Времена Амирана. Книга 1: Начало

Так он и шел, задумчивый, но внимательный, мягко ступая мягкими подошвами. Шел, пока не увидел Принципию, понуро бредущую в том же направлении.

***

Принципия тоже шла, погруженная в свои мысли. Правда, мысли ее не были столь глобальны. Собственно, мысли ее вертелись все вокруг одного и того же: что же случилось? У кого бы спросить? Где все? Пойти к фрейлинам? Они, по идее давно уже должны были спать, неудобно как-то… но, вроде, никто не спит. И где тогда сейчас разыскивать этих фрейлин? Может, они тоже где-то… где-то – что? Бродят, как она? Заняты чем-то? Чем?

Тут ее кто-то легко тронул за рукав. Она вздрогнула от неожиданности и оглянулась. Рядом стоял Куртифляс. Вот уж кого она меньше всего хотела сейчас видеть. Ну не нравился ей шут. Скользкий какой-то, что в нем папа нашел? Правда, если кто-то что-то и знает, то это, конечно он – Куртифляс. Ну, что же…

Шут, встретив ее взгляд, тут же раскланялся. В своей шутовской манере, разумеется. Шут-то он шут, да кто над кем больше смеется, – подумалось Принципии, – похоже, что он над нами.

Вот и сейчас, в том, как склонился, блеснув озорными глазами, Куртифляс, чувствовалась явная насмешка.

– Дорогая принцесса, вы не заблудились?

– Что случилось? – Перебила она его, не дав вдоволь наиздеваться. – Что-то произошло? Ведь правда, Куртифляс? Ты же знаешь?

– Ах, да что могло случиться? – В своей отвратительной жеманной манере протянул шут. – Разве у нас что-нибудь случается?

– Нет, ну правда! – Топнула ногой Принципия. – Я же вижу!

– Да, в общем, ну, что?.. Ну, ваш жених, уважаемая Принципия, дорогой наш Геркуланий изволил, прихватив с собой малолетнего Ратомира, прогуляться на ночь глядя. Должно быть для аппетита. Перед ужином. Прогулки перед едой полезны для аппетита! – С профессорской серьезностью произнес Куртифляс. – Беда только, что прогулка несколько затянулась. Все ждут, за стол не садятся, хотя, вы правы, давно бы пора.

– Как, они ушли, и до сих пор не вернулись? И что?..

– Ну, послана стража, искать пропавших. В городе на ноги поднята полиция. В общем, не извольте беспокоиться. Меры приняты. Скоро их доставят во дворец. Живых или…

Тут Куртифляс поперхнулся, поняв, что сболтнул явно лишнее.

– Пойдемте, я вас провожу.

– Куда?

– Ну, куда? К себе, наверное. Что вам тут делать?

– Нет-нет, к себе я не хочу.

– Ну, а куда же?

– А где папа? Он же, наверное, тоже не спит?

– Да уж, какой тут сон. Он у себя. В кабинете. Я как раз иду к нему.

– Я с вами!

***

Бенедикт не спал. Прав Куртифляс, какой уж тут сон! Он маялся, не зная чем занять себя и, как всегда в такие минуты, предавался дурной привычке: пером на бумаге рисовал чертей. Судя по обилию скомканной бумаги в корзине и возле, рисовал он уже давно, а судя по злобным и отвратным мордам этих служителей преисподней, настроение его было далеко от хорошего.

На сей раз Куртифляс не стал утруждать себя и принцессу ходьбой по потайным ходам, а зашел в кабинет как все приличные люди – через дверь, ведущую в приемную, в которой сейчас было пусто. Бенедикт прогнал свою заслуженную секретаршу, незаслуженно накричав на нее, и теперь ему было стыдно.

– А-а?!. – Вскинулся Бенедикт на звук отворяемой двери, и вопросительно взглянул на заходящего Куртифляса.

Тот молча покачал головой.

– А ты чего? – Увидел Бенедикт дочь, вошедшую следом.

– Я посижу с тобой, можно?

Бенедикт вздохнул и кивнул головой. Ну, не прогонять же ее было, в самом деле.

– Ну, что там? – обратился он к Куртифлясу.

– Ничего. Сидят. Просто сидят и, похоже, не собираются ничего делать.

– Интересно. А что же они не бегут своего короля искать?

– Да не-ет! – протянул шут, устраиваясь на одном из стульев. – Все правильно. Много они там наищут – ночью, в чужом городе, не зная языка? Сами только заблудятся без толку. Ищи еще и их потом.

– Ну, ладно, что там наш генерал?

– А что – генерал? Разбил свое воинство на отряды, да и разослал. Да нет, он все грамотно сделал. Каждому отряду определил район поиска. Дал запасных лошадей, чтобы в случае чего нашим потеряшкам было на чем ехать.

Бенедикт удивился.

– Они же, вроде, не пешком пошли.

– Ну, на всякий случай. Вдруг лошади пропали.

– Чего это вдруг? – Проворчал Бенедикт. – Ладно, ты иди. Посматривай там.

***

– Ну, ты в курсе? – Обратился Бенедикт к дочери, когда они остались вдвоем. – Выкинул жених твой фортель. Еще и Ратомира с собой утащил. Куда? Надеюсь, не в бордель? Мог бы и потерпеть до завтра.

Принципию при этих словах бросило в краску. Она была достаточно взрослой, чтобы знать, что такое бордель. Но особенно ее задели слова насчет «потерпеть до завтра». Не это ли самое она говорила Геркуланию там… тогда…

Она взяла себя в руки и нахмурилась.

– Думаю, что не в бордель.

Тут уже пришла очередь смущаться Бенедикту.

– Хм-м.. Ты это… Не обращай внимания. Я же волнуюсь.

– Да, я понимаю.

Они замолчали. Да и о чем было говорить. Тишина воцарилась в кабинете. Проклятая тишина. Каждый из них невольно вслушивался в нее, в тщетной надежде, что сейчас она взорвется шумом, радостными криками, стуком сапог.

Но тишину ничто не нарушало.

4

Стражники были разбиты на пятерки. Всего десять групп. У каждой свой район поиска. Кого искать – ясно, но вот как? Иголку в стоге сена, наверное, найти и то легче.

Миранда – большой город. Самый большой в Амиране. Чего вы хотите – столица! Да еще морской порт. Большинство районов ночью, конечно, затихает. Спят там люди, им завтра на работу с утра. Но есть и такие, где шум утихает только с рассветом. Там светлее, чем в спящих кварталах. Свет из окон многочисленных заведений на все вкусы и любой кошелек вполне заменяет свет масляных фонарей, в большинстве своем разбитых и не работающих.

Веселые районы, как правило, соседствуют с откровенными трущобами – только сверни за угол. Там тихо. Там, вроде бы, безлюдно, хотя что увидишь в царящей там тьме? Но это опасная тишина и обманчивое безлюдье. Там, укрытые темнотой, прячутся, как пауки в углу паутины, хищники. И сколько уже беспечных мошек, ослепленных обманчивым светом кабаков и прочих заведений, обещающих легкодоступное, хоть и недолговечное, счастье, сколько этих безмозглых мотыльков нашло свой конец в этой паутине. Им нет числа, потому что их никто не считал.

***

Пятерка стражников под командой старшего, привыкшего отзываться на прозвище Аркан, не торопясь ехала по одной из главных злачных магистралей столицы – Большому Коровьему Прогону. Когда-то тут и верно гоняли коров на бойни. Но это было давно. Ни от коров тех, ни, даже, от боен и следа не осталось. Теперь это была довольно широкая улица, застроенная двух-трехэтажными домами. И в каждом из них был если не кабак, то или стриптизное заведение, или дом терпимости. Хотя, были тут, конечно, и номера для приезжих, и ломбарды для желающих заложить свое добро, чтобы было что пропить или проиграть в игорном притоне, которых тут было едва ли не больше, чем даже борделей.

А не торопясь стражники ехали потому, что торопиться им было никак не возможно. Отряд останавливался у дверей в каждое открытое заведение. Затем один из пятерки слезал с лошади и шел вовнутрь, где и выяснял у тамошних служителей – а не заходили ли к ним недавно двое, один постарше, другой почти мальчик, в очках, черном простом камзоле с обшлагами и в белой рубахе с жабо. Ответ был везде один – нет, не было таких.

Ну, что ж, не было, так не было. Поехали к другому открытому кабаку. Авось там повезет.

Стражники хладнокровно проезжали мимо драк, а если слышали крик о помощи, спешили туда, но, убедившись, что кричит кто-то не похожий на фигуранта их розыска, разворачивались и ехали прочь. Это была не их забота. Пусть полиция занимается этим. У них задача поважнее и им нельзя терять время, оказывая помощь посторонним жертвам грабежа и насилия.

Постепенно количество освещенных входов и мелких тварей, копошащихся возле них, уменьшалось. Отряд подъезжал к периферии веселых кварталов и, соответственно, к границе своей зоны поиска.

– Слышь, Аркан, а долго нам тут шариться? – Спросил один из всадников, подъехав к начальнику. – Чего тебе генерал-то сказал?

– До рассвета, если раньше не найдем. – Повернулся Аркан к говорившему. – А ты что, Муха, устал уже что ли? Спать хочешь?

– Да нет. Хорошая погода, приятная прогулка. Чего не покататься?

– А-а! Вот так, значит. Может, еще по стаканчику пропустить, чтоб совсем хорошо стало? Эй, бойцы, – крикнул он, привстав на стременах, – не расслабляться! Сейчас райончик похуже будет. Смотрите в оба!

***

Они свернули направо, потом еще направо и теперь ехали по улице, параллельной Коровьему Прогону. На плане, висящем на стене в муниципалитете, эта улица была обозначена как «Радостная». Трудно было бы найти другое название, так мало подходящее к этому, забытому богом и тем же муниципалитетом, месту. Да никто ее так и не называл. Среди местных обывателей в ходу было другое его обозначение – Грошовка, так ее обозвали еще дедушки с бабушками нынешних ее обитателей. И, не смотря на многие годы, прошедшие с тех пор, в цене эта улица, увы, не поднялась, так и оставшись Грошовкой.

Здесь не было ни кабаков, ни игорных заведений. Улица была темна, угрюма и безлюдна. Если здесь и были какие-то заведения, то только в виде тайных притонов, не нуждающихся в рекламе. И, судя по иногда встречавшимся подозрительным компаниям, молча и быстро исчезавшим во тьме при приближении стражников, таковые тут действительно были.

Где-то там, впереди, но в стороне от их намеченной траектории, вдруг раздались приглушенные расстоянием вопли. Кричали так, будто с кричавшего живьем сдирали кожу. Стражники молча переглянулись и взглянули на командира. Тот пожал плечами. В самом деле, мало ли, что там могло быть. Что же, сейчас вот все бросить и мчаться на помощь… кому? Куда?

Вопль вроде затих, но его сменил другой, полный ужаса. Судя по тому, как затихал этот крик, кричащий убегал куда-то прочь от них. Ну и хорошо. Ну и ладно…

– Нехорошее местечко. – Высказался один из бойцов.

– Да, не хотел бы я тут оказаться один и без оружия. – Поддержал его другой.

Прочие промолчали. Тут как-то не тянуло ни громко говорить, ни смеяться.

– Эй, Аркан, смотри-ка!.. – Окликнул предводителя один из стражников. – Вот хорошо погуляли. Сейчас их тут приветят.

Аркан взглянул в ту сторону, куда показывал его коллега. Там из-за угла показалась колоритная троица. Двое тащили третьего, похоже, ужравшегося до поросячьего визга, и теперь еле перебиравшего ногами.

– Вот видите, друзья, как вредно не знать меры. – Назидательным тоном произнес Аркан.

В ответ раздались тихие смешки. Эта троица их не интересовала. Они искали двоих.

***

С появлением неожиданного помощника идти стало значительно легче. Можно было даже, не прерывая ходьбы, повернуть голову налево, в его сторону, и заговорить. Что Ратомир и сделал.

– Простите, а как вас зовут, – спросил он шедшего по другую сторону от Геркулания человека. Не то, чтобы ему это было нужно, но не спросить было бы невежливо. Так, во всяком случае, Ратомиру казалось.

– Пафнутий. – Отозвался тот.

– Очень приятно. А я – Ратомир.

– Ратомир? – Отозвался назвавшийся Пафнутием. – Ратомир… Что-то знакомое. А-а, вспомнил. Ты тезка здешнего наследника.

– Да нет, – смутился Ратомир, – я – это он и есть.

От неожиданности Пафнутий остановился, что, в свою очередь, стало неожиданностью для Ратомира, и они чуть не уронили раненого.

– Не по-о-онял!.. – Протянул Пафнутий. Это шутка такая? У вас, молодой человек, как я погляжу, развито чувство юмора. Молодец… Острить, в такой ситуации…

Он прищелкнул языком и покрутил головой, выражая свое изумление и восхищение самообладанием собеседника.

– Круто, круто!..

Они двинулись дальше. Через несколько шагов Ратомир негромко произнес.

– Вообще-то это не шутка.

– Хм-м… – отозвался Пафнутий, на сей раз не сбившись с шага, – если это все же шутка, то это уже не смешно. Это уже дурной тон. А если это не шутка, то что делает наследник престола в этих трущобах? Вас украли по дороге из нужника в опочивальню? А потом вы сбежали от злодеев?

Вопрос Пафнутия, в общем-то вполне естественный, смутил Ратомира. И, правда, ведь, попробуй кому-то объяснить, как они оказались в таком положении. Конечно, инициатором всего этого безобразия был Геркуланий, ну, а он – что? Кукла безмозглая? Или младенец? По возрасту он, Ратомир, уже должен отвечать за свои поступки. Так, во всяком случае, утверждает закон. Вот уже два месяца он считается совершеннолетним, с чем его торжественно и поздравляли недавно.

Ну что ж, попробуем объясниться, подумал он. Объясняться еще придется, вот и потренируюсь.

– Вот он, – Ратомир слегка кивнул в сторону своего почти родственника и недавнего собутыльника, – его зовут Геркуланий. Он король Эрогении. Он женится на моей сестре. Завтра должна быть свадьба. А тут мы случайно. Поехали в город и столкнулись с какими-то… – Ратомир запнулся, не зная, как назвать тех, с кем они дрались там, возле кабака. Бандиты? Хулиганы?

– А чего вас в город-то понесло? Накануне свадьбы?..

– Да так… – неопределенно ответил Ратомир. Действительно ведь: чего понесло?

Застонал снова впавший в забытье Геркуланий.

– Да-а… – протянул Пафнутий. – Похоже, свадьба может не состояться.

– Ничего. Все обойдется. У нас во дворце знаешь, какие лекари… Мертвого подымут.

– Мертвого? – С сомнением покачал головой Пафнутий. – Мертвого поднять трудно. Уж я-то знаю.

– А ты откуда знаешь? – Ратомир сам не заметил, как перешел на «ты» со своим собеседником. Да и трудно, согласитесь, соблюдать приличия и вежливость в такой обстановке. – Ты, вообще, сам-то кто такой?

– Я? Ну, я в аптеке работаю. Помощник провизора.

– А-а!.. Ну, тогда, понятно!

Видимо, Пафнутию в голосе Ратомира почудилась насмешка. А, может быть, и не послышалась. Во всяком случае, он почувствовал себя задетым и счел необходимым добавить:

– А так, вообще-то, я маг.

– Ого!.. – Удивился Ратомир, наверное, не меньше, чем Пафнутий, когда услышал, что он, Ратомир, наследник престола. – Ничего себе! Хотя…

– он на секунду задумался, – а-а!.. Я понял! Ты из цирка. Фокусник, да?

Пафнутий обиделся. Он знал, что здесь, в Амиране, в магию не верили. Разговоры про нее ходили, конечно, так, слухи всякие. Есть, мол, многое такое, что и не снилось нашим мудрецам. Но дальше кухонных баек за рюмкой чая дело не доходило. И даже сам дядя Маркус, который, как и Пафнутий, был родом совсем из других мест, оттуда, где магия, как раз, была вполне себе в обычае и никого не удивляла, даже он, пожив тут, стал относиться к ней довольно скептически.

Миране гордились своим здравомыслием. Вряд ли, живя среди них, можно было сделать карьеру волшебника. Вот и этот, Ратомир, тоже…

– Я не фокусник! – Гордо заявил Пафнутий. – Можешь мне не верить, но я самый настоящий маг. И если бы не стечение обстоятельств… Я закончил Высшие Магические курсы. – Счел необходимым добавить он.

– Ага!.. – Насмешливо отозвался Ратомир. – С красным дипломом.

– Нет. Вот диплома-то у меня как раз и нет. Иначе бы… Я же говорю – обстоятельства.

– Что, отчислили, как неуспевающего?

– Да нет, там другое. Долго рассказывать.

– Слушай, – Ратомиру пришла в голову блестящая идея, – если ты и вправду маг… Я читал в одной книжке… Ну, чего же мы тогда тащим его на руках? Ты же можешь это… левитировать. Ну, давай. А то я, по правде говоря, уже…

– Ага!.. Щас-с! Дай только, пальцами щелкну. Ты думаешь, это так просто? Законов природы никто не отменял. Я могу, конечно, с помощью специальных зелий, амулетов и заклятий провести ритуал и вызвать соответствующего духа. Могу подчинить себе его на время. И он отнесет и его и нас куда надо. Но ты же видишь, у меня ничего при себе нет. Так что… Извини, придется пока что так. Пешком.

– Ты знаешь, – подумав, отозвался на эту тираду Ратомир, – я, почему-то, ничего другого и не ожидал. Ладно…

***

Двое возникли из ниоткуда, из тьмы, словно те самые духи, про которых говорил Пафнутий, и в существование которых не верил Ратомир. Кто их только вызвал? Какой волшебник?

– Хо!.. – Радостно прохрипел один. – Какая встреча!

– Гоп-стоп, парни, мы подошли из-за угла… – добавил второй.

В руках у них были ножи, знакомый блеск лезвий которых разглядел Ратомир.

– Вы бы нас пропустили, – обратился он к грабителям в тщетной попытке воздействовать на то разумное, доброе и вечное, что в них должно же было присутствовать. – Вы же видите, наш товарищ ранен. Нам нужно успеть его донести, пока он не умер.

В ответ эти порождения преисподней радостно расхохотались.

– Ты, малыш, видать, не отсюда родом. Не знаешь здешних порядков. Тут бесплатно нельзя ходить. Придется купить билет!

– Секи, Бес, – толкнул говорившего локтем в бок второй, – секи, какой на нем клифт роскошный, мама моя!.. Да и у второго прикид ништячный. Загнать, так неплохо подымемся.

– Точно, ребятки, кладите-ка своего доходягу на землю, да скидайте шмотье. Да побыстрее чухайтесь! Некогда нам тут…

Ратомир беспомощно оглянулся на Пафнутия. Все же тот, вроде, постарше. Но тот стоял, опустив голову. Похоже, толку от него было…

– Ну, что? Так и будем стоять?! Шустрее, цуцики!

– Сейчас. – Неожиданно отозвался Пафнутий. – Сейчас все будет. Ратомир, давай прислоним его к стенке.

Ратомир подчинился, куда ж деваться!..

Они подтащили Геркулания к стене дома и аккуратно посадили его на тротуар, стараясь сделать так, чтобы он не упал.

– Вот так, – произнес Пафнутий напряженным голосом, – а теперь – билет.

Он вскинул правую руку в сторону бандитов, стоявших шагах в трех от них.

– Держи!

Ратомир растерянно взглянул на него, не понимая, что он хочет делать. И тут же отчаянный вопль, раздавшийся с той стороны, где стояли эти двое, заставил его изменить вектор своего внимания. Голова одного из этих горела, а он сам подпрыгивал и махал руками, пытаясь сбить пламя. Второй остолбенело стоял и смотрел, похоже, он впал в ступор. Тут первый, с факелом вместо головы, дернулся, видимо в попытке побежать, споткнулся, и упал, продолжая корчиться и орать, правда, уже тише.

Зато заорал второй, должно быть, несколько пришедший в себя. Он заорал и метнулся прочь, мигом сгинув в породившей его тьме.

Ратомир шагнул туда, где, конвульсивно дергаясь, елозил по мостовой горящий. Что он хотел? Помочь? Спасти? – Бог знает, но Пафнутий удержал его, ухватив за руку.

– Ты чего?

– Так, это… – сформулировал свои, не до конца понятные самому себе, устремления, Ратомир.

– Оставь. Хрен с ним.

– Так он же…

– Ну и плевать! Давай-ка, лучше, взяли…

И они, взвалив так и не пришедшего в себя Геркулания, на свои, отнюдь не богатырские, плечи, поплелись дальше, оставив догорать несчастную жертву среды, тяжелого детства и социальной несправедливости.

Первое время они шли молча. Потом Ратомир не выдержал:

– Что это было?

– Ну, ты же сам видел, – усмехнулся Пафнутий, – фокус-покус.

– Нет, правда, как ты это?..

– Ну, как я тебе объясню, если ты не веришь в магию? Давай договоримся, что это все тебе показалось. Иллюзия!..

– Ага!.. А этому, там, тоже показалось? И все еще кажется, да?

– Ну, это вряд ли. Уже, наверное, не кажется. Я думаю, он уже того…

Ратомир вспомнил, как горел тот, о котором сейчас со смешком высказался Пафнутий, как летели искры, словно брызги, от его волос, как трещало там что-то, сгорая. Что? – кожа? волосы?.. Да, наверное, он уже и вправду – того…

***

Эти трое, один из которых грузным кулем волочился между двумя своими приятелями, сохранившими еще способность передвигаться на своих двоих, увидев всадников, остановились. Потом один из них, передоверив ношу своему товарищу, отлепился от остальных и, чуть не бегом, поспешил к страже.

Чего ему надо? Аркан, на всякий случай, развернул коня навстречу. И вдруг!..

Вдруг раздалось сразу несколько восклицаний, удивленных, недоуменных и радостных. Аркан вгляделся попристальней. Что-то сверкнуло на темном лице подбегавшего. Черт побери! Да это же… Да это же были очки!

5

Все смешалось в доме царя Бенедикта. По его бесчисленным лестницам, коридорам, анфиладам бежали в самых разных направлениях люди с озабоченными, растерянными и перепуганными лицами. Они временами сталкивались друг с другом и, порой даже не извинившись, разлетались в стороны, как шары в бильярде, продолжая свое стремительное движение. Те, кто знал, куда ему бежать, находились, безусловно, в предпочтительном положении относительно всех остальных, которые бежали, захваченные общим движением, сами не зная, куда.

В этом было что-то стихийное, что-то, сродни катастрофе вселенского масштаба. Что-то, напоминающее, если кто видел, пожар в женском отделении городской бани.

Центр этого тайфуна находился в громадном вестибюле дворца. И, как и положено тому быть, там было спокойно. Там, на содранном с чьих-то плеч плаще, лежал Геркуланий. Вместо подушки у него под головой было нечто, тоже откуда-то сорванное, сложенное, скомканное – то ли плед, то ли занавеска, то ли портьера, в общем, черт его знает, что.

На этот момент Геркуланий был самым спокойным человеком во всем этом огромном муравейнике. Он был без сознания, и если чем и нарушал тишину, то это только хриплым, неровным дыханием. В нескольких шагах от него стоял сам Бенедикт, крепко держащий за плечи Принципию. Принципия, в общем-то, уже перестала вырываться, и теперь стояла спокойно, но, судя по бледности лица, сама готовая провалиться в глубокий обморок.

Рядом стоял Ратомир. Тоже бледный, уставший до изнеможения, он с глубоким удивлением ощущал сейчас в себе полное равнодушие ко всему, происходящему вокруг. Он сделал все, что мог и все, что должен. Теперь пусть суетятся другие.

Молча стояли Шварцебаппер, Салам рядом с Гриппиной, Сусалина, Бунимад, Сердеция и даже Урлах, смотревший, правда, больше на жену, чем на лежащего перед ним короля Эрогении. В отдалении стояли пятеро стражников, доставивших Геркулания с Ратомиром во дворец. Аркан тихо что-то говорил подошедшему к ним начальнику стражи. Должно быть, рассказывал о перипетиях поиска. Где-то за стражами притулился и Пафнутий, до которого сейчас никому не было никакого дела.

Вот он и здесь, – думал Пафнутий, – вот оно, место, куда он так стремился. Он тут и, к сожалению, это ничего не значит. И это понятно. Ну, не до него сейчас. Да, он помог этому Ратомиру – и впрямь, однако, наследнику престола. Но не идти же сейчас, требовать себе награды за это. Хотя, это было бы и правильно, потому, что потом будет не до него, а еще потом его просто забудут. Стража, вспомнив свои обязанности, вежливо вышвырнет его из дворца. И опять все сначала. Да, конечно, он не оставит своих попыток. Он снова будет пытаться записаться на прием к монарху. Сейчас это будет сделать труднее – он уже истратил свой шанс, сделал попытку и, увы… Теперь надо будет искать новые подходы. Ох, как же это все надоело! Вся эта, с позволения сказать, жизнь…

***

Бенедикт стоял и смотрел, как медленно вздымается грудь лежащего перед ним человека. А больше он, при всей своей абсолютной власти, ничего не мог сделать. За лекарями уже убежали. Перевязку Геркуланию гвардейцы сделали еще там – там, где его нашли. Кровь остановили, хорошо, что их учат обрабатывать такие раны. Это полезное знание. Молодцы. Надо будет наградить.

Сердеция стояла спокойно. Ей случалось видеть умирающих – а в том, что перед ней человек, готовый предстать перед Единым, ей было очевидно, – она видела таких, и не раз, и это ее не трогало. А волновало ее совсем другое. Она повернула голову и взглянула на мужа. Ишь, пялится! Ну, вот и хорошо. Оказывается и такая дрянь может очень даже пригодиться. Она чуть подвинулась и коснулась Урлаха локтем. Заглянула ему в глаза и улыбнулась. Увидев, как он зарделся – ну, просто как гимназистка, она улыбнулась еще приветливей.

Вот сейчас, – думала она, – помрет этот… Жаль, конечно, красивый был мальчик. Вот бы с кем согрешить, ну, да чего уж теперь… Умрет, и освободит трон этой своей Эрогении. Не сказать, чтобы это было что-то такое уж лакомое, но все же, все же… Кто сядет на опустевшее место? Мать у этого Геркулания еще жива, старая клуша, но она-то вряд ли. Зато у нее есть братишка – герцог как-его-там… э-э-э… Гордонский, кажется. И он, говорят больше времени в Эрогении проводит, чем в своем герцогстве. Да и что ему там, в этой своей нищей Гордонии делать? На медведей охотиться? А тут, между прочим, вот он, рядом стоит, от счастья млеет – сын сестры отца Геркулания, двоюродный брат называется, чем не законный претендент на трон?