О ней. Онейроид

– Женщина, как и мужчина вправе развиваться так, как ей того хочется. – Быстро ответил Джон, не желая быть причиной конфликта между двумя мужчинами, он видел, что мистер Паркер из последних сил сдерживается, чтобы не нагрубить мистеру Уизли.

– А, что если человек не желает развиваться? – спросила Кэролайн у Джона. – Как вы относитесь к тем, кто не желает развития собственной личности?

– Мне жаль таких людей, но по большей части они мне безразличны, – ответил Джон максимально честно.– Но, должен сказать, к своему стыду я могу испытывать и более неприязненные чувства к таким людям.

– И что же это за чувства мистер Вудс? – Заинтересовалась Кэролайн.

– Презрение. Самое глубокое презрение, на какое я только способен.

– Поистине честный ответ. – Воскликнул мистер Уизли. – Не каждый будет говорить то, что чувствует на самом деле, а вот вы правы. Несомненно, правы. Только презрения заслуживает не тот, кто не хочет развиваться дальше, а по моему мнению тот, кто не способен дать развития другим.

– Сколько мир бы мог познать открытий, если б люди не были так слепы в своих заблуждениях. Но не только заблуждения вводят людей в ту область, из которой нет выхода, но и лень. Это самый прямой путь к деградации. – Сказала Кэролайн. – А знаете, о чем я поистине жалею, мистер Вудс? – Обратилась она к Джону. – О времени, о потраченном впустую времени, которое летит так молниеносно, что через секунду ты уже не молодой и полный надежды человек, а дряхлый старик. Мы не ценим время. Мы его теряем. Вот и сейчас, казалось бы, очень интересный разговор, а время это можно было бы потратить совсем по-другому.

– Простите, вас тяготит наша беседа? – её слова немного задели Джона.

– Что вы, совсем нет. Ведь завтра мы будем общаться без смущения и неловкости, зачем тратить время на более близкое знакомство завтра, если сегодня можно посвятить этому целый вечер. Вы согласны со мной?

Джон, безусловно, был с ней согласен. Она расставляла все по своим местам с такой лёгкостью, что это не требовало дальнейших объяснений. С ней было очень интересно общаться, и Джон с нетерпением ждал завтрашнего дня, чтобы без посторонних поговорить с начинающим, но без сомнения в будущем очень перспективным психоаналитиком.

– Я с нетерпением буду ждать встречи с вами завтра. – И, чтобы рассеять возникшую небольшую скованность за столом, добавил: – Обещаю не смущаться и вести себя так, как будто мы знакомы тысячу лет. – Он улыбнулся мисс Спун.

– Я думаю, сделать это будет очень просто. Буду ждать вас завтра мистер Вудс, в одиннадцать часов. – Кивнула мисс Спун на его слова. – Надеюсь, вы пунктуальны. Все-таки нам есть, что обсудить. – И, резко сменив тему, она повернулась к миссис Паркер. – Мне кажется, у вас к чаю будут кексы? Я услышала их божественный аромат, как только мы подходили к дому.

Глава 13

Мисс Спун, была одной из немногих женщин, поступившей и окончивших Цюрихский университет по специальности. Медициной она интересовалась с детства, когда другие девочки играли в куклы, она с мальчишками препарировала лягушек. Её отец, мистер Спун видя такое увлечение дочери, всячески старался её поддержать. Женская спальня молодой леди была завалена не модными журналами и сладкими романами, а литературой по медицине, справочниками и атласами. Мисс Спун, так же страстно любила рисовать, но портреты ей давались слабо, а вот зарисовки из книг по анатомии были просто превосходны.

Её, можно было назвать, поистине усладой глаз и наслажденьем слуха. Так, по крайней мере, думал мистер Джон Вудс. Он не мог уснуть до самой полуночи после вчерашнего обеда. Он всё думал и думал. Он думал о мисс Спун и её словах о потерянном времени. Как удивительно само время распорядилось этим моментом, думал он. Так, что на долю двух молодых людей, выпало счастливое знакомство. Он то, несомненно, был этому рад, но как же она это восприняла? Этого Джон не знал, как не знал, произвёл ли на неё какое-либо впечатление, как специалист или как мужчина. Ведь она впечатлила его, заставила обратить на себя внимание. Она была, конечно, хороша собой, но для Джона это практически ничего не значило. Как любил повторять сам Джон: «Светлый ум – вот настоящая красота и добродетель женщины».

Как же ему иногда не хватало простого общения. Под таким простым общением мистер Вудс подразумевал, конечно же, всевозможное обсуждение теорий и методов психоанализа. Изучение трудов Фрейда. Он восхищался им и одновременно был не согласен. Мало кто, из окружающих Джона врачей, мог поставить под сомнения слова самого Фрейда. Джона это ужасно злило, он пытался, что-то, кому-то доказать, но на него всегда смотрели со снисхождением и сожалением. Вот и лучший друг Чарльз, который так рьяно взялся за свою карьеру, казалось, уже успокоился тем, что занял своё место в жизни, и на большее у него нет желания. Он перестал развиваться, точнее ему стало просто лень. Джон отчаянно не понимал друга. Это как перестать мечтать. Это как однажды, вдруг не захотеть больше вдохнуть воздух которым дышишь. Поэтому, для самого Джона знакомство с мисс Спун было огромным глотком самого лучшего горного воздуха. Он, как будто оказался на Аляске, где от каждого вздоха словно кружится голова, так свежо и чисто вокруг. Её энтузиазм ни в коей мере нельзя погасить. Она должна гореть. Гореть желанием к переменам и совершенству.

Мистер Вудс откинул все правила приличия, когда вчера буквально напросился в гости к мистеру Уизли, вернее не к нему самому, а к его племяннице. Джон редко вёл себя бесцеремонно, но это был как раз такой случай. Ему назавтра следовало отбыть в особняк Грантов, поэтому он не хотел терять ни минуты, желая поближе познакомиться с Кэролайн Спун.

– Признаться, я все же удивлена вашей настойчивостью, – говорила она, сидя в гостиной своего дяди. Джон непонимающе на неё посмотрел.

– Дело в том, что мужчины редко соглашаются с мнением женщин, а если женщина ещё и коллега, то это в высшей мере будет странно. Признайтесь, мистер Вудс, что вас во мне заинтересовало, моё образование, моя привлекательность или не похожесть на других? – Она лукаво ему улыбнулась.

– Могу признаться, всё вместе. – Джон ответил на её улыбку. – Но, больше всего меня пленил ваш подход и рассуждения. Я, конечно, мог бы вести свободно беседу на любую тему, но миссис Паркер непременно бы упала в обморок при ещё одном упоминании о сексе и Фрейде.

– Это верно, – рассмеялась Кэролайн, – мне даже было её немного жаль.

Их общение было настолько непринуждённым, словно они и вправду были знакомы тысячу лет. И за всё время беседы, Джон не раз подумал о том, как их суждения похожи. Но всё же порой, ему казалось, что Кэролайн что-то не договаривает. Но он не стал заострять на этом внимание, ведь профессиональные тайны свойственны каждому, и он не хотел нарушать своими вопросами её покой.

– Нет, нет, – говорила она, наливая уже третью чашку чая, – это ни в коей мере не следует считать чудачеством. Ваш подход в лечении от депрессии моего кузена меня, признаюсь честно, просто поразил и удивил. Ведь так редко можно встретить такой подход в современной научной среде. Я совершенно уверенна, вам следует развиваться и дальше в этом направлении.

– Мне приятны ваши похвалы, мисс Спун,– Джону необычайно понравилось, что Кэролайн оценила его труды.

– Прошу вас, давайте перейдём на более неофициальный тон общения, а то мы битый час общаемся, соблюдая ненужные в данном случае правила приличия.

– Согласен, – кивнул Джон. – Но все же не стоит от моих методов ожидать большего. Я считаю, что в совокупности некоторых факторов это может принести результат. Не стоит судить мою работу по одному этому случаю, хотя, я повторюсь, мне очень приятна ваша похвала.

– Вы так скромны, Джон, или я скорее назвала бы это нетерпимостью. Нетерпимостью к самому себе. Вы словно боитесь, что вы не оправдаете своих же надежд или ваши идеи кто-то украдёт.

– Не совсем так, конечно. – Джон улыбнулся ей, но это улыбка вышла скорее нервной, как будто она попала в точку. Но, подумав несколько секунд, он был вынужден с ней согласиться.

– Знаете Кэролайн, пожалуй, вы всё-таки правы. Я имею в виду то, как вы выразили мою нетерпимость. Мои друзья называют это одержимостью. Я слишком увлечён своим делом, что даже на дружбу у меня остаётся мало времени. И дело даже не в том, что кто-то сделает открытие в науке вместо меня. Я просто не могу по-другому. Мне важен результат.

– У вас много друзей, Джон?

– Совсем нет, – сказал Джон с лёгким сожалением. – Но это именно те люди, которые будут со мной честны, а это я считаю неотъемлемой частью дружеского союза. Мой друг работает в больнице святой Августы, его зовут Чарльз Смит. Вы вряд ли слышали о нем.

– К сожалению, нет.

– Он был полностью со мной солидарен. Он, был единственный в этой клинике, кто поддержал мои идеи. Я тогда только приехал из Австрии, где проработал в одной из самых ужасных клиник за всю мою жизнь. Тогда я жаждал только одного.

– Чего же, – спросила Кэролайн.

– Перемен. Только перемен в лучшую сторону. Но не для самих врачей, а для пациентов. Адские условия их лечения, никак не могли принести им облегчения. Иногда, мне казалось, что их вовсе не хотели лечить. Будто врачи сами сошли с ума, наблюдая ежедневные страдания этих несчастных, что сделались невосприимчивыми к любой душевной боли. Мало того, что их разум был заперт в ловушке безумия, так и тело физическое было заперто и посажено на цепь словно животное. Наверное, именно тогда, я понял, что пошёл по правильному пути.

– Это ужасно, – сказала Кэролайн печально, – я с вами полностью согласна в этом деле, что нужно менять всю систему, а не отдельные её отрасли. Это будет огромный труд, но я надеюсь, мы сможем устоять против трудностей.

– Да, это верно. – Джону, тоже, отчего-то взгрустнулось. От воспоминаний ли, или от бессилия, что не может переменить всё немедленно.

– Но, что же ваш друг? Чего добился он?

– О, у него прекрасная должность, чудесный дом и очаровательная жена. Он после свадьбы стал менее настойчив к тому, чтобы, что-то менять.

– Но как? Вы считаете, что во всем виновата его женитьба? – Не понимала Кэролайн.

– Ну что вы. Вовсе нет. Ведь я сам, посоветовал другу скорее вступить в брак с Элизой. Она бы вам непременно понравилась. Я думал, что она наоборот будет тем рычагом, который заставит его действовать. Но, оказалось всё наоборот. Он подумал, что всё и так замечательно сложилось, и не стал тем, кем мог бы стать. Забрал жену из Лондона, поселился в пригороде и вполне себе счастлив.

– Вот именно поэтому, я и не выйду замуж, – воскликнула с горячностью Кэролайн. Джон слегка удивился её неожиданному заявлению.

– Но от чего же? Вы считаете, что муж будет препятствовать вашей деятельности?

– И не только по этому. Я считаю, что институт брака себя изжил. Это конечно печально, но, по-моему мнению, это и есть прогресс.

– Прогресс? Не понимаю.

– Ну, всё же просто Джон. Женщина и мужчина в браке совершенно неравны. Ни юридически, ни как-либо ещё. Намного проще вовсе не выходить замуж, чтобы никто не мог распоряжаться твоим имуществом и отбирать у тебя детей в случае развода.

– Но ведь не все браки распадаются и не все мужчины способны на такое.

– Конечно не все. Я говорю обобщенно и имею в виду зависимость женщин сначала от отца, а потом от мужа. Мне это кажется несправедливым.

– Ваш отец как-то препятствовал вам?

– О нет, мой отец ни в коей мере, не хотел меня в чем-либо ограничивать. Он не считает, что женщина должна быть только матерью и женой. Его позиция такова, что женщины имеют равные права и условия для образования, проживания и выбора в жизни.

– Безусловно, в ваших словах есть резон, я как человек здравомыслящий должен согласиться с некоторыми вашими… доводами. Но кое-что, мне все-таки не понятно. Брак – это союз двух людей. Людей, которые любят друг друга, которые хотят быть вместе, растить детей, строить быт. Мне кажется, что вы слишком категоричны. Ведь ваше мнение может и поменяться.

– Моё мнение конечно может поменяться, но не в данном случае. Любящие люди могут жить и растить детей вне брака. Где гарантия того, что муж не разлюбит меня и не бросит? И где гарантия, что я не разлюблю своего супруга и не встречу другого? Я любила и была предана. Какое счастье, что я не вышла замуж за первую свою любовь, ведь я могла бы не встретить вторую. И пусть не всё сложилось в дальнейшем, но я могу сказать, что я была вольна в своей любви и поступала так, как велело мне сердце.

Джон задумался над её словами. В чём-то она была права. Вот только как можно вне брака растить детей? Это ли семья? А как же осуждение? Разговоры? Да много разных причин.

– Я одного не могу понять, – сказал он. – Получается, таким образом, вы хотите защитить себя? Защитить юридически? Ведь, приданное жены, насколько мне известно, поступает в распоряжение мужа. Простите, я мало знаком со здешним законодательством, я получал образование в Америке.

– Именно так, – она кивнула ему. – После заключения брака, всё имущество жены поступает в распоряжение мужа, и только он может им распоряжаться. Жена не может и булавки купить без разрешения. Для женщин, наши законы слишком суровы, мы не можем и шагу ступить без позволения мужчины. Но, я бы выглядела в ваших глазах слишком меркантильной, если бы хотела только защитить своё состояние.

– Что же вы имеете в виду?

– Безусловно, свободу. Свободу мысли, передвижения, свободу в том, что я могу реализовать. Я хочу полагаться только на себя.

– Знаете, вы напоминаете мне американских женщин. Они, так же как и вы хотят прав и свобод. Но, к сожалению, мы должны понимать, что мужчинам будет сложно поделиться своими правами и властью, которой они наделены. Хоть я и мужчина, но в моей семье было принято принимать во внимание мнение женщины, в том числе и её желания. Эти качества мне, слава господу, привил отец. Он очень любил мою мать, и я на их примере могу судить, как чудесна, бывает семья, без таких вот половых предрассудков.

– Вам очень повезло, – сказала Кэролайн. – И здесь я имею в виду не само ваше отношение к семье, которая была у вас перед глазами, а и то, кем вы стали. Ваши бы рассуждения, да половине земного шара… Думаю, тогда и не было бы нужды на эти предрассудки по поводу прав и свобод. Все должны быть равны.

– Здесь я тоже с вами согласен. Равенство приводит к гармонии. – Кивнул Джон.

– И миру. – Она улыбнулась. – Знаете, иногда, когда я подолгу не могу уснуть, меня посещают разные мысли о роли женщин в истории. Мне интересно, что было бы, если б женщины были правящим классом? – Она помолчала немного подумав. – Были бы войны? Голод? Ужасные катаклизмы? Ведь женщина по природе своей милосердна, она даёт жизнь и не может так хладнокровно её забирать.

Джон тоже задумался, её рассуждения были интересны и не лишены смысла. Сам он так глубоко никогда не задумывался. В этом и было различие между ними. Женщины чувствуют всё намного тоньше и глубже, чем мужчины. Они более эмоциональны, в то время когда мужчина должен хладнокровно сделать выбор, женщина будет поддаваться импульсам и интуиции.

– Вы знаете, Кэролайн, ваши суждения и размышления мне интересны. Я, конечно, не могу сказать, что во всём с вами согласен, но это не потому что мы разного пола, а потому, что я имею своё мнение. – Он улыбнулся ей, а Кэролайн рассмеялась.

– И, слава богу, что у вас своё мнение, иначе мне бы пришлось прекратить с вами откровенничать. Вы же говорили, что цените в дружбе честность, и поскольку я не могу ещё назваться вашим другом, то, по крайней мере, честность вам гарантирована. Того же я ожидаю и с вашей стороны.

Джону, совсем на секунду, показалось, что Кэролайн говорила словами Мэри.

– Я безмерно буду рад дружить с вами, – сказал Джон, польщенный её очередной похвалой. – Как жаль, что наша дружба продлиться всего лишь этот день, но я надеюсь, что мы не потеряем контакты друг друга. Обещайте мне писать с вашего места работы.

– Обещаю, – щёки Кэтрин слегка зарделись от нахлынувших приятных эмоций. – Я буду в Лондоне к свадьбе Уоррена, и так как вы тоже приглашены, мы непременно встретимся.

– Я с нетерпением буду ждать нашей встречи.

Глава 14

– Хорошее место он выбрал, – саркастически сказал Сай, махая направо и налево мачете. Трава росла так густо, что невозможно было поверить, что мы находимся на Земле. Идти было очень тяжело, растения цеплялись за одежду и обувь, и только острые лезвия расчищали нам дорогу.

– Не удивительно, что его поселение так долго просуществовало вдали от других, – сказала я. – Вполне себе разумное решение, если хочешь защитить свой народ. И место, на мой взгляд, самое, что ни есть лучшее. Сейчас так тяжело найти источники чистой воды, а здесь ещё и растительности хоть отбавляй.

Мы так долго расчищали себе дорогу, что нельзя было сказать, сколько часов мы в пути. Наши проводники остались на границе отделяющей территории одного племени от другого. Эта местность мне была не знакома. Впрочем, сюда мало кто из людей заходил, ловушки были расставлены по всему периметру так, что только мы с Саем могли их почувствовать, ну и, конечно же, сами хозяева ловушек знали о месте их расположения.

– Слева ловушка, – сказала я Саю на всякий случай.

– Да, я слышу. – Он шагнул в сторону и осторожно, стараясь не задеть почти невидимую нить, прошёл мимо.

– Знаешь, мне иногда кажется, что это ловушки не только на зверей и людей. Они предназначены и для мунинов тоже.

– Почему ты так решил? – спросила я, шагая за Саем след в след.

– Они более жестоки, что ли, – он пожал плечами. – И рассчитаны на самонадеянность. Вот смотри, – он указал пальцем на оставшуюся позади нас почти невидимую леску. Я обернулась туда, куда он указывал. – Люди без сомнения могут её увидеть, а вот мунины, они слишком самонадеянны, и решат, что для них могли приготовить, что-то поинтереснее. Ты так не думаешь?

– Возможно, ты в чем-то прав, но не стоит их недооценивать, – ответила я повернувшись к Саю. – Пошли, а то мы к заходу солнца не успеем туда добраться.

Сай опять стал пробиваться сквозь непролазную чащу. Спустя примерно полчаса, мы наконец-то смогли выйти из зарослей на более-менее нормальную дорогу. Здесь трава росла не так густо, и можно было не расчищать путь. Пройдя ещё несколько сотен метров, мы вышли на поляну, сплошь состоящую из добротных хижин. Из людей никого не было видно.

– Странно, – сказала я, – где же люди?

– Может на охоте? – неуверенно предположил Сай.

– Что все? Нет, что-то не так. – Я пошла по направлению к хижинам, осторожно ступая по земле и оглядывая местность. Сзади, так же осторожно шёл Сай.

Запустение этого поселения было на лицо. Возле хижин были давно погасшие костры, в загонах не было животных. Только колодец с водой был заботливо накрыт настилом, а не засыпан по обыкновению, если бы племя уходило с насиженного места.

Я подошла к колодцу, сбросила накрывавшие его доски, и заглянула во внутрь. Там, в глубине блестела вода.

– Они не могли просто испариться. Воду не засыпали. Значит, что-то произошло.

– Но, я не вижу следов какой-либо борьбы, – сказал Сай, оглядываясь по сторонам. – Нужно проверить все. Давай обыщем хижины.

Мы методично стали обходить все хижины, одну за другой. Наспех осмотрев их, было понятно, что люди оставили здесь всё своё имущество. Ни одежда, ни какие-либо ещё вещи, взяты с собой не были. Остались так же предметы культа. А без них, ни одно племя, никогда не покидало свой дом. Статуэтки маленьких божеств заботливо наряженные, стояли на самом почётном и видном месте. Здесь же, стояли и статуэтки, предназначенные для погребения. Выйдя из последней хижины, я позвала Сая. Он вышел из хижины напротив и задумчиво вертел в руках статуэтку одного из божеств.

– Ты обратила внимание? – спросил он, показывая её мне. Я кивнула. – Может, потеряли веру, если оставили это здесь, или по обыкновению приняли другую? – высказал он предположение.

– Это вряд ли, – сказала я. – Это племя жило обособленно от других. У них была налажена только торговля с другими дружественными племенами. Так же, вряд ли и мунины могли их переманить на свою сторону. Их, по всей видимости, здесь и не было.

– А если они послушали нас? – не унимался Сай. – Что если после нашего разговора с вождём они поняли всё?

– Сай, это ни в коей мере не противоречит ни одной из религий Земли. Люди вправе верить в то, во что хотят. Именно так и формируется вселенная. Мы не лишаем людей веры как мунины, а совсем наоборот, позволяем верить в то, во что им угодно.

– Я знаю, но всё же, мне как то не по себе что ли.

– Отнеси статуэтку на место, пожалуйста. Возможно, вера его хозяина, может ему в чем-то помочь. – Сай с поникшей головой пошёл относить самодельную фигурку божества. Осталось осмотреть только хижину вождя.

Она стояла обособлено от других хижин и была разительно больше остальных построек. Вокруг неё росли непроходимые джунгли. Казалось, сама природа позаботилась об этом двухэтажном строении. Войдя во внутрь, мы обнаружили ещё один колодец, в нём так же была вода. Первый этаж представлял собой большое помещение, которое, вмещало в себя несколько маленьких комнат. Второй этаж поддерживали своими опорами столбы. Посередине был основной круглый столб, который держал потолок, он же, был ещё и верхней комнатой. В потолке был вырезан люк, через который можно было мельком увидеть обстановку наверху. Но, наверх, не вело никаких ступеней. Подъёмом, очевидно, служил какой-то механизм, который, мог быть задействован только с верхнего этажа. Нужно было попробовать, как-то забраться туда. Сай внимательно осмотрел центральный столб.

– Смотри, тут есть небольшие насечки. Видимо, что бы можно было зацепиться.– Он трогал шероховатую поверхность пальцами и задумчиво смотрел наверх. – Надо попытаться забраться. Как думаешь, мы справимся?

– Конечно, справимся, – у меня не было ни малейших сомнений. – Нужно поискать какие нибудь верёвки, для противовеса.

– О, отличная мысль сестричка. – Сай принялся обходить хижину, которая если б не запустение и земляной пол, могла вполне походить на добротный дом, которые строили раньше. Я же, внимательней присмотревшись к маленьким насечкам на столбе, решила испытать судьбу. Быстро скинув ботинки и носки, я постаралась как можно крепче охватить столб руками, и упираясь пальцами ног в маленькие выемки, начала потихоньку подтягиваться вверх. Очень медленно, чтобы не упасть, и не начать все заново, я осторожно двигалась вверх.

– Ты вижу, совершаешь очередные акробатические трюки, – сказал Сай. Он подошёл где-то сбоку, но посмотреть на него я не могла, слишком рискованно было это дело.

– Не зря же каждый день тренируюсь, – сказала я с нажимом. Дышать от напряжения было очень тяжело. – Ты нашёл верёвку?

– Нашёл, сейчас я тоже начну подниматься, только ты не спеши, не хватало нам ещё травм.

– Я не спешу.

Сай обхватил верёвкой столб, завязал её и пролез сам в это получившееся кольцо. Натянув крепко верёвку на себя, он начал медленно подниматься вслед за мной. Мне до самого верха не хватало всего пары сантиметров. Наконец, показался пол второго этажа и я, подтянувшись на руках, смогла залезть внутрь. Сразу же опустившись на колени, я посмотрела в низ на взбирающегося Сая. Он оказался достаточно проворным, и благодаря своим сильным рукам, уже был у самой поверхности. Я помогла ему подтянуться, и он оказался рядом.

– Смотри, – сказал он, стоя на коленях и тяжело дыша. Я посмотрела, куда он указывал. В углу, на крепких канатах лежала огромная корзина. Видимо с её помощь сюда поднимали вождя.

– Да, вижу, значит, кто-то должен постоянно находиться на верху, что бы в случае надобности поднять корзину.

– И их должно быть, по меньшей мере, двое, – сказал Сай, поднимаясь с колен и отряхивая штаны. – Один не смог бы поднять такую корзину.

Я оглядела комнату, она была не большая. Здесь, по всей видимости, хранилась только эта корзина, да куча канатов. Дверной проём вёл в другое помещение, и я не раздумывая туда пошла. Сай пошёл следом. То, что я увидела, повергло меня в шок. На кровати, посреди серого тряпья кто-то лежал, осторожно я подошла ближе и не узнала то, что раньше могла бы назвать человеком. Передо мной лежала высохшая мумия. Скелет настолько обтянул кости, что можно было сосчитать все ребра на теле.

– О, нет, – воскликнул Сай и кинулся к высохшему трупу. – И что нам теперь делать?

Я молчала, не в силах отвести взгляд от тела. Я так надеялась, что всё теперь измениться. Что все попытки, предпринятые нами, не будут напрасными. Я смотрела на тело вождя Туарек из племени Чибат и не знала, что мне теперь делать. Я не знала, что нам теперь делать.

Глава 15

Мэри, который день ходила печальной. Свою хандру она не могла объяснить ни себе, ни кому бы то ни было ещё. Что-то тревожило её, что-то ускользающее от неё самой. И даже приезд её любимой падчерицы Эммы, лишь ненадолго, смог её развеселить. Они по обыкновению сидели в библиотеке, где Мэри диктовала Эмме очередное своё сочинение. Здесь их и застал доктор Вудс, который решил, во что бы то ни стало, развеселить свою пациентку, и не дать последней впасть в депрессию. Извинившись за неожиданное вторжение, мистер Вудс отметил про себя, что румянец вполне вернулся к Мэри. В отличии от тех последних дней, что она меланхолила, сегодня и вид её, и само состояние, было намного лучше. Всё-таки занятия идут ей на пользу.