Обрученные луной

Он был страшнее Медведя! Тот – пьяный, наглый, мерзкий, но при взгляде на него Лестане не хотелось взлететь одним прыжком на вершину вяза и замереть там, вцепившись в ветку. Сердце ее стучало, вырываясь из груди, руки свело странной судорогой, она замотала головой в ответ на недоуменный взгляд Брангарда и бешеный, все еще звериный – Хольма.

– Госпожа Лестана, с вами все хорошо? – тихонько и очень ласково окликнул ее Брангард.

Несколько подоспевших Волков утащили безжизненно обмякшее тело Медведя, а Лестана, не в силах ни отвернуться, ни продолжать смотреть, пролепетала:

– Д-да… Я только… пусть он не подходит! – прорвались у нее все-таки рыдания. – Пожа-а-алуйста… пусть он…

– Он к вам больше не притронется, не бойтесь, – недоуменно сказал Брангард, но Лестана, помотав головой, кивком указала на Хольма, сгорбившегося, напряженного, хищно блестящего янтарными зрачками.

– Нет! Он… Пусть он уйдет…

Она подняла руку к уху, вдруг почувствовав резкую боль, – сережки не было. Это оказалось последней каплей. Долгий тяжелый день, разговор с Волчицей, потом пир, где все на нее смотрели, потом это… оказаться между Медведем и Волком, стать причиной драки… Они ведь за нее схлестнулись, как дикие звери за добычу! И еще подарок брата…

– Сережку потеряла… – расплакалась Лестана, и тут ее, наконец, обнял подбежавший Ивар, что-то гневно выговаривая Волкам.

Ему рассудительно и деловито отвечал Брангард, Кайса требовала поскорее увести Лестану в комнату, а ей было все равно, только очень холодно и страшно. Страшно, как никогда в жизни. А память жег бешеный волчий оскал на человеческом лице и такой же жуткий взгляд…

* * *

– Хольм!

Стук в дверь. И снова, уже с раздражением:

– Да впусти меня, дурень!

Судя по голосу, Брангард терял терпение, и Хольм, поморщившись, заставил себя сползти с постели, подойти и откинуть засов на двери. Если младшему брату что-то понадобилось, точно не уйдет, пока не получит желаемое.

– Ну? Чего тебе? – спросил он Брангарда, встав на пороге так, чтобы сразу стало ясно: дальше пройти не получится.

– Дура-а-ак… – приглядевшись к нему, протянул Брангард и вздохнул: – Впрочем, это не новость. Вот скажи, ты зачем этому Медведю челюсть свернул?

– Мало свернул, – буркнул Хольм. – Надо было сломать. И лапы заодно – чтоб не распускал.

– И шею, – подхватил Брангард, – чтоб не крутил головой, высматривая чужих девиц. Хольм, ты совсем сдурел? Он чужак. Если уж тебе так приперло его носом в землю натыкать, надо было или на поединок звать, или бить по-тихому. Не у всех на глазах.

– Я же еще и виноват?! – возмутился Хольм. – Он ее напугал! Схватил…

Стоило только вспомнить – и кроваво-алая ярость снова застелила глаза, туманя рассудок. Чужак посмел посягнуть на Лестану! Его, Хольма, избранницу! Неважно, что думают об этом отец, Брангард, Сигрун и все остальные. Лестана будет принадлежать ему. И уж точно никто не посмеет не то что лапы к ней протянуть, а даже словом или взглядом оскорбить…

Он облизнул вмиг пересохшие губы, с пугающей ясностью вдруг поняв – хорошо, что Брангард оказался в том дворике. Иначе Медведь точно не ушел бы оттуда на своих ногах. В лучшем случае – его бы унесли всерьез покалеченным, как, впрочем, и случилось, а в худшем…

– Он ее напугал, – упрямо повторил Хольм, пытаясь скинуть злое наваждение, требующее вонзить клыки в горло обидчика, сломать толстую короткую шею, а потом швырнуть его тушу к ногам той, на которую мерзавец поднял руку. – И чуть не обесчестил! Я видел, как она отбивалась!

Брангард безнадежно махнул рукой.

– А ты напугал еще сильнее, – произнес он с бесконечным терпением. – Хольм, она не Волчица. Она к такому не привыкла, как ты не понимаешь? Вы ее оба напугали, только Медведя этого она больше не увидит, а ты останешься здесь, рядом.

– Я? – изумился Хольм, искренне не понимая, почему в голосе и взгляде брата такое осуждение. – Я ее защитил! А она…

Ярость ушла, схлынула, как волна, сменившись горькой обидой, что комом встала в горле. Он ведь избил Медведя, потому что тот обидел Лестану. Как она могла этого не понять? Любая Волчица на ее месте была бы счастлива, что стала причиной поединка! И гордилась, что обидчик наказан, а победитель ждет ее одобрения и благодарности. Хотя бы ласкового словечка, взгляда…

– Кстати, а где этот? – мрачно спросил он Брангарда, и брат как всегда понял с полуслова.

– Домой уедет. У него вдобавок к челюсти еще и ребра переломаны… Ты же пинаешься, как лось! Несколько дней отлежится, а как на ноги встанет – уберется подальше. Его спутники уже извинились перед отцом, у дочери Рассимора попросят прощения завтра. Нехорошо вышло, Хольм, отец долго ждал разговора с Медведями.

Да, ждал. И Брангард – Хольм знал – тоже много сделал для этого. С Медведями у Черных Волков зыбкий мир, настороженное уважение недавних врагов, которые пощелкали зубами, выдрали друг у друга по клоку шерсти и решили, что драка не принесет выгоды. А вот торговля – вполне. И выходит, что поступок Хольма склонил чашу весов в сторону Рысей, зато Медведям очень не понравится.

– Мне жаль, – еще мрачнее буркнул Хольм и тут же упрямо добавил: – Но этот пень мохнатый сам виноват.

Потому что случись то же самое с другой девушкой – не гостьей, не наследницей вождя, не… Лестаной – и Хольм поступил бы точно так же. Нельзя обижать женщин, а вот набить наглую пьяную морду, распустившую лапы, это святой долг любого мужчины. Ну и удовольствие, чего уж отпираться. Хотя будь Медведь потрезвее и половчее, драка понравилась бы Хольму гораздо больше. Но все равно он был прав!

– Ладно, забудь, – хмыкнул Брангард. – Если все правильно обернуть, Медведи нам еще должны останутся. Девушку ему трогать не стоило. Я с них под это дело еще пару уступок стрясу. На вот, бери!

На ладони, протянутой Брангардом, блеснула искристая звезда. Бело-голубая, рассыпающая крошечные колкие лучики в свете лампы, висящей у двери Хольмовой комнаты. Сережка, мордочка рыси… Та самая, потерянная Лестаной. Хольм про нее забыл, а Брангард – он никогда ничего не забывает!

– Зачем? – зло спросил Хольм, вот теперь чувствуя себя дураком, ведь мог же поискать по запаху. Хоть тот и плохо держится на металле, но аромат Лестаны он бы уловил на чем угодно! – Ты нашел – ты и возвращай.

Брангард закатил глаза, сдавленно помянул Мать-Волчицу и тупой комок шерсти, доставшийся ему в братья неизвестно за что, снова заглянул Хольму в глаза.

– Она еще не спит, – сказал, старательно выговаривая слова, словно и правда разговаривал с полным болваном. – Придешь прямо сейчас, отдашь побрякушку, сделаешь глазки, как у щеночка, мол, не хотел вас испугать, прекрасная! Хольм, не будь бревном неотесанным! Рыси совсем не такие, как наши девушки, с ними ласково надо, мягкой лапой по шерсти…

– А еще хвостом повилять и пузо подставить? – понизив голос, прорычал Хольм. – Не много ли чести? Я ни в чем не виноват! Ну, разве в том, что хотел защитить одну красивую высокомерную дуру! Хочешь – сам к ней иди! Только не вздумай меня в это впутать, – поспешно добавил он, зная, что с многоумного Брангарда станется выступить чужим посланником. – Все, отстань, я спать хочу!

Толкнув брата в грудь, так что тот невольно сделал шаг назад, Хольм исхитрился захлопнуть дверь прямо перед его носом. Прислушался, готовый услышать в очередной раз, что он дурак, но в коридоре было тихо. Наверное, Брангард разозлился и ушел. Вот и хорошо! Вот и славно…

Вернувшись к постели, Хольм сел на нее и уставился куда-то ничего не видящими глазами. Перед его внутренним взором стояло искаженное испугом лицо девушки. Светлые глаза, растрепавшиеся прядки серебряных волос… Такая нежная, беззащитная… Как он мог ее напугать? Ведь не хотел же! Почему она не поняла? Почему испугалась его, защитника, больше, чем Медведя? Неужели она действительно такова, как он в сердцах бросил Брангарду? Нет, не может быть. И завтра он снова попробует с ней поговорить, только не присваивая чужих заслуг, вроде предложенной братом сережки, а честно, от души. Она должна понять, что Хольм чувствует. И если их звери потянутся друг к другу, даже гордая Рысь не сможет не признать, что это знак. Обещание того, что им суждено быть вместе.

* * *

Первую чашку горячего травяного отвара с медом Кайса влила в нее почти силой, поднеся к губам и то ласково уговаривая, то сердито называя дурочкой. Лестана выпила, стуча зубами о край, закуталась в теплое одеяло, сдернутое с кровати, и лишь тогда смогла удержать в руках вторую порцию. Пить уже не хотелось, но ледяной озноб не уходил, то и дело прокатываясь по телу мерзкой дрожью. Да что же это с ней такое!

– Ну что ты, солнышко?

Кайса тревожно заглянула ей в лицо, села рядом, обняла за плечи и тихонько спросила:

– Может, все-таки целителя позвать? Раз не помогает…

– П-помогает… – упрямо ответила Лестана, сжимая в ладонях горячую кружку. – Не надо целителя… Слухи пойдут!

И еще какие! Одно дело, когда все видели, что платье на ней не порвано, синяков нет, и вообще она всего лишь испугалась. И совсем другое, если позвать лекаря. Тут все мигом задумаются, что ей такого сделал Медведь. И напридумывают столько, что оправдываться потом будет бесполезно. Не поможет даже то, что Лестана все время была с подругой, ведь понятно, что та всеми силами будет ее выгораживать.

– Это да, – вздохнула Кайса, тоже наверняка подумав о том же самом. – Ничего, сейчас еще попьешь и согреешься. А нашим драгоценным хозяевам-Волкам я завтра много чего интересного скажу!

Глаза у Кайсы сердито сверкали, и будь подруга в истинном облике, сейчас топорщила бы каждую шерстинку, а кисточки на ушах распушились бы. Лестана невольно улыбнулась, представив, как маленькая Кайса, задрав голову, отчитывает здоровенных Волков, и поверила, что тем в самом деле достанется. Кайса, она такая, умеет насыпать колючек под хвост.

– Не надо, – тихо попросила она. – Они не виноваты. Везде может найтись мерзавец.

– Следить надо за этакими чудищами, – хмуро сказала Кайса, – Ладно, что все обошлось. Если бы не твой Волчок…

– Он не мой! – вскинулась Лестана, едва сообразив, о ком говорит подруга. – С чего ты взяла?

– Ну не твой, так не твой, – погладила ее Кайса по голове, как ребенка. – Леста, милая, а если бы он хоть на несколько минут опоздал? Другие-то прибежали уже на шум. И если бы отбивать тебя не кинулся…

– Не напоминай, – поежилась Лестана.

Да, нехорошо вышло. Хольма она обидела зря. И с чего так испугалась? Ну, оборотень. Ну, увидела она его на половине превращения. Дома сколько раз это видела – и даже не думала пугаться. Правда, только у отца, матушки и Ивара. Да еще у Кайсы, но это не в счет: Кайса в зверином облике невозможно хорошенькая, ее не бояться хочется, а затискать. Может, все дело в том, что к Волкам она просто не привыкла? Или в ярости, что звучала в голосе Хольма? Она ведь и правда поверила, что Волк убьет ее обидчика. Загрызет прямо там. И загрыз бы, не вмешайся Брангард!

О, теперь она понимала Сигрун, которая называла пасынка чудовищем. Еще немного – и Хольм точно превратился бы окончательно, а это значит, что не он владеет истинным обликом своего зверя, а зверь – им. Как только у Брангарда хватило храбрости его оттаскивать! Ведь зверь забывает почти все, что связывает его с человеческим миром, только опытные и хорошо владеющие собой оборотни по ту сторону превращения помнят, кто они, узнают родных и друзей. А уж в ярости…

Она опять поежилась, отпила уже остывающего отвара, и тут в дверь постучали.

– Надеюсь, это кто-то из хозяев, – хищно прищурилась Кайса. – У меня как раз подходящее настроение!

Но в дверь заглянул Ивар, а потом и вошел, тревожно глядя на Лестану.

– Как ты, сестренка?

Он присел на край кровати с другой стороны, погладил Лестану по плечу, и она почувствовала, что окружена теплом со всех сторон.

– Я говорил с вождем, – сказал Ивар. – Он принес извинения. И Медведи тоже просили передать, что сожалеют. Это младший племянник их вождя, он впервые выехал за пределы земель клана. Выпил лишнего, потерял голову от твоей красоты…

– Лучше бы он кое-что другое потерял, – сердито вставила Кайса, забирая у Лестаны опустевшую чашку. – Или вообще дома оставил. Может, тогда головой думал бы, а не этим кое-чем. Надеюсь, он уедет, как только сможет?

– Уедет, – кивнул Ивар и добавил чуть изменившимся тоном: – Леста, но тебе тоже нужно быть осторожнее. По твоему поведению судят обо всех Рысях.

– Что?

Сначала она не поверила своим ушам: как Ивар вообще мог сказать подобное? Потом едва не разозлилась, но на злость сил уже не было, да и две чашки успокаивающего отвара сделали свое дело, Лестана смогла только изумленно выдохнуть:

– Это я, по-твоему, виновата?

– Ивар, да ты рехнулся! – рявкнула Кайса, уперев руки в бока и зло на него уставившись. – С дуба головой недавно не падал? А похоже! Нам что, до уборной надо было идти с охраной? Мы в гостях или где? Как у тебя язык поворачивается упрекать Лестану? Она этого Медведя в глаза не видела, пока он откуда-то не вылез! Думай, что говоришь! А то получается, что это не он виноват, а мы?

– Тихо-тихо… – Ивар примиряюще поднял ладонь. – Кайса, не кричи! Ничего такого я сказать не хотел. Леста, прости. Я ведь тоже за тебя испугался. Ну прости, сестренка…

Он погладил ее по голове, заправил прядь расплетенных волос за ухо и растерянно спросил:

– А где сережки? Они тебе разонравились?

– Потеряла одну, – буркнула Кайса, ставя чашку на стол. – Ты же там был, не слышал?

– Я велю поискать, – нахмурился Ивар.

Лестана высвободила руку из одеяла, щелкнула застежкой оставшейся серьги и с грустью посмотрела на кошачью мордочку.

– Потом надену, – сказала она виновато. – Не носить же без пары. А если вторая не найдется, велю из этой кулон сделать. Кайса, возьми.

И пока подруга бережно убирала драгоценную сережку в шкатулку на столе, повернулась к Ивару.

– Поговорить надо, братец.

– Сейчас? – Ивар удивленно приподнял брови и вдруг насторожился: – Леста… что-то случилось? Этот Медведь…

– Дурак! – обиделась Лестана. – Ивар, ты точно с дуба упал и не на лапы приземлился, а головой. Нет, это другое. Кайса, не уходи! – окликнула она собравшуюся оставить их вдвоем подругу. – Мне совет нужен. Очень…

Рассказывать о предложении Сигрун оказалось неожиданно сложно. Лестана даже зажмурилась в самом неприятном месте, когда объясняла, что выбора Волчица ей на самом деле не дала. Не может она всерьез предложить Лестане выйти за Хольма! Но и остаться у Волков женой Брангарда – это тоже не выход.

– Вот сука хитрая! – со злым одобрением отозвалась Кайса. – Все продумала! Леста, милая, успокойся. Вывернемся как-нибудь!

Ивар молчал, и, глядя на его хмурое озабоченное лицо, Лестана покачала головой.

– Что тут придумаешь, Кайса? – с тихим отчаянием спросила она. – Лучше в омут с камнем на шее, чем замуж за Хольма. Он… я его боюсь, понимаешь? Он только глянет – у меня мурашки бегут и уши прижимаются! Он… зверь!

– Так мы все звери, – рассудительно сказала Кайса. – Подумаешь! Ну ладно-ладно, успокойся, лапочка. За Хольма ты не хочешь, я поняла. А за Брангарда?

Лестана сцепила перед собой согревшиеся наконец-то ладони и кивнула.

– За него – да! – выдохнула она, умоляюще посмотрев на Кайсу, но подруга, уяснив, что дело серьезно, даже не думала насмешничать.

– Но не оставаться же тебе здесь, – протянула она задумчиво. – Слишком жирно этим Волкам будет. Ивар, а ты что молчишь? Кто у нас тут советник Лестаны?!

– Я думаю, – огрызнулся Ивар и устало потер пальцами виски. – Леста, как полагаешь, она не изменит своего мнения?

Лестана обреченно покачала головой.

– Может, посватать Волкам другую невесту? – неуверенно предложил он. – Дочь кого-нибудь из советников отца… Да нет, теперь это покажется оскорблением. Раньше надо было, но кто знал?

– Раньше условия были другие, – измученно сказала Лестана, в самом деле не видя никакого выхода. – Волки обещали отдать сына вождя нам. Только я видела те письма, там так все составлено, что не подкопаться. Это Сигрун, поклясться могу! А если отказаться, они… просто не подпишут договор. Я не могу вернуться без договора! Этот союз нам гораздо нужнее, чем им!

– Придумаем что-нибудь!

Ивар поднялся с постели, взглянул на Лестану с жалостью и уронил:

– Спи, сестренка, все будет хорошо. Да поможет Мать-Рысь нам с верным решением.

Когда он вышел, Лестана обняла колени, укрытые покрывалом, опустила на них подбородок. Весь этот бесконечный день навалился на нее свинцовой тяжестью. Утренние встречи, разговор с Сигрун, пир и все, что было потом… Словно утром в ворота Волчьего городища въехала совсем другая Лестана! Гордая и смелая наследница вождя, знающая, что ее дорога прямо и честно ведет к выполнению долга. А теперь все так сложно!

– Я не справлюсь, – всхлипнула она, пряча лицо. – Я подведу отца, Кайса! Меня послали, чтобы спасти Рысей, а я их уже опозорила! Нельзя было доводить с Медведем до драки… Ивар прав, это из-за меня! Я должна была подумать, что нельзя ходить по незнакомому месту только вдвоем. И Сигрун… Почему я не смогла ее осадить? Почему не нашла нужные слова? Отец бы смог! Даже Ивар бы смог, наверное, он умный и осторожный. А я… я не справилась…

Она рыдала взахлеб, выплакивая запоздалый страх и унизительную слабость. Что толку с детства учиться править, если при первом столкновении с грубой силой все твое умение договариваться ничего не значит? Если в этом диком мире по-прежнему решают не слова, а крепкие кулаки, зубы и сталь? Если нечем ответить на чужую хитрость, а дома ждут, что ты оправдаешь возложенные на тебя надежды и вернешься с помощью…

Хольм или Брангард? К Брангарду тянулись и разум ее, и душа. Он умный, красивый, храбрый… Он будет отличным консортом, когда она станет правительницей клана! Но остаться ради него в этом жутком Волчьем городе? Где она чужая и никогда не станет своей, что бы ни говорила Сигрун? А подумать о браке с Хольмом вовсе невозможно! Синеглазый Волк пугает ее до дрожи и отвращения. Будь она настоящей рысью, шипела бы и скалилась при одном воспоминании, не говоря уж о взгляде на него. И позволить ему хотя бы прикоснуться?!

– Ложись-ка ты спать, пушистая моя, – решительно сказала Кайса, поправляя ее покрывало. – Давай-давай. Помнишь, как матушка говорила? «Ночь заботы разгоняет, силы щедро прибавляет. Утром прочь она уйдет и дурное заберет…» Спи, завтра будем думать!

Лестана послушно опустилась на подушку, закрыла глаза, повторяя нехитрую колыбельную, которой матушка баюкала и ее, и осиротевшую Кайсу, ставшую Лестане лучшей подругой. Сон навалился теплой душной пеленой, как меховое одеяло. Или как чье-то живое тепло, укрывшее ее с головы до ног. Мягкое, с густым коротким мехом, пахнущее знакомо и восхитительно… Но что это за запах, она так и не смогла понять, хотя ей хватило одного вдоха, чтобы успокоиться и почувствовать себя совершенно защищенной и любимой.

Глава 5. Чужие разговоры

Утро для Хольма началось с драки. Правда, чужой. Не успел он выйти во внутренний двор, чтобы размяться перед завтраком, как едва не споткнулся о двух катающихся по утоптанной земле Волков. Пригляделся, хмыкнул. Волки оказались из младшей дружины, новички, Хольм взял их только этой весной. Крепкие парни, и с оружием хороши, но головы горячие. Куда горячее, чем у него самого, а это о чем-то говорит.

Подойдя к бочке с водой, предусмотрительно поставленной у стены, он набрал ведро, вернулся к драчунам и выплеснул его разом на обоих. Ухмыльнулся, слушая брань, а потом Волки встали с земли, мокрые, взъерошенные и зло смотрящие исподлобья. Теперь уже на него, а не один на другого. Это хорошо… Значит, не всерьез дрались.

– За что грызетесь? – поинтересовался Хольм, будто не замечая сжавшихся кулаков и сузившихся глаз. – Повод хоть достойный?

– Наше дело, – буркнул мрачный, как грозовая туча, Рогволд, утирая кровь из разбитого носа.

– Сами разберемся, – поддержал его Лейв, у которого на скуле стремительно набухал кровоподтек.

– Ваши личные дела кончились там, где началась дружина! – рыкнул Хольм. – Вам, щенкам дурным, в бой вместе ходить. Останется такое вот дело не решенным, а потом друг другу спину доверить не сможете. Последний раз спрашиваю, за что грызня? Если причина стоящая, зовите один другого в круг, но как положено. А если просто лапы чешутся и морда кулака просит, я вам это и так устрою. Ну?

Еще несколько мгновений они продержались, потом отвели взгляд, не решаясь бросить вызов. Рогволд осторожно потрогал распухший нос, наливающийся синевой, Лейв чуть виновато покосился в ту сторону.

– Да не бери в голову, вожак, – неловко сказал он. – Ничего такого… Из-за девчонки сцепились. Этой… Рыси…

– Из-за кого?! – услышал Хольм собственный голос будто со стороны.

Что-то такое, видно, проступило у него на лице, потому что оба Волка глянули недоуменно и опасливо.

– Из-за Рыси, – подтвердил Рогволд. – Ну, той, что с наследницей приехала. Подружка ее, маленькая такая! Ры-ы-ыжая…

И мечтательно расплылся в улыбке, шмыгая окровавленным сизым носом.

Подружка? Так они не о Лестане?! Он совсем забыл, что в посольстве она не единственная девушка. Точнее, даже не подумал, что можно заметить кого-то другого! Хольм глубоко вдохнул прохладный утренний воздух и выдохнул, успокаиваясь. А еще парней дураками про себя назвал. Стоило сообразить, что вряд ли они посмеют даже носом повести в сторону наследницы клана. Что ж, если эти двое решили приударить за рыженькой Рысью, Мать-Волчица им в помощь! Но надо присмотреть, чтобы осторожнее ухаживали. После вчерашнего.

– Лапы при себе держите, – хмуро предупредил он. – А то пообрываю. Рыси и так думают, что мы тут все дикие, не знаем, какой стороной шкуру на себя надеть. Так что не позорьтесь, вежливо ухаживайте.

– Да куда вежливее! – хмыкнул Лейв, на глазах веселея. – Вон, как раз решали, кто ее на ярмарку пригласит со всем почтением. Почти решили…

– Дорешались? – ехидно спросил Хольм. – Теперь к девчонке с битыми мордами пойдете? Даже не знаю, захочет ли она рядом с такими горе-бойцами позориться?

Судя по вытянувшимся физиономиям, подобная простая мысль этим двоим в голову не пришла. Иначе, наверное, заранее договорились бы по роже не бить… Окинув их снисходительным взглядом, Хольм пошел к стойке с оружием, закрепленной под навесом, но передумал. Помахать мечом он всегда успеет, а сегодня нужно обязательно поймать отца и поговорить с ним о Лестане. Да и за вчерашнее хорошо бы извиниться. Если бы он умел в подобные минуты думать расчетливо и хладнокровно как Брангард! Или работать языком хотя бы вполовину так же быстро, как мечом и кулаками.

При мысли о Брангарде на сердце снова стало тяжело. Хольм привык верить брату во всем, даже когда Сигрун изо всех сил пыталась их поссорить. Брану это самому было не по душе, он мрачнел и пытался остановить мать, но та не желала ничего слышать, почему-то раз и навсегда решив, что Хольм мечтает стать вождем. Может, он и дурень, но не настолько! Его место – во главе дружины, там он знает, что делать, и даже старшие воины, признавшие Хольма предводителем, его слушаются. А Сигрун и в этом видит подтверждение, что Хольм рвется к власти!

Теперь она замыслила прибрать к рукам Лестану, выдав ее за Брангарда. Для Черных Волков это прямая выгода, породниться с Рысями – честь для молодого клана. И Рысям хорошо, волчьи мечи надежно прикроют их от Медведей. А главное, Лестане Брангард по сердцу, видно же! Рядом с ним она так и светится…

Хольм стиснул зубы, уговаривая себя не злиться на брата. Брангард играет честно, он вчера принес ему сережку Лестаны, хотя мог отдать сам. Да и должен был, вообще-то! Если бы у Хольма появилась такая возможность сделать девушке приятное, он бы в нее вцепился всей пастью. А Брангард… Неужели ему и правда не нужна Лестана? Или он просто хочет, чтобы Хольм уехал к Рысям и вечные раздоры в доме прекратились?

Мать-Волчица, как же все это сложно! Мерзко думать, что твоя семья решила от тебя избавиться, потому что ты не нужен. Слишком дикий, как говорит Сигрун. Слишком опасный – а ведь он всегда считал, что это похвала. Слишком страшный – и вчера Хольм увидел подтверждение этого в испуганных глазах Лестаны.

Прежде чем вернуться в свою комнату, он заглянул в купальню и с удовольствием облился прохладной водой. Зря Брангард над ним вчера посмеялся, мыться Хольм любил. В походе это роскошь, да и в лесу не всегда можно отыскать подходящий ручей. Но если уж он добирался до реки, то мог плавать часами. Волки – чистоплотные звери, хоть и совсем иначе, чем Рыси.

Одежду он тоже сменил, хоть и понимал, что с нарядами Брангарда тягаться бесполезно. Младший одевается на зависть любой девице, а на Хольме только доспех сидит как влитой. Но Волчицы никогда не ставили ему это в укор!