Магические Перпендикуляры 4. Занят войной и любовью

Тот пожал плечами.

– Действительно, – подтвердил Спиридоныч. – Поручик Кукушкин при мне докладывал его высокоблагородию господину полковнику, однако, соль нам так и не была предоставлена.

– Так её запросто в лавке купить можно, – сообщил нам Щавелёв.

– Дорогая, поди? – предположил Полозов.

– Да не сказать, – пожал плечами Щавелёв.

Полозов обратил свой взор на меня:

– И много тебе её надо?

Я задумался: мало скажешь – может не хватить, много скажешь – денег не дадут. Учитывая прошлые разы, заявил:

– Трёх фунтов должно хватить, но это только на этот раз и при условии, что чертей всего трое. Если больше…

– Понятно! – перебил меня Полозов. – Степан Емельяныч, распорядись, чтобы им пять фунтов купили, а если по деньгам способно, то и все двадцать. Чай, не последние это шуралеи на нашем веку.

– Знамо дело, не последние, – согласился Щавелёв вставая.

Порлозов повернулся ко мне:

– А ты, соколик, иди, собирайся. Дорога тебя не близкая, готовься основательно. Как соберёшься – сразу ко мне. Николай тебе растолкует, что к чему. Ну, всё. Идите.

Мы с капитаном вышли, не забыв напоследок щёлкнуть каблуками.

По дороге в расположение Спиридоныч просветил меня относительно особенностей Ильменьского острога и его коменданта.

Интересное кино вырисовывалось. Комендант острога ранее служил в Самаре и проявил себя как парень очковый, даже очень очковый. Но поскольку имел высоких по местным меркам покровителей, то вместе с чином капитана получил и это повышение по службе. Комендант острога – должность, хотя во многом и беспокойная, но всё же майорская, а для капитана это серьёзный такой шаг наверх. Плюс ко всему прочему Ильменьский острог, будучи сильнее удаленным от Самары, чем тот же Буродольский, считался, тем не менее, гораздо более спокойным местом службы, в сравнении с тем же Палимским.

Ясно. Значит, мне сейчас предстоит жуткой бесполезности человека. В смысле его карьеру. Ему-то самому вряд ли всерьёз что-то угрожает. Ладно, не в первый раз. А шуралеев погонять, вообще сам бог велел. Что ж, будем собираться.

Синюхин, выяснив, в чём именно будут состоять приготовления, только что не посмеялся:

– Без соли у тебя люди шуралеев только кольями потыкать смогут. Помнишь, чем это в прошлый раз обернулось?

Конечно, я помнил.

– Тебе ведь Полозов не говорил изо всех сил торопиться? Нет? Вот и не торопись, а там, глядишь, и Дмитрий Саныч, воротится. Он-то и скажет, поспешать или ещё как-нибудь.

Так-то оно так, однако, собираться нужно, вот приедет Ватулин, скажет: «Езжай!», а я что? Соль, правда, нас при любом раскладе задержит. Мы же не горстями её в шуралеев кидать будем, её в патроны зарядить надо, а это не десять минут.

Добравшись до нашей избушки, я первым делом проверил, как мои бойцы самостоятельно справились с чисткой оружия. Не сказать, что они совсем не старались, старались, разумеется, только не так. Объяснив в чём ошибки, я заставил произвести чистку по-новой, попутно сообщив им, к какой командировки следует приготовиться.

Люди, видевшие шуралеев достаточно близко, предсказуемо посетовали на отсутствие соли. Всё верно: без неё родимой они там – пушечное мясо, если, конечно, такое сравнение будет уместно. Значит, подготовим всё так, чтобы как только нам её подвезут… В общем, чтобы дело только за ней и оставалось.

На следующий день сразу после завтрака появился Дерюгин. Пришёл уточнить, не являются ли слова ротного командира о выделении в его распоряжение трёх единиц вожделенного вида оружия, одной из разновидностей злых шуток. Я заверил поручика, что всё это – чистая правда, хотя и не вся. Всеволод Михайлович был «неприятно» удивлён тем фактом, что оружие предоставляется ему не безвозмездно, то есть даром, а на условиях несения драгунами из его взвода караула по охране нашей штаб-квартиры на курьих ножках.

Господин поручик изобразил оскорблённую в лучших чувствах невинность и искренне посоветовал мне закатать губу, хотя и другими словами. Я, в свою очередь, напомнил взводному-два, что на других условиях он оружие не получит, и что вполне себе может статься, появятся другие, более сговорчивые люди из нашего же батальона.

Всеволод Михайлович в совершенно не свойственной офицерству манере принялся торговаться со мной, апеллируя к жуткой немногочисленности передаваемого оружия. Тут уже я посоветовал ему следить за возможностью появления несанкционированных трещин в губах, вызванных непомерным аппетитом.

Господин поручик от чистого сердца пожелал мне лопнуть от жадности в самое ближайшее время. Я же, со своей стороны, на тоже самое ближайшее время предрёк ему стремительный взлёт карьеры и майорскую должность коменданта любого, на его выбор, острога.

Наш высоконаучный спор прервало появление сержанта Русанова, доложившего о готовности к выдвижению на стрельбище. Я приказал Данилычу выдать личному составу боевой группы оружие и боеприпасы, после чего снова глянул в горящие глаза поручика.

Сделав вид, что идёт мне навстречу, Дерюгин предложил компромисс следующего содержания: его люди всё-таки будут охранять нашу базу, но со своим штатным оружием, передаваемые же мною ему двустволки он волен использовать по своему разумению.

Сошлись мы на том, что за это его бойцы на посту стоят по двое, а ему самому, как начальнику караула я из закромов Родины выдаю пистолет Макарова. Оружие выдаётся во временное пользование и под отчёт лично ему. По первому требованию всё, за исключением боеприпасов, должно быть возвращено в целости и сохранности. В случае утраты поручик обязуется возместить стоимость утраченного, как это и принято в Красной Армии, в десятикратном размере.

Появление ротного слегка замедлило закрепление договорённостей. Спиридоныч не замедлил осведомиться, до чего тут смогли договориться его взводные командиры. Услышав о необходимости возмещения ущерба аж в десятикратном размере, капитан присвистнул и поинтересовался у Дерюгина, знает ли тот, почём нынче двустволки.

Я, само собой, не собирался подставлять бедолагу-поручика, просто хотел, чтобы он прочувствовал ту степень ответственности, которую на себя принимает. Дерюгин же, прикинув в уме цифиры, впал в глубокую задумчивость, граничащую с прострацией.

Вывел его из неё посланец из штаба полка:

– Господину капитану Синюхину и господину поручику Кукушкину надлежит спешно прибыть к его высокоблагородию полковнику Ватулину.

О, как!

– Хорошо, передай, братец, что сейчас будем! – ответил за обоих Спиридоныч.

– Пошли! – бросил он мне, собираясь на выход.

Видя, что поручик Дерюгин пока не готов пост и подступы к посту взять хотя бы под временную охрану, я призвал Данилыча и поручил его заботам всё наше беспокойное хозяйство.

В немаленьком, в общем-то, кабинете полковника оказалось довольно тесно. Я раньше никогда не видел здесь столько народа. Ну, ещё бы! Помимо самого Ватулина присутствовали Арефьев, оба комбата, комэск и человек семь офицеров по моложе. Среди них я узнал Потанина, Гапанова и Запивахина, с которыми судьба сводила раньше. Полагаю, остальные тоже ротные, да и то не все. Получается из взводных командиров тут только я.

Поскольку с нашим появлением никакой движухи не началось, ждали кого-то ещё. Старшие офицеры стояли вокруг стола с расстеленной на нём картой, ротные кто прохаживался по кабинету, кто в полголоса переговаривался с другими.

– Ну, где твой Усов? – нетерпеливо спросил Ватулин у Полозова. – Вон гляди: уже и генерал Кукушкин пожаловали, а его всё нет.

– Послали, Дмитрий Саныч, – пробубнил в ответ Полозов.

– Посла-али! – прошипел Арефьев и хотел, наверное, добавить ещё что-нибудь язвительное, но дверь распахнулась, и появился Усов.

– Наконец-то! – воскликнул Ватулин. – Пока всех офицеров соберёшь, глядишь, степняки до самой Москвы дойдут!

Степняки?! Походу, Сухонин не просто не справился… там, наверное…

– Господа! – громко произнёс Полковник. – Новости очень плохие! Уж и не помню, когда такое случалось.

Глава шестая

При всём богатстве выбора другой альтернативы нет.

Из рекламы НПО «Альтернатива»

Начало, как известно – это половина дела. А тут начало, прямо скажем, очень даже многообещающее. Собственно всё, сказанное полковником после такого радужного вступления, указывало на то, что это никакая не половина: начало не тянуло даже на четверть, разве только процентов на пять, может быть, десять… но уж точно не больше.

Вчера вечером, уже после нас со Спиридонычем, к Полозову прискакал гонец из какого-то южного острога. Сообщил про появившихся у них степняков и передал просьбу о подкреплении. Егор Силыч, в свою очередь, отправил нарочного за Ватулиным. Рано утром прибыл второй гонец. Из другого острога. И тоже принёс весть о бесчинствующих жителях степей. И тоже просил подмоги.

Когда, час назад, полковник вместе с Арефьевым вернулся в Самару, его ожидал уже третий гонец. Из третьего острога. Из Палимского. Да-да, из того самого. Я сначала даже подумал, не случилось ли с Сухониным чего-нибудь непоправимого. Но нет. Просто много их. Степняков. То тут появятся, то там налетят. Не успевает он за ними, да и людей у него не столько, чтобы разделиться можно было.

Мда, положеньице. И ведь главное, сразу везде. Лет тридцать такого не случалось. Да как бы ни больше.

От карты, лежавшей на столе, так и веяло древностью. Но именно на ней и проводил свои «штабные игры» полковник Ватулин. Как уж он и его офицеры ориентировались на этом рисунке местности, ума не приложу, но как-то у них получалось. Помаленьку и я начал вникать.

Вырисовывалась интересная такая картина: наши заклятые соседи, с которыми у нас вечный мир уже лет двести пятьдесят, или даже триста, устроили серию пограничных конфликтов. Если, конечно, так можно называть набеги на наши поселения с грабежами, убийствами и поджогами.

Особенно сильно досталось Порубежному острогу. Не ему самому, а подконтрольной ему территории. Он хоть и находился в двух днях пути на юг от Палимовского, но отправленный в Палимский острог отряд поручика Сухонина не мог прийти им на выручку, потому как и их собственное положение было точно таким же.

Ничем не лучше дела обстояли в Любавинском остроге. Совершенно однозначно это не одна и та же банда, а несколько разных, возможно даже руководимых из одного центра. Непонятно только, чего это они вдруг? Почему кто-то посчитал возможным нарушить вековые соглашения о мире, да ещё так бесцеремонно?

Ладно, политесы разводить – это не наше дело, наше – Родину от ворога оборонить. Собственно, почти так нам Ватулин и сказал. Потом предложил присутствующим высказать свои предложения по поводу предстоящих ответных мер.

Необходимость вломить по самое небалуйся, озвучивалась в речи каждого выступающего. Разногласия имелись только в масштабах: какими силами идти на усмирение? Некоторые горячие головы предлагали двинуться всем полком. Осторожные, напротив, желали ограничиться тремя, а то и двумя полуротами, как у Сухонина.

Сам я склонялся к варианту действий в составе батальонной тактической группы, только для более детального плана мне не хватало данных о перемещении противника, сведений о местоположении наших сил, подробных карт местности, спутниковых снимков, да и простого опыта планирования тоже. В конце концов, разработка операции подобного масштаба – это уровень начальника штаба бригады, а не простого командира разведгруппы.

С другой стороны, драгунский полк по здешним меркам – это та же самая мотострелковая бригада, а наше собрание есть не что иное, как совещание в штабе, так что…

– Кукушкин! – голос полковника вывел меня из состояния задумчивости. – Ну-ка, скажи нам, что пластуны в таких случаях делают?

Приколист. Пластуны в таких случаях идут на разведку, только вот подлежащая обследованию территория уж больно большая, а средства связи отсутствуют как класс, так что пластунов тут не одна группа должна быть и не две, и не пять. Я вообще начинаю думать, что все мои навыки разведчика в здешних реалиях сходят на нет. И превращусь я в итоге даже не в диверсанта, а в командира штурмового отряда. Да ну и ладно.

Я подошёл к столу, на котором возлежало примитивнейшее подобие карты, и попросил показать мне расположение всех острогов, находящихся в зоне боевых действий и соседствующих с ней. Их оказалось шесть: территории трёх подверглись нападению, два соседствовали с ними, и в случае передвижения противника вдоль границ, тоже могли пострадать. А вот шестой… Во-первых, он находился почти между Порубежным и Любавинским острогами, но несколько севернее. То есть, он был ближе к Самаре, примерно на один дневной переход. Возможно, именно это и избавило его от посягательств со стороны банд кочевников. Я бы вот, будь я на месте степняков, сюда тоже не сунулся бы, потому что возникала опасность окружения. Отряды, высланные из двух соседних острогов, запросто могли отрезать мне пути отступления.

Имелась у этого острога ещё одна особенность: на рисунке, игравшем роль карты, прямо через него проходила извилистая линия. Шла эта линия из Самары и уходила за край карты. Либо это река, что вряд ли, либо, что наиболее вероятно, дорога. Я на всякий случай спросил. Линия оказалась знаменитым Ораловским трактом, по которому происходило сообщение не только со степным ханством, но и с Синдецким царством. Про последнее я вообще никогда ничего не слышал, но благоразумно решил прямо сейчас не выяснять. Потом у Спиридоныча спрошу. Он же теперь в курсе, почему я не знаю простых вещей.

А вот Арефьев не в курсе, поэтому обозвал меня дураком и неучем. Опять же не преминул поинтересоваться у полковника, какого хрена я вообще здесь делаю? На совещании. Ну и в полку, конечно, тоже. Ватулин отмахнулся от него и велел мне продолжать.

Значит, тракт? Что ж, это меняет дело. Получается, собери предводитель степных разбойников силы побольше, он может совершить очень рискованный по своей сути, и оттого совершенно неожиданный ход – нападёт на саму Самару. Тот факт, что на его пути будет какая-никакая крепостица с каким-никаким гарнизоном, для отряда в шесть-семь сотен человек отнюдь не препятствие. Самарский же гарнизон подобной наглости не ждёт, потому и расслабился. Собственно всю эту расслабленность я наблюдаю каждый день своими глазами.

Уж не знаю, сумеют ли они пройти путь длиною в четыре дня, так, чтобы мы вовремя об этом не узнали, но если они на такое отважатся – солоно нам придётся. У нас ведь полк даже по тревоге полдня только собираться будет, а уж к организованной обороне перейти – это я даже и не знаю, за сколько управимся.

Учитывая всё вышеперечисленное, я предложил направить в запросившие подкрепления остроги по роте; во избежание обхода по флангам в Ильменьский и Старорубежнинский остроги выслать по полуроте, а в Кочкинский острог, расположенный на Ораловском тракте, направить две роты: одну на усиление самого гарнизона, вторую – в оперативный резерв. Одновременно с этим привести Самарский гарнизон в состояние повышенной готовности и направить сообщения о происходящем в гарнизоны соседствующих с нами городов. Опять-таки его Светлость князя Семихватова также поставить в известность.

Арефьев непременно обозвал бы меня паникёром и перестраховщиком, если бы знал такие слова, а так только в очередной раз обругал меня дураком, ничего не смыслящем в военном деле. Естественно умение метко стрелять в зачёт мне не пошло, потому что во взводе поручика Дерюгина любой низший чин так может, а ежели к ружью зрительную трубу приделать, так и вовсе даже Гапанов справится.

Командиру первого батальона, имевшему неосторожность согласиться со мной, полковник посоветовал помолчать, потому как в поход идти всё равно не ему. Тем не менее, приведённые мною доводы показались осмысленными и другими участниками совещания. Полозов предложил принять мой план полностью, Щавелёв – с оговорками.

В конечном итоге после длительных обсуждений полковник утвердил операцию следующего содержания. Не далее как завтра утром, почему не сегодня не знаю, в направлении Порубежного и Любавинского острогов с целью истребления там бандитствующих элементов должно быть направлено по одной кавалерийской роте полного состава; в Кочкинский острог для усиления гарнизона направляется два взвода драгунов из роты капитана Потанина во главе с каким-то поручиком; туда же в качестве оперативного резерва отправится кавалерийская рота капитана Усова. В Палимский острог на помощь своему подчинённому отправится капитан Синюхин с остатками своей роты и шибко умным поручиком Кукушкиным. Во избежание обхода по флангам в Ильменьский и Старорубежнинский остроги высылаются по одному драгунскому взводу. Какие именно – на усмотрение секунд-майора Щавелёва. Кроме того, взводу отправляемому в Ильменьский острого настрого запрещалось принимать какое-либо участие в охоте на шуралеев, о чём командиру взвода будет выдано письменное распоряжение.

Однако.

Общее руководство операцией возлагалось на майора Полозова, который с этой целью должен был следовать в Кочкинский острог. Егор Силыч в этой связи затребовал себе дополнительно взвод некоего подпоручика Изотова, мотивируя это необходимостью вести разведку и поддерживать связь. После непродолжительных прений полковник уступил. На этом совещание закончилось, господа офицеры отправлены к своим подразделениям.

Итак, мы едем в Палимский острог. Моя группа по своей огневой мощи хоть и не сравнится пока с целым батальоном драгунов, но роту превзойдёт однозначно. Нам бы на направление главного удара, а мы едем в Палимский острог. Знать бы ещё, где он будет, этот главный удар, и будет ли вообще. А что если это подготовка к масштабному вторжению? Тогда мне не остановить его и десятком пулемётов, разве что сотней. Где бы её ещё взять эту сотню пулемётов? И сотню пулемётчиков к ним.

Чё-то я гоню! Ну, какое масштабное вторжение? Татаро-монгольское иго в восемнадцатом веке – это не смешно. Даже если они возьмут Самару, даже если дойдут до Казани, дальше всё равно пройти не смогут. И если я не погибну в боях с превосходящими силами противника на направлении пресловутого главного удара, отражая лобовые атаки, то уж рейды по их тылам я точно произвести смогу. А это они запомнят надолго. Внукам рассказывать будут. Те, кто выживет.

Я предложил Спиридонычу, заложить небольшой крюк и прибарахлиться в дорогу. Разжиться там парой-другой пулемётов, ещё чего полезное прихватить. Правда, последнюю поставку у меня так и не выкупили. Но не всё ведь в этом мире на деньги меряется.

Николай практически на пальцах, в смысле без карты, объяснил мне невозможность такого манёвра. В их нем мире и дорог меньше, чем в нашем, и мостов. Напрямки нельзя, и крюк, который мне казался небольшим, отнял бы у нас не меньше трёх дней.

Хреновенько. Что ж, придётся воевать наличными средствами. Не деньгами, нет, а имеющимся в нашем распоряжении вооружением.

По прибытии в штаб, Спиридоныч затребовал к себе Дерюгина, подпоручика Изосимова и вахмистра Верёвкина. Типа всех взводных. Дерюгин, видимо, ошивался где-то поблизости, потому как явился буквально тут же. Верёвкин тоже долго себя ждать не заставил, а вот Изосимов…

Пока мы ожидали командира третьего взвода, Синюхин ввёл остальных в курс дела. Верёвкин решил не тянуть кота за всяческие подробности, а отправился готовить свой взвод к рейду. Поскольку мне никуда идти было не нужно, я просто позвал всех своих сержантов. А вот Дерюгин никуда уходить не спешил. На вопрос Спиридоныча, какого хрена он всё ещё здесь, господин поручик, не чинясь, напомнил мне о тех трёх двустволках, которые я посулил ему пару часов назад. То есть, когда мы ещё ни в какие походы не собирались, а он почти подрядился караулить главную базу драгунского спецназа. На редкость злопамятным оказался во втором взводе командир. Но это ничего, поскольку ситуация кардинальным образом поменялась, смело могу взять свои слова назад.

Приказав Русанову и Сороке построить личный состав, я отдал Данилычу распоряжение выдать оружие. Сначала, само собой, боевым группам, а что останется людям из хозяйственного полутонга. Чем немало порадовал их вахмистра.

После раздачи слонов населению, у нас действительно осталось три нераспределённых ружья. На одно из них сразу же наложил лапу Спиридоныч, второе он «зарезервировал» для отсутствующего Сметанина. За Пилюлькиным немедленно был отправлен Трофим. В итоге второму взводу доставалась одна единственная двустволка. Не трудно догадаться, в чьи руки она тут же попала.

Вертя в руках свежеприобретённое оружие, Дерюгин напомнил ещё и пистолете. Пистолет потребовал себе и Синюхин. Я одарил обоих. Не столько потакая их капризам, сколько рассуждая очень по-своему, ибо неизвестно пока, как всё там обернётся, но вот эти двое должны уцелеть, и два пистолета – невеликая цена за их безопасность.

А ведь это ещё не всё. Дома у меня имеются АКС, СВД и «Сайга». Ну, чего им пылиться? Снайперскую винтовку – Бабкину, «Вепрь», с которым он сейчас гордо стоял в строю отдадим Дерюгину, из «Сайги» пускай Синюхин стреляет, а Калаш Сметанину. Он хоть и доктор, но он доктор в группе спецназа, значит, и оружие у него соответствующее должно быть.

Получается, Дерюгину достанутся не только три вожделенные двустволки, но и карабин, о котором он если и мечтал, то уж точно не вслух. Пистолет я ему тоже оставил. Так что грех Всеволоду Михайловичу на судьбу жаловаться.

Всем участником операции в Ширяевском овраге я выдал часы. И Горшеневу тоже. Парень хоть и не гонялся в тот раз за беглыми каторжниками, но всё же он с нами уже очень давно. Ещё часы достались Синюхину, а то какой же он командир без «Командирских» часов, ну и, Дерюгину с Изосимовым тоже перепало.

Раздав сержантам указания, я взял с собой Бабкина, и мы отправились ко мне забрать остатки моего арсенала.

В этот раз пирогов в дорогу мне никто не напёк. Татьяна вообще не появилась. А, собственно, чего бы ей появляться? Я ей теперь никто. В сущности, я ей и раньше никем не был, а сейчас, когда растаяли последние надежды, уж и вовсе чужой человек.

С другой стороны, я же ей ничего не обещал. И ничем не обязан. Ну, сделал несколько ничего незначащих подарков, и что? Я же не знал, что она это так близко к сердцу воспримет.

Получается, я про женщин и подарки вообще знаю очень мало. Вон Ленке часы золотые пока искал, полгорода объехал, и что получилось в итоге? А тут иголки, да с десяток катушек с нитками и всё! Как я мог себе представить, что она себе нафантазирует после подобных презентов? Они же даже на сувениры не тянут! А, поди ж ты!

Нет, ну, я же ей никаких предложений не делал. И намёков тоже не делал. Даже надежды её и то не я разрушил, так что мне себя упрекнуть не в чем. И зря она на меня обижается.

Да может быть, так-то как раз и лучше? Я ведь здесь не навсегда. Хотя, вполне может статься, что надолго.

Глава седьмая

За четыре дня пути можно много чему научиться. Например, быстро занимать круговую оборону. Тут, правда, моя заслуга крошечная: занимать круговую оборону драгунов и без меня научили, я лишь натренировал их делать это быстро.

На привалах моё пополнение отрабатывало перезарядку двустволок, а бойцы поопытнее делали тоже самое с пулемётами и винтовками. Дерюгин со своими тоже принимал участие в наших играх.

Серьёзностью подхода к делу поручик нравился мне всё больше и больше. Я даже начал подумывать, не добыть ли мне ему персональную снайперскую винтовку. Но не на халяву же! Да и опять же, всё равно не сейчас ещё, а только по возвращении. Успеется.

И да! А сколько на текущий момент мне господин полковник денег должен? Я начал прикидывать. Выходила совершенно астрономическая сумма – под четвертак. То есть командир Самарского драгунского полка задолжал своему же взводному за поставки оружия почти что двадцать пять тысяч золотых. Ахринеть! Походу ему меня теперь легче убить, чем расплатиться со мной.

Шутки шутками, но это – уже проблема! Положим, в открытом бою меня не так просто убить, но ведь и Ватулин не такой дурак, чтобы этого не понимать. Я бы на его месте меня бы отравил. Не знаю, как у него такое сорганизовать получится, но ушки на макушке держать придётся.

А может, ну его нафиг? Вот сейчас с войны вернёмся, взять денег, сколько дадут, и свалить в будущее навсегда. Хорошо бы, конечно, предварительно получить всё причитающееся, но тут уж как выйдет. Интересно, на наши деньги это сколько получится?

Я попытался пересчитать эту сумму на рубли. Раза четыре сбивался, а когда всё-таки пересчитал, то тут мне поплохело окончательно. За такое бабло меня и там тоже должны были завалить.

Н-да! Ситуёвина.

Хотя, с другой стороны, если я сумею доказать целесообразность продолжения товарооборота, то, глядишь, поживу ещё.

А вообще, чего это я разнервничался? Во-первых, такая большая сумма набегает только с учётом последней поставки, от которой господин полковник в принципе-то и отказаться может. Во-вторых, там, в моём времени тоже ещё не в курсе, сколько я тут за пулемёты золотишка получить собираюсь. Даже Дед знает лишь приблизительную цифру, к слову сказать, сильно заниженную. И, наконец, в-третьих, цену я ведь сам назначаю, значит, и снизить её тоже могу сам.