Критическое отклонение

– Манипуляция или нет, однако именно этому «фейку» удалось погасить все крупные военные конфликты. Уже несколько лет человечество не уничтожает себя в войнах.

– С каких пор вы стали пацифистом, Зеенборг? Вы же больше ничего не умеете, кроме как воевать!

– Ну, на мой-то век ещё хватит… Но я знаю, по крайней мере, что моя семья не сгинет в не так давно казавшейся неизбежной глобальной заварухе!

– О, у вас даже имеется семья! – с сарказмом произнёс Форман. – И вы даже переживаете за неё! – и он многозначительно посмотрел на Зеенборга.

У того дёрнулась щека, зрачки расширились.

– Вы представляете, какой будет резонанс? – Зеенборг отвёл глаза и с сомнением покачал головой. – Мирового масштаба причём…

– Волнения постепенно улягутся, а вопросы получат должные ответы, – заверил Форман, не очень, правда, убедительно. – Соответствующие мероприятия, давно, кстати, отработанные, уже готовы к проведению. А вам бы всё толпы военных да журналистская шумиха на весь мир. Узколобый дилетантизм.

– Но лишать мир лидера сейчас, – попытался возразить Зеенборг, – когда сама планета на грани гибели…

– Отчего столько ужаса, офицер? Не этого надо бояться! Вы же не зелёный неофит в Ордене и прекрасно понимаете, что означает, когда человека с подобным потенциалом натаскивает сам Светоносный! Он один – всего один человек! – своими идеями, своей деятельностью, самим своим появлением на свет – перечеркнул тысячелетние старания духовных пастырей человечества! Он – Разрушитель! Именно он, а не камень небесный, ни души, ни разума не имеющий! Он, отвративший душу от Господина нашего и направивший разум свой против замысла Его! Машина, которую создал этот деятель, – предательство Отца нашего и безвозвратное падение рода человеческого! Такого не прощает даже Всемилостивый! Но есть шанс остановить святотатство, пока Господин окончательно не отвернул свой лик от людей! Последний шанс!

– Но… он же старается спасти… Он дал всем надежду!

– Дал надежду, вы говорите?! Взгляните в небо: только чудо Господне способно остановить неминуемую катастрофу! Однако мы должны ещё заслужить это чудо! Так исполните же свой долг, Зеенборг!

Зеенборг явственно колебался.

– Или вы готовы отказать и сполна насладиться последствиями своего отказа? – с угрозой нажал Форман.

– Я не отказываю! – в неподдельном испуге отшатнулся Зеенборг. – Но поймите… Нет-нет, я не отказываю! – увидев, как едва заметно сощурился глаз Формана, он замотал головой, словно это могло убедить в его абсолютной лояльности. – Я готов… э-э… помочь внедриться, даже сопроводить к нужной точке… Но убивать… Поймите меня…

Его начал бить озноб.

– Господи, что за люди… – произнёс Форман. – В очередной раз убеждаюсь, что надёжнее всё сделать самому.

– Я предоставлю всё необходимое! Назовите время и место! – заторопился Зеенборг, однако вряд ли ему стало легче от этого поспешного обещания: уже не озноб – крупная дрожь колотила его, мешая держать голову прямо.

– Предавать – это всё, на что вы способны… – подвёл черту Форман.

Лицо Зеенборга задёргалось, словно две разных сущности боролись за обладание им.

– Прекратите уже корчиться… – бросил Форман презрительно и не иначе как чудом успел отклониться: в горло едва не воткнулся зажатый между пальцами Зеенборга тычковый нож.

Рефлекторный ответ Формана кулаком в висок прошёл мимо цели: его противник отнюдь не был кабинетной крысой. И вновь последовала атака Зеенборга: несколько молниеносных ударов профессионала, привыкшего не драться, а убивать.

Каждый из этих ударов действительно вполне мог убить, но первый, самый ценный, момент был упущен, а нечеловеческая реакция Формана и взорвавший нервную систему адреналин сделали его тем, с кем не стоит связываться даже профессиональным убийцам…

…– Раса предателей…

Форман отдышался, поднялся с трупа и сплюнул. От пота и брызг человеческой крови зверски чесалось лицо, и Форман поднёс было руку утереться, но остановился, поморщился досадливо и тряхнул ею, сбрасывая налипшие ошмётки чужой плоти: кажется, он проломил Зеенборгу череп. Потом осмотрел себя и вовсе скривился: пальто было безнадёжно испорчено. Форман выпрямил спину, покрутил головой, разминая шею. Пристально наблюдавшая из основания черепа за каждым шагом Формана, мозг начала заполнять боль – его наказание за этот бездарный провал. Дальше будет сильнее – боль начнёт торопить его, понукать, требовать… Потом заставлять… Форман выдохнул.

– Всё надо делать самому…

Два…

…океана – сиамские близнецы, сросшиеся у горизонта боками, ёжились неуютно, морщинились – один водяной рябью, другой длинными полосами облаков.

Поди угадай, что их гложет. Наверное, если зайти в эту отразившую саму себя синеву, погрузить в неё руки, нырнуть с головой – станет ясно, в чём причина тревоги. Жаль, до неба не достать. Зато можно шагнуть в прибой…

Волны с шумом накатывали на берег, неслись по гальке пузырящейся, шипящей лавой и, потеряв напор, неохотно ретировались, чтобы тут же вернуться с новой попыткой. Мальчик-десятилетка, дождавшись, когда вода начнёт отступать, преследовал её по стремительно исчезающему следу, но мчался стремглав прочь, едва океан отправлял в атаку свежие силы. Отбежав, парнишка разворачивался, чтобы, замерев, наблюдать, как пенный язык приближается к его сандалиям. Если тот останавливался у самых ног, почти лизнув пальцы, то от восторга озорник пускался в пляс. А затем, спохватившись, скакал вприпрыжку соревноваться с очередной волной.

Поодаль, там, где волны точно не могли замочить ног, расположились на пляжных раскладных креслах Максвелл и Мэй. Тут же, на расстеленном одеяле, устроилась Элен с маленьким Дэймоном и кучей игрушек.

Максвелл смотрел на жену и сына с улыбкой, но умиление лишь усугубляло тревогу. Старт этапа «Соло» – и трое суток напряжённого ожидания в абсолютном бездействии. Вынужденном бездействии – Максвелл сделал всё, что мог, и от него уже ничего не зависело. Всё зависело от…

– Вы давно знакомы с Элен? – прервала невесёлые раздумья Максвелла Мэй.

– Года… четыре уже, – кое-как собрался с мыслями Максвелл. – Настоящее имя Элен – Елена. У Елены русские корни: её прапрадед был из старинного аристократического рода. Он эмигрировал из России, когда та полыхнула революцией.

– Надо же… – изумлённо качнула головой Мэй.

– Неужели это настолько необычно? – в свою очередь удивился Максвелл.

– А вы знали, что у Рэя в роду тоже есть русские, ставшие эмигрантами в те же самые времена? Прадед и прабабка. Или, наверное, прапра… Не помню, по какой причине, но они вынуждены были бежать, а поженились прямо на корабле, уносящем их через океан. В старости бедняги жалели, что покинули родину в трудные для неё времена. Считали, что если бы остались, история могла сложиться по-другому. Глупо, конечно. Мне кажется иногда, что глубоко скрытая тоска и стремление изменить то, что изменить невозможно, едва ли не самую суть мира исправить, передались Рэю по наследству, как часть русской крови.

– Действительно, занятное совпадение…

– Вообще говоря, в жизни много совпадений, если копнуть. Иной раз даже сомневаешься, совпадения ли это.

– Пожалуй… Слушай-ка, Мэй, а ты начинаешь размышлять, как настоящий учёный! – усмехнулся Максвелл.

– Могла бы ответить, что положение обязывает… однако всё далеко не так.

– А что насчёт доктора Химмельмана? Сомнительно, что он имеет близкое отношение к науке. Ты давно его знаешь? – поинтересовался Максвелл.

– Никто не знает, откуда он появился в жизни Рэя, – вот это я знаю точно.

– Да уж, Рэй бывает невероятно скрытен, когда дело касается определённого периода в его прошлом.

– Он… вернётся? – спросила Мэй, помрачнев.

Максвелл замешкался, вздохнул: врать не хотелось.

– Я думаю… есть шансы, – вымучил он, наконец, приемлемый ответ.

– Шансы…

– Мы первопроходцы, мы ничего не знаем точно. Но если он вернётся… когда он вернётся – мир сразу станет совсем другим.

– Мир уже другой, – Мэй прищурилась, всматриваясь в небо. – Сколько осталось ему? Этому небу, облакам, волнам? Нам всем?

– Рэй – наша надежда… последняя. Возможно, ему удастся спасти это всё.

– Он всегда рвался ходить по воде… – сказала Мэй резко – и осеклась, замолчала. – Добраться до Небес… – произнесла она после паузы. – Возможно ли подобное вообще?

– Рэй научил меня, что если поставить себе цель, то достичь её – всего лишь дело времени.

– Всего лишь?

– Именно так.

– И именно так была создана машина? Вы с Рэем просто поставили себе цель?

– Настоящий творец, конечно же, Рэй. Его заслуга в том, что он сумел вдохновить меня и других участников проекта. А без подобного вдохновения…

– Поэтому именно он первым ринулся в открытый машиной омут?

– Я понимаю твои чувства, Мэй, но это действительно очень важный проект.

– С этим я не спорю. Однако мои чувства не способен понять никто, кроме него, вдохновителя… всего этого…

– Что между вами не так? Вы вроде бы вместе, у вас прекрасный сын, который любит вас и которого обожаете вы оба, но ты и Рэй… Что не так?

– Рэй… Когда мы встретились, мне казалось, что он всегда искал именно меня. О! Этот свет в его глазах!.. Много позже я поняла, что он всё ещё ищет – во мне кого-то другого. А однажды, когда он всё-таки уяснил, что кроме меня во мне никого нет, разочарование погасило свет его глаз. Да, он всегда любил меня, однако это была не та любовь, которой он желал, а я, как ни старалась, не смогла дать ему желаемого…

– Да, Рэй довольно странный человек, – смутился Макс от подобной откровенности.

– Одержимый.

– Возможно, ты права, – смял разговор Макс, жалея, что начал его.

«Кто там сказал, что каждая несчастная пара несчастна по-своему?» – подумал он.

Да, не всем везёт так, как ему: замечательный сын, прекрасная жена… Максвелл посмотрел на Элен: она, кажется, вовсе не слышала состоявшегося разговора – сидела себе на одеяле, с улыбкой наблюдая, как играют мальчики. Идиллия…

Дети не скучали – вовсю наслаждались выпавшей свободой, и, несмотря на разницу в возрасте, им было совсем не скучно вместе. Малыш ковылял неуверенно за старшим, а тот с сияющим лицом указывал руками на небо, на берег, на волны и говорил что-то… Вот Дэймон подобрал голыш, поразглядывал его, затем, следуя «презентации» Альберта, поднял лицо к небу, засмотрелся. Очарованный, видно, невероятным зрелищем, он выпустил камушек и протянул ручонку, пытаясь достать эту синеву с плывущими по ней белыми комьями облаков! Где-то там, за этой синевой и за этими облаками, притаился Дамокл…

Максвелл сжал зубы, помассировал глаза. Усталость от нервного напряжения последних дней снова навалилась на него.

Элен заметила мучения мужа.

– Дорогой, тебе надо поспать, – обеспокоенная, сказала она.

– Да, пожалуй, – Максвелл кивнул, соглашаясь. – Извини, Мэй.

– Ну что ты, – Мэй пожала плечами. – У тебя и вправду неважный вид.

Максвелл поднялся и, взглянув ещё раз на сына, пошагал к посёлку.

…Он бросился бежать сразу, как только получил сообщение: сигнал коммуникатора, слишком настойчивый, чтобы заявить о каком-нибудь пустяке, вытащил Максвелла на свет из сумбурной тьмы, в которую он провалился, едва сомкнул веки. На бегу же и проверил, который час: всё-таки поспал минут сорок. Сонная одурь отлипала неохотно. Толком ещё не соображая, Максвелл прибавил скорости, проскочил через входные люки и галереи… и только потом понял, что очутился не во внешнем центре управления, куда собирался, а внутри купола, перед площадкой инженерного пульта с установленной на ней «клеткой».

Очутился, однако, вовремя: в центре расчерченной жёлтым мандалы, где в своё время медитировал доктор Химмельман, буквально из ничего начал возникать зыбкий силуэт.

– Господи… – вырвалось из динамика внутренней связи.

– Господи… – непроизвольно повторил еле слышно Максвелл. – Рэй…

Максвелл почти не верил, но кто ещё это мог быть?!

– Рэй! Рэй! – окликал он тихонько издалека, не решаясь подойти ближе, опасаясь неловким вздохом, случайным движением воздуха развеять медленно обретавшую плотность туманную фигуру.

– Рэ-э-й… – облегчённо выдохнул он, когда индикаторы излучателей засветились синим, перейдя из рабочего режима в режим ожидания, и уже не призрак, а человек стоял посреди «клетки» – совершенно нагой и неподвижный, лишь едва подёргивались пальцы.

Человек открыл глаза.

– Рэй! Ты как?! – не удержался от возгласа Максвелл.

– Я? – Рэй очнулся, бросил взгляд по сторонам, набрал полную грудь воздуха так, словно отвык от самого процесса дыхания, подержал его в лёгких и отпустил.

– Ты исчез! – боясь, что пропавший и внезапно вернувшийся путешественник снова растворится в воздухе, поторопился сообщить Максвелл. – Тебя не было несколько дней – слишком долго, и мы не представляли, что делать! Мэй сходит с ума!

– Мэй? – повторил механически, будто спросонок, Рэй, всё ещё не понимая, где очутился.

– Мы ждали! Мы боялись отключать машину! – рвались из Максвелла слова – он больше не мог сдерживать их. – Слава богу, ты вернулся!

Вторя Максвеллу, из динамика внутренней связи тоже доносилось что-то: то ли смешавшиеся в неразборчивую скороговорку возгласы, то ли речитатив молитвы.

– Рэй! Рэй! Дружище! – запыхавшийся доктор Химмельман оказался тут же – в глазах замешательство и испуг, будто ожившего покойника увидел. – Вернулся… – выдохнул он уже совсем обречённо, словно так и не поверил в счастливое завершение едва не превратившегося в трагедию эксперимента.

– А-э-эм-м… – кажется, начало доходить до Рэя. – Вернулся… – и он шагнул нерешительно, пробуя ногой поверхность, на которую ступил, словно подозревал, что та окажется иллюзией.

– Где ты был, рассказывай! – Максвелл поймал взгляд Рэя и нахмурился, всматриваясь в глаза. – Ты… помнишь, где был?

Рэй неуверенно качнул головой – то ли имея в виду «нет», то ли озадаченный самим вопросом. Он покинул «клетку», сделал несколько шагов, как сомнамбула, и остановился.

– Ничего не вышло, – глухо произнёс он.

– Как?.. – растерялся Максвелл.

Рэй отстранил оказавшегося на его пути Химмельмана и, ни слова больше не произнеся, направился к выходу.

Незамеченным сгустком тени так и осталась стоять в стороне не решившаяся окликнуть мужа Мэй.

***

…Информатор из окружения Разрушителя был крайне лаконичен при выходе на связь. Осторожничал. И правильно делал, впрочем. А может, и сам не знал подробностей. Но одно было совершенно ясно: у почти завладевшего миром величайшего в истории еретика и святотатца серьёзная проблема с воплощением его планов. Ещё до сеанса связи Форман понял это: боль, к присутствию которой он давно привык, сроднился даже, перестала его донимать. Правда, и расслабиться не позволяла – затаилась на самых кончиках нервов, покалыванием напоминая, что в любой момент готова дать сигнал, которому не пойти наперекор.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.