Вовне. Том 1. «Нея»

Вот и сейчас машина остановилась в месте, которое Михаил еще помнил деревенской окраиной с дачными участками и электричкой по расписанию на жестяной доске. Ныне это был спальный район с 20-30 этажными домами, в центре которого как по трафарету вырезан квадратный километр для тех, кто согласен хранить свое прошлое в сырой земле.

Корнеев ввел фамилию и имя в справочном табло и получил в брэйннет чек с номером и маршрутом. Всё сильно изменилось с его последнего прихода сюда. Нет, кое-где всё еще стояли покосившиеся мраморные памятники, но по электронным монументам, экранам с фильмами о покойных, было понятно, что цифровые технологии так глубоко проникли в жизнь, что добрались и до смерти.

Михаил, наконец, пришел к месту, указанному в чеке. Вот она.

Датчик в памятнике среагировал на движение вблизи, и над могилой всплыла реалистичная голограмма. Зазвучал хрипящий динамик.

– Привет. Я Юлия Герус, – Михаил рухнул на скамью. – К сожалению, меня больше нет с вами. Но моя улыбка останется на Земле на-всег-да.

И проекция застыла, как посмертная маска красивой и слегка грустной девушки, чей смех победил законы биологии.

Теперь он был один среди миллионов. Миллионов неувиденных им улыбок, миллионов озорных радужных зайчиков, отразившихся не в его глазах, миллионов раз, когда она не дождалась понимания, потому что выговаривалась не тому.

– Прости меня, – шептал Михаил.

Тысячи рассветов … они все равно бы не встретили их вместе, потому что проспали бы. Сотни фильмов и книг, после которых они могли бы просто молчать вдвоем, веря, что второй ощущает что-то похожее. Десятки действительно важных слов, услышанных ей от кого-то другого. И три пары детских ножек, с топотом бежавших не их будить утром каждого 1 января.

И это он виноват.

Михаил закрыл рот рукой, чтобы не дать себе разрыдаться. Слезы постепенно заволокли взгляд, поставив еще одну стену между ними. Жадные вдохи в секунды, когда беспомощный глухой рев в ладонь останавливался. Неловкое смахивание влаги с глаз, так, чтобы подумали, что это от ветра.

Музыка. До него долетели волны мелодии, которую играл духовой оркестр, видимо, во время похоронной процессии в другом конце кладбища. Михаил вроде бы знал эту песню, но слова всё не приходили на ум.

Датчики стоявшей в паре сотен метров с измененным цветом платья и волос Джэй считывали слезы на глазах героя войны. Она впервые столкнулась с этим комком ее эмоций, смешавшим жалость, желание обнять и ревность к неизвестной ей ранее и несуществующей более сопернице. Нелепость этого сложного чувства была очевидной, но это никак не помогало заглушить активность нейронов, требовавших пойти и разобраться с предателем.

«Ты моей никогда не будешь». Он вспомнил строчки из песни – как это часто бывает, лирика приходит последней. «Наяву меня не полюбишь и во сне меня не обманешь».

Михаил вытер слезы и встал со скамьи, вплотную подойдя к ограде. Датчики снова среагировали на движение.

– Привет. Я Юлия Герус, – Корнеев упал на колени, ощутив холод и влагу сентябрьской земли. – К сожалению, меня больше нет с вами.

Он протянул руку вперед к лицу той, которая «его никогда не станет».

– Но моя улыбка останется на Земле, – Михаил поднес ладонь с остатками слез к щеке голограммы и погладил ее, возможно, в последний раз. – На-всег-да.

Корнеев почувствовал покалывание на ладони от попадания в поле задрожавшей проекции. Опустил руку, наклонился, упершись лбом в ограду. Обманутый прикосновением и слезами мозг, казалось, очистился от грусти и погрузился в спокойствие.

Растворенный в этом внутреннем штиле, Михаил выдохнул, поднялся, отряхнув с коленей налипшую грязь. Вдохнул, еще раз посмотрел в ее глаза. Хотел уйти, но в итоге еще долго стоял и просто смотрел, как будто стараясь выжечь облик на эмоциональных отделах своего мозга.

Проекция погасла. Перед Корнеевым больше ничего не было, кроме его неопределенного будущего. Он медленно побрел к выходу.

Марсианин/24.09.2095

«Нейроадаптер в животе, а в чипе, встроенном в мозг, включена программа для виртуализации. Всё готово. Поехали!

Нажимаю на внутреннем экране кнопки, система извлекает из нейросетей живота огромный файл, который загружает в моем гараже изображение еще одной комнаты. Обычные стены исчезают для взора, а вместо них всплывают нарисованные, превращающие помещение в пространство для хаотичного движения неоновых красных, синих и фиолетовых линий на темном фоне.

Геометрический танец останавливается на дальней от меня стене, когда линии замирают на долю секунды и образуют рисунок, похожий на зрачок человеческого глаза. Изображение дважды мигает. Понимаю, что это система проверки личности, и я ее прошел.

Неоновые полосы разлетаются по разным стенам, группируясь по цветам, как солдаты, прибегающие по команде, чтобы встать в строй. После чего красная армия прыгает в центр комнаты, по дороге обретает форму леопарда, встречается с фиолетовой, превратившейся в медведя. Дикие животные крутятся в жестокой схватке, пока их лоскуты смешиваются между собой. Секунды падения на пол им хватает, чтобы перестроиться в новый облик – длинной змеи, которая медленно поднимает голову и поворачивается ко мне.

Я успеваю только вздохнуть от страха, когда рептилия бросается в мою сторону и проходит сквозь голову. Медленно поворачиваюсь и вижу, как змея расплющивается о стену за мной, разделяясь на две армии, которые по естественному ландшафту комнаты возвращаются на свои боевые позиции. Это была еще какая-то проверка? В порядке ли мои нейросети? Выдержу ли я? Осознание приходит лишь через пару секунд – система выясняла, добровольно ли я пытаюсь открыть код или под дулом пистолета. Для этого и нужно такое сканирование мозга.

Теперь синие линии на стене передо мной приходят в движение, слетаясь в центр комнаты и закручиваясь в спираль, похожую на молекулу ДНК. Спираль разделяется на части, которые складываются в ветвистый шрифт, его буквы – в слова «Нейрокод готов к использованию. Запустите программу для использования кода». Передо мной всплывает окошко для командной строки. Так, значит, копирование кода не предусмотрено. И мне достаточно в реальном мире подготовить свою часть проекта, а в этой виртуальной комнате можно дописать ту, что я буду применять на мозгах людей.

– Виталя? – настойчивый стук в дверь врывается в мой киберпанковый мирок. Трехцветные линии, как напуганные насекомые растворяются в своих стенах. Выключаю программу. Сквозь тающие стены виртуализации проявляются древесные границы моего личного пространства. Надо открыть, она уже злится».

Yours truly, 2095

Персонаж неизвестен/25.09.2095

«Промозглый осенний лес. Спотыкаюсь, но хватаюсь за ствол дерева. Влага везде. На потемневших листьях под ногами. На коре сосен, к которым теперь неприятно прикасаться. А в воздухе вода превращается в холод, втягивающийся в тебя, как в губку.

Не знаю, что это за лес. Еще хуже то, что я не знаю, куда мне идти. Никаких ориентиров, тропинок или поваленных деревьев. Как будто многократно скопированная клетка «лес» в какой-то игре.

Поднимаю голову, и внезапно глаза где-то в стороне ловят оттенок необычного для серого леса цвета. Изумрудный? Что? Кажется, это девушка в длинном платье. Кто она и что тут делает? Пытаюсь окликнуть. Она поворачивается и ищет источник звука.

Слышу ее голос, зовущий меня по имени. Бегу к ней. Ветки кустарников режут руки, но сейчас главное – изумрудный на сером. Цвет блуждает, пропадая и появляясь за лабиринтом деревьев. Но я стараюсь следовать за ней глазами.

Приближаюсь. Тянусь к изумрудному, раздвигая ветки, но он медленно тает, смешиваясь с сумраком леса. Девушки нет. Или не было?»

– Снова уезжаешь? – закутанная в простыню Джэй смотрела, как он собирается.

Михаил, кажется, выбирал между объяснением и игнорированием и в итоге остановился на молчании. Еще немного тумана в атмосфере благодаря взвешенным в воздухе частицам «не» – неловкости и недоверия.

Накануне они просто прилетели домой, никак не обговорив то, что каждый видел на кладбище. Джэй знала, что она не более чем домашний бионик и не вправе претендовать даже на общение, не говоря уже о честности. Но построенная системой модель её человека плохо могла объяснить поведение Михаила, который вместо ленивых прогулок или просмотра фильмов второй день подряд срывается с места ради неизвестного прошлого или настоящего.

Второе такси прилетело не сразу, и она начала преследование, когда геозначок его брэйннета оказался за северной границей Екатеринбурга. Желтый ховеркар включился в плотный поток в верхнем ярусе дороги и ускорился до минимально допустимых 150 км/ч.

За городом жизнь шла в своем темпе. Осень продолжала упражнения в рисовании на кронах деревьев. Жители небольших придорожных городов суетливо встречали утренние дроны с покупками. На глади окрашенного в цвет «индиго» крупного озера недалеко от трассы покачивались яхты.

«Может, стоит во всем признаться людям? Или хотя бы Джэй? Она не поймет. Или поймет, но отправит к этим промывателям нейросетей мозгов. И тогда прощай, дивный мир. Никто не поверит, что на самом деле…»

– Михаил, добрый день. Следственный отдел Лунных станций, помните меня? – звонок в брэйннет прервал его тревожные размышления.

– Эм… да.

– По поводу захваченного космолета. Есть минутка? – полицейский искин по-прежнему обозначался на экране просто тенью. – У нас к вам новые вопросы. Мы провели гипнологическую экспертизу одного из пассажиров с третьего ряда, и она показала, что тогда после драки вы произнесли фамилию «Блашиковский». В лунных архивах таких людей вообще нет. По преступникам с Земли и Марса мы еще ждем информации. Может, вы сами скажете, кто это?

– Извините, я не помню ничего. Давайте я наберу вас, как что-то удастся припомнить?

Тень на экране промолчала.

– Господин Корнеев, вы уж поприпоминайте. Добровольное признание никому еще не вредило.

– Что? – но вместо силуэта абонента перед его взглядом появились обои рабочего стола.

Михаил попросил остановить такси у какого-нибудь кафе с высоким рейтингом. Через пару минут машина сбавила скорость и завернула на невидимую глазу развязку, после чего затормозила в ста метрах над землей возле украшенного под славянскую избу кафе с вывеской «Скатерть-самобранка». Кажется, его ждал завтрак с чем-то жаренным и сахарным. Впрочем, посетителей тут было много. Вот и сразу за его автомобилем на парковку пришвартовалась еще пара гостей. Корнеев вышел, размял затекшие ноги и зашагал к цветастой вывеске.

На входе он чуть не столкнулся с двумя мужчинами, которые внимательно на него посмотрели. Михаил привык к повышенному интересу со стороны окружающих – как героя спасательной операции на Европе его иногда приглашали участвовать в разных онлайн-проектах. Но сейчас он был совсем не в настроении общаться и делиться эмоциями.

Развеселая девушка-бионик в кокошнике, напевая частушки, приняла заказ на блины и морс, которые через пару минут принес раскрашенный «под Хохлому» дрон. Копия чека прилетела на его внутренний экран со старославянским «по нраву ли тебе питие мое». Надписи на салфетках гласили «Киберпанкъ внеже мы заслужихомъ».

Через 15 минут он продолжил свой путь со смешанным ощущением, состоявшим из удовольствия от калорийной пищи и изумления от провинциального маркетинга.

Ожидание затягивало свои ремни на его сердце. Что важного расскажет ему настоятельница и что она вообще может рассказать? Лететь еще больше получаса, и тревожные мысли не отпускали, потому он решил отвлечься. Покрутил головой, разглядывая цвета сентябрьского ландшафта. Посмотрел назад, в поток летевших за ним машин. Секундное ощущение чего-то неправильного, которое он не мог распознать умом. Повернулся еще раз. Знакомое лицо в одном из автомобилей? Он присмотрелся. Нет. Тогда что?

Но тут машину тряхнуло. Корнеев судорожно схватился за ручку над окошком. Экран у водительского сидения загорелся красным и через мгновение вернулся в обычный зеленый. Казалось, что короткий сбой устранен, но в этот момент такси наклонилось слегка вперед и … рухнуло вниз с воздушной трассы.

Эта секунда, когда ты не понимаешь, почему все вокруг уходит вверх, и при этом ощущаешь крепкие руки гравитации, тянущие вниз. Михаил ударился виском о стекло и инстинктивно уперся в углубление для ног, не сразу осознав, что это никак ему не поможет после свободного падения с высоты в несколько сот метров. Прямо перед ним во всей красе раскинулось красно-желто-зеленое море, в котором он вот-вот утонет. Корнеев отстегнулся и попробовал перелезть на водительское место, чтобы включить ручное управление, но тут автомобиль начал выходить из пике, окончательно выровняв свое положение только тогда, когда по дну машины зацарапали верхушки деревьев.

Выдохнул. Угрозы больше нет, но машина все еще летела непривычно неровно. Он все же попытался пересесть на кресло водителя, когда лес сменился какой-то промышленной зоной. Но автопилот не реагировал на команды Михаила, такси остановилось и начало опускаться над длинной серо-коричневой крышей. Резко зависло в полуметре над поверхностью и… обрушилось вниз.

Михаил по инерции нагнулся вперед и сильно ударился носом о переднюю панель. Посмотрел в окно. К нему приближался коренастый мужчина в светлой куртке. Кажется, этот тот самый, которого он встретил на входе в кафе. Или нет?

– Помогите, – прошептал Корнеев. Через пару секунд дверь возле него была вырвана с железным мясом, а сам он вытащен на холод.

– Ты как? Идти можешь? – услышал он слова. Кивнул. Перед ним стояла еще одна машина, на заднее сидение которой он с трудом уселся. Силач залез следом.

– Что с ним? – произнес еще один голос с водительского места.

– Похоже на сотрясение, – ответил вытащивший Корнеева силач.

– Я же тебя просил, – хозяин голоса был явно раздражен. – Осторожнее вести его тачку.

Коренастый прилепил на руку Михаилу какой-то пластырь.

– А сейчас ты поспишь, – успел Корнеев услышать перед погружением на глубину. – И тебе не понравится то, что будет дальше.

Джэй в дороге слушала трансляцию местной проповедницы, которая придумала религию для биоников, обещая им просветление и что-то рассказывала о колесах сансары, о том, что вера создана для людей, но они так и не смогли дорасти до нее…

– Геометка находится в стороне от трассы. Дальнейшее движение невозможно. Выберите новое направление, – голос компьютера автопилота холодным тоном говорил страшные вещи. Куда Михаил мог сойти из такси в глухом лесу? Решение нужно было принимать моментально.

– Я хочу взять управление на себя.

– Ваш рейтинг это позволяет, но вы должны подтвердить, что эта ситуация относится к чрезвычайным и вам либо вашему человеку угрожает опасность для жизни или причинения вреда здоровью. Также вы должны согласиться с повышенным тарифом для оплаты страховки на период ручного режима. Кроме того, …

– Я все подтверждаю, – Джэй перепрыгнула в кресло пилота и нажала «да» на экране, не дослушав до конца. На экране появились цифры… 3…2…1.

– Такси перешло в ручное управление, приятного полета, – протянул голос. Джэй активировала приложение для управления автомобилем, тот нырнул, дважды повернулся по спирали и с ревом помчался над шорохом листвы. Она взглянула на экран: геометка быстро замигала и погасла.

Люди любят это ощущение все растущей скорости, как будто кто-то поднимает индикатор громкости и жизнь кажется все более реальной. Но Джэй заблокировала отвлекавший ее эмоциональный блок, так что она пропустила всё, что человек испытал бы от 240 км/ч на высоте 500 метров над землей.

Зато быстро добралась до места, где в последний раз появлялась геометка, и обнаружила сразу два автомобиля: один разбитый на крыше склада без людей внутри по данным тепловизора и еще один удаляющийся на северо-запад с тремя особями на борту. На земле никого не было, так что Джэй сделала круг и отправилась в погоню.

Она снова заставила ховеркар рычать, утопив педаль газа в пол. Пролетела верхушки деревьев и решила подняться еще выше, чтобы остаться незамеченной. Дальше все зависело от скорости. Регулятор драйва жизни по-прежнему молчал, но он был последним из того, что ей могло понадобиться.

Леса сменялись небольшими озерами, прогалинами и рядами домов. Машина, в которой мог ехать Михаил, поначалу едва угадывалась где-то у горизонта. Пролетая над городом, в котором все здания были построены слегка наклоненными к земле в честь местного символа, падающей башни, Джэй заметила, что была уже в паре сотен метров от цели. Наконец над большим прудом ее такси поравнялось с беглецами. Она взглянула на горевший в небе шар, сбросила скорость и пошла на снижение.

Монах

/

25.09.2095

«– Томас, а ю реди? – мы сидим в центре главного зала монастыря в окружении братьев. Нейрочипы в наших головах включены. – Переведи ему еще раз.

Монах справа от меня начинает превращать русский аппэ интэмидиэйт в английский 6 класса средней школы. Но, кажется, я это всё уже знаю. У нас будет совместная медитация, в ходе которой настоятельница покажет мне меня самого ниже уровня моря сознания. Для меня как новичка будет создана визуализация, так что я смогу ее видеть, но как именно она будет выглядеть, определит мое нижнее сознание… а, видимо, подсознание. Неизвестно, сможем ли мы общаться там – у всех все по-разному. Ничему не удивляться, все безопасно. Ок, можно я в другой раз? Нет? Ноу, айм нот рэди.

Кто-то что-то нажимает, и я закрываю глаза в легком волнении, а открываю в ночном городе, где стою под блеклым фонарем. Кажется, идет дождь, но вместо отзвуков капель слышу только стук собственных мыслей.

Ощущение влажности вокруг обманчиво. Нет, дождь не идет. Некоторые капли воды наоборот поднимаются вверх, а некоторые – висят в воздухе, как частицы взвеси. Поднимаю руку, касаюсь одной из них, и тут внутри меня проносится это чувство страха, прикрываемое неловким «Ноу, айм нот рэди». Трогаю еще одну застывшую каплю и слышу, как в голове проносится недавнее сравнение уверенного русского с upper intermediate.

Я в дожде собственных мыслей.

Поворачиваюсь и иду сквозь эту влагу, включая в мозгу мысли и образы, которые вспыхивают, как неоновые вывески в темноте. Смотрю в глубину ночи, туда, где еще несколько фонарей озаряют незабытые и невысохшие капли. Рядом со мной поднимается вверх благодарная грусть о прошедшем.

Радость узнавания самого себя в своих мыслях прерывается движением – из глубины мрака выходит силуэт, как персонаж комбинированных съемок, бредущий на фоне застывшего экрана. Но если приглядеться, можно увидеть, что внутри его контура ничего нет, отчего кажется, что частицы моего сознания самопроизвольно раздвигаются, как полы мантии.

Беззвучная пустота выплывает передо мной. Появляется яркая капля, прикосновение к которой отдается расходящимися кругами слов внутри.

– Томас, мы здесь не для игры в капельки. Нужно сделать из них настоящий дождь».

Джэй в машине спустилась с небес слева от траектории движения преследуемого автомобиля, но в нескольких метрах позади. Ей понадобилась еще пара секунд, чтобы отыграть целый корпус, и этого хватило захватчикам, чтобы среагировать и резко ускориться. Но она успела увидеть то, что хотела – на заднем сидении сидел окровавленный Михаил с закрытыми глазами.

Джэй тоже прибавила газу и позвонила в полицию.

– Веду преследование неизвестных, похитивших моего человека. Передаю координаты, – и в этот момент она увидела, что похититель резко направил машину влево и толкнул ее такси в сторону. Джэй потеряла управление, ховер завалился набок и начал пикировать вниз.

Вблизи был крупный город, у которого, видимо, была утвержденная цветовая политика, потому что вместо ставших привычными осенних красок Джэй увидела перед собой сотни метров аккуратных рядов неорастений переливающегося светло-желтого, как раскаленная сталь, цвета. Всё это великолепие оттеняла длинная серая труба, тянувшаяся на километры по земле. Джэй едва успела вытянуть руль и избежать столкновения с законами физики.

Идея «если ударить по их машине, то Михаил может очнуться и за счет военной подготовки вырубит двух захватчиков» возглавила рейтинг вариантов в ее голове, так что ховер Джэй взмыл вверх в попытке достучаться до человека в машине на небесах.

Впрочем, опасная толкотня наверху уже привлекла повышенное внимание – рядом с автомобилем похитителей теперь летели два бело-синих полицейских дрона, динамики которых вопили, требуя заглушить двигатель и угрожая принудительной остановкой воздушного транспортного средства.

Но ответом им стал рев мотора резко ускорившегося ховера, ушедшего куда-то к земле. Оба копа последовали его примеру, через секунду оказавшись между старыми домами на уровне первых этажей небольшой улочки в пригороде. Полицейские нагоняли беглецов, которые лавировали между рекламными беспилотниками с цветастыми экранами, и пытались сбросить преследователей, вырисовывая фигуры высшего автопилотажа.

Опоздавшая на эту вечеринку Джэй наблюдала за погоней с высоты полета магазинных дронов, стараясь никого не сбить и не потерять плутавшую цель из виду. Невдалеке показалась промышленная зона, где захватчики могли укрыться. Она облетела очередного трудягу, несущего какую-то коробку, и полетела геройствовать.

За бандитами тем временем мчались уже не два, а восемь полицейских дронов, и ни один из них не угодил в стену после сумасшедших маневров нарушителей, которым, тем не менее, удавалось уворачиваться от выстрелов блок-лучей и продолжать движение, несмотря на несколько столкновений с беспилотным рекламным мусором, заполонившим улицы города.

Ховеркар вылетел на территорию какого-то завода и неожиданно замер. Его окружили копы, освещая мощными лучами лицо водителя, поднявшего вверх руки, и двух пассажиров, которые, казалось, получили травмы от безумной езды.

– Полиция Нижнего Тагила. Выключите зажигание. Держите руки на виду, – проговорил динамик, и в этот момент пассажир на заднем сидении, как будто очнувшись, повернулся к копам, улыбнулся, и тут вся ближайшая электроника, прожженная волной «глушилки», погасла.

Девять небесных созданий начали падать вниз. Восемь из них громко разбились, красочно разбросав по площадке перед цехом пластиковые и металлические внутренности. Только ховер смог изменить направление движения по оси ординат, потому что его водитель быстрыми движениями успел переключить систему в ручной режим, выкрикивая ругательства про цифровой мир.

Автомобиль поднялся резко вверх над постройками завода, и в этот момент в днище влетело такси Джэй, нашедшей наконец среди построек завода машину с тем, кого считала своим женихом. От удара оба ховера потеряли управление и рухнули на крышу цеха, проделав в ней широкую дыру; спикировали внутрь, задев несколько перегородок, отчего падение перестало быть свободным, а приземление случилось не таким жестким.

В цехе металлургического завода огромный 3d-принтер распечатывал что-то похожее на вагон – его левый бок уже балансировал на антигравитационных подпорках, сияя остывающим огнем. В конце зала в картридж из печи заливался раскаленный металл, из которого прямоугольная фотопластина создавала геометрическую вязь, охлаждавшуюся морозильными панелями. Еще один такой же, но уже готовый вагон парил в сторону широких ворот в конце зала.

Водитель вылез из автомобиля и бросился к ховеру Джэй. Второй бандит вытащил Михаила и теперь пытался привести его в хоть какое-то чувство.

– Тупая кукла! – услышала Джэй, выходя из разбитой машины. – Ты хоть понимаешь, что наделала?

– Вы украли моего человека! – она выбрала «угрожающий» тон, обходя бандита. Тот попытался зацепить Джэй за руку, но активированный боевой режим включил прием, разорвавший захват и отправивший мужчину на пол.

Она повернулась, чтобы разобраться со вторым, но тут увидела перед собой дуло пистолета в руке невысокого бандита, державшего в другой руке синий пластырь над запястьем очнувшегося Михаила.

– Так, красавица, – он говорил медленно и как будто лениво. – Это пистолет. Это яд. Давай ты там в своем калькуляторе постараешься решить уравнение с двумя новыми параметрами. Хотя нет. Я назову тебе ответ. Твое дзюдо равно его смерти. Поэтому выключи боевой мод и послушай.

Джэй подчинилась. Он убрал пластырь.

– Мы вам не враги. Но твой друг кое-что знает, и нам нужно достать из него эти знания.

– Вы будете его пытать?

– Вряд ли. Скорее всего, он сам всё расскажет, нам или вирусной программе в мозге. Да, любитель блинчиков? В наши дни электронные черви в башке эффективнее змей в кишке. С другой стороны…, – он посмотрел на раскаленный металл в конце зала.

– Вы не имеете права…, – впервые с утра Джэй услышала Михаила.