Драконья Всадница

– По легенде Адильяр встретил здесь женщину невероятной красоты, – продолжает Арислав, словно не замечая моего побледневшего от тревоги лица. – Оказалось, она была владычицей этого озера. Она защищала свой дом от посторонних, как львица защищает львят, и ее сила ворожейки подавила в Адильяре вторую ипостась, вернув ему человеческий облик. Они полюбили друг друга с первого взгляда, и, испив воды из этого озера, обрели метку истинности, связав себя узами Истинной Пары. Дракон и ворожейка нарушили закон природы, и так случился первый союз дракона и Всадницы.

– Красивая история, – говорю я, пряча свое волнение за улыбкой.

И чего я так переживаю? Всего лишь сказочка, которая, возможно, является полнейшим вымыслом. И уж точно она не имеет ко мне ни малейшего отношения. Но почему-то кажется, что я ее уже слышала, хотя этого определенно точно быть не могло…

– Ты обещала исполнить мое желание, когда узнаешь легенды об этом месте, – напоминает мне Арислав и со всей серьезностью заглядывает в глаза. – Ты готова?

Нет, определенно нет. Что-то подсказывает, что сейчас я не хочу. Мне нужно сказать это ему, нужно немедленно отказаться…

Но вместо этого только киваю головой.

– Почему ты дрожишь? – смеется Арислав, сжимая мои плечи. Я и не заметила, что меня начало потряхивать. – Ты же не думаешь, что я могу навредить тебе? Эриза, ты мне очень дорога. Я давно должен был в этом признаться, но все как-то не было подходящего момента. Мы много лет знакомы, и ты наверняка видишь во мне только друга детства, но мне надоело притворяться, что я ничего к тебе не чувствую.

Я столько лет мечтала услышать эти слова, а сейчас вдруг захотелось уйти. Почему? Почему я хочу сбежать, не дав ему договорить?

– Мое желание может показаться тебе смешным, – грустно улыбается он и опускает глаза вниз. – Но лучше ты рассмеешься мне в лицо, чем я снова уйду и буду жалеть о несказанных словах.

Сердце бьется так быстро, что я слышу только его стук, и больше ничего. Голос Арислава доносится будто издалека. Он набирает в ладонь немного воды из озера и робко протягивает ее мне, как дракон из легенды об Озере Истинных.

– Эриза Ровак, пожалуйста, стань моей Истинной? – просит он, и в его больших зеленых глазах я вижу отражение собственного удивленного лица.

Истинность контролировать нельзя. Тот, кто предназначен тебе судьбой, получит метку и так, без всяких предложений, хочет он того или нет. То, что сказал Арислав, было драконьим аналогом простолюдской фразы «Будешь ли ты моей девушкой?». Он предложил мне встречаться! Это же именно то, о чем я мечтала с тех самых пор, как мы впервые встретились!

Не успеваю я обрадоваться, как все чувства вдруг отключаются. Исчезают, словно потушенный огонек свечи. Разум быстро оценивает обстановку с холодным расчетом, и я невольно пугаюсь собственных мыслей. Предложение Арислава – это то, что мне нужно. Пока я буду пробуждать свою драконью природу, он будет оказывать мне поддержку. Его драконья кровь очень сильна, а вода этого озера, если верить легендам, обладает сильной магией, способной связать узами Истинности простую ворожейку и чистокровного дракона. Что, если это поможет мне изменить свою судьбу, раз и навсегда избавившись от уже полученной позорной брачной метки? Что, если сегодня я смогу, наконец, освободиться?

От этого все будут в выигрыше.

Я зачерпываю в ладонь холодную озерную воду и протягиваю ему в ответ. Внимательно смотрю в глаза Арислава, проверяя, не шутит ли он надо мной, но сейчас его лицо серьезно, как никогда. Придерживая его ладонь, я аккуратно прикасаюсь губами к наполненной голубыми искрами воде и чувствую, как то же самое проделывает Арислав. Одновременно мы выпиваем воду наполненного магией озера, и я ловлю себя на мысли, что вкус этой воды мне знаком. Хотя он не похож ни на что, что я пила в своей жизни. Я даже не могу его описать. Но он точно кажется знакомым…

Едва я отстраняюсь, чтобы вытереть стекающие по подбородку капли рукавом, как Арислав кладет теплую ладонь мне на шею и с силой притягивает к себе. Запоздало понимаю, что сейчас, на берегу таинственного и прекрасного озера, я дарю свой первый поцелуй тому, кого уже очень давно люблю. Разве это не должно сделать меня самой счастливой женщиной на свете? Я отвечаю на поцелуй, позволяя горячему языку Арислава скользнуть внутрь. Его сильные руки сжимают мою талию с такой жадностью, словно он боится моего внезапного исчезновения. Но я никуда не собираюсь. Я подаюсь вперед, пересаживаясь на его колени для удобства, обвиваю руками его шею и отбрасываю косу за спину, обнажая свою шею. Арислав быстро понимает намек и горячими губами прикусывает нежную кожу чуть ниже уха.

Чем ближе мое тело к Ариславу, чем жарче его жадные поцелуи, тем тщательнее я скрываю разрывающую мое предплечье боль. То место, где когда-то была брачная метка, а теперь навечно остался уродливый ожог, горит с такой силой, будто я снова и снова прикладываю к нему раскаленное лезвие ножа. Я пытаюсь забыться, пытаюсь отвлечься на те приятные ощущения, что дарят мне прикосновения Арислава, но не могу. Они просто тонут в этой лавине боли, разливающейся от предплечья к каждой клеточке тела.

Но я не заплачу. Я всегда мечтала об этом моменте. Я всегда хотела изменить свою судьбу и прямо сейчас делаю это.

Даже если придется заплатить.

Даже если придется чем-то пожертвовать.

Я готова.

Провожу ладонью по щеке Арислава, заставляя его на время остановиться и посмотреть мне в глаза.

– Я люблю тебя, – признаюсь я, и слова срываются слишком легко, как будто это ложь. Но я не лгу. По крайней мере, не ему.

– Я тебя тоже, – очаровательно улыбается он, показывая милые ямочки на щеках, и снова целует меня в губы.

Я сжимаю в кулаке прочную ткань его мундира, вымещая на одежде всю ту боль, что испытываю в этот момент, и на мгновение становится легче. Может, когда-нибудь мне действительно станет по-настоящему легко…

– Трогательная сцена, однако, – резкий голос, наполненный иронией, заставляет нас с Ариславом отпрянуть друг от друга подобно совершившим злодеяние преступникам.

Я смотрю на человека, заставшего нас врасплох, и с удивлением узнаю господина Элиаша, опирающегося на изящную трость. В прошлый раз я не заметила, что он нуждается в поддержке при передвижении, но, может, она всего лишь служит украшением.

Арислав первым приходит в себя, берет меня за руку и помогает подняться с пола. Мы встаем перед преподавателем и под его насмешливым взглядом мне хочется опустить голову, как нашкодивший ребенок перед родителем. Но я слишком часто получала взбучки от отца, поэтому вместо смущенного взгляда бросаю на него невозмутимый.

– Не буду извиняться за то, что помешал вашему чудесному времяпрепровождению, – улыбается господин Элиаш. В его глазах цвета морской волны отражаются алые всплески пламени на стенах. Эффект получается зловещий, и по моей спине тут же ползут мурашки. – Но осмелюсь напомнить, что с девяти часов все студенты обязаны находиться в своих Павильонах. Сейчас уже полночь. Вы нарушили правила и будете за это наказаны. А сейчас позвольте проводить вас до ваших Павильонов на случай, если в пылу своих страстных чувств вы позабыли дорогу.

Эти слова все же заставляют меня покраснеть.

Под строгим взглядом господина Элиаша, чьей фамилии я по-прежнему не знаю, мы быстро выбираемся из подземных коридоров и выходим к статуе дракона Адильяра. Невольно вспоминаю рассказанные Ариславом легенды. Неужели хоть одна из них действительно правдива? Господин Элиаш легонько подталкивает меня тростью в спину, заставляя не задерживаться, и я, кипя от злости, иду вперед быстрее. Арислава преподаватель отпускает, кивком указывая на нужную лестницу. Я с облегчением улыбаюсь, обрадованная, что тоже вернусь к Всадницам одна, без няньки, но едва разворачиваюсь, чтобы уйти, как меня тут же хватают за локоть.

– Не подумайте, что я вам не доверяю, студентка Ровак, – заверяет меня господин Элиаш, мягко продевая мою руку под свой локоть, – но все же позвольте проводить вас лично. Ради вашей же безопасности.

Оглядываюсь и сталкиваюсь с обеспокоенным взглядом Арислава. Преподаватель быстро уводит меня вперед, и царевич скрывается из вида. Моя рука безвольно висит на локте господина Элиаша, и, хотя меня не удерживают силой, создается впечатление, что я маленький ребенок, захваченный мамой в капкан ради ее собственного спокойствия.

– Господин Элиаш? – обращаюсь к нему, чтобы прервать неловкое молчание.

– Здесь ко мне обращаются магистр де Арман, – невозмутимо поправляет меня он. – Вас что-то интересует?

– Вы давно здесь работаете?

– Удивлен вашим вопросом, но да. Больше тридцати лет.

– А вы… – Прочищаю неожиданно охрипшее горло. – А вы случайно не помните, не приезжала ли я в Академию со своими родителями раньше? Может быть, когда была совсем маленькой?

– Академия Адильяр – не место для развлечений, и маленькие дети здесь не появляются даже волей случая, – усмехается магистр де Арман, с любопытством поглядывая на меня. – Почему вас вдруг заинтересовал этот вопрос? Вам кажется, что вы здесь уже бывали?

– Не знаю, – опускаю глаза в пол и смотрю под ноги, неожиданно смущаясь признаваться в своих странных ощущениях. Вдруг я снова что-то неправильно чувствую? – Иногда некоторые места, коридоры или картины на стенах кажутся знакомыми, хотя я уверена, что оказалась тут впервые.

Несколько мгновений Элиаш де Арман изучает меня своим проникающим под кожу взглядом.

– Пусть Академия и не имеет себе равных в мире, все же многие замки похожи друг на друга по своему устройству, – объясняет он беззаботным тоном, от которого мне, почему-то, становится легче на душе. – Многие картины здесь – подлинники, но их реплики вы могли встречать где-то еще. Думаю, вы просто никогда не отлучались от родного дома надолго, и поэтому ваш разум пытается превратить незнакомое место в знакомое и безопасное. Дайте себе время, студентка Ровак. Уверен, скоро все встанет на свои места. Ну а если нет, что ж, нет ничего, с чем не справился бы ромашковый чай. Приходите, если понадобится его помощь.

Шутка про чай кажется мне смешной, и я улыбаюсь магистру искренней улыбкой. Мы быстро оказывается перед входом в Павильон Всадниц, но, высвободив мою руку из своей хватки, Элиаш де Арман не торопится уходить.

– Студентка Ровак, – говорит он, и я оборачиваюсь, замерев с протянутой к дверной ручке ладонью. – Вы вправе не принимать моего совета, но я все же рискну его дать. Арислав Акамир – поистине блестящая партия, я вас поздравляю. Но если солнце всего одно, за возможность погреться в его лучах будут бороться многие. Боюсь, в этой Академии есть девушки гораздо искуснее вас в борьбе за мужчин. Если вы не его Истинная, то с вашего места вас попытаются столкнуть любыми способами. А если вы все же не драконица, как сами полагаете, а Всадница, то, боюсь, эта борьба может закончиться для вас летальным исходом. Мой совет прост: не идите на поводу у своих чувств и в первую очередь выбирайте себя. Заботясь о себе, вы будете гораздо счастливее, чем в отношениях с мужчиной, которого титул обязывает согревать в своих лучах не только вас, но и других.

– Почему вы обо мне беспокоитесь? – приподнимаю я бровь, оборачиваясь и складывая руки на груди.

Элиаш де Арман опирается на трость двумя руками и иронично ухмыляется.

– Всадниц мы стараемся беречь, как зеницу ока, ввиду вашего малого количества. Но, как вы видите, не всегда все получается так, как мы хотим. Вас не удивляет, что на выпускном курсе сейчас обучается одна-единственная Всадница Маргарель Самрин? Боюсь, драконье общество еще не осознало всю ценность Всадниц, и поэтому позволяют себе неосторожность в обращении с ними. Я бы не хотел повторения историй подруг Маргарель. И поэтому повторю еще раз: если вам покажется, что вы одна и не справляетесь с чем-то, пожалуйста, придите лучше ко мне прежде, чем наделать глупости. Доброй ночи!

И магистр де Арман удаляется, оставляя меня в одиночестве. Несколько минут я просто слушаю размеренный стук его трости, пока он не стихает и не погружает коридор в тишину, а затем иду в свою комнату. Сбрасываю с себя мундир вместе с рубашкой и первым делом осматриваю белый шрам на предплечье от ожога.

Кровоточит. Как старая рана, которая давно превратилась в шрам, может кровоточить?

Смачиваю носовой платок в холодной воде и прикладываю к предплечью. Прохлада приятно успокаивает, и становится чуть легче.

Сбрасываю сапоги и ложусь на постель, не переодеваясь. Рана все еще пульсирует, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала на берегу озера. Закрываю глаза и снова вижу, как красивое лицо Арислава приближается ко мне. И рана опять вспыхивает болью! Шипя от злости, я со всей силы швыряю мокрую ткань в зеркало и, тяжело дыша, смотрю, как она сползает вниз. Слезы начинают струиться по щекам быстрее, чем я успеваю их остановить.

Сжимаюсь в маленький комок, подтянув колени к груди, и обнимаю себя. Сегодня я должна была быть самой счастливой девушкой на свете, тогда почему же сейчас так грустно? Снова я чувствую что-то не то. Когда же это все, наконец, закончится?

Вскоре рыдания прекращаются, а я постепенно засыпаю. И, как всегда, вижу один и тот же сон, одновременно желанный и ненавистный.

_____________

Больше о графике обновлений, анонсах новых историй и работе над рукописью в Telegram-канале автора: https://t.me/ladorskaya

Глава 6. Белый дракон

Я лежу на морском дне, придавленная тяжестью ледяной воды. Устремленный ввысь взгляд видит лишь тьму. Легкие давно забились водой, сделав меня частью этого места. Мне было суждено парить в небесах, но все вышло совсем по-другому. Я так устала, что не могу пошевелить и пальцем. Мне надо выбираться, надо стремиться вверх, к тем, кто давно меня ждет, но склизкие водоросли кандалами закрутились вокруг запястий и щиколоток. Теперь я уйти не смогу. Мне придется остаться здесь и смотреть, как стремительно истекают минуты моей жизни. Только крошечный огонек надежды не позволяет мне закрыть глаза и сдаться. И этот свет приближается, протягивая распахнутые для объятий бледные руки, прикасается к губам, возвращая воздух в легкие…

Чихаю, резко поднимаю голову со стола, сметая с него разбросанные книги и пергамент, и вскрикиваю от испуга. Андрис с невозмутимым видом кладет на стол кисточку для каллиграфии, которой, очевидно, щекотал мой нос в попытке разбудить, и скучающе опирается щекой на подставленный кулак. Вздыхаю, разочарованная собственной пугливостью, и потираю глаза руками, окончательно пробуждаясь.

– Одно движение, и вокруг сразу бардак, – закатывает глаза брат. – Это талант врожденный или ты специально учишься создавать себе проблемы?

– Ты зачем пришел? – раздраженно спрашиваю я, впиваясь в него суровым взглядом. – И без твоих ценных замечаний прекрасно справлялась. Иди займись своими делами.

Собираю с пола разбросанный пергамент, складывая листы в неровную стопку. Андрис оказывает мне великую честь и помогает. Магистр де Арман выбрал в качестве наказания для меня самое скучное, что можно представить. В свой законный выходной, когда все девочки с факультета Тайных Искусств отправились в Эверин на ярмарку, меня оставили в библиотеке наедине с внушительной башней из ветхих рукописей, которые нужно переписать. К сожалению, большинство из них написаны на устаревшем наречии, поэтому древние иероглифы требуют очень бережного отношения. А бережное отношение и я – это антонимы. За три часа, что я провела за этим занятием, получилось переписать только две трети одной книги. И за чистописание я не рискну поручиться.

– Арислав отбывает свое наказание на конюшне, – не без злорадства делится Андрис, раскладывая перед собой чернильницу с кистями и пергамент. – Получил работу, достойную царевича. Мой выбор между навозом и уютной библиотекой был очевиден.

– Ты не обязан мне помогать.

– Не обязан.

Но все же помогает, хотя я даже не просила. С кисточкой для каллиграфии он обращается так же умело, как и с кистями для рисования, поэтому его скорость гораздо быстрее моей. С завистью кошусь на изящные линии, рождающиеся под его ловкой рукой, а потом разглядываю свои каракули. Вздыхаю. Лучше бы меня отправили на конюшни.

– Арислав тебе рассказал, за что мы получили наказание? – спрашиваю я спустя полчаса гробовой тишины.

После того вечера у озера я не могла толком поговорить с Ариславом и братом из-за сумасшедшего расписания занятий. Мы почти не виделись, а если и встречались, то только урывками в коридорах между уроками. Прошло три дня, и наконец-то наступили выходные, которые я надеялась провести вместе, но, к сожалению, у магистра де Армана на нас были другие планы.

– Да, выслушал с искренним любопытством, – не выражая никакого интереса, отвечает Андрис, полностью сосредоточившийся на своем занятии.

– Мы теперь встречаемся, – сообщаю я, хотя он и так об этом знает. Но я хочу, чтобы он услышал эту новость лично от меня. Хочу посмотреть на его реакцию.

– Поздравляю.

Андрис даже не взглянул на меня. Самое равнодушное поздравление, которое я когда-либо слышала. Закатываю глаза и замолкаю, надеясь, что он прямо сейчас уйдет по своим делам.

Невольно возникает чувство, будто все, что я говорю – неправильно. Как будто я виновата в том, что наконец-то добилась своего. Вместо радости за лучшего друга и родную сестру я вижу только полное безразличие. Как вообще можно делиться происходящими со мной счастливыми моментами, если своим ледяным тоном он мгновенно остужает весь мой запал? Собираюсь сказать ему, чтобы проваливал на все четыре стороны и не портил мне настроение, но я знаю, что это не сработает. Он всегда все делает мне назло, и, если попрошу уйти, Андрис останется вопреки всему. Его надо прогнать другим способом, и, к счастью, за долгие годы жизни с ним под одной крышей я блестяще освоила этот навык.

– Не хочу дожидаться, пока ректор выполнит свою часть договора, – говорю я ему таким же холодным тоном, каким он всегда общается со мной. – Собираюсь с помощью старших Всадниц пробудить вторую ипостась, доказав свою природу. Хочешь, я поговорю и насчет тебя?

Рука Андриса дергается, и иероглиф получается кривым. С каменным лицом он вырывает листок из толстой тетради, комкает и бросает в меня. Ловко уклоняюсь, и бумажный комок пролетает в миллиметре от моего носа.

– В отношениях не обязательно становиться полной копией своего партнера, – говорит он, прожигая меня ядовитым взглядом. – Будешь повторять слова Арислава, как попугай?

– Это моя идея! – возмущаюсь я. – Я правда хочу тебе помочь. Почему ты отказываешься? Пока я считаюсь Всадницей, ко мне никто не пристает с раскрытием второй ипостаси. Но ты другое дело. На твоем факультете наверняка большинство уже обратились в драконий вид. Тебя это не беспокоит?

– Я и нравоучения лучшего друга-то с трудом выношу, – губы Андриса кривятся в усмешке, и я невольно покрываюсь мурашками. Лучше, когда брат ходит с каменным лицом. Это знак, что он в хорошем расположении духа. Но стоит только усмехнуться… – Если еще и ты начнешь ему подпевать, в вашем обществе мне будет нечем дышать.

– Хотя бы объясни, почему отказываешься. Ты даже ни на секунду не задумался о возможностях. Это на тебя не похоже.

– Потому что я сам в состоянии справиться со своими проблемами, ясно? – не терпящим возражений тоном говорит Андрис, и сжатая в его кулаке кисть ломается пополам. Бросив на нее раздраженный взгляд, он берет запасную, обмакивает ее в чернила и начинает переписывать страницу заново.

Я попрошу Маргарель. Пусть уловками и обманом, но я заставлю Андриса прийти на встречу с ней. Если надо, я готова притащить его силой и держать до тех пор, пока Всадница не закончит с ним колдовать. Пусть она хотя бы посмотрит, что не так с его драконьим даром. Почему он все еще не раскрылся, хотя прошло так много времени? Мальчики пробуждают вторую ипостась раньше девочек, и это еще одна причина, почему я не переживаю. У меня еще есть время. А у Андриса нет.

А пока я отступаю. Пусть думает, что сейчас он победил.

Устало откидываюсь на спинку стула, и, чтобы не смотреть на брата, оглядываюсь по сторонам. Письменный стол для обучения, за которым мы расположились, стоит в центре комнаты. За моей спиной – сотни рядов из книжных шкафов, доверху набитых книгами. Их запах настолько пропитал воздух, что я перестала ощущать аромат своих духов, едва переступила порог. Из-за этого запаха я и уснула час назад. Витражное окно, состоящее из сине-голубых стёклышек, пропускает внутрь окрашенные солнечные лучи. Они, как по волшебству, устремляются к огромному портрету мужчины, висящему на стене прямо перед моими глазами.

– Ты знаешь что-нибудь про Виларда Акамира? – спрашиваю я у брата, лишь бы сменить тему, и тот переводит взгляд на висящую рядом с картиной вывеску с именем и подписью «113-й Ректор Академии Адильяр».

– В первый день кто-то сказал, что он был ректором до Айвана Рогалля, – делится брат, возвращая свое внимание обратно к рукописи. – Это благодаря ему Академия возвысилась над всеми, разорив многие учебные заведения, в том числе и Царскую Академию Магии. У нас на факультете его не очень любят, потому что он полукровка, но заслуги перед Академией перевешивают сомнительное происхождение.

– У него же фамилия Акамир, – хмурюсь я и еще раз перечитываю надпись. – Какое еще сомнительное происхождение?

– Спроси у того, кто имеет к этому происхождению непосредственное отношение, – советует Андрис язвительно. – Тем более теперь у тебя есть для этого столько возможностей.

– Признайся честно. Ты злишься? – не выдерживаю я, отбрасывая кисть и складывая руки на груди. – Если да, тогда просто скажи прямо, хватит кусаться исподтишка! Ты и сам прекрасно знаешь, что Арислав мне нравится, тогда почему ты за меня не радуешься? Это что, так сложно, просто сказать «я за тебя рад»? Как хороший старший брат, ты обязан меня поддерживать!

Сама не замечаю, как начинаю дрожать от злости. Равнодушие Андриса почему-то задевает до глубины души. Он должен быть счастлив, что у его сестры так удачно все складывается. Но он даже не старается сделать вид, что поддерживает мое решение.

– Я за тебя рад, – холодно повторяет брат мои слова, глядя мне прямо в глаза. Серебро в радужке опасно сверкает, заставляя меня вжаться в спинку стула. – Уже готовлю вам подарок на сто дней отношений. Попробуйте продержаться хотя бы столько.

Это его многозначительное «хотя бы» ранит в самое сердце, и я чувствую, как слезы обжигают глаза. Но я ни в коем случае ни при каких обстоятельствах не заплачу перед братом! В день, когда он увидит мои слезы, я сброшусь с башни и разобьюсь в лепешку, лишь бы больше никогда не видеть его после такого позора.

– Тогда лучше не траться по мелочам и готовь сразу на тысячу дней, – цежу я в ответ, вкладывая в слова весь яд, что имеется у меня в запасе. – Ради твоего подарка мы будем вместе несмотря ни на что.

Вскакиваю, нарочно опрокидывая плошку с чернилами, и, не дожидаясь его гневной ругани из-за испачканной формы, с гордым видом покидаю библиотеку. Плевать я хотела на наказание. Пусть наказывают снова, и еще, и еще, если нужно, но терпеть пренебрежение Андриса больше нет сил. Как назло, предплечье начинает саднить, хотя еще пять минут назад все было хорошо. Со всей злости хлопаю по шраму ладонью, заставляя метку молчать.

Раздраженная, я шагаю куда глаза глядят, не разбирая дороги, и в конце концов выхожу на небольшую террасу. Сильный ветер приятно остужает, играясь с распущенными волосами, и я впиваюсь пальцами в каменные перила, лишь бы унять разгоревшийся внутри огонь. Несколько минут просто стою с закрытыми глазами, успокаиваясь, а когда смотрю вперед, сердце уходит в пятки. Терраса расположена настолько высоко, и что снующие туда-сюда студенты внизу превратились в крошечных муравьев. Удушающий страх завладевает моим разумом быстрее, чем я успеваю оценить обстановку. Зажимаю рот ладонью, приглушая звук собственного крика, и пячусь назад к дверям, через которые сюда попала.

Не открываются.

Неужели я по неосторожности захлопнула их?!

Неистово стучу в двери кулаками, то и дело оглядываясь через плечо. Из-за страха высоты мне мерещится, что перила вот-вот сломаются, а терраса наклонится, и я покачусь вниз. Святые Драконы, нет! Только не вниз! Зову на помощь громче, но в глубине души понимаю: из-за сильного ветра никто меня не услышит. Я даже не знаю, пройдет ли кто-то по тому же пути, что и я, чтобы найти эти двери. Ноги становятся ватными, я их почти не чувствую. Сердце стучит, отдавая болью в груди, и я учащенно дышу в надежде восстановить дыхание. Но чем больше коротких вдохов, тем хуже становится. В глазах начинают плясать черные точки. Я медленно опускаюсь на колени и утыкаюсь лбом в холодный камень террасы. Скребусь ногтями по каменному полу, наслаждаясь ощущением надежности, которая от него исходит. Пусть и не сильно, но это помогает не сойти с ума. Ветер свистит в ушах, треплет мои спутавшиеся волосы, и я закрываю уши ладонями, лишь бы унять пугающий шум. Горячие слезы подступают к глазам, и я крепко жмурюсь, пытаясь их остановить.