Полная версия
Йон, чья рука дернулась от неожиданности, оставляя на дереве кривой след, не торопясь обернулся. Он был гладко выбрит, явно подражая странному мужику, которого они встретили в прошлый набег у одной из деревень. Асгейр никогда не понимал тяги друга к подобным изменениям, но после каждого путешествия тот что-то в себе менял. На время, обычно длившееся не больше одной зимы. Кривая усмешка Йона вызвала десятки морщин, пряча в них несколько мелких едва заметных шрамов, полученных после того, как тот врезался в дерево, убегая от разъяренного пса лет пятнадцать назад. Мужчина стыдился их, но поделать ничего не мог.
– Задница затечь успела, – северянин поднялся, вытягиваясь во весь рост и с удовольствием хрустя затекшим телом. Сев на кровать к Асйгеру, он бесцеремонно подвинул его ноги, беспечно произнося: – Мортем обещал оторвать тебе голову.
– Скажи что-нибудь не столь избитое, – рыжий поморщился, ощущая во рту неприятную сухость. – Спасибо.
– Да что там. Жаль не успел к началу. Никакого веселья!
– Что-нибудь ясно?
– Нет, – Йон помрачнел, переводя взгляд с лица Асгейра на его запястье с браслетами и обратно. – Зачем ты нацепил это дерьмо?
Асгейр не посчитал нужным отвечать. Вместо этого он неопределенно пожал плечами. Данный жест дался ему намного легче, чем движения утром. Еще немного и организм окончательно пойдет на поправку.
Меж тем Йон продолжил:
– Брось. Прихвостней этого ублюдка пруд пруди даже после его смерти. Нельзя быть уверенным, что в одно мгновение тебе не пропорет брюхо тот, кого ты, казалось бы, хорошо знаешь.
– Это намек?
Но Йон лишь устало покачал головой:
– Предостережение.
С минуту они смотрели друг на друга. И сейчас двое мужчин были похожи как никогда. Разные внешне, их внутренняя суть проявлялась в мимике и движениях, взглядах. Так срастаются между собой лишь самые близкие люди, не один год существующие бок о бок и знающие друг друга как никто другой. Но, самое важное, в каждом взгляде ощущалось беспокойство о друге.
Молчаливое сражение прервала Савраска, появившаяся у порога. В руках она держала глиняную миску, от которой шел пар, распространяя по комнате аромат мясного бульона. Йон вернулся к прерванному ранее занятию, стараясь исправить неосторожное движение руки и придать дереву желаемый вид.
– Это просто бульон. Сейдкона наказала не давать тебе сразу твердую пищу, – девушка опустилась рядом с Асгейром, собираясь помочь ему, но он остановил ее движением руки. Забрал миску и деревянную ложку.
– Я сам, можешь идти.
Савраска помедлила немного, но видя, что Асгейр более не обращает на нее внимание, поднялась, направляясь прочь. Внутри нее кипела злость, и она была заметна по сжатым кулакам. Но Асгейр смотрел на Йона, который провожал девушку весьма красноречивым взглядом, делая вид, что полностью увлечен резьбой.
– Отдай ее мне, – произнес мужчина, как только Савраска покинула комнату.
Асгейр равнодушно зачерпнул горячей жидкости. Ему не хотелось расставаться с девушкой. Не теперь, когда Вигдис в очередной раз указала ему на дверь. Он хотел, чтобы она жалела о своих словах, произнесенных там в храме, а без рабыни под боком это будет сделать сложно. Вот только ненормальная привязанность Савраски к нему тяготила, заставляя ощущать себя обязанным. Что-то внутри было против так поступать с ней. Жестоко. Это слово билось в голове, точно пойманная кошкой птица. Но хуже всего, что Асгейр глубоко внутри понимал: отдавать ее Йону тоже жестоко. Савраске не место среди них.
Равнодушно пожав плечами, Асгейр кивнул:
– Бери.
Он, все так же равномерно орудующий ложкой, поднял взгляд, встречаясь с глазами внимательно следившего за ним Йона. Друга, что три недели назад спас его зад. Товарища, что не раз ходил с ним в набег.
– Добро! – расплылся в улыбке мужчина, довольно потирая ладони.
Где-то в глубине дома послышался звук разбившейся глиняной посуды.
***
Каждый северянин знал, как прекрасна весна.
Лед, все это время сковывающий реки, а местами и бескрайние фьорды, освобождал непокорную воду от своей власти, наполняя пространство журчанием сотни ручьев, стекающих с гор, чтобы в конечном итоге стать частью владений Ньёрда. Тогда постепенно в холодные леса возвращались птицы, наполняя пространство переливчатыми трелями и заглушая тихий, но такой родной голос оляпки, что всю зиму провела на родных землях.
Сначала робкие шаги сменились более уверенными. Весна все смелее входила в свои права, обещая северянам раскрасить окружающий мир отсветами зелени. У каждого жителя этого сурового края вместе с природой расцветала и душа. И пока взрослые готовились к тяжелому труду, дети, беззаботно смеясь, играли у растрескавшегося льда.
Асгейр и сам поневоле чуть не последовал их примеру. Задумавшись, он не успел заметить, как Давен направил к нему очередную доску на лебедке. Та хорошенько приложила его по спине, и от купания в ледяной воде спасла лишь удача. Уже пару недель работа в порту кипела. Торговцы готовили вместительные и грузные кнорры, викинги проверяли оснастку быстроходных и легких драккаров, в случае необходимости заменяя детали. Только рыбаки пока еще медлили. Их лодочки мерно качались на волнах в стороне.
Лихорадка давно покинула тело Асгейра. Намного сложнее было восстановится после нее, и местами на теле мужчины все еще виднелись выпирающие кости. Но Вигдис при помощи советов сейдконы смогла поставить его на ноги за пару месяцев, молчаливо осуждая за поступок с Савраской. Ее взгляд непостижимым образом соединял в себе сочувствие и обвинение. Асгейр был готов испарится еще в первый день, ощущая себя под этим взглядом слабым щенком и злясь на женщину еще больше. Несмотря на то, что он видел рабыню несколько раз, а взгляд подмечал свежие синяки на светлой коже, викинг не жалел о своем поступке. Он сделал так, как было должно.
– Не зевай! Брисинги тебя дери… – Давен перебрался на борт, пребывая в невероятном настроении, когда даже кровь поет и кажется, что любое дело по плечу. Он всей душой любил корабли и море. Не удивительно, что именно его имя на слуху на всем западном побережье.
Почесав заживший, но временами все еще зудящий шрам на левой щеке, порядком подпортивший тонкие черты лица воина, Асгейр вместе с Йоном передал товарищу новую головную фигуру их корабля. Еще не пропахшая солью морей сосна выглядела устрашающе: пасть дракона скалилась, обнажая остроконечные клыки, маленькие глазки, спрятанные под мощными надбровными дугами, зло смотрели вперед, гребень же, воинственно идущий от переносицы, плавно переходил на спину, чтобы уже на корабле незаметно слиться с основанием, представляя драккар, как единое хищное существо, призванное наводить страх и панику на жителей далеких поселений.
– Если бы ты с такой же миной с корабля сходил, то мы бы брали селения без боя, – расхохотался Йон, наблюдающий, как корабельщик крепит фигуру к носу. Он скинул куртку, оставшись в одной рубахе, и облокотившись о борт, наполовину свешивался над водой. Слабый ветер трепал льняные волосы, придавая мужчине мальчишеский вид.
– Я сейчас твою мину сюда прикручу, – не оборачиваясь проворчал Давен.
– Куда Вальград запропастился? – Йон обернулся неожиданно резко, всматриваясь в Асгейра, который крепил с внешней стороны борта расписные щиты.
– Его забрал Мортен. Они вернутся вместе с Хэконом по воде завтра, – Асгейр задумчиво прошелся взглядом по берегу, на несколько минут отвлекаясь.
Среди играющей детворы маячила тройка призрачных силуэтов. Асвер, Вагни и Брита. Двое из них погибли от лихорадки под конец зимы, один провалился под лед. Тело его так и не смогли найти. Несмотря на появившихся духов, которые казалось ежедневно спускались с Хэльгафёлла, эта зима была благосклонна к ним. Даже болезнь унесла не многих. Маленький Сверр, несколько дней пробывший на грани и чуть было не пересекший Гйоль, смог побороть болезнь и уже не напоминал поднятый скелет. Это вселило в душе рыжего викинга тепло и благодарность богам.
– Эгей! Он отправился в Хардангер без дружины? – непомерно удивился Йон, взъерошивая и без того лохматую гриву волос.
– Нет, просто с малой ее частью, – драконья морда прочно сидела на носу драккара, и Давен внимательно оглядывал свой труд, проверяя крепеж. – Нам нужно закончить с кораблями.
Мужчины бы и дальше продолжили свой неспешный диалог, разбавляя труд, но у порта появилась дородная Дорта, каждый день приносившая им молока и лепешек. Огромная и явственно тяжелая корзина опасно кренилась, но руки женщины крепко держали ее.
– Ах, вы, охальники! – моментально запричитала Дорта, как только ее глаза заприметили устрашающую фигуру корабля.
Приближаясь к раскачивающимся на слабых волнах судам, что были наполнены работающими мужчинами и женщинами, она не переставала призывать на голову Давена и его помощников гнев богов:
– Злых духов на нас накликать хотите, ироды? Что ж вы харю то его не прикрыли!
Асгейр не смог сдержать смеха, наблюдая за возмущением женщины. Однако, помог Давену натянуть на драконью голову шерстяное полотно. Драккары издревле украшали резьбой и фигурами драконов. Они должны были сеять страх и приносить воинам удачу. Но также считалось, что именно носовая фигура приносит на ту землю, куда устремлен ее взор, несчастья и беды. Именно поэтому на зиму их было принято если не закрывать тканью, так снимать с корабля, являя миру лишь в тот момент, когда викинги отправлялись в набег.
Дождавшись, когда деревянная фигура будет скрыта от глаз, Дорта сменила гнев на милость, щедро выставляя принесенную снедь. Люди охотно отрывались от дел, разделяя друг с другом нехитрую еду, да мечтая о вечерней трапезе, полной горячей еды и грюйта. То и дело слышались шутки и смех. Кто-то впервые принимал участие в подобном деле, предвкушая первый, а для кого-то и последний, набег. Асгейр помнил, как сам ощущал тот трепет и надежду, понимая, что только после настоящего сражения сможет называться мужчиной. И смотря сейчас на еще совсем зеленых юнцов, с легкой бравадой и долей превосходства поглядывающих на более мелких товарищей, викинг не стал прятать улыбку. Он знал, что Давен все еще наблюдает за ним. Помнил слова Мортена о смерти, но понимал, что жажда мести и злость полностью вытеснили из сердца тоску и отчаяние.
– Слышал, Мортен хочет заменить паруса, – Асгейр вытер руки о рубаху, возвращаясь к работе. Он все еще не успел вернуть себе прежнюю физическую форму, что вызывало легкое раздражение, но северянин знал: плавание и труд быстро помогут ему в этом.
– Верно, – Давен кивнул, по старой привычке проводя пальцами по шраму на голове.
Наблюдая за его движениями, Асгейр каждый раз задавался вопросом, не будет ли и он также проводить рукой по своей отметине?
Корабельщик же продолжил:
– Он приберег отличную ткань осенью, черную, точно летняя ночь, и прочную, как верный меч. Его сын должен будет принести к вечеру.
– Он оправился?
– Мальчишка-то? Да. Слегка хромает на правую ногу, но оставаться еще одно лето на берегу не намерен, – корабельщик ухмыльнулся. Его глаза неотрывно следили за женой, которая расположилась на дубовой бочке рядом с пристанью и ловко орудовала иглой, что-то увлеченно вышивая. Заметно округлившийся живот ничуть ей в этом не мешал.
Славная весть доставила Асгейру радость. Он знал, как трепетно относится Мортен к старшему отпрыску. Хаддинг, хоть и казался внешне точной копией отца, имел характер умершей матери, ее мимику и движения. А первую жену Мортен боготворил, готов был положить к ее ногам не один город, и тяжело пережил, когда она скончалась после родов. Слабое напоминание о ней в Хаддинге было тем немногим, что осталось от той семейной жизни. И достойное становление мужчиной могло стать еще одним поводом для отцовской гордости. Тем более, что свое первое плавание юноша перенес достойно, даже когда его ногу раздробило от мощного удара.
– Отдохнули и хватит! – Давен махнул рукой, привлекая к себе остальных. – Послезавтра отплытие. Пошевеливайтесь!
Весть о скором набеге помогала людям легче переносить тяжелый труд на все еще морозном воздухе. Йон, совсем как в далеком детстве, предвкушающе улыбался, разминая кисти рук. Это движение напомнило Асгейру, как они отправились на охоту лет в четырнадцать, если не раньше, и совсем не ожидали натолкнуться на озверевшего кабана, ломающего ветви и продирающегося сквозь заснеженный бурелом. Вдвоем им удалось справится с лесным зверем, утоптав рыхлый снег и окропив поляну кровью. Именно тогда Йон и повредил кисти, которые после заживления периодически напоминали о себе, тягучей болью. Эта же травма и вынудила друга пойти в свой первый набег на зиму позже. Йон поймал взгляд Асгейра, ухмыляясь и силой ударяя ребром ладони по раскрытой ладони другой руки. Старый знак, обещающий кровавые развлечения. Все они ждали набега. Каждый житель Шлесвига.
***
Существует поверье, что дочери Эгира никогда не бывают одни. Они везде, в каждой морской капле, каждом дожде. Но одновременно с этим нигде. Скрылись глубоко в морской воде, не показываясь никому живому. Говорят, они прекрасны. Удивительно притягательны и восхитительны, но лишены женской красоты. Их можно было бы назвать чудовищами. Но сложно назвать чудовищем самую желанную женщину на свете. Дочери Эгира не были людьми. А потому не поддавались и человеческому представлению о них. Они были волнами. Никто не сможет остаться равнодушным, взирая на морскую пучину.
Будучи ребенком, Асгейр всегда приходил на одно и то же место. Небольшая поляна, расположенная в месте, где одна из сотни горных речек впадает во фьорд. С нее открывался хороший вид на порт Шлесвига и изгиб, по которому уходили в дальнее плавание корабли. Мальчишкой он стоял у самой воды, не заботясь, что холодная вода промочит все ноги, и мечтал, что там на борту рядом с викингами стоит он. Асгейр представлял себе яркую жизнь, полную смелых поступков, яростных боев и щедрой добычи. Представлял, как он вырастет и ступит на борт, а вся его жизнь сосредоточится вокруг драккара и дальних берегов. Но все потонуло в вязкой пелене взросления. Беззаботная жизнь викинга на проверку оказалась тяжелым трудом. А боги не стремились отвечать на молитвы. Асгейр все также всей душой любил море и корабли, но теперь видел, что жизнь состоит не только из плавания и волн.
Был ранний рассвет. Еще не все звезды покинули небосвод, но вдалеке уже виднелись первые лучи поднимающегося солнца, пока еще слабо, словно крадучись, опускающиеся на северные земли. Шлесвиг спал. Прибытие ярлов из Хардангера было встречено полными столами, веселой музыкой и рекой полугара. Хорошие отношения с Хэконом могли сулить намного больше, чем просто удачный набег. Объединение двух ярлов должно было послужить началом мощному союзу. Но Асгейр весь вечер ощущал, как его спину сверлят недобрые взгляды, заставляя все время быть начеку. Он не выходил никуда один. Избегал безлюдных мест и большую часть вечера был на виду. Асгейр не стал трусом, но осторожности в нем прибавилось. Мужчина не хотел, чтобы очередная кровавая схватка началась в Шлесвиге, где могли пострадать и обычные люди. Он надеялся, что предсказания сейдконы окажутся правдивы, и головорезы Толлэка выдадут себя во время набега. Хотя что-то подсказывало ему: они давно уже нашли себе нового вожака, иначе не цеплялись бы столь жестко за сохранность столь мелких тайн.
– Давно тебя здесь не было видно, – тихий голос, имеющий нотки слабого журчания горного ручейка, проник сквозь нерадужные мысли.
У самой воды, нежась в потоках ледяной речки, находилось существо. Его можно было принять за женщину дивной наружности, но полупрозрачная структура тела, огромные синие глаза, чью радужку испещряли сотни черных прожилок, и голубоватые перепонки меж пальцев моментально отвадили подобные мысли. Асгейр стоял совсем близко к ней и едва смог сдержать свой первый порыв отшатнуться. Он свято верил в своих богов и всех тех странных существ, о которых вещали их легенды, но еще никогда не сталкивался ни с тем, ни с другим. Слабые солнечные лучи проходили сквозь существо, преломляясь и высвечивая, как ее тело плавно переходит и растворяется в воде, словно бы являясь ее частью. Отсветы играли на ней точно драгоценные камни, создавая ощущение, что она состоит из воды, еще более сильным. И лишь глаза казалось являлись из чего-то иным.
– Не смотри так, будто призрака увидел, – хихикнув, она уселась на небольшой камень, полностью разворачиваясь к Асгейру и протягивая руку. – Имя мое Химинглэва.
Создание не сводило с викинга изучающего взгляда, а он словно завороженный наблюдал, как перетекают водой ее волосы, сливаясь воедино с водами фьорда.
– Мальчишкой ты был смелее, – одна из дочерей Эгира разочарованно опустила руку, переводя взгляд на порт. Через несколько часов от родных берегов отчалят драккары, и город в одночасье опустеет.
– Мальчишкой я тебя не видел, – мужчина ощущал, как голос подводит его, но ничего не мог с этим поделать. Та, кому они приносили подношения в блот, сидела совсем недалеко от него, заставляя усомниться в трезвости рассудка.
– Видел. Но человеческая память тает со временем, забывая то, что не может объяснить.
Мужчина задумчиво молчал, роясь в воспоминаниях и стараясь найти хотя бы обрывки былой встречи. Он бы не забыл ее. Не смог бы забыть. Асгейр был уверен в этом, как и в том, что лес за его спиной просыпается с каждой минутой все больше, заполняя пространство пением птиц.
– Я вижу печать на тебе и огонь, который в ней пылает, – волна подалась вперед, и вместе с ней часть воды омыла берег у ног Асгейра. – И вижу амулет с молотом Тора. Выбрось его. Это всего лишь деревяшка.
Помимо воли северянин ощутил, как от последних слов Химинглэвы у него вытягивается лицо. Асгейр был уверен, что сейдкона не могла ошибиться. Она одна из тех, кто всегда направляет их народ. Каждая ведьма через несколько лет слепнет, тем самым отказываясь видеть материальный мир, чтобы внутренний взор становился более четким. И она никогда не ошибается. Неужели сейдкона намерено вручила ему обычную деревяшку?
– Вы слишком слепо верите обычному человеку, пусть и отмеченному богами, – Химинглэва лукаво усмехнулась, требовательно протягивая руку с раскрытой ладонью, в которую через пару мгновений викинг вложил амулет. Дерево моментально намокло. – Слова ее пыль. Не все, но большая часть.
– С чего бы мне верить тебе? – мужчина скрестил руки на груди, хмуро взирая на одну из девяти волн.
– Потому что я дочь богини и мать бога. А ты всего лишь смертный. И советую не забывать об этом… – Асгейру показалось, что журчание воды стало более сильным, краем глаза же он заметил, как в глубинах фьорда мелькнуло еще одно полупрозрачное тело.
Волна приподнялась. Сделав пару шагов, она вышла из берегов, оставляя на земле мокрые следы, по которым струйкой бежала невероятно чистая вода. Химинглэва оказалась не выше мужчины, что смотрел на нее хмуро, выжидательно и насторожено. Огромные синие глаза затягивали в себя, точно морская пучина тонущего человека. Голос же звучал тихо, бесстрастно и холодно. Асгейру казалось, что он ощущает ледяное дыхание, что касалось его лица.
– Морской огонь – вот твое спасение, смертный. Даруй Ран щедрый дар, и тогда все пророчества старой сейдконы превратятся в пыль.
– И слова о предательстве тоже? – внутри мужчины поднимался едва сдерживаемый гнев, отчего голос разрезал окружающее пространство словно только что выкованный клинок. Их уже предали. Его сын уже мертв. И столь любимое Ран золото мальчишку не вернет.
– Богиня благоволит вам, но не будь наивным глупцом. Нам нет дела до ваших дрязг. Разбираться с ними вам придется самим, – с последними словами лицо Химинглэвы исказил оскал, напрочь лишая его даже малейших человеческих черт.
Волна резко подалась назад и с шумом нырнула в холодные воды фьорда. Амулет с молотом Тора медленно осел на илистое дно. Только резкий порыв ветра донес до Асгейра несколько мелких капель и далекую песнь рога, что пущенной стрелой впивалась в вековой лес, возвещая о скором отплытии.
Язычники
Массивный, сверкающий в лучах с
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.