Времена Амирана. Книга 1: Начало

За столом он оставался один. Принцесса насытилась раньше всех и ушла в отведенную ей комнату. Ратомир тоже встал из-за стола, отдуваясь, хотя и съел, по правде говоря, совсем чуть-чуть. Ну, аристократ! Что с них возьмешь. А что касается его, Пафнутия, так то, что он ел сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, чем его кормили там, во дворце. Во всяком случае, это было как раз то, что он любил. Угодил трактирщик. И Курти молодец. В хорошее место привел, хоть и долго пришлось сюда ехать. Но оно того стоило. Вот тут бы и остаться.

Пафнутий вздохнул – ну почему счастье так недолговечно? – вздохнул и потянулся за новым куском.

***

Наевшийся Ратомир сидел, откинувшись на спинку простого, даже грубого, но, как ни странно, удобного, деревянного стула и лениво думал о Куртифлясе. Этот Куртифляс – Курти, как он попросил себя называть, все же странная и загадочная личность. Откуда у него, живущего во дворце, такие знакомства? Этот вот, хозяин этого постоялого двора и трактира, как он встретил нашего шута? Ну, просто, как дорогого друга! И сейчас Куртифляс сидит где-то у него. Ладно, – лениво думал Ратомир, – разберемся. Хорошо, что такой человек с нами. С ним мы найдем этих…

***

Да, с поисками этих, – тех, кого им предстояло найти, как выяснилось, будет проблема. В письме, которое в свое время получил Пафнутий, содержалось очень мало полезной информации. Там упоминалось название того места, где сейчас должен был, по идее, обитать приятель Пафнутия – он же автор письма, но ничего не говорилось, даже намеком, на то, где сейчас находится учитель. Оставалось одно, разыскать этого приятеля и выжать из него эту информацию. Правда, название места, послужившего приютом этому самому приятелю, никому ничего не сказало. Где оно? Похоже, что не в Амиране, но в какой тогда стране? У кого узнать?

Ладно, об этом можно будет подумать завтра. А пока… Где там этот гостеприимный хозяин? Отвел бы уж спать, что ли?..

***

Гостеприимный хозяин постоялого двора, давшего приют путешественникам, был давним знакомым Куртифляса. Именно через него осуществлялась его постоянная и бесперебойная связь с зятем Бенедикта, бароном Рупшильтом.

Куртифляс прекрасно осознавал, что то, что уже произошло, и то, что должно было произойти, не может пройти мимо внимания барона. Так или иначе, но он будет в курсе, как это было всегда. А это значит, что первым, кто донесет до него эту информацию, должен быть именно он, Куртифляс. Рупшильт должен знать и помнить, что, по крайней мере в пределах Амирана, у него нет более надежного и верного друга и слуги, чем он – придворный шут его величества.

Сейчас он напишет письмо с изложением как того что было, так и своих планов. Руперт – хозяин постоялого двора и надежный почтарь, с помощью голубиной почты отправит это письмо, и уже максимум через пять-шесть дней барон будет в курсе, и его незримая длань будет покровительственно простерта над головами как самого Куртифляса, так и его спутников. В чем будет выражаться эта поддержка, Куртифляс не знал, но был уверен, что в нужный момент ему придут на помощь. Это не считая тех явных агентов барона, вроде этого Руперта, которые всегда смогут предоставить кров, пищу и необходимую поддержку в пути.

Сейчас Куртифляс сидел в маленькой комнате, служившей рабочим кабинетом хозяину, ужинал и разговаривал с Рупертом, сидящим напротив с пером и бумагой, куда он заносил все требования этого человека, которого он знал, как приближенного барона.

– Ну, значит, договорились, – говорил Куртифляс, прожевывая кусок, – значит утром ты мне скажешь, где эта самая Караван-Талда.

– Да-да! Непременно. – Согласно кивал головой Руперт. – Должны узнать будут к утру. Не беспокойтесь.

– В любом случае, – продолжал Куртифляс, – путь туда явно долог. Значит, нужно – что? Нужно подготовиться. Коляска нужна на пару седоков.

– Кучер? – Поинтересовался хозяин.

– Хм-м?..

А вот об этом он не подумал! Действительно… Кто-то же должен запрягать-распрягать, за лошадьми ухаживать. А чужого человека брать не хотелось бы. Сам он – Куртифляс, с верховой ездой был знаком, а вот с гужевым транспортом как-то… А кто тогда? Ратомир?.. Не смешите. Может, этот…

– Сейчас. – Сказал Куртифляс хозяину и вышел из-за стола.

Пафнутий еще сидел за столом. Ну и хорошо.

– Друг мой, – обратился к нему Куртифляс, – ты сможешь управиться с коляской?

– В смысле?..

– Проснись, дорогой Пафнутий, – укорил его собеседник, – это важно! Ты когда-нибудь управлял коляской с запряженной туда лошадью?

– А-а!.. – Сообразил Пафнутий. – Ну, конечно.

– Я имею в виду, – пояснил Пафнутий, – не только дергать за вожжи, но и распрячь, запрячь, накормить – ну, ты понимаешь!..

– Да легко! У моего дядюшки как раз коляска, и я на ней регулярно ездил за товаром. Ничего сложного.

***

– Ну, вот, с кучером разобрались, – удовлетворенно сообщил Руперту Куртифляс, вернувшись за стол. – Есть у нас свой.

– Ну и хорошо. Как говорят в Эрогении – леди с дилижанса…

– Одежда нужна. – Перебил хозяина Куртифляс. – Ну, ты видел… на этих, двоих. Такая простая, хорошая, добротная одежда, чтобы не вызывала никаких ненужных подозрений.

– Достанем!

– Теперь так… – Куртифляс задумался о том, как лучше обратиться к хозяину с тем, с чем он хотел обратиться. Они же тут еще не в курсе… – Слушай, только без лишних вопросов, и чтобы потом – никому!

Руперт нахмурился, взглянул в глаза Куртифлясу и серьезно кивнул. В том деле, которым он занимался – ну, помимо постоялого двора, – подобного рода просьбы и предосторожности были в норме.

– Там, за воротами, остался еще один человек. Возьми барашка, живого барашка, – уточнил Куртифляс, – и отнеси ему. Сам возвращайся сразу и не реагируй…

– На что?

– А ни на что не реагируй. Отдашь барашка и назад. И все.

– Ладно.

– Завтра нам с собой еще одного дашь. Свяжешь, морду замотаешь, чтобы не блеял, и привяжешь к коляске. Ну и нам немного еды с собой соберешь в дорогу.

Хозяин сделал очередную пометку на листе.

– Теперь – деньги. Сколько сможешь дать?

– Триста. – Помолчав, ответил Руперт.

– Хорошо, только побольше разменной монеты. А то – сам понимаешь. Золотыми сверкать…

Хозяин согласно кивнул. Он понимал.

– Ну, вот, вроде, и все. Пойди сейчас, уложи спать этих… А потом – барашек. А я пока письмо напишу.

***

Куртифляс забрал себе перо, чернильницу, нашел чистый лист бумаги и задумался. О чем следует рассказать? О чем лучше умолчать? Умолчать, конечно, следовало о собственных далеко идущих планах. Вот только… Барона не проведешь. Он, зараза, под землю вглубь на три сажени видит, и все, что ты задумал, знает раньше, чем это пришло тебе в голову.

Ну, поехали!

«Дорогой господин Алекс! – начал покрывать белый лист значками тайнописи Куртифляс. – Пишет Вам ваш верный слуга Юстас. Произошло на днях в нашем государстве событие, значение которого в полной мере можете оценить только Вы…»

***

Воистину, прав был мудрец, сказавший: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…». Не дано было этого предугадать и хитроумному шуту, со всеми подробностями описывавшему недавние события, имевшие место во дворце царя Бенедикта. Увы, не дано, а то трижды подумал бы он, а стоит ли это делать? Да, пожалуй, решил бы, что и не стоит.

Голубиная почта работала исправно, и через пять дней в небольшой уютной комнате с горящим камином собрались четверо. Один из них был глубоким стариком, сидевшим в инвалидном кресле на колесах. Это был отец барона Рупшильта – человек, научивший барона всему тому, что сделало его воистину всемогущим. Сам он, однако, бароном так и не стал. Считал, что это ни к чему. И фамилию он носил другую, ту же, что носили все его предки: Цадкин была его фамилия, но против того, что сын его стал Рупшильтом, он не возражал. На том уровне, на какой ныне взобрался его умный отпрыск, так, действительно, было удобнее.

Остальные трое сидели в мягких креслах. В руках они держали пузатые бокалы с налитой туда янтарной жидкостью, но собрались они не пьянства ради, а для серьезного разговора.

– Ну, что, – начал барон Рупшильт, – вы все ознакомились с письмом. Что скажете?

Он внимательно взглянул на двоих, сидевших в креслах. На отца он не смотрел. Он знал, что тот-то скажет. Но скажет потом, дав высказаться всем прочим. И то, что он скажет, и будет истиной в последней инстанции. Но сначала…

– Мэтр де Колонь, прошу вас.

– Бред какой-то, – покряхтев и повозившись, отозвался тучный седой мужчина, ответственный в империи барона за научную деятельность. – С точки зрения науки это – полная чушь!

– Однако я склонен верить письму. – Возразил барон. – Человека, который его написал, я хорошо знаю. Это надежный информатор. Так что, давайте в дальнейших рассуждениях будем исходить из той посылки, что это все так и есть.

– Если так, то тогда вся наука – к черту! Ищите себе колдунов, магов, кого хотите!

– Ну, что ж, вы-таки правы. Может быть. Вот только… Вы столько усилий приложили, чтобы выжечь их каленым железом. Даже с церковью пошли на сотрудничество. Где их сейчас найдешь, колдунов этих?

– Да все эти колдуны, – вскричал уязвленный де Колонь, – это в большинстве своем шарлатаны! А если у кого что и получается, так это все может быть изучено наукой и поставлено на службу всему человечеству, а не оставаться прерогативой и привилегией…

Он захлебнулся слюной и закашлялся. Мысль его, однако, дошла до барона.

– Опять вы за свое, мэтр, – барон укоризненно покачал головой, – уж сколько я с вами работаю, сколько бьюсь, и никак не могу вытравить из вас эти детские бредни. Человечество! Людям нужно одно – стабильность! А дай вам волю, вы такого натворите… Нет уж! Познавать природу, конечно, нужно. Кто бы спорил. Так, на всякий случай. Но никакого одаривания человечества опасными игрушками. Вот какая-то скотина изобрела и пустила в общий обиход спички. И что? И теперь любой ребенок или там, идиот, может спалить даже не дом, а целый город. Сами знаете, были уже случаи. Но я, все-таки докопаюсь, я узнаю, кто за этим стоит!

– Но это же гораздо удобнее, чем возиться с кресалом!

– Вот то-то и оно! Нет! Жизнь – такая, как она есть сейчас, достаточно хороша. Попытки улучшить ее всегда приводят только к обратному. Выигрывая цент, проигрываем талер.

Барон перевел дух. Отхлебнул из бокала.

– Однако, мы отвлеклись. Диксон, вы что скажете?

Четвертый из присутствующих, носящий официальный титул директора по общим вопросам, отвечал за силовой блок империи. В его распоряжении были как явные вооруженные силы, проходящие под вывеской охраны, так и в той или иной степени засекреченные, вплоть до пожизненно внедренных агентов глубокого залегания. Мгла таинственности вокруг них была столь густа, что о том, живы они или нет, сам Диксон мог только догадываться по косвенным признакам.

– Господин барон, – отозвался Диксон, высокий и тощий, но ужасно жилистый человек, с загорелой лысиной на маленькой голове, чем-то отдаленно напоминавшей змеиную. – Я могу составить план любой операции. Составить, дать вам на утверждение и осуществить. Вы же знаете. Но цель операции должны поставить вы. Чего вы хотите? Уничтожить этого мага? Помочь ему? Забрать сюда? Скажите мне, и я сделаю это, вы же знаете.

– Знаю. Но сейчас я хочу, чтобы вы высказались. Как вы оцениваете ситуацию. А уж потом решим, что делать. Ну?..

– Ну, что ж… Тогда так: в результате этой магической манипуляции получена особь, которую можно назвать идеальным солдатом. Особь сильная и бессмертная. Вот только как с этой особью обращаться? Как заставить ее делать то, что надо? Из письма это не понятно. Хотя как-то ведь его взяли с собой в дорогу. Значит, он управляем. Хорошо бы узнать, как. И тогда мы могли бы обладать маленькой, но непобедимой армией.

– Да-а… наверно, – задумчиво протянул барон. – Это очень заманчиво. Вот только как бы это осуществить? Этот неуязвимчик будет их охранять. Ни его не взять, ни их. А так…

Он взглянул на отца, клевавшего носом в своем кресле-каталке. Тот заметил этот взгляд – как? – а вот на этот вопрос не смог бы ответить ни мэтр Колонь, ни Диксон. Да и сам Цадкин вряд ли знал, как это у него получается. Одно из его личных качеств, благодаря которым он и смог добиться всего, чего добился.

Глаза дремлющего приоткрылись. Чуть-чуть, ровно столько, чтобы они все видели, и чтобы никто не смог заглянуть в них.

– Ты сколько пистолетов продал в этом году? – Ни с того, ни с сего обратился он к сыну.

Тот удивился, но, зная, что отец ничего не делает и не говорит зря, ответил:

– Около сотни.

– За весь год?

– Да.

– Вот тебе и ответ. – И он снова прикрыл глаза.

– Поясни все-таки. – Попросил барон.

– Непонятно? – Удивился старик. – Что лучше – пистолет или меч?

– Ну, ясно, что пистолет… – на минуту барон задумался, потом улыбнулся. – Вот ты о чем! Ты думаешь, что обладать этими идеальными солдатами будет столь же опасно и невозможно, как и оружием на основе пороха! Да?

– Конечно. Ты мне сам только что мозги парил насчет стабильности. И что?.. Замаячила новая цацка, и сразу же про все забыл? Хотя твоя святая обязанность обрубать руки, тянущиеся к опасным игрушкам. А это уже не спички! Нет, это гораздо хуже.

– Ну, так и что?..

– Как – что?! – Похоже было, что старик рассердился. – Что тут неясного? Этого не было до сих пор, и прекрасно жили. Этого не должно быть и впредь. Совсем. Пусть они найдут этого учителя, и вот там – всех! Все это змеиное гнездо, предварительно вызнав у того же учителя, как все-таки этого бессмертного можно уничтожить. Потому что на самом деле нет ничего такого, чего нельзя было бы уничтожить!

61/2

Но все это будет потом, а пока наступило утро следующего дня. Раньше всех подскочил Ратомир. Там, за воротами, остался не нуждающийся в постели и отдыхе Геркуланий. Вряд ли он куда-то делся. Ему сказано ждать, и он будет ждать. Правда, если кто-то вдруг вздумал спьяну привязаться к одинокому всаднику, то… И потом, после еды Геркуланий всегда выглядит так страшно! Надо его умыть.

Ратомир быстро оделся и выскочил на улицу. Рассвет еще только-только занимался, и было прохладно. Геркуланий, слава Единому, был на месте. Трупов рядом не было. Неподалеку валялись останки барашка, съеденного за ужином. Над ними уже начали кружить мухи. Надо бы убрать. Ладно, не его, не Ратомира это забота. Пусть хозяин распорядится.

– Привет, Геркуланий!

Геркуланий улыбнулся. На его лице, хранящем следы недавней трапезы, эта улыбка была способна напугать средней руки людоеда.

– Слезай, пошли.

Во дворе Ратомир зачерпнул ковшом воды из бочки и Геркуланий вымыл лицо. Этому его Ратомир научил. После этого, с помощью того же Геркулания, умылся и он сам.

– Хорошо, Геркуланий, спасибо. Теперь иди, садись на лошадь, и жди нас.

Геркуланий снова улыбнулся, тронул своей холодной рукой Ратомира за плечо, и сказал:

– Ратомир…

Между прочим, говорил он, как ни странно, совсем не плохо. Язык у него не заплетался, и голос был почти таким же, как раньше. Говорил он, правда, совсем мало. Ну, может, оно и к лучшему.

***

Хозяин, уже тоже вставший, встретил Ратомира вопросом:

– Как ночевалось?

– Спасибо, отлично.

– Завтракать?

– Да я подожду. Пусть остальные встают. Все вместе и поедим.

– Ага, – не стал возражать хозяин, – тогда пошли, я вам одежду приготовил. Посмотрите, примерите.

Одежда оказалась самой простой, такую носили обычно зажиточные крестьяне, приезжавшие в Миранду на ярмарку. Как раз для дороги. Ратомир натянул сапоги, потопал, годится. По ноге. Одел шляпу и оглянулся. Зеркала не было. Жалко, посмотреть бы, как он в этом наряде.

– А! – спохватился хозяин. – Зеркало! Сейчас принесу.

Ратомир осмотрел себя. Жаль, зеркало маленькое. Всего целиком не видно. Что-то было не так. Он нахмурился, пытаясь понять, что же его смутило. Что?

– А повернитесь-ка, – раздалось за спиной.

Ратомир обернулся. Куртифляс с улыбкой разглядывал юного принца.

– Надо было бы волосы подстричь. – Сказал он.

Точно! Вот оно, то, что смутило Ратомира. Волосы из-под этой крестьянской шляпы. Так не бывает. Крестьяне стригутся коротко. Наверное, чтобы волосы не мешали, не лезли в глаза, когда приходится работать согнувшись, сообразил Ратомир.

– Можно прямо сейчас. – Согласился Ратомир.

***

За завтраком выяснилось, что город Караван-Талда – вовсе и не город, а целая местность. И лежит эта местность весьма далеко, на юго-востоке, в стране Оранда. А попасть в эту страну можно только минуя Горную Камарию – место, по отзывам, не слишком уютное и очень негостеприимное. Что же из себя представляет сама Оранда, так и вовсе никто не знал. Не было оттуда никого. Никого и никогда.

Наметили маршрут. Первая ночевка предполагалась в Сосняках. Там у хозяина приютившего их постоялого двора, которого, как выяснилось, звали Руперт, был знакомый. Руперт взялся написать ему записку. Ну, а дальше ближайшей ночи, решили пока не загадывать.

Коляска оказалась вполне приличной. Пафнутий, демонстрируя свое умение, запряг кобылу, взятую у хозяина в обмен на ту лошадь, на которой он приехал сюда из дворца. Та ходила только под седлом, к упряжке ее пришлось бы приучать, так что, ну ее…

Теперь еще надо было выручать тот мешок, что остался в аптеке. Пафнутий так и не съездил за ним ночью. А теперь он боялся, что у него возникнут неприятности с дядюшкой. Куртифляс вызвался съездить с ним. Как он выразился – для оказания моральной поддержки.

Впрочем, приехали они довольно быстро. Дядюшка не только не скандалил, а напротив, был рад намечающейся придворной карьере Пафнутия. Вероятно, рассчитывал и сам с этого чего-нибудь поиметь. Ну, там, со временем…

***

Но, как ни возились, а все-таки выехали. Впереди ехали Куртифляс с Ратомиром. Верхом, естественно. Вот только седла и упряжь поменяли на более демократичные образцы, нашедшиеся на постоялом дворе. Сзади катили с удобствами в коляске Принципия и Пафнутий, неплохо смотревшийся в роли кучера. В объемистом багажнике кроме упомянутого мешка лежали харчи на ближайшее время и всякие приспособления для дальней дороги вроде котелков, теплых одеял и прочих необходимых предметов. Сзади был крепко привязан барашек, на которого смотрел в предвкушении грядущего обеда Геркуланий, ехавший, как всегда, замыкающим.

***

Постоялый двор, как оказалось, был расположен очень удачно, как раз неподалеку от того выезда из города, который им и был нужен. Так что очень скоро последние дома предместья остались позади. Впереди было зеленое поле, а за ним, вдали, виднелась полоса деревьев. Возможно, там был лес.

Куртифляс вдруг остановился. Остановился, недоумевая, и Ратомир. Остановились все. А бывший придворный шут и наперсник самого царя развернулся в сторону оставшейся позади столицы и громким голосом, прочувствованно продекламировал:

– Прощай, немытый Амиран,

Страна рабов, страна уродов!

В моей душе немало ран

Оставил ты, тюрьма народов!

И гордо взглянул на Ратомира.

Ратомир молчал, подавленный мощью поэтического дарования своего попутчика. Потом спросил смущенно:

– А почему немытый? В Миранде полно бань. И у нас, во дворце, принято мыться.

– Ну, – отозвался Куртифляс, трогая лошадь с места, – это поэтическая гипербола.

***

Вокруг было поле, за ним лес, а за лесом – громадный мир, который им предстояло пересечь. Дорога вела вперед, куда-то туда, где были ответы на вопросы, и ждало обещанное заколдованное счастье. Может быть. А может быть, и нет. Кто знает?