волной на груди.

– Ну да, действительно… Выходит, парень вообще из другой космосистемы? Странно, в целом данные его биометрии почти идентичны нашим, поражения мутационными вирусами отсутствуют… Биологический возраст порядка двадцати трех лет.

– Биологический возраст в таких вопросах не показатель, ведь мы не знаем, как давно он живет по космическим. Возможно, в пересчете на земные или иные планетарные года, он значительно старше.

– Согласен… Да еще эта непонятная вакуумная ампула, которую я нашел у него в комбинезоне. Кстати, что ты с ней сделал? Отдал Юрию на проверку?

– Нет, ее забрала Веда.

– Веда? – удивленно переспросил Лиар. – Неограниченные полномочия по биозащите в действии?

– Что-то в этом роде, – поморщился капитан. – Я, правда, попросил Веду пока не трогать ампулу, не вскрывать, а наоборот, обеспечить дополнительную изоляцию до выяснения. Возможно, по прибытии на орбиталку нам даже придется отправить ее контейнером в Космоцентр…

– Ты считаешь, в ней содержится что-то серьезное?

Владислав снова неопределенно пожал плечами:

– Не знаю, но судя по тому, какой оборот принимает это дело…

– Но тогда, может, было бы лучше оставить ее на «Котане»? Ведь все равно через каких-то пару часов мы сообщим в Космоцентр координаты брошенного на якорь звездолета…

– Теперь уже поздно что-либо менять, возвращаться не будем… – Подумав, капитан добавил: – Учитывая, что парень держал ампулу в нагрудном кармане, не все так страшно.

Экран сфериза мигнул обычным голубоватым свечением, и уже в который раз за сегодня сработала внутренняя связь:

– Влад, наш гость очнулся и очень хочет тебя видеть… Если не возражаешь, мы сейчас подойдем, – предупредил Юрий.

…Яркий свет капитанской каюты после мягкого полумрака изолятора больно ударил в глаза, заставляя незнакомца на какое-то мгновенье прикрыть их рукой и позволяя тем самым как следует его рассмотреть. Рост выше среднего, слегка коренастая, но атлетически сложенная фигура, сильно развитые выступающие скулы, аккуратный рот с четко очерченными губами. По-видимому, упадок сил и большая кровопотеря все еще сказывались: смуглый от природы, парень был неестественно бледен и, казалось, едва держался на ногах.

– Кто вы? Откуда? – Цепкий пронзительный взгляд серых со странным стальным блеском глаз затравленно метнулся по сторонам и безошибочно замер на капитане.

– Мы представители Единого Межгалактического Содружества…

– Звездный Альянс?! Не может быть!.. Вот это удача! Неужели… – больше никого не слушая, словно боясь поверить в сказанное, воскликнул он в каком-то чересчур радостном смятении. И заметив, что его по-прежнему не понимают, сбивчиво пояснил: – Меня зовут Данияр, Данияр Орлов, я сын Светозара Орлова, капитана звездолета «Арлодон-105»…

В комнате сделалось по-настоящему тихо. Ребята недоуменно переглянулись.

– Но если мне не изменяет память, «Арлодон-105» покинул пределы Солнечной системы сто пятьдесят земных лет назад и пропал, – только и смог вымолвить Лиар. – Обычный полет, обычное транспортное судно.

– Сто пятьдесят два, – поправил его Юрий, отступив на шаг и еще раз внимательно, но теперь уже как-то по-иному вглядываясь в своего бывшего пациента.

– Что сто пятьдесят два? – не понял Коугенс.

– Сто пятьдесят два земных года назад. Но в остальном ты, безусловно, прав, ничего примечательного: обычный штатный полет – довезти груз, забрать груз, если не считать того, что на борту корабля находился семилетний ребенок, сын капитана.

– Насколько я знаю, в те времена Космический Совет довольно лояльно относился к подобным путешествиям и в ряде случаев допускал присутствие на борту близких родственников членов экипажа, в том числе несовершеннолетних детей под личную ответственность родителя и капитана, – вмешался Владислав.

– Да, это не было запрещено как раз до того самого момента, пока бесследно не исчез «Арлодон-105». История с пропавшим мальчиком никого не оставила равнодушным и приобрела очень широкий резонанс общественности на всех планетах нашей космосистемы.

– Но как, каким образом ты оказался на «Котане-534»? Или это не «Котан»? Что случилось с вашим звездолетом, и где все остальные члены экипажа? – нетерпеливо перебил Игнатова капитан, жестом приглашая Данияра садиться.

– А ты неплохо сохранился для почти полуторавекового мужчины, – добавил Юрий.

– Я живу по космическим, – перевел дыхание Орлов, напряженно замирая в мягком кресле.

– Мы так и предполагали…

– Капитан, вот здесь, в нагрудном кармане, у меня была вакуумная ампула. Где она, что вы с ней сделали? – вдруг тревожно спохватился Данияр. – Поймите, ее надо срочно изолировать!

– Насчет изоляции я уже распорядился. Значит, она опасна? Что в ней?

– Да, она очень опасна, но только для носителей избирательного гена, на сегодня это N11000HYH, для всех остальных ее содержимое абсолютно безвредно.

– Ты не ответил, что в ней.

– В ней так называемый стеклянный вирус. Страшное, необратимое смертельное заболевание, способное за несколько часов после начала своего распространения уничтожить население целой планеты, но, повторяю еще раз, действует очень избирательно. Период активности – двое суток, после чего распадается на обычные элементарные частицы и исчезает практически бесследно… Ты же врач? – неожиданно обратился он к Юрию.

– Вирусолог, – уточнил тот.

– Тем лучше. Наша задача сейчас – как можно быстрее выяснить, сколько человек на борту звездолета являются обладателями данного гена.

– Один, – не задумываясь ответил Игнатов. – Насколько мне известно, носители данной модификации – в основном дракки и им подобные. Как правило, у жителей Марса и Земли она в геноме отсутствует.

– И кто же этот один? – заинтересовался Коугенс. – Разве среди нас есть представители Дессы? По-моему, на борту «Волны-6», кроме двух марсиан, меня и Веды, все остальные земляне? Или, может, ты имеешь в виду его? – кивнул Лиар на притихшего Орлова.

– Говоря о Марсе и Земле, я сказал «как правило». А в каждом правиле бывают свои исключения. Данияр здесь, конечно, ни при чем, в его геноме полностью отсутствует рептилоидное начало, иначе, я думаю, он бы просто побоялся держать так близко от себя эту адскую штуковину. Носителем избирательного гена N11000HYH на борту нашего звездолета являюсь я, – признался Игнатов: – Мне он достался по линии моей прапрабабки. Дракков часто ошибочно считают гермафродитами, и в своем большинстве они действительно придерживаются этого, тем самым обеспечивая чистоту крови. На самом же деле дракки могут выбирать быть им двуполыми или однополыми, вступая в брак с представителями чужих рас.

– Странно, а я и не знал об этом… Внешне ты выглядишь как человек, – усомнился Владислав.

– Я и есть человек, землянин. От рептилоида у меня только несколько повышенное содержание меди в крови, что, безусловно, сказывается на отличной памяти и хорошо развитом боковом зрении – я подчас вижу то, чего не успевают заметить другие. Во всем остальном я такой же, как и вы.

– Нет, ты не такой! – возбужденно воскликнул Данияр. – Если нарушить герметичность ампулы, ты тут же погибнешь. Против этого вируса нет антидота.

– Не переживай, она надежно изолирована, – твердо заверил его капитан после того, как еще раз на всякий случай уточнил по внутренней связи у Веды, все ли та сделала правильно. Вместо ответа, чтобы не быть голословной, Глоувес показала им запечатанный контейнер.

– Но зачем, с какой целью? Кто придумал эту смертоносную игрушку? И где, в какой лаборатории ее произвели? – забросал его вопросами Лиар. – Почему она оказалась у тебя? Да, я, кажется, не ослышался, ты сказал «на сегодня». Значит, вчера или позавчера были другие избирательные гены?

Ребята пораженно замерли на полуслове, в ужасе уставившись на Орлова.

– Были, – уверенно кивнул тот.

– Подожди, – остановил его Владислав, кое-как пытаясь сохранить жалкие остатки своей непоколебимой логики и завидного спокойствия, – давай-ка, Данияр, не торопись и расскажи нам лучше по порядку, что произошло с тобой за эти сто пятьдесят два земных года.

– Может, сразу включим общую связь, чтобы потом не пересказывать дважды? – предложил Коугенс.

Сын Светозара Орлова хотел возразить, но капитан поддержал своего помощника:

– Согласен, мы – единая команда, а значит, экипаж должен быть в курсе, что происходит у нас на борту и за его пределами…

– Это был мой первый полет. «Арлодон-105» направлялся к спутнику планеты Уттиге системы эпсилон-звезды созвездия Эридан, где находилась древняя, как мир, забытая и столько раз восстановленная заново база землян. Проверенный, избитый временем маршрут, бывалые капитаны знали там каждый астероид, попадающийся на пути. Я давно хотел побывать на Уттиге, и на этот раз отец наконец-то решил взять меня с собой, ведь от спутника до планеты, что называется, рукой подать. Тем более, там недавно открыли для массового посещения старейший космодром, а в пещерах на полюсах кое-где еще сохранились говорящие скальные ледники. Наш корабль только что вышел из гиперскачка, отклонившись от заданного курса на те самые допустимые несколько парсек (это часто бывает с «транспортниками»), когда приборы вдруг показали в расширенной зоне приема присутствие еще одного звездолета. Он стремительно приближался, прося о помощи. Ни минуты не колеблясь, Светозар принял решение стыковаться.

Я был в отсеке управления, когда услышал в коридоре приглушенный вскрик Дами, нашего бортмеханика, и топот бегущих ног. Сам не зная почему, я инстинктивно спрятался за пульт, за которым, все еще ни о чем не подозревая, продолжал спокойно работать мой отец. Я хорошо помню, как внезапно на пороге каюты выросли трое в черных комбинезонах с бластерами в руках. Заподозрив неладное, отец наконец обернулся, но один из пришельцев опередил его. Обгорелый труп упал к моим ногам, рассыпавшись в прах. Я закричал от ужаса, напрочь забыв об осторожности и выскочив из своего укрытия. Меня определенно ждала бы та же участь, не вмешайся второй из них. Краз вышиб бластер из рук Фомальгаута. Нет, не подумайте, это не было жалостью к семилетнему насмерть перепуганному мальчишке, за всем этим стоял профессиональный расчет. Краз был врачом, таким же, как и ты, Юрий, вирусологом. И он уже тогда прекрасно понимал, что в будущем для его лаборатории может понадобиться не искусственно выращенный, а естественный человеческий материал, по всем параметрам биометрии абсолютно идентичный с ними. Тогда я показался ему идеальным образцом, и по его настойчивому требованию мне сохранили жизнь. Я не буду сейчас во всех подробностях расписывать вам, что мне довелось пережить за все эти годы. Это слишком долго и жестоко. Я не готов еще раз испытать весь тот ужас, заново окунувшись в море крови, насилия и убийств. Вам, наверное, покажется странным, но я до сих пор не знаю точно, кто они и откуда взялись. У них нет прошлого, нет Родины, они кочуют от планеты к планете, называя себя Дзерда-Круг или, проще говоря, пиратами. Даже имена заимствовали у звезд. Во главе всей армады стоит адмирал, некто Арктур. Безграничная, беспрекословная власть – единственное, что их интересует. Ради ее достижения они занимаются добычей ангельука – металла, столь необходимого для жизни ильветов и мриков, как и золото для дракков. Ильветы – это жители планеты Ильв, одной из самых крупных технократических цивилизаций Млечного пути.

– Да, я слышал про нее, – сказал капитан, – но я также слышал, что ильветы держатся обособлено ото всех и не очень-то гостеприимны. Они выбрали для себя технократический путь развития и упорно идут по нему, не замечая никого и ничего вокруг.

– Ты прав, они просто помешаны на технике, но, тем не менее, им как воздух нужен ангельук, которого уже давно нет на их родной планете. И ильветы охотно обменивают на него не только готовые звездолеты, но даже свои новейшие сверхсекретные разработки, которых нет еще ни у кого в наших мирах.

– С ильветами понятно, а кто такие мрики?

– Маленький полупрозрачный торговый народец из созвездия Гончих псов, которому тоже позарез необходим этот металл. Но если ильветы живут благодаря ангельуку, то мрики его просто продают, и продают самым банальным образом, выступая всего лишь в качестве посредников. Через них у Арктура заключен ряд важных контрактов на поставку ангельука в другие космосистемы, что очень удобно. Таким образом, сам он до поры до времени остается в тени.

– А что он имеет взамен?

– Все что угодно: от обычных сенатских голосов в уже сложившихся аппаратах управления до целых планет с девственно чистой природой, райскими кущами и настоящими родниками вечной молодости и бессмертия.

– Чтобы потом на этих девственно чистых планетах начать усиленно вести грязные разработки по добыче того самого металла, ангельука? – саркастически усмехнулся, Лиар.

– Нет, зачем же, те планеты Арктур бережет, их осталось очень мало, и они слишком дороги, практически бесценны. Ни для кого не секрет, что нарушая природный баланс в чем-то одном, ты волей-неволей запускаешь всю последующую цепочку необратимых изменений, рискуя при этом превратить некогда цветущий оазис в безжизненную пустыню. Адмирал тоже прекрасно это понимает. К чему такое бездумное расточительство, когда рядом с тобой во Вселенной существует сколько угодно чужих уже освоенных мест, о которых и жалеть-то потом никому не придется. Не медли, захвати их – и искомый ангельук твой. А ты вдобавок получишь еще один шанс расширить границы своей незримой империи и стать для кого-то всемогущим богом.

– Ты говоришь чудовищные вещи! – не выдержал Отери.

– Согласен с тобой, но это не мои слова, это философия пиратов, это их образ жизни, – поправил его Данияр. – Это они, вопреки нормальным человеческим законам, нападают на звездолеты и захватывают планеты, истребляя под корень себе подобных. Причем делают это по-разному. Если цивилизация находится еще на уровне докосмической эры – полностью и безжалостно выжигают ее «огнем и мечом», а оставшихся в живых жителей добивают или отправляют в свои исследовательские центры. На уровне околоземного или ближайшего космоса – применяют тот самый стеклянный вирус с избирательными генами, при котором от человека остается только горстка стеклянной пыли. И нет ни трупов, ни зловония, ни горелой земли. По-прежнему функционируют все коммуникации, здания, сооружения, заводы, космодромы, не затронута ни фауна, ни флора. Все в целости и сохранности – все, кроме людей… Я вижу, мои слова вас шокируют. Ну еще бы, вы ведь ни о чем не подозревали, как раньше ни о чем не подозревал и я. А знаете почему? Да потому, что все захваченные пиратами планеты никогда не входили в Звездный Альянс, многие из них даже до сих пор не известны вам.

– Как же ты выжил в таких нечеловеческих условиях, и как тебе вообще удалось бежать, если, конечно, это был побег, а не случайное стечение обстоятельств? – присоединилась к разговору Веда.

Орлов смерил ее внимательным взглядом:

– Мне кажется, побега без случайности не бывает, – честно признался он. – Первые месяцы Краз неустанно держал меня при себе, в своей лаборатории, тщательно исследуя мой геном и биометрию в целом. ДНК землян и ДНК пиратов почти идентичны, вполне вероятно, что у нас когда-то были общие предки. Но так как в ближайшем будущем Арктур не собирался нападать на планеты Звездного Альянса, а на горизонте уже маячили другие, более реальные и заманчивые перспективы, то интерес ко мне, как к подопытному образцу, быстро иссяк. И меня на время передали в качестве забавы, вроде некой живой игрушки, Антаресу, сыну пиратского адмирала. Мы с ним почти ровесники.

– У Арктура есть сын?

– Да, есть. Сущий дьявол. Смелый до безрассудства и такой же жестокий и беспринципный во всем, как и его отец. Хотя нет, я не прав, Арктур еще может пощадить, Антарес же – никогда. Он оттачивал на мне адаптацию организма к различным условиям окружающей среды, благодаря чему я прошел отличную школу выживания в самых немыслимых ситуациях, как в космосе, так и на планетах, не приспособленных под нас. Кислотные дожди, метановые озера, ферритовые антигравитационные поля, мгновенные перепады температур от двухсот до минус двухсот градусов по Цельсию, про перегрузки я уже вообще молчу… Все изменилось для меня, когда пираты приобрели заветный штамм стеклянной болезни.