…Продираясь по пояс в море густой душистой травы, они бежали босиком по залитому солнцем лугу. Озорные ромашки, едва касаясь нежными лепестками, приятно щекотали кожу. В воздухе сильно пахло медом. Из высокого поднебесья рассыпал свою звонкую переливчатую трель жаворонок…

– Ты вернешься? – Чистый, беззаботный смех замер на губах.

– Конечно вернусь! Я обязательно вернусь…

Черная тень, страшной громадой возникшая из ничего, захлестнула пространство, пожирая цветы и сказочную фею. Причудливые замки превратились в руины. Мгла разверзлась. Яркий ослепительный луч огненным крестом перечеркнул жизнь…

Резкий оглушительный вой сирены разорвал шаткую тишину. Замигало световое табло. Вспыхнул экран сфериза, и властный металлический голос смахнул последние остатки ночи:

– Антарес, Денеб, Вега – к Арктуру…

ГЛАВА 1. КОСМИЧЕСКИЕ БУДНИ

…Корабль летел вперед, вспарывая бескрайнюю тьму космоса, загадочно мерцавшую мириадами звезд. Звезды были разбросаны повсюду, большие и маленькие, далекие и близкие, как в ясную лунную ночь у подножья вулкана Мауна-Кеа, на Гавайях, только гораздо красивее. Они манили и завораживали своей холодностью и величием.

Кариленд Хьюз откинулась в кресле: «Как быстро бежит время. Ведь еще каких-то пару дней назад мы вместе с Морицем сидели дома и смотрели по сферизу, кажется, двести семнадцатую серию суперсовременного психологического боевика производства «Десса-галактик корпорэйшн», действие которого разворачивается в пятом или шестом измерении параллельного мира. Я говорю «кажется» потому, что, если честно, смотрел его один только Мориц, с головой погрузившись в виртуальную реальность. Я же пыталась сосредоточиться на спецпрограмме курса «Основы жизни. Молекулярное конструирование». К нам должна была присоединиться и Окинава, но еще утром ей пришлось срочно вернуться домой.

Окинава и Мориц – псоглавцы, которых в нашем мире практически не осталось. Люди давным-давно истребили их, вычеркнув даже саму память об этом рослом удивительном народе с волчьими головами. А вот на Церере сохранились целые поселения. Может, псоглавцы немного и агрессивны в своих эмоциях и чересчур прямолинейны в суждениях, но более преданных друзей вряд ли сыщешь во всей Вселенной. К тому же они очень наивны и необычайно сильны. Им нравится наша планета и ее жители. Да и люди, в свою очередь, теперь учатся принимать мир и его обитателей такими, какие они есть.

Мы живем в эре межзвездного космоса и входим в Единое Межгалактическое Содружество планетарных систем или, по-другому, Звездный Альянс. Эра околоземного космоса осталась в недавнем прошлом. И теперь мы очень хорошо понимаем, что человечество отнюдь не одиноко во Вселенной. Нет необитаемых планет, есть просто разные формы жизни и разные уровни развития. И как нам порой нет дела до муравьев, так и суперсистемам нет дела до нас. У них свои плеяды, своя жизнь. А мы для них те же самые муравьи: они знают о нашем существовании, видят, изучают, порой приглядывают за нами, порой приходят на помощь, но не более того. Богом быть трудно.

Каждая цивилизация в своем развитии должна пройти определенный путь, подчас он бывает тернистым и сложным и может продлиться не одно тысячелетие, но его обязательно надо пройти. Иначе мы просто не сможем двигаться дальше, а это равносильно смерти. Нельзя перескочить через определенный этап эволюции, как нельзя списать домашнее задание в школе. Учитель может объяснить, подсказать, предостеречь, но суть ты должен постичь сам, своим умом, своим сознанием. Здесь – то же самое. Готовые знания, полученные на блюдечке, но взятые неподготовленными и непосвященными людьми, как показывает история, на деле оказываются чрезвычайно опасными. Иначе говоря: «Всему свое время». Наше время, по-видимому, еще не пришло. Земля, как и многие другие планеты Альянса, находится в самом начале своего звездного пути. Мы учимся жить по космическим часам и законам. Проектируем новые корабли и строим орбитальные города. Открываем пространственно-временные тоннели и совершаем гиперскачки в неизведанное. Но, несмотря на все это, мы, тем не менее, по-прежнему остаемся только людьми, со всеми своими слабостями и недостатками, чувствами и эмоциями… Хотя, я, наверное, слишком отвлеклась.

Итак, мы с Морицем сидели у нас дома, когда вернулся Влад. Влад – это мой старший брат, ужасный зануда, правда, многие считают его звездолетчиком от Бога. И, наверное, не случайно, несмотря на молодость, братишка уже член Академии космических исследований. На его счету с десяток полетов, причем не только на орбиталки Солнечной системы, но и в соседние с нами галактики. Почти с порога Владька заявил, что завтра снова улетает на орбитальный город Майера, вечного спутника Каскары, где он уже побывал четыре земных года назад. Каскара – небольшая планета системы звезды Проксима Центавра и очень напоминает собой Землю…»

– Кари, тебя к капитану, – неожиданно совсем рядом произнес Отери Фрацес, выдергивая ее из размышлений. – Влад попросил зайти сказать и заодно проверить твою внутренняя связь – она у тебя, наверное, не работает.

– Ну, раз Влад попросил, можешь, конечно, проверить, но так, на всякий случай, ведь приказы капитана звездолета не обсуждаются… Только сразу предупреждаю: зря потеряешь время, я ее просто отключила.

– Зачем?

– Видишь ли, от моего брата ничего хорошего ждать не приходится, по крайней мере, мне: одни сплошные нравоучения на правах старшего по званию, да и так тоже, поэтому если блокировать только его – сразу догадается, пришлось выключить полностью. К тому же Акелс очень настойчиво…

– Тоже воспитывал? – с иронией подсказал Фрацес, тряхнув огненно-рыжей шевелюрой.

– Хуже. Пытался объясниться мне в любви, – спокойно пояснила девушка.

Отери улыбнулся:

– Да с таким, как Ленцед, надо держать ухо востро.

– Вот я и держу… Да, кстати, давно меня мой капитан вызывает?

– Минут пятнадцать.

– Ого, вот это терпение, позавидуешь. Ладно, тогда я пошла, – словно делая великое одолжение, произнесла Кари.

– А может, лучше по сферизу? Я его сейчас подключу.

– Нет, я, пожалуй, лучше пройдусь.

– А, ну да, живое общение ничем не заменишь.

– Не усложняй. Живое общение тут точно ни при чем, но при встрече, в отличие от удобных девайсов, велика вероятность разминуться. Представляешь: я захожу к Владу, а он в этот момент куда-нибудь вышел…

– И не надейся.

– Да, Рыжик, ты умеешь подбодрить друга в трудную минуту. – Весело подмигнув Фрацесу, девушка покинула пределы своей каюты.

Настроение у нее было отличное, хотелось почему-то петь, танцевать, говорить глупости. От нечего делать Кари начала мысленно подсчитывать, сколько кают осталось до отсека, где находился ее брат. Но на цифре три она вдруг почувствовала, что кто-то осторожно и очень ласково приобнял ее за плечи, продолжая идти в ногу с ней. От неожиданности девушка вздрогнула и словно ужаленная повернулась всем корпусом к таинственному спутнику. Шестое чувство не подвело – рядом, конечно же, шел Лиар. Да и трудно было бы представить, если на его месте оказался бы кто-нибудь другой. Марсиане в своем большинстве, как правило, очень пружинисты и бесшумны, точно кошки. И Коугенс не исключение.

Кари знала Лиара, что называется, с детства – закадычный друг Влада еще по космошколе, посещая Землю, всегда останавливался у них. Правда, за последние три года, пока они не виделись, Коугенс сильно изменился: повзрослел, возмужал и из худощавого нескладного паренька с большущими золотистыми глазами превратился в настоящего писаного красавца. Высокий, широкоплечий, с безукоризненно правильными чертами лица и бледно-голубоватой кожей марсианин теперь больше всего походил на ожившее божество и явного представителя своей планеты. От прежнего Лиара остались только его по-настоящему бесовские глаза с узкими темно-фиолетовыми зрачками, которые завораживали своей неземной красотой и приводили Кари в легкое, но заметное для всех остальных трепетное смущение. И вот сейчас этот несравненный Аполлон вышагивал слева от нее, полушутя обнимал и улыбался самой приятной, самой обворожительной улыбкой, на которую только был способен.

– Привет, Кари! Вот уж не думал тебя напугать.

– Я вообще-то не испугалась, – чересчур поспешно опровергла его девушка и тут же призналась под пристальным взглядом золотисто-фиолетовых глаз: – Ну, может, немного, совсем чуть-чуть. – И вдруг, разозлившись на саму себя, с возмущением набросилась на Коугенса: – Что за дурацкая привычка незаметно подкрадываться!

– Хорошо, малыш, не сердись, я обязательно учту на будущее.

– А еще я ненавижу, когда меня называют малышом, крохой или юнликом!

– Ну, юнликом я тебя ни разу не называл. Занятно, надо будет запомнить…

– Только попробуй!.. Это не ты, это Акелс, – ничуть не растерявшись, поправилась Кари.

– Вот видишь! А то вешаешь все грехи на меня. Ладно, ты лучше скажи, куда путь держишь. Наверняка Ленцеда с Лане ищешь?

– Нет, я к капитану.

– Ооо, – многозначительно протянул Коугенс. – Тогда не смею больше задерживать. Или, может, наоборот – составить тебе компанию, так сказать, группу поддержки?

– Не стоит, сама разберусь… А что ты там про Акелса с Лане говорил? Почему я должна спешить к ним?

– Я просто подумал, раз те двое, решив скрасить наши однообразные космические будни, в данный момент вплотную занялись конструированием условной реальности, тебя это должно жутко заинтересовать. Несмотря на то, что погружение всех желающих через два часа, совершенно не возбраняется явиться и пораньше для внесения своей посильной лепты, то есть фантазии, в этот творческий процесс.

– Но тогда это уже не будет сюрпризом.

– Для тебя, пожалуй, да, а вот для других… Хотя здесь надо еще разобраться, что ты подразумеваешь под словом «сюрприз». Ведь условная реальность – это всего лишь заданный фон, декорации или, другими словами, некая канва, в которую потом по крупицам вплетется целый сюжет, но этот сюжет вплетем и построим мы своими словами, поступками и действиями. А разве можно со стопроцентной вероятностью спрогнозировать, как поведет себя каждый из нас в данной ситуации?

– А знаешь, ты, наверное, прав, – согласилась с ним Кари, что-то мысленно взвесив. – Так где, ты говоришь, сейчас Акелс и Лане? В комнате отдыха? – на всякий случай уточнила она.

– Ну, насчет комнаты отдыха я тебе ничего не говорил, сама догадалась, – поправил ее Лиар. – Ты же вроде к капитану собиралась?

– Собиралась, но ведь могу же я по пути, всего лишь на одну минуточку, заглянуть к своим друзьям на вторую палубу?

– Ну, если по пути и на минуточку, конечно, можешь, – улыбнулся Коугенс вслед убегающей по узкому коридору девушке.

– Салют, ребята! – звонко воскликнула Кари, возникая в распахнутых дверях каюты отдыха – полусферического отсека с уютными мягкими креслами.

Ленцед, высокий блондин с темными выразительными глазами и черными, как смоль, бровями, обернулся и в знак приветствия небрежно махнул ей рукой. Его напарник Лане Молл был не так сдержан в своих эмоциях и радостно расплылся в улыбке:

– Акелс, смотри-ка, кто к нам явился. Это ведь наш незаменимый биолог! А мы только-только о тебе вспоминали…

– Надеюсь, хорошим словом? – как бы между прочим уточнила девушка, проходя в комнату.

– И ты еще сомневаешься?! Да Лане просто места себе не находил, так волновался, почему тебя не видно и не слышно последние полтора часа.

– Но ты, надеюсь, убедил его, что со мной все в полном порядке?

– Не успел, – честно признался бортинженер. – Ты сама развеяла напрасные беспокойства по этому поводу.

Молл по-мальчишески покраснел:

– По-моему, ты тоже рад ее видеть, – буркнул он, уткнувшись в кристалл сфериза.

– Не спорю, – невозмутимо сказал Ленцед и, обращаясь к девушке, спросил: – Кари, ты, наверное, решила нам немного помочь?

– Ну да, если возможно. Лиар мне сказал…

– Конечно возможно, – перебил ее Акелс. – Итак, что ты предлагаешь? Ты уже когда-нибудь сталкивалась с условной реальностью?

– Нет, но мне рассказывали, что все, что в ней происходит, происходит так, как будто на самом деле. И ты порой даже не можешь отличить, где вымысел, а где настоящее. Материализация на уровне сознания с помощью кристаллов.

– Да, что-то в этом роде. Конструируя условную реальность, мы словно создаем себе параллельный мир, но только в определенно заданных параметрах, допустим, в пределах этой комнаты.

– То есть стоит мне из нее выйти, и наваждение закончится?

– Безусловно, морок есть морок. Смахни его, и ты сразу вернешься в наш привычный мир.

– Но из комнаты еще надо выйти, – предостерег ее Лане, до этого молча колдуя с кристаллом.

– То есть ты хочешь сказать, что я могу не найти дверь, или какие-то силы не подпустят меня к ней?

– Двери бывают разные, Кари, в условной реальности они тоже существуют. И где вероятность, что ты откроешь настоящую?

– И что же тогда делать?

– Идти до конца, у любой игры есть начало и есть конец… Ну или, на крайний случай, просто повернуть кристалл вершиной вниз.

– А если он тоже из условной реальности?

– Вполне возможно. – Губы Акелса тронула загадочная усмешка. – Ты молодец, все схватываешь на лету, – похвалил он ее.

– Но ведь таким образом человечество может запросто загнать себя в угол. Нет, я не так выразилась… В рамки какого-то иллюзорного мира.

– Кари, а хочешь, я угощу тебя тэвиником, – неожиданно предложил Ленцед и протянул ей сочный ярко-солнечный плод так называемого райского дерева.

Когда-то эти невысокие колючие кустарники в большом изобилии росли по берегам рек в причудливых реликтовых рощах Антаки, но после изменения климата в результате неудачного эксперимента планеты Виелуки рощи заметно поредели, а тэвиники попросту исчезли. И теперь их сладковато-терпкий, с ненавязчивой горчинкой вкус и неповторимый, пьянящий голову душистый аромат остались только в воспоминаниях.

Девушка, не раздумывая, взяла диковинный фрукт и с удивлением посмотрела на бортинженера:

– Но ведь тэвиники…

– Ты хочешь сказать: больше не существуют?

– Ну да, и все попытки ученых-оригинаторов по воссозданию данного подвида пока еще не привели к желаемому результату.

– Но он же у тебя в руках, – простодушно опроверг ее Акелс. – Попробуй, если не веришь мне и своим глазам.

Кари осторожно надкусила вожделенный бархатистый плод, и последние сомнения тут же отпали.

– Ну ты просто змей-искуситель, – протянул восхищенно Молл.

– Но как, откуда он у тебя, где ты его взял?!

– Условная реальность, – неопределенно пожал плечами Ленцед перед тем, как проворно перевернуть кристалл.

Тэвиник исчез, растворившись в воздухе.

– Не может быть! Я так явственно ощущала его вкус, я до сих пор его чувствую!

– Выходит, этот мир не такой уж и иллюзорный? А то, что он опасен, да, я не спорю. Но согласись, любое благое дело можно обернуть во зло. Человечество на протяжении всей истории не раз доказывало это своими поступками, заодно убеждая и других. Изучение условной реальности только начато, и, как любое значимое открытие, оно сулит, с одной стороны, новые горизонты и возможности для развития нашей цивилизации, а с другой стороны – ее неминуемую погибель. Но сегодня, я обещаю тебе, мы будем использовать условную реальность исключительно в мирных целях, ведь в полете, чтобы скрасить космические будни, иногда так приятно вспомнить о доме…

Кари заметно оживилась:

– И у нас будут тэвиники?

– Ну разумеется, – поспешил заверить ее оператор связи, – сколько захочешь. Только об этом пока никому ни слова.

– Не переживай, Лане, это будет наш с тобой маленький сюрприз.

– Ты, наверное, хотела сказать секрет? – поправил он девушку.

– А в чем разница? По-моему, одно непременно подразумевает другое, – заговорщицки подмигнула ему Кари. – Ребята, а вы можете сделать так, чтобы эта комната превратилась в лесную опушку? Кругом вековые деревья, а на поляне – пушистый ковер травы и море цветов.

– Нет ничего проще! Да ты и сама это сделаешь, – утвердительно кивнул Акелс. – Подойди сюда, – позвал он ее.

Кари приблизилась.

– Положи руку на кристалл, – он сейчас как раз находится в состоянии абсорбции информации, – и хорошенько представь себе, вплоть до самых мельчайших подробностей, всю ту картину, какую хочешь здесь увидеть. Только не торопись, доверься своим ощущениям, чувственным рецепторам. Запах хвои или листьев, пение птиц, жужжание шмеля, легкий ветерок, но не раскладывай все это на отдельные фрагменты или составляющие. Запомни, образ должен быть единым, цельным и четким. Сфокусируйся на своих эмоциях, передай их. – И, видя ее нерешительность, добавил: – Ну же, смелее!

– А если у меня ничего не получится? – на всякий случай поинтересовалась девушка, осторожно касаясь кристалла.

– Это у тебя-то? – присвистнул Молл.

Но Акелс жестом остановил его: «Не мешай».

Кари зажмурилась и попыталась сосредоточиться: «Итак, передо мной огромные деревья. Вон там слева едва приметная тропинка, по обе стороны от которой в изобилии растут папоротники и цветы… Интересно, а какие цветы? Кажется, они называются медуницей, маленькие такие, невзрачные темно-фиолетовые или розовые. Или нет, пусть будут лучше голубые… Нет, не то…»

И вдруг откуда-то из памяти перед девушкой встал лес. Зимний, пустой. Тихий шепот ветра, вечнозеленые ели, одетые в роскошные белые шубы. Снег от морозца поскрипывает под ногами и искрится, переливаясь на солнце драгоценными каменьями. Чистый, крепкий воздух, пронизанный мерцающим инеем, заполняет легкие. Холод цепко перехватывает горло, но, несмотря на это, дышится очень легко и свободно. Волшебство и ожидание чуда царят в этих удивительных сказочных чертогах. Они пленяют, они завораживают своей красотой…

Кари открыла глаза:

– Ну как?

– Но ты же вроде хотела лето? – вместо ответа слегка обескуражено напомнил Лане.

Ленцед едва заметно улыбнулся:

– А это, мой юный друг, то, что называется пресловутой женской логикой. Поверь мне на слово, она практически не изменилась со времен околоземного космоса, эволюция здесь бессильна. – И, обращаясь уже к Кари, ободряюще добавил: – Вообще-то получилось очень здорово и неожиданно.

– Правда? – совсем по-детски восторженно переспросила та, даже не вступая в полемику насчет пресловутой женской логики. – Или ты опять шутишь?

– Конечно правда, какие могут быть шутки? Вон и Лане подтвердит.

– Да, неплохо вышло, особенно если учесть, что на Земле настоящую снежную зиму во всем ее проявлении теперь можно увидеть только по сферизу или в специализированных заповедных зонах по предварительному резервированию на год. Так почему бы нам не устроить ее здесь? Ты так эмоционально передала природу и настроение, что мне самому захотелось побыстрее очутиться там. Покататься на санках, на лыжах, поиграть в снежки, просто поваляться в снегу, а потом согреться у небольшого костерка хорошей порцией крепкого горячего чая, обжигая замерзшие руки и губы.

– Ну, это ты потом подкорректируешь, – обнадежил его бортинженер. – Только для большей убедительности не забудь про теплую одежду и рукавицы. Наши пилотные комбинезоны, конечно, хороши, но в данном случае они не сильно соответствуют реалиям.

– Ладно, обязательно добавлю.

– Ребята, а вам не кажется, что эта каюта слишком маловата для лыжни и снежных забав?

– Пространство, Кари, окружающее нас, очень пластично, оно тягуче и податливо, и его запросто можно менять при формировании условной реальности, сжимая или расширяя в заданных пределах.

– Получается, ты можешь создать даже новую Вселенную в пределах этой комнаты?

– Нет ничего невозможного, и когда-нибудь это действительно произойдет. Люди рано или поздно научатся создавать свои миры. Но сейчас мне не хватит ни мощности кристалла, ни моих знаний, как творца, в области структурирования основных законов и принципов мироздания. Вдобавок ко всему сюда вплетается время, а человечеству о нем почти ничего не известно. Время довольно сложно представить, его нельзя ощутить, а значит, и отразить в кристалле.

– Выходит, тот лес, который мы только что создали, – мертвый лес, ведь в нем нет времени?

– Нет, Кари, время в нем есть, и оно уже заложено нами, нашими мыслями. День будет сменять ночь, а на смену зимы придет весна, но одно дело задать время на конкретном хорошо изученном фрагменте и совсем другое – при рождении новой Вселенной. Слишком масштабная категория, отдельному человеку сейчас вряд ли под силу охватить, а главное, представить все ее взаимосвязи.

– Но ведь можно начать с малого, а потом постепенно корректировать, вносить разные изменения, разве не так? – не сдавалась девушка. – В конечном итоге это в твоей власти перевернуть кристалл или оставить все как есть. Ты же сам говорил…

– Видишь ли, по мере развития и усиления материализации объекта перевернуть кристалл с каждым разом становится все сложней. Это равносильно тому, как если бы автор вдруг решил уничтожить свое уже почти законченное произведение.

– Рука не поднимается?

– Данный момент, конечно, тоже присутствует, очень жаль затраченных сил и времени, но главное не в этом.

– А в чем же? – заинтересовался и Молл, который до этого не проронил ни звука.

– Вы наверняка слышали такое старое расхожее выражение, как «рукописи не горят». С точки зрения элементарных физических законов это истинная правда.

– А знаю, знаю, – перебила его Кари: – Наши мысли и эмоции материальны, следовательно, информация, заложенная в них, не ограничивается видимым человеческому глазу накопителем, особенно бумажным.

– Вот именно. И здесь я полагаю, то же самое. Кристалл – это видимый глазу накопитель, но в нашей Вселенной, как показывают последние исследования, где-то наверняка существует и более емкий банк данных, куда мгновенно стекается вся информация с объектов. При этом я не беру во внимание планетарные и галактические инфосферы. Стирая запись с кристалла отнюдь не означает полное аннулирование ее в пространстве. Следовательно, рано или поздно копия может вновь материализоваться. Но теперь она уже не будет зависеть от нашего кристалла, и процесс развития пойдет своим чередом. Хорошо, если это просто тэвиник или зимний лес, а если что-то более глобальное? Например, новый мир со своими законами микро- и макрокосмоса, которые на деле, оказывается, противоречат нашим? Одним из видов взаимопревращения пары элементарных частиц, как правило, является аннигиляция материи… К тому же следует учитывать, что объекты, которые когда-то уже были материализованы, воспроизводятся намного быстрее, у них волновой слепок четче.

– Но в условной реальности все объекты уже изначально являются материальными, – озадачено произнес Лане.

– В том-то и дело. Правда, здесь необходимо отметить, что материализация тоже имеет свою градацию или, иначе говоря, степень. Наивысшая и практически необратимая – это шестая. Вероятность последующего перехода таких объектов в нашу действительность предельно высока.

– И от чего она зависит?

– Ты имеешь в виду степень материализации? Как я уже говорил, от мощности кристалла и периода его воздействия.

– Акелс, но, может быть, тогда мы напрасно…

– Все это затеяли? – усмехнулся, перебивая его, бортинженер. – Поверь мне, здесь абсолютно нет повода для беспокойства. Степень нашей материализации варьируется в пределах от нуля до единицы. При единице состояние объекта крайне нестабильно в связи с кратковременным интервалом воздействия. То есть по аналогии это почти то же самое, как если бы мы решили посмотреть что-нибудь по сферизу. Разница между нижней границей материализации объекта и верхней визуализации изображения составляет всего каких-то две десятых по приведенной шкале.

– Но неужели эти две десятые дают такой потрясающий эффект осязания? – удивилась Кари, вспоминая тэвиник.

– Как ни странно, да.

– Хорошо, допустим. А чем же тогда отличаются объекты со степенью материализации, ну, например, три?

– Если рассматривать с точки зрения человеческих рецепторов, то практически ничем. Просто у таких объектов чуть больше период распада по завершению, но на ощупь и на глаз это никак не определишь и не заметишь. Распознать степень материализации можно только с помощью специальных высокочувствительных приборов, ориентированных на фоновое излучение.

– А комната сюрпризов?

– Что комната сюрпризов? – не поняв, переспросил ее Акелс.

– Там тоже применяется условная реальность? – уточнила Кари.

1 2 3...8 >

На страницу:

Перейти

1 из 8