Спортивное пиратство для начинающих

Судя по выражению на лице Стокеша, сейчас он с удовольствием последовал бы примеру монстра и забился в какой-нибудь тёмный угол.

– Отчего же?.. Позвольте… Граф я. Очень даже. Меня так в честь дедушки назвали. Понимаю, имя редкое, но всё же… А вот замок… то есть клиника… она и правда не моя. Я тут по распределению.

– Ах вот оно что, вот как он заговорил… Подумать только, и на этого лживого мерзавца я потратила несколько лучших часов своей жизни!.. Голову, чтобы его заполучить, едва не разбила, укладку испортила… Коновал неблагодарный!.. Дерматолог!

Белль ринулась к выходу. На пороге задержалось, обвела нас испепеляющим взглядом.

– И не воображайте себе, что я это так оставлю. Запомните: дорого вам обойдётся растоптанный цветок моей оскорблённой невинности!

Дверь за ней захлопнулась, породив лёгкий камнепад с потолка. Некоторое время, переминаясь с ноги на ногу и смущённо хмыкая, все мы изучали глазами собственные ботинки. Стокеш пришёл в себя первым.

– Мда… Ночь выдались бурной. Для вас, друзья мои, полагаю, тоже. Смею надеяться, вы не откажетесь разделить со мной ужин? Или завтрак, я теперь даже и затрудняюсь сказать…

– …Вампир?! Они думают, я – вампир? Нет, правда?.. А я-то всё гадал, почему у меня за год так и не появилось ни одного пациента! – Стокеш зашёлся в новом приступе хохота.

Мы вновь осаждали тот самый круглый стол. Потрескивал огонь в камине, отсветы его плясали по старинным портретам и рыцарским доспехам. Монстры – их, как выяснилось, в замке проживало около десятка – сноровисто меняли тарелки.

– С другой стороны, – продолжал Стокеш, – ошибка простительная. Я же гематолог по основной специальности. Так что в некотором смысле кровь и правда люблю. Но не в гастрономическом, честное слово. Даже мысли такой не возникало.

– А вот они? – я указал на ближайшего монстра. – Они как… гм… к крови относятся?

– Кто, кастороиды-то? Плохо относятся, боятся они её… Погоди, или ты спрашиваешь… А, нет-нет, что ты! Добрейшей души звери. Мухи не обидят. И убеждённые вегетарианцы.

– Тогда почему они на нас напали?

– Моя вина, недоглядел. Потому сразу же в деревню и поехал, вас отыскать и извиниться. Уж простите ещё раз великодушно. В дилижансе-то, видать, книги были? Или другие какие бумаги?

Вспомнив сундучок Крюка, я кивнул.

– Ну вот и ответ.

Поднявшись из-за стола, он направился к вмурованному в стену несгораемому шкафу, звякнул ключами, провернул колесо запорного механизма. Кастороиды собрались вокруг него, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу и постукивая хвостами по полу.

– Целлюлоза, – пояснял Стокеш, раздавая им книжные тома. – Деликатес. Душу готовы за книги продать. Но я-то их ограничиваю, много им вредно. Близорукость развивается, экзистенциальные кризисы… А если уж современный любовный роман попадётся… Гарантированное несварение!

Он помолчал, дожидаясь, пока стихнет чавканье и хруст бумаги.

– А болеть им нельзя, они и так почти вымерли. Мне по чистой случайности удалось отыскать в Сахаре последнюю крошечную популяцию. Палеоветеринария – моё хобби, видите ли.

– Где-где отыскать?.. Постойте, но ведь там пустыня, там деревьев нету. А я своими глазами видел, как они…

– Так вот потому и нету. Перестарались маленько. Говорю ж, ограничивать приходится. Вот, бывает, соблазна и не выдерживают. На большую дорогу выходят разбойничать… Кстати, о дороге. Я же так и не спросил: вы-то куда путь держите?

Вопрос этот застал меня врасплох. Мне вдруг пришло в голову, что столь благородный и добродетельный человек, как доктор Стокеш, моё намерение стать пиратом может истолковать превратно.

– Эмм… – сказал я, избирая как можно более нейтральную версию. – У меня есть… был… проводник. Который сейчас немножко потерялся… И за разработку маршрута он отвечал… Но если я правильно его понял, речь шла о Сан-Януарио.

– Ага. Пираты, стало быть, – сказал Стокеш без тени удивления.

– Что?! Да как вы могли такое подумать?!.. Гм… Как вы догадались?

– Уж невелика наука. Всякий, кто по доброй воле направляется в Сан-Януарио, – либо уже пират, либо мечтает в пираты поступить. Мне ли об этом не знать? Меня ж сюда после окончания Сан-Януарского университета имени Блада и распределили.

– Да, но это только я. Патрик – он не такой. Он здесь, чтобы Белль… спасти… Точнее… Ну, в общем… гм…

Патрик, который всё это время сидел, молча уставившись в тарелку, вскинул голову.

– Я хотел спросить… Извините… А вы, случайно, не знаете, там, в этом Сан-Януарио, в пираты всех принимают? Могу, например, я… Ну…

– От способностей зависит. Или от связей… На известный корабль к знаменитому капитану попасть сложновато. Конкурс довольно велик. Но в целом пиратское образование в Сан-Януарио получить нетрудно. Я бы даже сказал, оно там всеобщее и обязательное. А что?

– Я просто подумал… Впрочем, нет, извините. Если честно, я так хочу спать, что мысли путаются.

Патрик вновь опустил глаза в тарелку. Слова его напомнили мне о том, что я тоже не спал уже более суток. А вместе с этой мыслью разом навалилась и вся затаившаяся до поры усталость.

– Не сочтите за попытку нащупать границы вашего гостеприимства, доктор, – сказал я, – но не найдётся ли у вас каморки, где мы могли бы вздремнуть?..

Гостеприимство Стокеша оказалось безграничным. Нам отвели лучшие комнаты замка. После ночёвок в придорожных трактирах, а то и прямо на земле, возлежать на мягких перинах и белоснежных простынях было истинным наслаждением. Впрочем, толком насладиться я не успел, ибо сразу же провалился в сон. Очнулся лишь вечером, когда за окнами стемнело и полная луна уже висела над горами. Заглянул в комнату Патрика. Никого. Добрёл до полутёмного, освещённого лишь догорающими в камине углями зала. Возле буфета копошилась бесформенная фигура.

– Кхм!.. – сказал я.

– А-а-а!.. – сказала фигура. – Килька тебя отрави, юнга! Нельзя же так пугать.

– Крюк?.. Ты что тут делаешь?

– Спасаю твою никчёмную шкуру, вот что.

– Ага, любопытно… И для этого взламываешь буфет?

– Ну да, заодно и материальные ценности спасаю. Что ж им теперь, зазря в огне пропадать?

В зал вбежал запыхавшийся Патрик.

– Скорее… Они идут… Доктор… Где он?!.. Нужно его предупредить!

– Да объясните же, чёрт возьми, что происходит?.. Кто идёт, куда идёт? Какой ещё огонь?

Терпение и любопытство мои были на пределе. Патрик же всё никак не мог отдышаться.

– Деревенские… С вилами и факелами… Уже близко…

– Угу, точно так, – Крюк продолжал возиться с замком буфета. – Вы, значит, как ушли, мы там внизу немножко погоревали, как полагается, да и забыли. А утром девчонка эта прибежала. Глаза горят, фыркает, что твоя морская кошка… Ух, хороша!.. Ну и рассказала, какие вы тут с ней безобразия проделать намеревались.

– К-к-какие?.. – ошарашенно спросил Патрик.

– А это уж вам лучше знать… Но я такого от вас и не ожидал даже. Большие затейники вы, оказывается.

– Но ведь это ложь!..

От волнения Патрик весь пошёл красно-белыми пятнами.

– А мне какая забота? Моё дело – спасать! – замок наконец поддался, и теперь Крюк набивал карманы серебряными ножами и вилками. – Местные-то, как поняли, что у них столько времени от простого фельдшера поджилки тряслись, обозлились – жуть! Общий сход созвали да постановили его линчевать, а замок спалить. А я, не будь дурак, – скорей сюда побежал. Пока, значит, ценности не пострадали… Ну и вы тоже.

– Так, понятно, – сказал я. – Я вниз, попробую их задержать и, может, как-то образумить. Патрик, ты пока найди доктора и…

– Нет, я с тобой. Там Белль, я должен ей… её…

– Ладно, ладно… Крюк, тогда ты Стокеша ищи!

Не обращая внимания на протестующие вопли пирата, мы побежали на улицу. Вовремя. Толпа линчевателей уже приближалась к стенам замка. Свет факелов озарял перекошенные злобой лица, топоры и рогатины. Впереди шагала Белль с вилами-тройчатками наперевес.

– Стойте! – закричал я. – Вы совершаете большую ошибку. Граф Стокеш не сделал вам ничего плохого. Он врач, учёный!

– Правильно!.. Верно!.. Дело говоришь, парень!.. – зазвучал в ответ нестройный хор голосов. – Ещё какой бессовестный врач, первостатейный!.. Ты погляди ж, честным вампиром прикидывался, а сам как есть учёный живодёр-душегуб!.. У-у-у, докторово семя!.. Холеру пущает… Покойников с кладбища ворует… С Мефистофелем знается… Порчу на скот и девок наводит… Хватай его, люди добрые, бей!.. На костёр!.. Жги!

– Белль, одумайся, – умоляюще сказал Патрик, преграждая ей путь. – Пока не поздно, расскажи им, как всё было на самом деле. Пожалуйста!

– Это какая я тебе такая Белль? Ишь, чего удумал, любодей!.. Запомни, для тебя я – Белладонна. И только так! Прочь с дороги, ничтожество, перешибу!

Она замахнулась вилами. Патрик втянул голову в плечи, но не отступил. Удара, однако, не последовало. Разинув от изумления рот, Белль смотрела вверх, на гребень замковой стены. Там, на фоне круглого диска луны, скрестив руки на рельефной, повторяющей анатомию мышц панцирной груди, стоял закованный в чёрные латы рыцарь. Неощутимые здесь, внизу, порывы ветра развевали за его спиной чёрный плащ. Верхнюю часть лица скрывало опущенное забрало шлема. И лишь характерный квадратный подбородок выдавал в нём доктора Стокеша.

Он сделал шаг вперёд. В пустоту. Камнем рухнул вниз. Раскинул руки. Плащ его наполнился воздухом, тугими крыльями развернулся за спиной.

Мало-помалу снижаясь, бесшумно и величественно парил он над нашими головами. Опустился к подножию стены. Мягко приземлился на колено. Встал во весь рост, обвёл взглядом ряды линчевателей.

– Не таите страха в сердцах ваших, добрые поселяне! – говорил он негромко, но каждое слово было отчётливо слышно в установившейся мёртвой тишине. – Вы звали доктора. Доктор пришёл.

Стальная перчатка его легла на вилы в руках Белль.

– На что жалуетесь? Переломы конечностей? Ушибы мягких тканей и внутренних органов? Обширные гематомы? Я готов оказать квалифицированную медицинскую помощь. Как любил повторять Гиппократ: что не исцелит лекарство, то излечит железо!

Пальцы сжались. Толстая рукоять вил преломилась под ними как спичка. Толпа ахнула и вся, в едином порыве, подалась назад. Вся, кроме Белль. Медленно, словно в сомнамбулическом трансе, наступала она на доктора.

– О мой герой… Мой летучий мышоночек… Что же ты сразу не сказал, не открылся?.. Дай же мне поскорее упасть в твои любящие объятия!

Стокеш попятился. Обернулся к нам. На лице его – вернее, на подбородке – была написана растерянность.

– Друзья мои, боюсь, здесь медицина бессильна. Как врач, рекомендую нам спасаться бегством.

Сунув два пальца в рот, он пронзительно свистнул. Ворота замка распахнулись. Вихрем вылетел из них табун осёдланных кастороидов. Впереди, на головном звере, скакал Крюк. Взрывая землю лапами и хвостами, кавалькада замерла подле нас. Стокеш без промедления взлетел в седло.

– Всё успел собрать? – спросил он Крюка.

Презрительно фыркнул, тот указал на притороченные к бокам кастороидов саквояжи.

– А то!.. Уж коли меня добром просят хватать и тикать – так два раза просить не требуется.

Я посмотрел на Патрика. Патрик посмотрел на Белль. Белль неотрывно смотрела на Стокеша. Взгляд её затуманился, рот приоткрылся, слёзы восторга катились по щекам. Патрик вновь посмотрел на меня. Я пожал плечами. Он посмотрел на Белль… На меня… На Белль…

– К чёрту!.. Лучше уж пиратом.

Он махнул рукой и решительно полез в седло. Я последовал его примеру. Стокеш поднял кастороида на дыбы, простёр над толпой стальную длань.

– Не поминайте лихом, добрые поселяне! И ничего не бойтесь! Пусть мы друг друга не поняли, пусть возникли у нас разногласия… Но если вдруг нагрянет беда, если потребуется вам медицинская помощь… Звоните в колокол: девять ударов, один удар и ещё один… И тогда… Тогда доктор вернётся!.. Но-о-о, пошёл!..

Он переложил поводья и рванул кастороида в галоп, увлекая за собой в ночь всю нашу маленькую экспедицию.

Глава третья. Как отличить кока от капитана и пирата от пирата

Пару часов спустя сидели мы возле костра на лесной поляне. Огонь согревал руки и душу, изгоняя тревожные мысли и воспоминания о пережитых опасностях. Вокруг, то и дело роняя деревья, паслись проголодавшиеся кастороиды. Стокеш с видимым облегчением снимал тесные доспехи. Крюк одобрительно хлопнул его по плечу.

– А ты, дохтур, ничего такой… Прям – ух!.. Морской ястреб!.. Красиво их там всех залечил.

– Доктор, а вы точно не вампир? – спросил я. – Иначе откуда у вас такие сверхъестественные способности?

Стокеш засмеялся.

– Естественные способности. Более чем. Естественнонаучные!.. Скучно ж без пациентов сидеть. Вот я в рамках исследовательского проекта по анатомии этот доспех и усовершенствовал. Пружины да система рычагов в суставах… Обычная биомеханика, ничего особенного. Кабы знал, что мне в этом и правда бегать придётся, на размер больше сделал бы. Не таким обтягивающим.

– Так и теперь что? Получается, мы вас без жилья и работы оставили.

– И очень даже замечательно получается. Вы, друзья мои, разбередили в душе моей прекраснейшие воспоминания… Тёплое море, ласковое солнце, склонившиеся к воде пальмы, тропические болезни, от которых ещё не изобрели лекарства, неизвестные науке свирепые звери, что скрываются в джунглях, наиядовитейшие змеи, чей укус грозит мучительной смертью, поразительные образцы колотых, рубленых и огнестрельных ранений на каждом шагу… О, как же я скучал по Сан-Януарио!

– Это, выходит, вы с нами ехать собираетесь?

– И да, и нет… Сперва нужно кастороидов пристроить, они с деревянными кораблями не очень хорошо сочетаются. Я, собственно, давно уже собирался в Амазонию их отвезти. Лесов там столько, что на съеденный десяток-другой квадратных миль никто и внимания не обратит. Да и книг – а, значит, и лишних соблазнов – нету. Вернее сказать, книги-то есть, но не бумажные. Тамошние племена их на шаманов-чтецов записывают.

– Ну а ты как? – я повернулся к Патрику. – Точно уверен?

– Знаете, пока сюда ехали, я всё размышлял… – он неотрывно смотрел на огонь, словно тщился прочитать в нём нужные слова. – Не могу сказать, что пиратство так уж меня прельщает… Уж извините… Но никогда раньше я… Там, в деревне… Не чувствовал себя частью чего-то большего. Частью команды. И если для этого требуется стать пиратом… Пусть будет так. Пусть меня называют Патрик Чёрная Борода. Я готов.

С трудом подавил я улыбку. Крюк заржал так, что едва не свалился в костёр. Стокеш же мягко сказал:

– С точки зрения возрастной физиологии, полное отсутствие лицевой растительности до определённого момента – явление широко распространённое и представляет собой вариант нормы. Не стоит по этому поводу волноваться.

– Вот я и говорю, – отвечал Патрик с достоинством. – Как начнёт расти – так уж непременно чёрная будет.

Теперь, верхом на кастороидах, передвигались мы значительно быстрее и уже к исходу недели добрались до…

– Сан-Януарио? – спросил я.

Многоэтажные фахверковые дома из стекла и камня окружали нас со всех сторон. Дым заводских труб непроницаемым облаком висел над головой. Строго одетые неулыбчивые люди деловито и озабоченно сновали по улицам. Из дверей трактиров доносился запах сосисок и квашеной капусты.

– Тигровая акула загрызи, что у тебя было по географии, двоечник? – сказал Крюк. – Когда, по-твоему, мы океан пересечь успели? Это Люфтхансбург, тут у нас пересадка.

Здесь наши с доктором Стокешем пути расходились. Ему ещё предстояло отыскать для своих питомцев непрогрызаемые транспортировочные клетки. Мы же, тепло с ним распрощавшись, заторопились в порт. Лавируя среди безбрежных толп прибывающих и отправляющихся, с трудом протиснулись к кассе.

– Три билета до Сан-Януарио, – сказал Крюк барышне за толстым сабленепрорубаемым стеклом.

– Класс? Купеческий или паломнический?

– Дешёвый! – отрезал Крюк.

– Могу предложить новую экономичную компанию, но должна предупредить, что…

– Но-но, заткни фонтан! – Крюк погрозил ей крюком. – Знаю я эти ваши штучки. Лишь бы честного пассажира догола раздеть и на финансовое дно отправить. Цена!.. Вот всё, что меня интересует.

Билеты и впрямь оказались на удивление недорогими. Крюк тащил нас к выходу на посадку, наставительно приговаривая:

– Вот так-то, учитесь, юнги. С этими головорезами, что продажей билетов заправляют, ухо востро держать надобно.

– Они тоже пираты? – спросил Патрик.

– Хуже… Гораздо хуже. Бандиты настоящие. Банда Невидимой Руки. Стоит им углядеть прибыль, как они тут же расправляют плечи. И тогда нет такого преступления, на которое они не рискнули бы пойти, хотя бы и под страхом виселицы.

Мне тем временем не давала покоя одна тревожная мысль.

– Слушай-ка, Крюк… Хорошо, пусть я и не могу похвастаться отличным знанием географии… Но всё же практически уверен, что в Люфтхансбурге нет моря.

– Моря нету?.. А с чего это ты, печень минтая тебя разрази, взял, что здесь должно быть море?

Он распахнул выходную дверь. Порыв свежего ветра ударил мне в лицо. Взору открылось ровное поле, сплошь уставленное воздушными шарами. Ряды их уходили за горизонт. Всех мыслимых размеров, самых немыслимых расцветок, стояли они в ожидании, взлетали, садились, принимали и выгружали пассажиров…

В корзине нашего шара, который не без труда отыскали мы среди прочих, уже сидел пассажир, совсем ещё – даже по нашим с Патриком меркам – мальчишка, худенький и огненно-рыжий.

– Что, первый раз летишь? – спросил Крюк, плюхаясь на скамейку рядом с ним. – Не боись, это не страшно… Ну, мне рассказывали, что не страшно… Не знаешь, когда уже отправляемся?

– А вы в Сан-Януарио, да?

Дождавшись утвердительного кивка, мальчишка встал, перегнулся через борт и одним движением отвязал канат, что удерживал шар на месте. Земля ушла из-под наших ног и начала стремительно удаляться.

– Стой!.. Куда?.. Ты что наделал?! – наперебой заорали мы.

Рыжий невозмутимо достал из кармана листок бумаги, разгладил его, прочистил горло и монотонно забубнил, водя пальцем по строчкам.

– Дамы и… гм… господа и господа, добро пожаловать на борт воздушного судна, следующего рейсом Люфтхансбург—Сан-Януарио. Наш полёт будет проходить на высоте… ну, это как повезёт… со скоростью ветра, в хорошем и плохом смысле. Продолжительность полёта зависит от метеоусловий. Капитан корабля и экипаж желают вам выжить.

– Где?! – вопил Крюк. – Где экипаж?.. Где капитан?.. Верни меня назад, на землю, проклятый малолетний убийца! Немедленно верни меня в этот прекрасный майский день на твёрдой почве!.. Майский день, слышишь, ты?! Майский день!..

– Пожалуйста, не орите и пристегните ремни, – мальчишка недовольно поморщился и ткнул себя пальцем в грудь. – Райан О’Брайен. Капитан О’Брайен. Экипаж – это тоже я.

– Извини… те, капитан, не хочу показаться невежливым… – сказал я. – Но сколько вам лет?

– Пятнадцать, конечно же.

– Протестую! – продолжал бесноваться Крюк. – Требую взрослого капитана!.. Опытного капитана!.. Старого капитана!.. С вот такой вот бородой!.. До пола!

О’Брайен покачал головой с видом человека, давно разуверившегося в умственных способностях окружающих.

– Объясняю для неспециалистов. Взрослый капитан – это толстый капитан. Толстый капитан – тяжёлый капитан. Тяжёлый капитан – это лишний вес. Лишний вес – увеличение стоимости перевозки. Вас что, когда билеты продавали, не предупредили, что мы экономичная компания?.. У нас все капитаны пятнадцатилетние.

Специалистом я себя не чувствовал и потому молчал. Патрик, судя по всему, об экономической теории воздухоплавания дискутировать тоже не намеревался. Чего нельзя было сказать о Крюке.

– Мошенники! Проходимцы! Это прямое нарушение прав потр…

Он не доорал, поскольку в рот ему, вынуждая зайтись в приступе кашля, угодил сгусток белого водяного тумана. Шар вошёл в пелену облаков.

– Полундра! Теряем высоту! – выяснилось, что О’Брайен умеет издавать не менее громкие вопли. – Сбросить балласт!

Он подпрыгнул и ловким движением сбил с Крюка треуголку. Величественно планируя, скрылась она в облаках за бортом.

– Ты что… себе… – Крюк от удивления даже успокоился.

– Вот. Так-то лучше, – О’Брайен тоже вернулся к прежнему тону. – И прошу заметить: если вверенному мне судну угрожает опасность, на правах капитана я имею право сбросить за борт любой балласт. Любой, подчёркиваю. Особенно слишком разговорчивый.

– Да я тебя сейчас самого, щенок!..

Крюк шагнул вперёд. О’Брайен безразлично пожал плечами.

– Как будет угодно. Если вы, конечно, способны управлять воздушным шаром самостоятельно.

Мы, не сговариваясь, посмотрели вниз. Крюк опасливо икнул, но продолжал хорохориться.

– Подумаешь, невелика наука… Вон, компас есть. Знай себе, на запад держи.

– Что ж, удачи в вашем безнадёжном предприятии. Именно для таких случаев наша компания использует конструктивно предусмотренную магнитную девиацию.

О’Брайен распахнул крышку нактоуза2. Там, под самым компасом, толстыми цепями намертво укреплён был железный топор.

– Поправочный коэффициент, а следовательно – истинное направление, не знает никто, кроме капитана. В общем, решайте: хотите со мной в Сан-Януарио… Либо же без меня куда-нибудь в Африку. Или в Антарктиду, как получится.

Крюк с досадой плюнул, махнул рукой и опустился на скамью. О’Брайен удовлетворённо кивнул.

– Итак, господа и господа, наш шар благополучно набрал высоту. Если бы вы пристёгивали ремни, то теперь их можно было бы отстегнуть. Вскоре вы предложите экипажу лёгкие закуски и прохладительные напитки.

– Наоборот, нам предложат, – сказал Патрик. – Ну, мне так кажется… Извините…

– Нет-нет, всё верно, – О’Брайен в свою очередь растянулся на скамье. – Напоминаю, у нас экономичная компания. Согласно правилам перевозки – пассажиры кормят экипаж.

Крюка аж в воздух подбросило.

– Да чтобы я!.. Почтенный пир… эмм… торговец чёрным деревом!..

– Кок, – сказал О’Брайен, не поворачивая головы. – Или балласт. Или одно из двух.

И с этими словами рыжий негодяй сладко потянулся и закрыл глаза.

Дни сменялись ночами. Ночи превращались в дни. Далеко внизу, лавируя среди океанских валов, проплывали киты и галеоны. Вокруг шара, стрелами пронзая тучи и истошно вопя, реяли буревестники.

При ближайшем знакомстве капитан О’Брайен оказался не таким уж зловредным, как показалось сначала. Хотя еды в его тщедушное тельце помещалось на удивление много, но всем прочим блюдам предпочитал он ирландское рагу. Сложностью рецепта оно не отличалась, и уже вскоре все мы могли состряпать его из любых подручных ингредиентов. Наевшись же, О’Брайен принимался распевать «Увенчав себя зелёным клевером», а однажды попробовал исполнить для нас традиционный ирландский танец, что едва не привело к воздушной катастрофе, но внесло приятное разнообразие в монотонную скуку путешествия. Ближе всего капитан сошёлся с Патриком, которому подолгу рассказывал об искусстве воздухоплавания и способах навигации в облачных морях. Мы же с Крюком развлекались чтением рукописей из его сундучка. Благо содержалось в нём превеликое множество книжных новинок. Всякий раз, когда я порывался спросить, зачем ему понадобилось их переписывать и возить с собой, Крюк только шикал и выразительно указывал глазами на О’Брайена, которому, очевидно, тайны этой знать не следовало.

Но вот и настало то незабвенное утро, когда пробудились мы от крика. Кричал Патрик, и кричал он:

– Земля-я-я!..

Земля и вправду расстилалась перед нами как на ладони. Небольшой городок плавился в лучах жаркого солнца. В беспорядке лепившиеся друг к другу грязно-белые дома с черепичными крышами полукругом охватывали тихую голубую лагуну. Впрочем, о голубизне её можно было лишь догадываться, ибо поверхность воды скрывал под собой густой лес корабельных мачт. Высоко над мачтами, на склоне близлежащей горы, темнели камни старинного форта.

– Сан-Януарио, – с благоговением прошептал Крюк. – Великая пиратская бухта.

Мы с Патриком переглянулись. И в глазах его увидал я отблеск того же, что чувствовал сам. Страх. Удивительно дело: теперь, когда мечта моя лежала передо мной во плоти – стоит лишь протянуть руку, – я её больше не видел. Её заслоняло искажённое гневом – гневом ли?.. – лицо Дженни. «Питер Фаулз, ты – чёртов идиот!» Я решительно тряхнул головой, отгоняя наваждение.

О’Брайен принял деловой вид и вытащил из кармана знакомую бумажку.

– Господа и господа, наше воздушное судно готовится совершить крушение в порту Сан-Януарио. Температура за бортом плюс двадцать пять градусов по Цельсию, местное время – вечная сиеста. Капитан корабля и экипаж прощаются с вами и…

– Что-что готовится совершить?! – в ужасе переспросил я.