Низвержение Жар-птицы

– Не замай! То наша именная печать, Аленка ею заклинает клад накрепко: охотников до чужого добра, особливо царского, завсегда пруд пруди.

– Очень надо! – хмыкнул Максим. – Я и не собирался ее трогать.

– Ну и стой смирно. И вообще лучше молчание храни, не мешай Аленке.

– Да она, по-моему, так сосредоточена, что хоть благим матом ори – не пошевелится.

– Ты еще подери глотку, дубина стоеросовая! Сорвешь голос – и все наши труды насмарку.

Сердитый тон Авери заставил Максима растеряться:

– При чем тут мой голос?

– Всякий взятый клад первое время непременно расслаблен, сиречь сила его вовнутрь обращена. Его можно дробить, передать кому или сбросить в иное место, только ни нам, ни государю корысти в том нет. Аленка держит клад и дает ему укрепиться, но пока он податлив на любое нарушение чинного хода вещей подле себя. Покамест сей ход мы нарушаем нарочно, печатью, и потому это делается заклятием. Но если другое перебьет внимание клада, станет заклятием как раз оно, и пока вдругорядь не свершится, дело до конца не довести. Нам сказывали родители: некогда они брали клад в грозу и уже печать приготовили, да тут прямо над головою сверкнула молния, и клад оказался заклят на нее. Так он и остался расслабленным, пропал без толку, как подмоченный порох.

– Для царя, может, и без толку, а нам с тобою польза была, и немалая, – откликнулась Аленка. – Или забыл, на ошметках какого клада мы с тобой первую науку проходили?

– Ага, помню, как ты вместо него гнездо осиное нашла и заревела!

– Зато позже, как справилась, батюшка мне шелковый платочек подарил!

Яркая вспышка, последовавшая почти сразу за этими словами, заставила Максима на мгновение зажмуриться. Аленка весело вскинула кулачки:

– Все! Все!

– Велик ли клад? – деловито осведомился Аверя.

– Восемь таланов!

– Черт, мало!

– Не хули судьбу: потом найдем и больше. А сей клад на карту надобно нанести.

– Успеется. Что же до карты… согласно ей нам далее придется ехать через людные места и (тут Аверя перевел взор на Максима) нужно тебя приодеть. Не будешь же ты прятаться все время в повозке, точно нетопырь в дупле.

– А зачем мне прятаться?

– Своими портами нас осрамишь!

– Обычные шорты…

– У вас они обычные. То не довод!

– Тут в семи верстах село, – встряла в разговор Аленка, – и ныне там подторжье перед ярмаркой. Оттуда я тебе и привезу обнову. Стой, не шевелись! – Девочка быстро измерила пядями требуемую длину штанин, рукавов и окружность в поясе.

– Ребята, неудобно как-то, что вам придется тратиться…

– Отговорок ищешь? – лукаво произнесла Аленка. – Так мы тебя в парчу и не будем рядить. А свои люди всегда сочтутся.

«Они и правда для меня уже свои, хоть я их всего-то три дня знаю», – подумалось Максиму.

– А у меня для тебя еще кое-что есть, – продолжила Аленка. – Сделай-ка распальцовку: ты небось следил за мною и не ошибешься. – Она коснулась своей рукой руки Максима. – Вот так: мизинец к мизинцу, указательный к указательному. Теперь у тебя есть три талана от сегодняшнего клада. Располагай ими по своему усмотрению, назад не попрошу. Только на пустяки не трать!

Аленка выпрягла одну из лошадей, вскочила в седло, ударила лошадь по бокам пятками и умчалась. Максим некоторое время смотрел ей вслед, затем поглядел на свою руку и растопырил на ней пальцы:

– Ну, и что мне делать с таким подарком?

– Сказано же: что хочешь, – отозвался Аверя. Он откинулся на мягкий мох и лениво наблюдал, как совсем успокоившиеся птицы беззаботно перепархивают в кроне деревьев. – Видишь ту птаху, с красной грудью?

– Ну да.

– Она держится высоко. Как думаешь, на какую ветку сядет: самую верхнюю или другую, что чуть пониже?

– Откуда же мне знать?

– Хочешь, я, пользуясь силой клада, ей велю, чтобы она выбрала верхнюю?

– Думаешь, она тебя послушается?

Аверя, не ответив, вытянул руку с распальцовкой; Максим, не сводивший глаз с птицы, увидел, что, взлетев, она действительно опустилась на верхнюю из веток.

– Да ну, ты просто угадал!

– Испробуй сам, коли не веришь.

Максим воспроизвел уже неоднократно виденный жест и еще с некоторым сомнением послал птице мысленный приказ – перепрыгнуть на ветку пониже. Птица незамедлительно повиновалась, и Максим тотчас испытал странное чувство, будто бы Аленка передала ему не три талана, а меньше. Далее птица вернулась обратно, а потом перелетела на соседнее дерево, но до этого резко спикировала вниз, едва не зацепив ребят крылом.

– Здорово! – прошептал Максим, убедившись, что все его команды исполняются. – Как компьютерная игра!

– Какая игра? – переспросил Аверя, взирающий на забавы друга с тем снисходительным выражением на лице, с каким взрослые иногда смотрят на детей, возящихся в песочнице. – Ты гляди, не очень-то разбрасывайся словечками из твоего царства, а то не за умного сойдешь, а за дурака! – Внезапно он вскочил и, смахнув с волос беловатую массу, крикнул: – Знаешь, за такие вещи бьют!

– Это не я! – растерянно запротестовал Максим. – Это она сама!

– Сама! – передразнил Аверя. – Скажи спасибо, что у тебя еще кулак не зажил, и мне тебя проучить зазорно! И хватит уже расточать силу, что мы тебе отвалили от наших щедрот: может, ею когда придется защищаться.

– А что стало с тем, что я уже израсходовал?

– Верно, ушло в землю где-нибудь самостоятельным кладом. Тогда он, скорее всего, не заклят, если только здесь что-нибудь не запомнил. А то присоединилось к какому-нибудь уже имеющемуся. Клады могут разделяться, сливаться, перемещаться, как дождевые капли, поэтому карты приходится править. Поди, слыхал, как о том упоминала Аленка. – И, глядя в направлении, куда исчезла сестра, Аверя добавил: – Только бы она там попусту не вздумала на что глазеть!

Его опасения были напрасными: Аленка воротилась довольно быстро и развернула перед Максимом обнову:

– Облачайся!

Новая одежда пришлась почти впору, и прикосновение льняной ткани было приятным; тем не менее, глядя на косоворотку, Максим невольно улыбнулся:

«Видел бы меня отец или Пашка в таком прикиде!»

– А теперь – за следующими кладами! – бодро провозгласил Аверя.

Глава 6.

Опасная развилка

– Ну, и куда мы заехали? – проворчал Аверя, глядя на сплошную стену деревьев и кустарника, выросшую перед лошадьми.

– Да ведь на карте не написано, где лес густой, – виновато произнесла Аленка.

– Я и без карты говорил: обогнуть надобно! Все равно никаких кладов тут нет, разве что царевы.

– Тогда поворачиваем обратно…

– На это сутки уйдут, а время уже к полудню. У тебя, поди, черева подвело?

– Страх как есть охота, Аверя!

– Мне тоже. А впереди деревня, в ней мы могли бы купить хлеба, но, вместо того чтобы насытить брюхо, самим теперь придется комаров кормить! Подождите меня здесь, а я дотуда верхом…

–Тсс! – внезапно сказала Аленка. – Ты слышишь?

Аверя приложил ладонь к уху.

– Да, – согласился он и, обернувшись, крикнул: – Максим, покарауль лошадей!

Соскочив на землю и продравшись через подлесок, Аверя и Аленка увидели девочку лет семи, прижавшуюся спиной к стволу дерева. Ее окружала группа сверстников, которые выкрикивали наперебой:

– Похвалыга!

– Завирушка!

– Проучим ее, чтоб царевной себя не мнила!

– Правильно, что впустую гутарить!

Мальчуган, стоявший чуть ближе к девочке, чем остальные, уже размахнулся; Аверя бросился вперед и перехватил его руку:

– Эй, Аника-воин, на девчонке удаль показываешь?

Мальчик резко рванулся в сторону:

– Ты кто вообще такой?

– А тебе не все равно, от кого крапивой по заднице получить? Одинаково зачешешься!

Нападавшие мигом рассеялись. Девочка с плачем кинулась к Аленке, та обняла ее и прижала к себе:

– Ну, не надо, не надо, все же хорошо! За что они тебя?

– Завидуют мне! Я так грибы нахожу, как никто во всей округе.

– Как же ты такой мастерицей заделалась?

– А мне бабушкино благословение помогает, – сквозь слезы улыбнулась девочка. – Мне бабушка говаривала: складывай, Варька, почаще вот так ручку, и будет тебе счастье. – Она сделала распальцовку и произнесла: – Хочу найти подосиновик! – Повертев головой, девочка радостно воскликнула: – Да вон же он, там! Смотрите!

– Ясно, – прошептал Аверя сестре. – Она использует силу клада для поиска грибов. Только темные крестьяне о том не ведают.

– Скажи, Варька: ты ведь из той ближайшей деревни? – спросила Аленка.

– Ага.

– Можно туда проехать, чтобы не назад через весь лес?

Варька бросила лукавый взгляд:

– А вы меня прокатите?

– Ладно, будь по-твоему.

Ребята вернулись к Максиму; Аверя уже собрался усадить Варьку рядом с ним в повозку, но девочка запротестовала:

– Э, нет! На телеге я уже ездила с батюшкой. На лошадку хочу!

– Тьфу, блоха тебя забодай! – буркнул Аверя. – Садись, Аленка, вперед, тебе сподручней будет с этой малявкой!

Через малое время все четверо были уже в деревне и постучались как раз в тот дом, где жила Варька. Ее родные поначалу встретили ребят с явной настороженностью и, лишь узнав, что те спасли девочку от побоев, стали смотреть на них более дружелюбно.

– Землепашцы побаиваются любых царских слуг, как заяц – всякого волка, пусть даже сытого, – пояснил Аверя Максиму. – Без того порядку в государстве не можно быть.

Вскоре избу заполнил народ: приближалось время обеда. Здесь под одной крышей жили люди разных поколений, и все уселись за длинным столом. Глядя на эту большую и дружную семью, Аверя и Аленка заметно погрустнели. Максим догадывался о причине: его друзья рано лишились родителей и теперь особенно остро чувствовали горечь потери. Видимо, чтобы хоть как-то отвлечься от печальных мыслей, Аверя спросил:

– Ну, как живете, селяне?

– Ничего, благодарение Богу, – ответил сидевший напротив него старик, более словоохотливый, чем остальные сотрапезники, и вздохнул: – Кабы еще не дочь моя, мать Варюшки…

– А что с ней? – заинтересовался Максим.

– Занедужила три месяца тому назад. Почему – не знаем. Теперь с кровати не поднимается, и боль ее не отпускает. Да как пойдем кормить, сам увидишь.

Варькина мать лежала в соседней горнице; серое лицо и запавшие глаза красноречиво свидетельствовали о том, что ей пришлось перенести в последние недели. Женщина натужно дышала, и временами ее хрипы перемежались стонами. Несколько ложек похлебки она проглотила безучастно, по-видимому, уже не ощущая вкуса.

– Ну, добрые люди, благодарствуем за хлеб-соль, – вымолвил Аверя. – Малость отдохнем – и в дорогу. Я до сеновала.

– А я поброжу чуток: может, где-то здесь клад схоронен, – отозвалась Аленка.

Максиму не хотелось ни спать, ни прогуливаться, и он уселся в сенях на лавку. Странное беспокойство овладевало им, и мысли раз за разом возвращались к несчастной, прикованной к постели крестьянке. Мальчик вспомнил, как его собственную мать увозили в больницу с приступом аппендицита и как он сам, тогда еще шестилетний малыш, в страхе жался к отцу.

«А ведь я теперь волшебник, – мелькнуло в голове Максима. – Та сила, которой Аленка со мной поделилась, позволяет творить чудеса. Меня предупреждали, чтобы я не тратил ее на разные пустяки, вот и пришло время употребить для хорошего дела. – Улыбнувшись, Максим решительно поднялся с лавки. – Помогу этой женщине! Наверное, Аверя и Аленка сами хотели бы ее исцелить, но не считают себя вправе расходовать клады, которые собирают для царя»

Вернувшись в горницу, Максим сделал распальцовку.

«Выздоровей!»

Эффекта не последовало никакого; более того, на сей раз Максим вообще не почувствовал, что таланы, оставшиеся у него, уходят на исполнение загаданного желания. Мальчик недоуменно поглядел на свою руку.

«Что такое? Видимо, у меня слишком мало таланов. Аверя говорил, что они есть еще у Варьки. Так даже лучше, пусть она сама вылечит свою маму. Представляю, как она удивится и обрадуется!»

Долго искать Варьку не пришлось: она сидела на крыльце и сплетала венок из только что сорванных цветов. Максим окликнул ее.

– Ась? – повернулась к нему девочка.

– Варька! Хочешь, чтобы твоя мама была здорова?

– Конечно, хочу!

– Идем со мной.

Варька последовала за Максимом и остановилась на пороге горницы.

– А что мне делать?

– Сложи руку так, как будто хочешь найти много грибов.

– Сложила. И что?

– Теперь пожелай, чтобы мама выздоровела.

– Пожелала. И что? Почему моя мама не встает?

«Действительно, почему? – с досадой подумал Максим. – Должно быть, я запросил слишком многого. Ладно, сделаем по-другому! Если клад не может вернуть женщине здоровье, пускай у ней хотя бы прекратятся боли»

Он обратился к Варьке:

– Вели, чтобы мама больше не страдала!

Девочка с недоверием посмотрела на него:

– А это исполнится?

– Не бойся!

– Хорошо. Велю!

В ту же секунду страшный крик невыносимой боли вырвался из груди женщины; она начала биться на кровати, словно через нее пропускали электрический ток, а из горла хлынула черная, вязкая жижа. Максим остолбенел; Варька в слезах кинулась на улицу и тут же вернулась, сопровождаемая двумя мужиками.

– Это он меня научил! – крикнула девочка, показывая на Максима пальцем.

Крестьяне схватили Максима за грудки и притиснули к стене; похоже, от немедленной расправы над мальчиком их удерживало лишь то, что Максим приехал вместе с царскими слугами.

– Ты что сделал, гаденыш?!

– Я не знаю, – пролепетал Максим, растерянно переводя взгляд с одного разъяренного лица на другое. – Я не хотел. Честное слово, не хотел! Позовите Аверю!

Аверя скоро появился, позевывая и протирая глаза; из сбивчивых объяснений Варьки, мужиков и Максима он быстро уловил суть и протянул руку с распальцовкой. Спустя некоторое время женщина успокоилась, и послышалось ее привычное хрипение. Мужики принялись менять постельное белье, а ребята вышли из избы. Сильное чувство неловкости и до конца еще не прошедший страх мешали Максиму заговорить, хотя он понимал, что должен поблагодарить друга и извиниться. Молчание первым нарушил Аверя, произнеся грубовато-добродушным тоном:

– Ладно, не кисни, не то мы с Аленкой тебя заместо щавеля в щи положим! Даже у государя не всегда справно выходит то, что таковым мнится.

– Но ведь с птицами, с грибами получалось…

– Там были развилки, а здесь нет.

Максим недоуменно посмотрел в лицо Авере:

– Это еще что такое?

– Вот ответь мне: когда смотришь на птаху, можно ли заранее знать, на какую ветку она перескочит?

– Вряд ли, но при чем…

– То есть тут можно надвое гадать; это и есть развилка. Слушай дальше: могла та птица делать то, что ты ей велел, и без твоего приказа?

Максим задумался.

– В принципе, могла.

– Конечно! И подосиновик можно было сыскать без клада, если зенки пошире пялить да кустам с травой кланяться. А у Варькиной матери хвороба такая, что любого человека в могилу сводит, и только могила избавит от мук. Разницу чуешь?

– Кажется, теперь я начинаю понимать…

– А когда ты, из жалости к той селянке, захотел положить конец ее страданиям и Варьку подговорил, клад нашел единственную развилку, чтоб таковое желание сбылось: незамедлительно умертвить бабу! Она ведь и умрет точно так же, с рвотой и корчами, только это может случиться завтра, через месяц или через год. По здравому рассуждению, лучше бы ей уже сейчас в гроб лечь, а мне не вмешиваться, да только крестьяне нас бы за это по макушке не погладили. Запомни: клады только приманивают удачу, а, скажем, по волнам ходить или воду в вино претворять, как иные невежды в старину делать пытались, с ними не можно. – Аверя вздохнул. – И покойников не воскресишь. А будь по-другому, уж мы бы не скитались по земле сиротами.

– А когда я давеча похвалялась перед ребятишками, что синий мухомор найду, тоже не было развилки? – раздался рядом знакомый голос.

Аверя моментально развернулся:

– Ах ты, маленькая дрянь! Подслушивала?

– И ничего я не подслушивала! – обиженно произнесла Варька. – Просто стояла тут и пускала зайчиков!

Аверя наклонился над блестящим предметом, который девочка держала в руке.

– Откуда у тебя печать кладоискателя?

– В лесу нашла десять дней тому назад! – выпалила Варька.

Аверя нагнулся еще ниже.

– Это печать Прошки! Вот раззява, солоно ему теперь в приказе придется! А скажи-ка, грибная гроза: давно ты их так лихо искать насобачилась?

– Да уже с неделю!

– А теперь припомни, благо времени с гулькин нос прошло: до этого и после того, как ты печать отыскала, не случалось с тобою чего необычного?

Варька прикусила ноготь.

– Точно! Я видала промеж деревьев яркий свет, точно солнышко с небес спустилось, а после пошла туда. Поначалу испужалась сильно, да потом по бабусиному наказу поделала вот так пальчиками, все и прекратилось.

– Ой, дуреха! Знаешь ли, что, не будь при тебе той печати, лешие бы разорвали тебя в клочья? – Аверя лукаво посмотрел на девочку. – Впрочем, беды ты еще не избыла.

– А что такое?

– Ты ж воровски расхитила государево достояние, а домашних твоих сообщниками сделала. Они ведь ели твои грибы?

– Вестимо, ели!

– Ну, вот видишь! Тебя, быть может, и простят по малолетству, а отца и братьев станут бить кнутом на торгу.

Варька испуганно округлила глазки.

– Ой, страсть-то какая!

– Потому, чтобы лихо не стряслось, отдай мне клад, а я передам в казну. Все равно тебе сегодня от него едва бой не вышел. А подосиновики да рыжики сама уж находи, только всамделишных цветов!

– А как мне отдать? Я не умею.

– Покажу!

Аверя и Варька соединили сложенные распальцовкой руки, и Аверя довольно улыбнулся:

«Пятнадцать таланов. Не худо!»

Выпрямившись, Аверя увидел возле себя Аленку, которая, очевидно, только что подошла, и взгляд у нее был весьма довольный.

– Ишь сияешь, будто клад! Неужто все-таки его сыскала?

– Не клад, а человека, который у нас телегу сторговал. Дальше отправимся верхом, зато уж никакая чаща помехой не будет.

– Да ты у меня огонь-девка!

– А то!

– Кому ж я тебя такую отдам? Спалишь мужа в постели, придется потом черное платье вместо золотого носить.

Аленка зашлась смехом:

– Скоморох ты, Аверька!

– Скоморох, не скоморох, а тоже сегодня с прибылью!

– С какой же?

– Потом поведаю. Дел у нас тут более никаких нет, и времени терять не будем.

Аверя и Аленка незамедлительно двинулись к лошадям; то же сделал и Максим, но с некоторым опозданием, поскольку Варька успела ухватить его за рукав рубахи:

– На, возьми еще это. – И, сделав вперед полшага, девочка прошептала: – А как будешь в столице, скажи государю, чтоб он подати сбавил; батюшка говаривал, что прежде они помене были. А то недавно заезжали коробейники, так не смогли мы купить ни мне меховую игрушку, ни картинку красивую, чтоб маме в горницу повесить. – Опустив голову, Варька добавила: – Коли уж нельзя ее вылечить, путь хоть порадуется.

Максим, грустно улыбнувшись, кивнул и присоединился к друзьям. Аверя крикнул:

– Садись на мою лошадь и держись за меня! Э, сильно не сжимай, я ж тебе не девка на свидании!

Кони рванулись, у Максима захватило дух, и, чтобы удержаться, ему пришлось резко стиснуть лошадиный круп ногами. Лесная темень быстро приближалась; вскоре она скрыла всадников. Оглянувшись в последний раз, Максим успел увидеть, как Варька, отбежавшая немного от избы, машет ему на прощание ручонкой.

Глава 7.

Послушный сын

К вечеру ребята достигли лесного озерца, возле которого и решили заночевать. Максим набрал хворосту, Аверя начерпал воды и раскинул палатку, а Аленка развела костер и поставила на огонь котелок с кашей. Ждать, пока она сварится, было не то чтобы очень долго, но некоторое время все-таки требовалось, и Максим, несколько разбитый с непривычки ездой, прилег отдохнуть. Тут он вспомнил о вещице, который получил от Варьки, и, вытащив ее из кармана, решил переложить в походную торбу, где, как полагал, она будет в большей сохранности. Этим он немедленно привлек внимание Авери:

– Ну-ка, погоди! Что это у тебя?

– Прошкина печать. Варька отдала мне.

– Зачем же ты ее взял?

– Как зачем? Надо же вернуть этому Прошке, если его встретим.

– Хочешь, чтобы нас в краже обвинили, и не только печати, но и кладов? Прошка наверняка уже встревожился, что у него много таланов распропало.

– Что же с ней теперь делать?

Вместо ответа Аверя взял печать с ладони Максима и со всего размаху метнул ее в озеро.

– Вот так – концы в воду.

– Тсс! – произнесла Аленка. – Ребята, слышите?

Аверя насторожился, слегка повернув голову:

– Может, лось?

– Едва ли. Коня кто-то гонит сюда, да так, что животину не жалеет.

– Если вновь посыльный с очередным повелением от Дормидонта, дурная приправа у нас будет к ужину!

Вскоре опасения и сомнения рассеялись: из зарослей на взмыленной и нахлестанной лошади показался толстый парень в кафтане кладоискателя с редкой бородкой, рыжими волосами и двумя бородавками на одной щеке.

– Прошка! – пробормотала Аленка. – Легок на помине!

Аверя подошел к сослуживцу, поспешившему осадить лошадь и спрыгнуть с седла.

– Здрав буди!

– И тебе не хворать, – рассеяно ответил Прошка.

– Вот уж не чаял, что дорожки наши пересекутся!

– Да я тоже. А это кто с вами?

– Это Максим, хороший парень, – ответил Аверя. – Думает в кладоискатели поверстаться, как будет в столице, а пока у нас науку проходит.

– Гляди, хлопец, загоняют они тебя!

– Но-но! – погрозила пальчиком Аленка.

– Хочешь, вечеряй с нами, – предложил Аверя. – Только харч свой готовь. Все равно ехать вперед тебе не резон – кладов там нет, мы проверили. А нет охоты – поворачивай назад.

– Кабы назад можно было! – простонал парень. – Беда со мной приключилась!

– Что за беда такая?

– Печать свою потерял!

Аверя изобразил на лице удивление:

– Как же тебя эдак угораздило?

– Бог свидетель, не пил я хмельного! И не ведаю, как то вышло! А мне без печати вертаться нельзя – батогами взгреют да со службы прогонят. Может, видели где ее? Век буду благодарен!

– Ты проживи сперва век-то! А насчет печати – счастье твое, что нас встретил!

– Еще бы не счастье – сколько таланов перевел, чтоб на ее след напасть!

– Это хорошо, – шепнула Аленка Максиму. – Поскольку Прошка сам тратил таланы, то не заметил, что Варька прикарманила его клад.

– О чем это вы шушукаетесь?

– О том, – ответствовал Аверя, – что, подъезжая сюда, мы приметили: местные ребятишки в пальцах вертели что-то столь похожее на печать, что я ненароком свою проверил. Да только та неведомая вещь скоро наскучила им.

– Куда ж они ее унесли?

– А почто им уносить, раз наскучила? Отшвырнули вон туда. – Аверя показал на то место промеж водяных лилий, куда действительно сам выбросил печать.

– А ты не врешь?

– Верь, не верь – твое право.

Прошка растерянно посмотрел на озеро.

– И как мне теперь достать ее?

– Видишь, цапля лягушек таскает? – насмешливо произнес Аверя. – Она птица умная: когда надо, не боится ног замочить. Последуй и ты ее примеру.

Прошка сплюнул и, кряхтя, начал стаскивать с себя кафтан и рубаху:

– Не глазели бы хоть… Срамно!

– А представь, что в баньку пришел, – посоветовал Аверя.

Раздевшись, Прошка полез в озеро. Купаться ему приходилось не слишком часто, судя по неловким движениям. Берега у озера были крутые, поэтому почти сразу понадобилось плыть, а впоследствии, уже чтобы достать пропажу, – нырять. Первые три попытки привели лишь к тому, что Прошка перемазался илом. На четвертый же раз, выныривая, он и вовсе едва смог приподнять голову над водой, далее издал какое-то неразборчивое мычание и начал медленно погружаться обратно, словно кто-то потянул его на дно.

– Вот тебе и бабушкины сказки! – произнес Аверя. – Никак у дурня ногу свело.

– Ладно, охолонусь ради него, – отозвалась Аленка. – Прошка, держись! – Вскочив, она сбросила сапожки, ухватилась за край платья и крикнула, обернувшись к Максиму:

– Отворотись, я одежу мочить не хочу!

Не успел Максим опомниться, как Аленка уже исчезла под водой.

– Снова ей, егозе, неймется! – проворчал Аверя.

Прошла целая минута, а Аленка и Прошка не показывались, только на поверхность начали пробиваться отдельные пузырьки, но не такие, какие обыкновенно пускает человек; казалось, озеро закипает, подобно огромному котлу. Далее произошло то, что заставило ребят вскрикнуть от ужаса: из глубины вырвался столб воды высотой около пяти метров и толщиной чуть поменьше столетнего дуба. Верхняя его часть начала быстро видоизменяться, приобретая сходство не то с уродливым человеческим лицом, не то со звериной мордой.