В гостях у шамана

– За кого вы меня приняли?! – вскричал Хеймар, потрясая кулаком. – Знаю я, куда вы направляетесь! Слышал о пророчестве Локи, да только не к вашему роду оно относится, а рассказывает о древнем сокровище. Об утерянном кольце Драупнир, что дает власть над несметными богатствами. Но охраняет его злобный Андвари, огромный змей. Победить могучего стража можно только кинжалом Локи. – тут он издевательски скривился, – и, посмотрите-ка, вот же он!

Хеймар указал пальцем на пояс Эйнара. Тот шагнул назад, отметив про себя, что остался при своих силах, но сражаться с колдуном и его сыном все равно опасался. Хеймар получил власть над его друзьями и мог даже натравить их на самого Эйнара.

– Вот что, жрец, – обратился к нему Хеймар, и на губах его выступила алчная ухмылка. – Принесешь мне кольцо в обмен на жизнь твоих друзей и в уплату за убийство сына. Не вздумай обманывать меня, не то воины твои лишатся не только сил, но и дыхания. Что это не ложь, тебе известно. До Железной горы осталось полтора дня пути, один осилишь. Даю тебе пять дней. На рассвете пятого задушу их, ты же можешь тогда не возвращаться.

Тут же неведомая сила подхватила Эйнара, он пролетел по воздуху до двери и вылетел из сенцев прямо на крыльцо. Дверь перед ним захлопнулась, а за ней послышались безумные вопли безутешного отца. Эйнар с трудом поднялся на ноги и перевел дух. Веселье от эля испарилось. Со страхом взглянул Эйнар в лесную чащу, но делать было нечего. Стоило подумать перед визитом, почему так вольготно в глухом лесу живется одному семейству, вот только было поздно. На беду Хеймар оказался не только искусным ремесленником, но еще могущественным колдуном, и, хотя Эйнар и мог помериться с ним силами, друзьям его грозила бы тогда смертельная опасность.

«Да не оставит меня Локи!» – взмолился Эйнар и побрел в сторону Железной горы за заветным кольцом.

***

Диана виновато поджала губы и взглянула на Шамана. Он же удивленно застыл в одной позе, так и не донеся до рта шоколадное печенье. В его глазах отражалось искреннее любопытство и некоторое смущение. Громкие крики ссоры и даже ругательств долетали аж с первого этажа.

– Зря ты прервал рассказ, – сказала Диана и смущенно провела рукой по волнистым распущенным волосам. – Там ничего особенного, в очередной раз Аспасия вывела Фрэнсиса из себя.

– Вывела из себя? – с ноткой иронии переспросил Шаман, ставя на тумбу крепкий чай с можжевельником, —того и гляди до драки дойдет.

Неожиданно он слез с кровати и зашагал прочь из комнаты. Вздохнув, Диана нехотя направилась вслед за ним, больше огорченная, чем раздраженная. Она миновала лестницу и оказалась в просторной гостиной недалеко от ресепшена. Шаман стоял тут же, прислонившись спиной к стене, и внимательно разглядывал Аспасию. Невольно и Диана обратила на постоялицу свое внимание.

Аспасия разговаривала громко, резко и часто размахивала руками, позволяла самые образные ругательства в адрес Фрэнсиса, словом ни в чем себе не отказывала. Хотя эта фраза относилась не только к ее манерам, но и к образу в целом. Слегка завитые волосы отливали красно-малиновым, в носу блестел пирсинг, пухлые губы алели на фоне бледной кожи. На запястьях красовались тонкие золотые браслеты, часы, длинные ногти сочетались по цвету с темной кожаной курткой. Диана назвала бы это полной безвкусицей, если бы вызывающий макияж и броские украшения удивительным образом не сочетались между собой.

– Ваша музыка играет очень громко! Другие постояльцы уже давно жалуются мне… – безуспешно возражал Фрэнсис, но Аспасия тут же перебила его.

– Нечего жаловаться! Будут слушать отличные треки, может, и музыкальный вкус появится. Я буду включать песни и петь в душе во всю глотку, сколько захочу!

Перегнувшись через стойку регистрации, Аспасия нагло щелкнула Фрэнсиса по носу, от чего он раскраснелся, как рак, но ничем ответить не смог. Аспасия, видя его замешательство, громко рассмеялась, но тут ее внимание привлек Шаман. Медленно она подошла к нему, словно хищная кошка, и остановилась неприлично близко, разглядывая его лицо. Шаман никак не реагировал на это вторжение в личное пространство и продолжал немую перепалку взглядами.

– Чего ты тут разнюхиваешь? – наконец спросила Аспасия и подозрительно сузила глаза. Она была немного выше ростом, чем Шаман.

Аспасия склонила голову на бок и беспардонно дотронулась до угольных волос, посеребренных кое-где сединой. Видя, что и это не мешает Шаману, Аспасия нагло взяла его рукой за подбородок и повертела в разные стороны, как врач во время осмотра больного:

– Ты не здешний? – спросила она и, повернув Шамана к себе, заглянула снова в его темно-карие, почти черные глаза. – Можешь не отвечать, и так вижу. Мой тебе совет, если услышишь громкие, потрясные песни, не беги жаловаться администратору. Считай это бесплатным музыкальным просвещением.

Не дожидаясь ответа, Аспасия отпустила лицо Шамана и еще раз с вызовом взглянула на него. Потом хмыкнула и горделиво прошла на второй этаж:

– О, привет, крошка!

– Привет, – тихонько ответила Диана, когда Аспасия потрепала ее по голове.

Фрэнсис что-то заворчал себе под нос и скрылся в подсобке, а Диана наблюдала за Шаманом. Своей реакции на вызывающее поведение Аспасии он никак не выдал и невозмутимо повернулся к лестнице, намереваясь вернуться к чаепитию.

– Ты извини ее, – начала Диана, закрыв за собой дверь в его комнату. – Аспасия вечно творит то, что хочет, и ее мало волнует, что подумают об этом другие люди.

– И как ты к этому относишься? – живо поинтересовался Шаман.

С глубоким вздохом Диана опустилась в кресло и, немного подумав, сказала:

– Иногда мне нравится ее решительность, но порой она ведет себя как эгоистка или как ребенок.

Шаман неспешно взял свою кружку и сделал пару глотков, а потом сказал, что Аспасия просто следует своим желаниям, и в этом нет ничего плохого. А вот Диана так не считала. У нее много было мыслей о стремлениях и мечтах в целом, хотя слепое следование за сиюминутными желаниями казалось ей диковатым. Когда она поинтересовалась у Шамана, есть ли у него мечта, он лишь хмыкнул и пожал плечами.

– У тебя нет ни одной? – не поверила Диана.

– Нет.

– Но как же ты тогда живешь?

Шаман усмехнулся и простодушно ответил:

– А что мешает мне жить? Мечта – это не сердце, и не мозг.

– А как же смысл жизни… – неуверенно протянула Диана. Она ни разу не встречала человека, который бы не имел никакой мечты, и даже не знала, с какой стороны подступиться к этой теме.

– В самых редких случаях мечты совпадают с чем-то настолько же важным как смысл жизни, – поучительно заметил Шаман, было видно, что его это совсем не тревожит, но Диана не отступала так просто.

– Но ведь они важны. Зачем-то ведь люди мечтают?

Этот вопрос она произнесла почти с отчаянием, потому что никаких доводов не могла придумать к тому, чтобы оправдать существование у человека мечты. Казалось, у каждого она есть, ее просто не могло не быть. Шаман немного помолчал. Диана не бралась предположить, что он обдумывает, и только тихо ожидала ответа. Наконец он заговорил:

– Мечта – это иллюзия полета, иллюзия счастья. Кто не способен по-настоящему бороться и взлетать, падать и вновь подниматься, тот, пожалуй, только и может, что мечтать.

– Но ведь великие дела сначала задумываются, потом только совершаются, – возразила ему Диана и отметила про себя, что непроизвольно говорит в той же манере, что и Шаман. – И самолеты сначала создавали на бумаге. Как же еще учиться летать, если не мечтая?

– Желая. Желание порождает действие. Мечта – только уныние от своей эфемерности и недостижимости. Бери пример с Аспасии: она хочет и делает.

Диана никогда не задумывалась о том, насколько велика разница между мечтой и желанием, для нее эти два слова были разнозначны. Но больше такой уверенности не было. Как обычно во время беседы с Шаманом знакомые слова предстали неизученными и непонятыми.

– Мечта может превратиться в желание?

– Может, – кивнул Шаман, – если ей обрезать крылья.

Его слова прозвучали довольно жестоко, но Диана все-таки начала улавливать смысл, а Шаман неспешно продолжал:

– Желаешь выпить чай – идешь за кружкой и кипятком. Желаешь развлечься – покупаешь билет в кино. Желание подразумевает всегда план и четкие действия. Это на уровне инстинктов. Так что, если говорить вместо «я мечтаю», «я желаю», твой разум сам начнет просчитывать действия и план. Неожиданно ты заметишь, что уже преодолела треть пути.

На мгновение Диане почудилось, что она слушает какого-нибудь тренера по мотивации и преодолению лени. Но в словах Шамана чувствовалась простая истина, подтвержденная многолетним опытом. Диану так и подмывало подписаться под каждым его словом, и все же она нашла, что возразить:

– Но ведь бывает, что желания вредят человеку, потакают его жадности, лени и чревоугодию.

– Именно поэтому, – довольно подхватил Шаман, и на его губах заиграла легкая улыбка, – ни желания, ни мечты не приблизят тебя к смыслу жизни, к ее пониманию. Они нам даны не для того. Это временные удовольствия, погоня за ними рождает в тебе азарт и дает почувствовать, что ты все еще жива. Иногда полезны даже пагубные желания. Ведь часто, преодолев множество трудностей и дойдя до конца, мы понимаем, что важнее и ценнее для нас оказался не результат, а…

Шаман интригующе оборвал свою фразу и выжидательно посмотрел на Диану.

– Люди, с которыми мы все прошли?

– Да. И приключения, которые мы пережили. Правда, не сразу это становится очевидным.

Почему-то Диана снова подумала об Аспасии. Понимает ли эта девушка, насколько важен путь или же она просто берет от жизни то, что ей нужно, и не задумывается? Диане сложно было ответить на этот вопрос, но она часто приходила к мысли, что иногда стоит быть такой же напористой и решительной, как Аспасия. Иногда стоит отпускать себя и позволять своим желаниям исполняться.

Подняв глаза, Диана заметила, как Шаман смотрит на нее и по-доброму усмехается своим мыслям. В вечерних сумерках, которые покрыли комнату длинными тенями, он выглядел таинственным и непостижимым, хотя так обыденно сидел на кровати в позе лотоса и держал в руках белую кружку. Диане даже показалось, что его фигура слегка расплывается по краям, но то было всего лишь от недостатка освещения.

– Так что же случилось дальше с Эйнаром? – спросила Диана и подогнула ноги под себя, утопая в мягком кресле.

– Он добрался до Железной горы и мастерски победил змея, который сторожил сокровища, – начал Шаман, и его голос снова погрузил Диану в полусонное состояние, почти в транс. – Но, умирая, змей наложил страшное проклятье на свои сокровища, пообещав взамен алчности только разочарования и слезы.

***

Могучий бог Фрейр7 закатил дневное светило за горизонт, погрузив северные земли в сумерки. Чистый, морозный воздух недвижимо застыл без ветра, в лесу поднялась тишина. После расставания с друзьями Эйнар видел уже четыре заката, этот был пятым. Жрец изо всех сил спешил, порой его ноги подкашивались от усталости, и он валился в снег. Тогда Эйнар молился Локи, просил у него еще немного сил, чтобы успеть вовремя. Затем вставал и вновь брел сквозь лес.

За доспехами на кожаном шнурке у него висело добытое сокровище. Кольцо Драупнир оставалось ледяным, хотя всю дорогу было спрятано на груди. А Эйнар то и дело вспоминал последние слова Андвари, могучего змея, которого он победил в нелегкой и долгой битве:

«Нет! Только не кольцо! Будь ты проклят, наглый человечишка! Будь проклят каждый, кто завладеет моим сокровищем! Ждите только смерть, только ужас!»

Иногда тревога подкрадывалась к Эйнару и душила его, а липкий страх, казалось, пропитал его доспехи. Отовсюду ему слышались странные шорохи и хруст, везде мерещились враги или сын Хеймара, посланный, чтобы убить Эйнара. Но вот могучие ели расступились перед ним, и впереди показалась знакомая хижина.

От изнеможения Эйнар ввалился внутрь и тут же упал на пол, тяжело дыша. Только теперь он понял, что почти не чувствовал своего носа и щек. На скамье перед ним восседал колдун Хеймар и терпеливо ожидал, пока Эйнар придет в себя и перестанет дрожать. Недалеко от них в заколдованном кругу все еще томились предводитель Альмонд, Бранд и Ульв. Рагнар, сын Хеймара, не спускал с них глаз.

– Достал? – нетерпеливо спросил Хеймар и, поднявшись, встал напротив Эйнара.

Тот поднял на колдуна мрачный, тяжелый взгляд. Делать было нечего, Эйнар выпрямился и снял с шеи кожаный шнурок, старинное кольцо тускло отсвечивало в свете очага. Тут же все обратились к сокровищу, а в гостиной воцарилась мертвая тишина. Слышалось только напряженное дыхание Хеймара, требовательно протянувшего руку, и прерывистые вздохи Эйнара. Зловещий огонек блеснул в глазах Рагнара, Бранд подался вперед, чтобы лучше рассмотреть кольцо. Совсем непримечательное и грубо обработанное, оно овладело всеобщим вниманием и, казалось, говорило с каждым, кто находился в гостиной.

– Считай его платой за свободу моих соплеменников, – произнес напряженный Эйнар, – и за жизнь Отра, твоего сына, случайно убитого.

Хеймар нахмурился и тотчас грубо выхватил кольцо. Сняв его со шнурка, он надел его на указательный палец и будто бы сразу успокоился, расслабил плечи и выдохнул. Эйнар молча ждал его ответа, готовый в любой момент к драке. Но колдун кивнул своему сыну. Рагнар нагнулся и поднял с земли пару заговоренных камушков с вырезанными рунами, от чего заклятье разрушилось.

– Никогда больше не возвращайтесь сюда, – пригрозил Хеймар, поглаживая кольцо свободной рукой.

Хмурый Бранд сделал, было, решительный шаг ему навстречу, но Альмонд предупредительно коснулся его плеча:

– Мы уходим, – тихо, но властно сказал он, и Бранд послушался приказа.

Четверо путников вышли и в полном молчании побрели в обратный путь. Никто не спрашивал Эйнара о том, как он победил могучего зверя, а Эйнар не спешил похваляться своим подвигом. Мрачные и задумчивые, шли они по Белому лесу, провожаемые только холодным светом Мани, которому не было никакого дела до того, что творилось на далекой земле. Глубокой ночью Альмонд наказал разбить лагерь, они не сильно отдалились от хижины, но идти дальше в полной темноте было опасно.

Усталого Эйнара быстро сморил сон. Сначала ему привиделся большой пирог, начиненный ягодами, по сладкому он уже успел сильно соскучиться. Затем пред ним предстал хитроумный Локи. Он сражался с огромным змеем. Локи не без труда победил чудище и завладел его сокровищами. От них во все стороны потянулись цепи и сковали головы каждого, кто приближался к ним: Локи, дракона Фафнира, героя Сигурда, братьев Гуннара и Хёрни. Сам Эйнар пытался убежать от проклятого сокровища, но цепи добрались и до головы жреца, опутали его лоб, глаза, нос и рот. Эйнар начал задыхаться и вдруг резко открыл глаза.

Рядом никого не было, только снег вокруг их стоянки примялся там, где отдыхали соплеменники Эйнара. Тревога тут же уколола его в сердце. Эйнар вскочил и громко окликнул по имени друзей, но никто не отозвался ему. Чуя неладное, жрец Локи побежал назад по свежим следам, ведущим к хижине. Вот показалась знакомая опушка, вот и заснеженная крыша. Выбежав к хижине, Эйнар застыл на месте, скованный ужасом. Недалеко от него, на ступенях растянулся Альмонд. Могучий предводитель не дышал, его снежные волосы обагрились от крови, на спине темнела огромная рана от меча.

Из пещеры доносились боевые крики и звон оружия. Вот из двери показалась худощавая фигура Хеймара. Заклятья не спасли его, и собственный сын Рагнар одним ударом отсек голову колдуну. Тело Хеймара упало, Рагнар нагнулся, чтобы снять с пальца заветное кольцо, как вдруг на него со спины накинулся Бранд, с окровавленной дубиной. Они сражались безумно, остервенело, но Рагнар не смог справиться с натиском берсерка. Бранд размозжил ему грудь, и кровь брызнула им обоим на лица. Рагнар рухнул в снег и больше не поднимался.

– Ты убил его?! – воскликнул Эйнар, и Бранд обернулся, в его глазах горел огонь битвы. – Ты убил Альмонда?!

– Нет, – невесело отозвался воин и поднял дубину, – Рагнар.

Эйнар видел, что Бранд его совсем не боится и не считает за соперника. Обуреваемый желанием заполучить кольцо, Бранд подбежал к мертвому Хеймару и потянулся за вожделенным сокровищем, но вдруг резко выпрямился и пошатнулся. Присмотревшись, Эйнар заметил стрелу, которая метко пробила могучую шею Бранда. Он захрипел, вцепился в стрелу и попытался выдернуть ее, кровь залила ему кожаные доспехи. С мольбой в глазах Бранд обернулся к Эйнару, протянул к нему руки и упал замертво, а из хижины вышел Ульв, держа в руке лук.

– Ульв, что ты… – Эйнар не смог договорить.

Охотник медленно нагнулся, снял с пальца убитого колдуна кольцо, но не стал надевать его на палец. Эйнар с немой просьбой в глазах взглянул на него.

– Ты знаешь, – тихо сказал Ульв, обходя тело Альмонда, – я хочу только одного. Она погибла несправедливо. Ты знаешь, потому что сам предсказывал ей другую судьбу!

– Но так ты ничего не добьешься! – воскликнул Эйнар.

– Наоборот! – прервал его Ульв и высоко поднял руку с зажатым кольцом, – я сделаю все, что смогу. Заключу сделку со жрецами Хель,8 доберусь до самого Одина, если придется. Но я верну Майю.

– Хель не отдаст твою жену, – упрямо возразил Эйнар. – Желание сделало тебя безрассудным, Ульв! Ты встретишь только свою гибель, если продолжишь этот путь.

– Что ж, значит, я все равно увижу Майю, – заключил Ульв и грустно посмотрел на Эйнара, – я не хочу убивать тебя, старый друг. Не заставляй меня проливать еще кровь.

Ульв повернулся и медленно побрел в сторону Железной горы за остальными сокровищами, ими он надеялся выторговать жизнь для Майи. Все дальше и дальше уходил он, пока совсем не пропал в деревьях, уже окрашенных рассветом. Эйнар не нашел в себе сил, чтобы сражаться с другом, не смог и отговорить его. С тяжелым сердцем Эйнар вознес молитвы Локи, затем долго наблюдал за тем, как густая ночь растворяется в свете солнца. Жрец вздохнул и начал готовить погребальный обряд, работы у него сегодня было много.

Глава VI, в которой Борис Ильич медведя потчевал

Шаман осторожно отодвинул светлую занавеску и выглянул на улицу. За окном царила тьма, ничего больше не осталось. Вздохнув, Шаман отвернулся и медленно провел рукой по лицу. Тревожные мысли одолевали его, не давали покоя по ночам, назойливо проникали в сознание. Он отчаянно пытался что-то придумать, предпринять, но вместо идей находил только волнение. Каждое новое мгновение приближало неизбежный конец. И хотя Шаман знал, что он беспомощен, пока не наступит самый последний миг, ожидание, словно голодная змея, кровожадно обвивало его и угрожающе нашептывало.

На тумбе одиноко стояла пустая рыжая кружка. Поддавшись порыву, Шаман подошел и взял ее в руку. Он прожил много разных жизней, был свидетелем интриг, священных обрядов, признаний в любви и, конечно, смертей. Воспоминания о важных моментах он сохранил в своих многочисленных сувенирах и опасался, что скоро его коллекцию ждет новое пополнение. Столько битв пройдено, столько выиграно, но эта… Эта – одна из самых сложных.

Легкие шаги оторвали Шамана от размышлений, и он с удивлением повернулся к двери. Оттуда на него смотрела невысокая, тонкая девушка с темными волнистыми волосами немного ниже плеч. Почему-то она напомнила Шаману звезду, упавшую с неба. Но все внимание привлекли ее глаза, большие почти черные, как у него самого, они выделялись на фоне бледной кожи. В них он прочел тревогу, такую же, какая съедала его. Однако причины этого чувства были у них разными.

«Я искала Диану, думала, она здесь, – стала оправдываться девушка, попутно разглядывая вещи Шамана. – Хотела передать, что Аспасия уехала вчера очень поздно ночью и не решила ее будить».

Новость не понравилась Шаману, но он ничем не выдал своих эмоций, продолжая рассматривать гостью. Она держалась весьма скромно, хотя глаза ее с любопытством останавливались на каждом предмете в комнате. Потом она встретилась взглядом с Шаманом. И он узнал ее. Ну, конечно. Правда, он надеялся познакомиться с ней раньше, может быть, даже предупредить. Мысленно Шаман отругал себя за такие вольности, любое неосторожное движение могло привести к непоправимым последствиям, и он это знал. Но порой чувства было сложно игнорировать.

«Как вас зовут? – настороженно спросила девушка, сама же она медленно вошла в комнату и приблизилась к Шаману. – Вы не отсюда?»

Он молчал. К чему отвечать, если ответ уже известен им обоим?

«Вы здесь ради нее, – угадала девушка и тут же испуганно раскрыла глаза, – и вы это ощущаете. Я не знаю, как правильно сказать, не могу объяснить. Но вы знаете. Прошу, спасите меня! Спасите ее!»

Подойдя еще ближе, она взяла Шамана за руку и умоляюще посмотрела на него. Шаман почувствовал, как она слегка дрожит от переполнявшей ее тревоги, в глазах девушки мольба смешалась с волнением. Непроизнесенный вопрос заставил его медленно отвести взгляд в сторону и тяжело вздохнуть. Тогда она отпустила его и поднесла руки к губам, не переставая прерывисто дышать.

– Ого, вы уже познакомились!

В комнату зашла Диана, попеременно переводя взгляд с расстроенного Шамана на испуганную девушку, которая повернулась к ней и передала небольшую записку.

– Спасибо, – с улыбкой сказала Диана.

Девушка в ответ постаралась тоже улыбнуться, но вышло не очень убедительно. Она кивнула Диане, долго и пронзительно посмотрела на Шамана, а затем поспешила покинуть комнату.

– Надеюсь, она не слишком тебя озадачила, – покосилась на него Диана, параллельно разворачивая записку. – Это Анима. Она очень милая и чем-то притягивает меня, хотя не могу объяснить, чем именно. Жаль, она немая. Мы общаемся такими записками. Эх! Аспасия уехала и даже не попрощалась со мной! Надо было разбудить меня… После твоих историй, Шаман, я сплю, как убитая. Даже сны не снятся. Хотя я думала, будет наоборот: наслушаюсь тебя, а потом…

– А что обычно тебе снится? – не удержался Шаман, хоть и отлично знал ответ на этот вопрос.

Диана сразу же поникла и немного помолчала, прежде чем ответить. Спрятав записку в карман свободных серых штанов, она по привычке уселась в кресло:

– Знаешь, в последнее время, когда ты здесь, ничего. Но, когда тебя не было несколько дней, мне снился мой брат.

– Часто? – спросил Шаман, садясь как всегда на кровать.

Вместо ответа Диана кивнула и погрустнела. Пока Шаман разливал им по кружкам черный чай. Попробовав напиток, Диана сперва скривилась, но послевкусие оказалось тягучим и необычным. Шаман сказал, что чай травяной с чертополохом и другими добавками.

– Мне снится светлая комната с игрушками и рисунками Дениски, – стала рассказывать Диана. – Он играет, а я хочу подойти и тоже поучаствовать. Но каждый раз при виде меня он начинает плакать. Это ужасный сон, и я часто просыпаюсь от него, поэтому так хорошо помню.

Шаман взял в руки теплую чашку и внимательно посмотрел на Диану:

– А вдруг это вещий сон?

– Я не верю в вещие сны, – тут же усмехнулась она и, сделав глоток чая, объяснила, – сны – это всего лишь результат работы мозга. Ночью он не отдыхает, и “переваривает” разную информацию. А мы в это время наблюдаем всякие видения.

– А во что тогда веришь? – спросил ее Шаман и задумчиво прищурился, – в силу молитвы и зажженной свечи? Или может быть, в силу монетки, брошенной в колодец на удачу?

От его внимания не ускользнуло, что Диана бросила взгляд на комод, где были разложены благовония, фигурки животных и связки сушеного можжевельника.

Снисходительный смешок сорвался с губ Дианы, она закусила губу, а потом, смело взглянув на Шамана, сказала:

– Я верю в силу нашей веры.

Теперь уже настала очередь Шамана усмехаться. Что и говорить, Диана попала в точку. Он не знал, сама ли она пришла к этой мысли или вдохновилась их последними беседами, но был рад услышать такой ответ. Хотя он был правдив ровно настолько, насколько ложен.

– Я жажду объяснений, – улыбаясь, пояснил Шаман и навострил уши.

– А разве не ясно? – в свою очередь удивилась Диана, приподняв брови. – Сила веры помогает священнику исцелять молитвой. Таблетка-пустышка способна вылечить болезнь, если больной верит в науку и прогресс. – Тут она прервалась и хитро улыбнулась, взглянув на вещи в комнате: аромолампу, старый лук, пыльный гобелен, маленькие пирамидки на комоде. – Вера в тотемы и магические предметы помогает шаманам переносить свое сознание, куда угодно.

Шаман не удержался и громко хмыкнул, скрывая за этим свое волнение:

– Ты поэтому меня так обозвала?

Пару мгновений он ощущал на себе проницательный и немного плутовской взгляд Дианы. Она загадочно улыбалась, как будто знала какой-то секрет. Сердце Шамана пропустило один удар, но Диана вдруг расхохоталась и сказала:

– Нет, просто ты одеваешься странно.