Спортивное пиратство для начинающих

– Бу!.. – сказал новоприбывший, делая страшное лицо. – Никто не ожидает призрака постмодернизма!

– Я ждал, – кисло сказал мистер Тич.

– Я, по правде говоря, тоже, – сказал губернатор. – Ты ж всегда так появляешься.

Он вдруг принял серьёзный вид, надулся, откашлялся и закричал деланным басом:

– Па-а-апрашу не препятствовать естественному ходу развития сюжета и очистить казённое помещение!

– Плохой, грубый персонаж, – сказал призрак и погрозил ему пальцем. – Фу таким быть.

– Я не персонаж, я губернатор, – обиженно сказал губернатор. – Сам ты персонаж.

– Не буду спорить, – легко согласился призрак.

Он сделал круг по кабинету, заложив руки за спину и с интересом нас разглядывая.

– Итак, правильно ли я понимаю сюжет? Эти молодые персонажи намереваются предпринять самостоятельную пиратскую одиссею…

– Исключительно со спортивными целями, – уточнил я. – Мы хорошие, положительные пираты.

– Ага… Спортивное пиратство, значит… Что ж, звучит глуповато, но как-то ведь надо оправдать название… Губернатор же со своей стороны выражает опасения, что в силу недостатка опыта вы подвергнетесь непредвиденному утоплению, удушению, убиению, проткновению саблями, кинжалами или кортиками, простреливанию пулями, картечью или ядрами, покусанию акулами, кашалотами или людоедами, а равно и прочим воздействиям, способным причинить организмам вред, несовместимый с жизнью и возможностью посадить вас в каземат. Не так ли?

Крюк вновь грохнулся в обморок. На сей раз мы с Патриком его не удержали и повалились сверху.

– Да развяжите уже их, чего теперь-то, когда этот заявился… Ясно, к чему дело идёт, – сказал губернатор.

Стражники бросились нас поднимать и распутывать.

– Я вот только одного понять не могу: откуда ты всегда обо всём знаешь?

– Для нас, призраков, нет тайн в подлунном мире!.. – призрак многозначительно помолчал. – Я под окном подслушивал. Кстати, там теперь придётся кусты пересадить… Так, на чём мы остановились?.. Ах да… В общем, сюжет мне пока нравится, персонажи тоже вроде симпатичные. Высказываюсь за них. Дайте им корабль, а я берусь не допустить летального исхода. По возможности, конечно.

– Мне вот эта последняя оговорка не нравится, – сказал мистер Тич. – Прошу уточнить. И всё остальное мне тоже не нравится. Не усматриваю экономической целесообразности. Какую выгоду могут извлечь из этого губернатор и народ Сан-Януарио?

– Ну, есть силы, над которыми я не властен… – призрак неопределённо ткнул пальцем куда-то в потолок. – Но если до каземата они не доживут, так оно и к лучшему. Ты ж всё равно их повесить хотел.

Крюк вновь закатил глаза и издал нечленораздельный звук. Я выдал ему превентивную антиобморочную пощёчину.

– Что же до выгоды, – продолжал призрак, – то она вполне очевидна. Я не буду приходить к губернатору по ночам, завывать дурным голосом и бренчать цепями. Ну, как в прошлый раз… Помнишь, Клеменс?

Губернатор фыркнул и поёжился.

– Ну что, решили? – призрак обвёл нас взглядом. – Вопросы, предложения?

– У меня вопрос, – сказал я. – Вы уж простите, но призраков не бывает. Даже в пиратских романах. В нормальных пиратских романах, хочу сказать.

– Разумеется!.. Только вот пробовал ли ты когда-нибудь объяснить толпе по самые брови налитых ромом пиратов, что являешься воплощением драматургического приёма, к которому древнегреческий, либо неопытный, либо просто ленивый автор прибегает в случае, когда затрудняется отыскать менее искусственный и натянутый способ разрешения конфликта и потому вводит в сцену внешний, ранее не задействованный в сюжете неожиданный фактор?.. Поверь, ничего путного из этого не выходит. Уж проще поберечь нервы и именовать себя призраком. Да и посолиднее как-то.

– Хорошо, а призраком-то почему?.. Вы не выглядите… гм… мёртвым.

– Глупостей не говори. Толпа маститых литературоведов, что меня в гроб укладывала, не могла ошибиться. Ещё вопросы?

– А как именно вы работаете?.. Извините… Ну, как это на практике выглядит? – спросил Патрик.

– Очень просто. Являюсь по вызову и молча всех спасаю. Или не молча… Или не спасаю… Так, персонажи, кто из вас будет капитаном?

Я посмотрел на Крюка. Тот фыркнул и отвернулся. Посмотрел на Патрика. Тот одобрительно закивал. Я поднял руку.

Призрак снял шляпу. Вытащил из неё большого разноцветного попугая. Усадил мне на плечо.

– Айпоп для связи. Мои координаты в него уже занесены. Так, попугай?

– Ай-ай, сэр-р-р! – сказал попугай.

…Мы вышли из ворот губернаторской резиденции. Вдали, у подножия холма, за цветущими бананово-лимонными плантациями, расстилалось море. Свежий бриз ерошил волосы. Попугай на моём плече недовольно крутил клювом и норовил укусить за ухо. Крюк ворчал под нос что-то неразборчивое и опасливо косился на попугая. По лицу Патрика, отлично видимая под невидимой бородой, блуждала счастливая улыбка. Закрыв глаза, с наслаждением вдохнул я полной грудью опьяняющий воздух свободы.

– Джентльмены, мы отправляемся на поиски удачи!

Патрик вытянулся в струнку, щёлкнул каблуками.

– Ай-ай, капитан Фаулз, сэр!..

– Вот, – сказал мистер Тич.

– А ничего так, трезубцем морского дьявола клянусь, – сказал Крюк. – Миленько. Уютненько.

– Я, конечно, не специалист, – сказал Патрик. – Но… гм… Извините…

– Что это за чертовщина? – сказал я.

– Данный водоплавающий объект является вашим новым пиратским кораблём, – сказал мистер Тич. – Согласно договорённости.

Мы смотрели на плоскодонную дровяную баржу, намертво пришвартованную к дальнему заброшенному пирсу. О возрасте её судить я бы не взялся, но за годы неподвижности с пирсом она срослась в единое целое. В центре баржи помещался домик под соломенной крышей. Из распахнутых настежь окон выбивались и, будто бы символизируя готовность капитулировать перед любым неприятелем, развевались на ветру белые кружевные занавески. Ящики с цветущими лилиями обрамляли подоконники. За занавесками промелькнуло чьё-то лицо.

– Иду, иду, уже иду!..

Опираясь на массивную трость, к нам спешил крошечный старичок. Лицо его украшал орлиный нос, лихо закрученные усы кольцами взбегали на скулы. Сорвав с головы увенчанную перьями шляпу, придававшую ему сходство с ходячим грибом, он – с неожиданными для столь почтенного возраста грацией и изяществом – отвесил глубокий поклон.

– Добрейший вечер, судари мои! Премного счастлив лицезреть вас в моей скромной обители. Позвольте представиться: Шарль де Кубертен, куафёр.

– А это не заразно? – спросил Крюк, опасливо выглядывая из-за спины Патрика.

– О нет, что вы!.. Хотя… – старик задумался. – Надеюсь, я не забыл прокипятить инструменты после Чумного Билла… хм… Итак, чем могу быть полезен, любезнейшие?

Мистер Тич протянул ему бумагу с официального вида печатью.

– Уведомление о выселении. Данный объект, в дальнейшем именуемый… гм… каравеллой, с завтрашнего дня возвращается в состав действующего губернаторского флота Сан-Януарио.

– Мон дьё, но как же так!.. – всполошился де Кубертен. – Я арендную плату честно вношу, ни единого дня не просрочил…

– Не имеет значения. Согласно правилам проживания на сдаваемых внаём водоплавающих объектах, в условиях военного времени арендодатель имеет право в любой момент, по своему выбору и усмотрению, потребовать очистить арендуемое объектное помещение.

– Война?.. Да понимаете ли вы, о чём толкуете, сударь?.. Я видел войну! Видел такое, о чём вы, нынешние молодые люди, не имеете ни малейшего представления. Видел горящие боевые корабли на подступах к берегам Англии. Видел гугенотские байонеты, мерцающие в ночной тьме близ врат Ла-Рошели… Нет, месье, сейчас, хвала богам, никакой войны нет!.. И потом, ну куда? Куда, скажите на милость, я отсюда пойду?.. Если только умирать…

Несчастный старик едва не плакал. На мистера Тича, однако, тирада его никакого впечатления не произвела.

– Сан-Януарио всегда находится в состоянии войны. Беспощадной войны за звание бухты образцового пиратского быта. Можете обжаловать в установленном порядке через начальника губернаторской канцелярии. То есть через меня. Но в положительном исходе сомневаюсь.

– Дедушка, не волнуйтесь, – сказал я. – Здесь явно какое-то недоразумение. Мы всё равно не можем пиратствовать на этой штуковине. Губернатор обещал дать нормальный корабль. Мы же договорились.

– Ах вот как?.. Договорились? – мистер Тич поднял бровь. – Губернатор тебе, значит, обещал?.. Ну-ка иди сюда…

Ухватив за локоть, он оттащил меня в сторону. Заговорил тихо, так, чтобы не слышали остальные, быстро и страстно.

– Послушай, щенок. Ты заявился сюда, в мой город. В мой, смекаешь?.. Притащил с собой этот бродячий цирк. Провёл здесь один день. И что же, решил, что ухватил дьявола за рога? Что тебе всё дозволено, всё сойдёт с рук?.. Так вот, слушай меня. Можешь сколько угодно плести свои басни про перевоспитание. Мы оба знаем, что ты и сам в них не веришь. Твой чёртов призрак может обвести вокруг пальца губернатора. Невелика наука. Но между тобой и этим городом стою я. И ничего у тебя не выйдет, запомни – ни-че-го! Не в мою стражу. Хочешь, насмехайся надо мной, хочешь, считай мерзавцем и негодяем. Мне всё равно. Я не обижаюсь, я привык. Возможно, даже заслужил. Хотя это и очень больно… Но знаешь, что делает меня таким? Знаешь, что даёт силы продолжать? Лишь одна вещь. Одна-единственная. Я – последний разумный человек в Сан-Януарио. Говорю это без гордости, нет заслуги в том, чтобы быть нормальным. Последний, кто видит дальше собственного носа. Последний бастион на пути надвигающегося хаоса. Ты же успел на них полюбоваться, не так ли?.. Все они – все без исключения – от губернатора до самого завалящего пирата, забыли о существовании реальности. Обитают в мире фантазий уж не знаю какого воспалённого разума. Мире, который однажды рухнет им – нам! – на головы. И я готов сделать всё – всё! – от меня зависящее, чтобы Сан-Януарио не погребло под его обломками. Потому что я гражданин и патриот. Как бы смешно и нелепо это ни звучало. А посему выбор у тебя простой. Либо ты со мной. И тогда я прошу добром – убирайся! Обещаю, никто не будет вас преследовать, никто не вспомнит, что вы здесь были. А у старика по-прежнему будет дом… Либо ты против меня. И тогда я тебе не завидую. Ни тебе, ни тем, кто вокруг тебя. Призрак, губернатор, чёрт, дьявол… Никто тебя не спасёт, лучше уж поверь на слово… У меня всё. На сегодня всё… Счастливо оставаться.

Он отпустил мой локоть, церемонно раскланялся и зашагал прочь. Патрик с тревогой заглядывал мне в глаза.

– Капитан?.. Что с тобой? На тебе лица нет. Что он такое сказал?

– Н-н-ничего… Ерунда какая-то… Я даже не понял…

Меня трясло. Вне всякого сомнения, мистер Тич верил во всё, что говорил. До последнего слова. Верил истово и глубоко. И вера эта была гораздо – гораздо! – страшнее пиратских сабель. Главное же… Главное, вера его была заразительной. Ведь что, если он прав, подумалось вдруг мне. Что, если злодей в этой истории вовсе даже не он?..

– Ах, сударь, эти бюрократы де ла мёрд!.. Я, признаться, тоже никогда не понимаю, что они там бормочут… Ну ничего, ничего, будет… Пойдёмте, – старый куафёр ласково, но решительно повлёк меня за собой, – я знаю, что вам сейчас нужно. Добрая порция конфи дё канар под соусом шасёр! В трудные времена лишь это способно примирить меня с жестокостью провидения…

Сидя в крошечном камбузе баржи, мы жадно поглощали конфи де… дю… В общем, как бы это ни называлось и чем бы ни было, готовил старик отменно. Крюк откинулся на спинку стула, похлопал себя по брюху.

– Шарль, дружище, а не найдётся ли у тебя, случаем, капелька рому для истомлённой скитаниями пиратской души?

– Рому?! – де Кубертен взвился как бойцовый петух, – Тысяча чертей, сударь, вы забываетесь. Не смейте произносить в моём доме этого нечестивого слова!

– А, понял, понял. Извиняюсь… – Крюк мазнул взглядом по сторонам, заговорщицки подмигнул и понизил голос. – Возрастной рейтинг может пострадать, да?

– Какой ещё, к дьяволу, рейтинг? Единственное, что может пострадать – это здравый смысл и вкусовые сосочки. Подавать ром к благородной птице… Что за неслыханная дерзость!

Де Кубертен прошаркал в кладовку, кряхтя извлёк оттуда оплетённую лозой бутыль размером едва ли не с него самого.

– Бургундское!.. Да, сударь мой, именно так. Только старое доброе бургундское!..

Час спустя мы с Патриком ощутили необходимость подышать свежим воздухом. Вечерняя тьма накрыла Сан-Януарио. Жара спала, за бортом баржи мерно плескалось море. Облокотившись на планширь, стояли мы в круге света палубного масляного фонаря и смотрели на мерцающие в темноте городские огни.

– Но-о-о, рьян дё рьян!.. – доносился из раскрытого окна рёв Крюка.

– Но-о-о, жё нё рёгрэте рьян!.. – подтягивал ему дребезжащий старческий голосок.

Собираясь с духом перед прыжком в воды окончательного решения, вдыхал я запах мокрого дерева, водорослей и опасности. Запах первой моей санянуарской ночи. И последней.

– Патрик, не знаю, как и начать, но… Мы должны вернуться домой… – сказал я и без утайки поведал ему о словах мистера Тича. – Мне очень жаль. Жаль, что втянул тебя в это. Да и самому не стоило влезать. Ну какой из меня капитан?.. Не имею ни малейшего представления, что делать дальше и как из этого выпутываться. Нужно возвращаться.

– Нет. Я не согласен. Извини, капитан. Вернее, согласен, здесь всё и впрямь отдаёт толикой безумия… Но вот, знаешь, там, дома… Мой отец, он был… нехорошим человеком, в общем. Сам я не помню, мне рассказывали. Всякое… Я ещё совсем маленьким… ну, когда его в пьяной драке убили. Остались долги. Мама работала. Шила. С утра до вечера, с утра до вечера, всегда… Старший брат на флот завербовался. Говорил, военным морякам хорошо платят, говорил, не позволит нам голодать… В первом же рейсе сорвало с канатов пушку… Сказали, что сразу, он не мучился, даже не почувствовал… Потом мама заболела. Тяжело. Долго. Так неправильно думать, нехорошо, я знаю, но… слишком долго. Вот тогда я в трактире и начал работать. Мне двенадцать было, когда она умерла… Односельчан моих ты видел и сам. Белль… гм… мда… И если это и есть та нормальность, которой мистер Тич так жаждет, я, пожалуй, не прочь сойти с ума. Пусть ненадолго. И спасибо тебе, что мне в этом помог. Это хорошо. Было хорошо. Потому что я хоть и не согласен, но согласен. Нельзя, чтобы по нашей вине старик лишился дома. Уж не знаю, какие там правила Тичу по нраву, но одно правило знаю твёрдо: нужно быть добрым, чёрт побери!.. И потому я с тобой капитан. Завтра мы едем домой.

– Патрик, я… мне… – начал я.

– Кхм-кхм!.. – раздалось за нашими спинами.

Длинные чёрные тени легли на палубу.

– Уж не знаю, парень, как тебе удалось обдурить этого малахольного губернатора. К этому мы ещё на следующих выборах вернёмся… Но с нами такие шуточки не пройдут, даже не надейся! – единственный глаз Макроджера яростно сверкал. – Ты, значит, у нас теперь настоящий пиратский капитан, да?

– С настоящим кораблём, – Роллинз с издевательским любопытством постучал каблуком по палубе баржи.

– А известно ли тебе, Фаулз… ой, простите!.. капитан Фаулз… – продолжал Макроджер. – Известно ли тебе старое и всеми уважаемое пиратское правило: мы в ответе за тех, кого приняли в команду? Конечно же, оно тебе известно, а иначе что ж ты за капитан. И коли так, к тому мерзкому пиратишке у нас вопросов больше нет. Теперь все вопросы к его капитану. Ты сам выбрал свою судьбу, парень. Хочешь быть настоящим пиратом, – будь готов быть настоящим пиратом!

Молниеносным движением ухватив меня за запястье, он что-то вложил мне в ладонь.

– Всегда готов! – соврал я, вырывая руку.

– Вот и поглядим. Завтра. На рассвете.

Зловеще ухмыляясь, пираты отступили и растворились в ночи. Из домика в обнимку вывалились Крюк и де Кубертен.

– …Са команс авек туа-а-а!.. Гм… Эй, что это с вами? Что тут происходит?

Я раскрыл ладонь. Посреди неё лежал синий клочок бумаги. В грубо намалёванном рисунке угадывался сжатый кулак с поднятым большим пальцем.

– Ой… Ма-ма… – сказал Крюк. – Синяя метка…

– И что это значит? – спросил Патрик.

Де Кубертен продемонстрировал нам собственный крошечный кулачок, отогнул большой палец и резким движением провёл им по горлу.

– Чик-чик!.. Старинный пиратский обычай, судари мои. Они сказали, когда за вами придут?

– На рассвете.

– Надо уходить, капитан, – сказал Патрик. – Сейчас же, не дожидаясь утра. Нет позора в том, чтобы отступить пред во всём превосходящими силами неприятеля.

– Уверяю вас, судари мои, это стало бы верхом неблагоразумия. Они наверняка выставили дозорных. И если решите вы бежать, в погоню за вами пустятся все без исключения. Каждый пират в Сан-Януарио почтёт за честь лично проткнуть саблей носителя синей метки, дерзнувшего преступить священный обычай.

Повисло молчание. Я напряжённо размышлял. Если мы попытаемся улизнуть, – нас неминуемо убьют пираты. Если останемся, – мистер Тич отберёт у де Кубертена дом, а нас, скорее всего, тоже убьёт. Хотя это уже не будет иметь значения, поскольку ещё до того нас всё равно убьют пираты. Ситуация, ещё несколько минут назад казавшаяся столь простой и ясной, на глазах превращалась в безвыходную… Но постойте-ка… Безвыходную?..

– Патрик, – скомандовал я с облегчением, – тащи попугая!

…Свежеразбуженный попугай сидел нахохлившись и всем своим видом демонстрировал неудовольствие.

– Гм… Кто-нибудь умеет им пользоваться? – спросил я.

– Голосовое управление, – подсказал де Кубертен. – Просто дайте ему знать, чего хотите.

– Эмм… Попугай, я желаю поговорить с призраком!

– Ай-ай, сэр-р-р!

Попугай заработал крыльями, набирая обороты, поднялся в воздух и быстро исчез из вида.

– И теперь что?

– Теперь ждать ответа.

Мучительно долго тянулись минуты ожидания. Наконец попугай вновь бухнулся мне на плечо.

– Пер-р-рсонажи, вы там что, с ума посходили, попугаить мне поср-р-реди ночи? Нор-р-рмальные пр-р-ризр-р-раки уже спят, знаете ли. Завтр-р-ра явлюсь и будем р-р-разбир-р-раться, что у вас стр-р-ряслось. Но только в р-р-рабочее вр-р-ремя!

Попугай замолчал и спрятал голову под крыло. Безвыходность ситуации выходом тоже не оказалась.

– Значит, остаётся одно, – сказал я. – Метку они вручили только мне. Стало быть, вас это не касается. Я вас сюда притащил, мне и вытаскивать. Уходите, я их задержу.

– Капитан, – сказал Патрик, – я третью главу подряд только тем и занимаюсь, что отпускаю пафосно-проникновенные реплики, раскрывающие меня в качестве пусть и не слишком отважного, но преданного и рассудительного члена команды. Может, хватит уже заезженных штампов, а?.. Читатели давно сообразили, что я тебя не брошу.

– Чего?.. Это ты сейчас о чём вообще? – спросил я.

– Хм… Я, собственно, другое сказать хотел… То есть хотел сказать то самое, но другими словами. А оно само вышло, что сказал то, что сказать не хотел, но хотел сказать… И вместо этого… Здешний воздух, он… Как-то странно на меня действует… Извините…

– Хотел, не хотел… Какая разница, если по смыслу верно? – сказал Крюк. – Я, может, конечно, слишком ром люблю. И храбростью не отличаюсь, что уж там греха таить. И уж наверняка завтра об этом пожалею… Но, вообще-то, строго говоря, это не ты меня, а я тебя сюда притащил. Так что не зазнавайся особо. Если же нужен формальный предлог, то пожалуйста: ночью я всё равно никуда не пойду. Темноты боюсь.

– Спасибо вам, друзья. Но это не выход. Если останетесь, мне это всё равно ничем не поможет. Для вас же означает напрасную гибель. Не можем же мы с ними драться!..

– А эти ваши пираты… Они большие? – озабоченно спросил де Кубертен.

– Во! – Крюк вытянул руку вверх и даже привстал на цыпочки.

– О, тре бьян!.. С мелкими пиратами мне нынче управляться было бы тяжеловато. Зрение моё уже не то, что в прежние времена.

– Дедушка Шарль, – сказал я, – вам и не нужно ни с кем управляться. Вы пиратам ничего не сделали, а они ничего не сделали вам.

У старика, казалась, аж перья на шляпе встали дыбом от возмущения.

– Предупреждаю, юноша, вы балансируете на тонкой грани оскорбления! Шарлю де Кубертену не нужен повод, чтобы драться. Я его всё равно не запомню. Проклятый склероз!.. Судари мои, предлагаю времени не терять и перейти к обсуждению плана баталии. И уж поверьте моему опыту, нет лучшего военного советника, чем старое доброе бургундское!..

Бум!.. Бум!.. Бум!..

В висках стучало набатом. Голова раскалывалась. С отвращением продрав глаза, выполз я на палубу. Вокруг плескалось отвратительно голубое море. Истошно вопили отвратительно громкие чайки. Над головами сгрудившихся на отвратительно грязном пирсе отвратительно злобных пиратов вставало отвратительно яркое солнце. Отвратительно зевая и потягиваясь, из домика вышел Патрик.

– Доброе утро, капитан!

– Умгу. Но я бы скорее охарактеризовал его как…

Над головами отвратительно злобных пиратов на пирсе?!..

– Патрик, который час?!

– Точно не скажу, но примерно рассвет, капитан.

Стук в висках затих. Макроджер прекратил размеренно барабанить по барже ногой и недобро осклабился.

– Привет, Фаулз. Сейчас будем тебе чик-чик делать. Готов?

– Ай-ай, сэр, чик-чик! – хором подтвердили пираты.

– Как же это отвратительно звучит, – сказал мрачный как туча Крюк, в свою очередь выбираясь на палубу. – С другой стороны, жизнь тоже отвратительная штука. Так что особой разницы и нет.

– Патрик, – спросил я шёпотом, – ты, случайно, не помнишь, мы вчера разработали какой-нибудь план?

– Ну… Вроде бы, Крюк придумал закидать их шапками. Потом вы пошли тренироваться… А дальше я уснул.

– Позвольте, позвольте, разрешите!.. – до отвращения бодрый и жизнерадостный де Кубертен протиснулся между нами, кряхтя и помогая себе тростью, выбрался на пирс, сорвал с головы шляпу, согнулся в церемонном поклоне. – Счастлив приветствовать, господа! Что привело вас в столь ранний час к моему скромному жилищу?

– Прочь с дороги, старик, – сказал Макроджер. – Мы тут не по твою душу. Карабас, обеспечь эвакуацию гражданского населения.

Огромный пират в клетчатой рубашке и узких бриджах с подворотами, свирепо потрясая на ходу расчёсанной, напомаженной и завитой бородой, направился к де Кубертену…

Лязгнула сталь. Карабас замер. В подбородок ему упиралось остриё словно бы прямо из воздуха появившейся шпаги.

– Мы, кажется, не имели чести быть представленными, – старик отбросил опустевшую и укоротившуюся на длину шпажного эфеса трость. – Шарль де Кубертен, граф д’Арманьяк, капитан королевских мушкетёров. В отставке, разумеется. Ныне же – работающий пенсионер. К вашим услугам, сударь!.. Стригу!..

Кисть его задвигалась с изумительным проворством. Из-под пляшущего вокруг пиратского носа кончика шпаги полетели волосы.

– Брею!..

Помолодевший в одночасье лет на двадцать пират растерянно ощупывал гладкое, как у младенца, лицо.

– Кровь отворяю!

Утративший всяческую свирепость Карабас пискнул от ужаса и поспешил бесславно оставить поле боя. Д’Арманьяк отсалютовал пиратам шпагой.

– И если у вас имеются какие-либо вопросы к моим гостям и друзьям, господа, для начала вам предстоит пройти через меня.

– Ладно, старик… – Макроджер неторопливо вытащил саблю. – Дьявол свидетель, я этого не хотел. Ты сам напросился… Пираты, к бою!

– Ай-ай, сэр! – рявкнули четыре десятка глоток.

Четыре десятка сабель покинули ножны одновременно.

– О, тре бьян. Защищайтесь, канальи! И не смейте потом врать, что вас было только четверо!

Лавина пиратских тел с рёвом двинулась вперёд, навалилась на д’Арманьяка, погребая его под собой…

– Как думаете, это ещё надолго? – спросил я.

Задремавший, должно быть, Патрик дёрнулся и едва не свалился с планширя баржи, на котором сидели мы вот уже третий час.

– А?.. Что?.. Они ещё не?..

– Продолжают, – сказал Крюк, отхлёбывая бургундское из полугаллонной бутыли. – В последние сорок пять минут инициатива на нашей стороне, давим по всему полю, но пока ничья.

На пирсе перед нами, растянувшись в колонну, большими кругами бегали потные, тяжело дышащие пираты. Вслед за ними, воинственно потрясая шпагой, семенил д’Арманьяк. К чести пиратов, физически они были подготовлены неплохо и старого мушкетёра в скорости значительно превосходили. Потому голова колонны периодически нагоняла д’Арманьяка сзади и, безуспешно пытаясь затормозить, утыкалась ему в спину.

– Ах вот вы где, канальи! – кричал он тогда, разворачивался, и погоня закручивалась в обратную сторону.

Зловещий смешок раздался вдруг за нашими спинами.

– Уж простите, что мешаю насладиться зрелищем… Последним зрелищем, что довелось увидеть вам в ваших никчёмных жизнях!

Повернувшись, я с ужасом осознал, что смотрю точно в дуло пистолета. Второй пистолет неспешно перемещался между Крюком и Патриком, словно бы Роллинз, чьи пальцы лежали на спусковых крючках, никак не мог определиться, кого же из них следует застрелить первым. Вода текла с него ручьём, белокурые локоны скрывала купальная шапочка, талию опоясывал надувной спасательный круг из непромокаемой парусины.