Драконья Всадница

– И? – спрашивает он наконец, когда молчание для обоих становится невыносимым. – Позвала, чтобы сказать только это? Если да, то в следующий раз свою пустую болтовню записывай на бумажке. Я почитаю на досуге, когда совсем нечем будет заняться.

– Нет, не за этим, – вздыхаю я, принимая поражение в очередной словесной перепалке, и достаю из кармана пузырек с лекарством, которое дала мне Алишва. – Я отвела драконицу к целительнице, она передала мне это.

Протягиваю пузырек на ладони. Андрис аккуратно, не задев меня и пальцем, забирает его себе. Рассказываю все, что было вчера до того момента, как в кабинете у Элиаша де Армана метка истинности снова не устроила мне кошмар наяву. Брат слушает внимательно, не перебивая, и только когда я заканчиваю историю, говорит:

– Значит она не только разумом перенеслась в прошлое, но и тело у нее сохранилось с той поры.

– В каком смысле?

– Драконья чума очень быстро распространяется на теле, – объясняет Андрис, задумчиво глядя на корешки книг. – От появления первой чешуйки до полного покрытия кожи в худшем случае пройдет полгода. Я не заметил на драконице следов этой болезни, но на следующий же день у нее покрылся весь позвоночник. Настолько быстро болезнь бы не развилась, если только она уже у нее не была. Вероятно, кто-то сумел остановить распространение чешуи, но это невозможно. На сегодняшний день способа лечения этой болезни нет.

– А если… – от собственных мыслей у меня кружится голова. – А если она действительно была ворожейкой, но кто-то сделал ее драконом? И это остановило драконью чуму? Помнишь ту странную драконицу с человеческой ногой, которая разбилась в день нашего приезда? Возможно, это тоже была ворожейка. И если так, то кто-то в Академии знает способ обращать ворожеек в дракониц.

– Не «знает», а «изобретает», – поправляет меня Андрис, хмурясь. – Если бы знал, то та девушка с необращенной ногой не разбилась бы на ступенях. Она пыталась лететь на своих слабых крыльях, но не выдержала собственного веса. Похоже, это был неудачный эксперимент.

– И я видела кого-то в окне на третьем этаже! В правом крыле. – Воспоминания проносятся у меня перед глазами так ярко, что начинает болеть голова.

– Сможешь показать окно, если выйдем на улицу?

Андрис отстраняется от стены, собираясь уходить, но дверь в библиотеку вдруг распахивается. Брат тут же толкает меня в угол, зажимает мой рот ладонью и прижимает указательный палец к своим губам, чтобы я случайно испуганным писком не выдала наше присутствие. Еле заметно киваю, обещая, что буду молчать. Андрис убирает ладонь от моего лица, возвращая мне возможность дышать, и мы тихо, как мыши, опускаемся на пол, чтобы наши тени исчезли со стены.

– Я не могу ее найти, – ворчит кто-то, и по мерзкому голосу я узнаю капрала Калинова. – Мы прочесали все побережье реки, весь лес и город. Даже ее сумасшедшую бабку проверил. Девчонки нет. Если ее кто-нибудь найдет, а она начнет болтать, нам всем не поздоровится.

Второй голос что-то отвечает ему, но так тихо, что я не могу разобрать. С надеждой смотрю на брата. У него драконье зрение и драконий слух, может быть он понял, с кем пришел в библиотеку капрал? Но Андрис только качает головой: либо он не услышал, либо голос ему незнаком. Осторожно ложусь на пол и ползком подбираюсь к краю стеллажа так, чтобы поверх книжного ряда можно было подсмотреть. Но на глаза попадаются только сапоги.

У меня резко перехватывает дыхание.

– Шпоры… – шепчу я, и тут же понимаю, какую огромную ошибку сейчас совершила!

В тишине библиотеки даже мой еле слышный шепот привлекает внимание капрала Калинова. Хлопок дверью – и его собеседник быстро уходит, а капрал семенит к самым дальним стеллажам. К нашему укрытию!

– Идиотка… – шипит Андрис мне на ухо, хватает меня за ворот мундира и, как котенка, поднимает на ноги.

– Что ты…

Я не успеваю договорить. Андрис срывает ленту, держащую мою косу, быстро приводит в беспорядок волосы, закрывая ими лицо, резко разрывает мундир и рубашку, спуская их с моих плеч и прижимает меня своим телом. Я невольно вжимаюсь в стену, сгорая со стыда от этой неловкой сцены, а лицо Андриса впервые с той самой ночи, когда я поцеловала его на спор, оказывается так близко к моему. Если бы я этого хотела, я могла бы его поцеловать прямо сейчас. Метка на руке пульсирует, теплом отзываясь во всем теле. Только чуть-чуть податься вперед, и все…

– Вы что здесь устроили? – кричит капрал Калинов, направляя на нас свет свечи.

Я отворачиваю лицо в сторону, прикрывая его волосами. В этом углу темно, а свеча, к счастью, создает много теней, поэтому он ни за что не узнает меня, если не подойдет ближе. Андрис с притворным нежеланием отстраняется от меня, разворачивается лицом к капралу и демонтративно вытирает нижнюю губу большим пальцем, якобы стирая след от поцелуя.

– А на что похоже? – спрашивает он в ответ с легкой усмешкой. – Попробуйте догадаться сами. Но если вам это незнакомо, так и быть, я подскажу.

Еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Даже кусаю губы, чтобы подавить предательскую улыбку. Действительно, ни с чем другим эту сцену не спутаешь. Растрепанный юноша с легким румянцем на щеках, полураздетая девушка, прикрывающая себя руками от смущения. Мне не видно выражения лица капрала Калинова, но, судя по судорожному втягиванию воздуха носом, он кипит от гнева.

– Андрис Ровак, ты что за притон здесь устроил? Это библиотека, а не бордель! – противный голос капрала Калинова становится еще неприятнее из-за визгливости.

– Верно-верно, – соглашается Андрис, старательно заслоняя меня своей спиной. – Мы изучили теорию и перешли к практике. Я же не виноват, что ваша библиотека кишит подобной литературой.

Андрис снимает с полки книгу, корешок которой внимательно разглядывал во время разговора, раскрывает на случайной странице и принимается выразительно читать вслух:

– Он рывком раздвинул ее бедра, оставляя синяки на чувствительной коже. Его горячий «меч» пульсировал, изнывая от желания войти в ее влажные «ножны», но он, как и подобает властному тирану, наслаждался ее возбуждающими стонами, пока его пальцы жестко…

– Немедленно прекратить! – визжит капрал Калинов, вырывает книгу из рук Андриса и со всего размаху швыряет ее на пол. От резкого звука я вздрагиваю, но невозмутимое спокойствие Андриса оказывается заразительным. Калинов вызывает только смех. – Заниматься прелюбодеянием в общественном месте запрещено уставом Академии. Я все расскажу вашему декану, все расскажу! Иваров разбаловал вас, сосунков, но я-то этого так не оставлю! Все расскажу…

Сгорающий от смущения капрал быстро покидает библиотеку, захватив с собой книгу с сомнительным содержанием в качестве доказательства. Андрис провожает его насмешливым взглядом и, только когда за ним закрывается дверь, оборачивается ко мне. Наши глаза встречаются, и мы, не сговариваясь, начинаем смеяться, как ненормальные. Впервые за очень долгое время.

– Как ты понял, что эта книжка про страстную любовь? – спрашиваю я сквозь смех.

– Да это обычная книга по истории магии, я на ходу сочинил новый роман. Надеюсь, он приличия ради не станет смотреть ее раньше времени и принесет Иварову на суд.

Смех понемногу угасает. Убираю прядь волос за ухо и понимаю, что выгляжу сейчас… не очень пристойно. Осознание проявляется на лице, и Андрис это замечает. Пока ситуация не стала совсем уж неловкой, поспешно возвращаю мундир и рубашку на место. Андрис из вежливости отводит взгляд.

– Что ты такого увидела? – спрашивает он, когда мы выходим из угла к пустующему столу библиотекаря, за которым переписывали книги, пока были наказаны.

– Шпоры, – вспоминаю я. – Я не видела, кто с ним пришел, но заметила шпоры. Такие носят Всадницы старших курсов, оседлавшие драконов.

– Что ж, круг подозреваемых сужается до восьми человек, – хмурится Андрис, внимательно глядя на портрет Виларда Акамира. – Что они забыли в библиотеке? Не парой же слов пришли сюда обмолвиться. И что-то звенело в руках, как будто связка ключей…

Я этого не слышала, но драконий слух Андриса справился на ура.

– Завтра выходной, – напоминаю я, тоже оглядываясь по примеру Андриса в поисках чего-нибудь подозрительного. Но в библиотеке слишком тусклый свет от свечей, поэтому ничего стоящего не нахожу. – Давай прогуляемся по городу? Капрал сказал, что посещал какую-то сумасшедшую бабушку Шелин. Я бы тоже хотела ее найти и задать пару вопросов о внучке. Шелин родом из Муранны, но с отцом давно не общалась, значит, в нашу деревню не возвращалась. Скорее всего, она могла жить у своей бабушки неподалеку. А заодно проверим окно, в котором я видела человека.

– Нам нужна Наяра, – вдруг сообщает Андрис, продолжая сверлить взглядом портрет предыдущего ректора.

– Зачем? – уточняю я, не сумев скрыть тень неприязни в голосе.

– Ее тетка всю жизнь прожила в Эверине. Возьми Арислава и напросись к ней в гости. Для тетки Наяры принять в доме царевича будет огромной честью, и она явно расскажет все, что знает, в его присутствии.

– Почему ты сам не напросишься? Тебе гораздо легче пригласить ее на свидание, она точно не откажет.

– Ты ведь любезно убедила ее в том, что я неопытен, – ухмыляется брат, игриво склонив голову на бок. – Где же мне набраться решимости и пригласить ее? Скажи, что поговорила со мной, и я признался, что она мне нравится. Скажи, что можешь устроить нам парное свидание на четверых, и добавь, что я обожаю домашнюю кухню. Спроси, нет ли в Эверине таверн, где подают вкусную домашнюю еду. Она сама пригласит в гости к своей тетке, поверь мне.

Закатываю глаза и тяжело вздыхаю.

– Ладно. А Арислав?

– Я ему передам.

Обсуждаем оставшиеся детали завтрашней встречи и направляемся к выходу, но у самой двери Андрис вдруг оборачивается:

– А что именно сказала про ректора Шелин? Когда ты спросила, не его ли она дочь?

– Сказала, что нажалуется моему отцу, раз я небылицы про него придумываю.

Брат напоследок бросает любопытный взгляд на портрет предыдущего ректора, изучая табличку с коротким рассказом о его деятельности.

– Восемь лет назад ректором Академии был Вилард Акамир. Интересно, почему именно его она считает твоим отцом?

У меня перехватывает дыхание от удивления. Я не обратила на эти слова никакого внимания, потому что была слишком шокирована фамилией Шелин, но ведь Андрис прав. Что еще она говорила про моего отца? Что он всегда занят. В целом, ректор действительно часто занят своими делами.

Надо покопаться в биографии ректора и проверить, были ли у него дети. Потому что если да, то Шелин может путать меня с кем-то из них. А если нет, то она действительно бредит и на ее слова полагаться не следует. И хотелось бы уже поговорить с мамой, ведь она тоже училась в Академии во времена Виларда Акамира.

Надо проверить все варианты. Даже безумные.

Глава 14. Пожар в трущобах

Дом тетушки Мерхард встречает нас ароматом блинчиков и мясной подливки.

Как и предсказывал Андрис, Наяра сразу же пригласила нашу троицу в гости к своей тете и быстро отправила ей письмо с просьбой все подготовить. Когда мы пришли, в центре просторной гостиной уже был накрыт круглый стол с бордовой скатертью, ломящийся от угощений. Мы расселись вокруг золотого самовара и набросились на еду, как изголодавшиеся волки. Пусть в Академии нас исправно кормили, все же еда, приготовленная с любовью для особых гостей, не шла ни в какое сравнение со столовской.

Арислав взял удар на себя. Он прекрасно поддерживал беседу, завязанную тетушкой Мерхард – полной низкорослой дамой-ворожейкой в нарядном синем платье со смешными, подпрыгивающими при каждом движении темными кудряшками. Было ли царевичу так уж интересно на самом деле, как хорошо идут дела в таверне, которой управляла тетушка, или как давно и при каких обстоятельствах она встречала своего несносного мужа-пьяницу, понять по его приветливому лицу было невозможно. Казалось, что да, эти темы его действительно волновали. В промежутках между плавным переходом от одной темы к другой звучали искренние комплименты стряпне тетушки Мерхард, и дама едва ли не лопалась от гордости за свой кулинарный талант.

Андриса больше волновало содержимое тарелки, чем разговор. Наяра внимательно следила за тем, чтобы он попробовал каждое блюдо и постоянно что-то подкладывала ему – то кусочек сочного мяса, то огурчик, то блинчик. Ее излишняя услужливость доводила меня до белого каления, но я еще утром пообещала себе, что не буду обращать на них внимания. Если постоянно думать о цели нашего визита, можно перестать нервничать из-за Андриса. Но получалось не очень успешно, особенно потому, что за этим столом я быстро почувствовала себя лишней. Тетушку Мерхард очень интересовали венценосная особа, изъявившая желание погостить в ее доме, и вероятно будущий жених ее племянницы. Как бы тетушка Мерхард ни пыталась все свое внимание уделять учтивому Ариславу, она то и дело косилась на Андриса и Наяру. Умиление в ее глазах вызывало у меня легкий приступ тошноты.

– Сегодня у нас выходной, – делится Арислав, берет меня за руку и сжимает пальцы, вырывая из мрачных мыслей, которые, скорее всего, отражаются на лице, – и мы собираемся прогуляться по городу. Но, честно говоря, я совсем не знаю, безопасно ли здесь. Некоторые студенты жаловались, что столкнулись с какой-то сумасшедшей старухой, напугавшей их до смерти. Госпожа Мерхард, нам правда стоит опасаться чего-то подобного?

– А-а-а, я понимаю, о ком вы, ваше высочество, – кивает тетушка Мерхард и подливает в кружку Арислава ягодный морс. – Но сегодня не ярмарочный день. Обычно старуха Фарида бедокурит, когда начинается ярмарка. Так-то она неплохая. С придурью, конечно, баба, но безобидная, если не трогать. Лет десять назад вы бы и не подумали, что ее настигнет столь незавидная участь. Очень впечатляющая ворожейка была, скажу я вам. Говорят, по юности у нее какие-то людоеды украли дочь, которую она потом полжизни искала. А нашла, как оказалось, внучку, даже в Академию нашу ее пристроила. Но и ту несчастную какое-то горе постигло, я уж не помню деталей. Только после этого с головой у Фариды совсем плохо стало. Воет по ночам часто, болтает несусветицу всякую, мерещится ей что-то постоянно. Не раз дом одной женщины поджигала, но серьезного вреда никому не причиняет. Вы можете спокойно гулять. Если ярмарки нет, она из дома далеко не уходит, а живет на отшибе в трущобах. Избушка у нее такая забавная, с петушком на крыше разрисованным. Говорят, внучка ее своими руками сделала, вот и не избавляется. Вам туда соваться не следует. Ничего интересного там нет, одни отбросы да пьяницы.

А я готова хоть сейчас отложить надкусанный блин и сбежать в трущобы. История этой женщины вполне сходится с тем, что рассказывала Шелин. Мать драконицы была ворожейкой, работающей в борделе в Муранне. Значит, она действительно на какое-то время исчезла из Эверина, а затем родила дочь от простолюда Айвана Рогалля. Как тот заделался в магики – загадка, но с этим разберемся позже. Если госпожа Фарида поделится со мной своей историей, я смогу больше узнать о Шелин. И, возможно, о себе.

Переглядываемся с Андрисом и приходим к немому соглашению. Незаметно сжимаю палец Арислава, и тот, уловив намек, оглядывается на окно:

– Святые Небеса, как мы засиделись! Госпожа Мерхард, с вами так приятно беседовать, что совершенно теряешь счет времени. Благодарю от всей души за гостеприимство! Такой вкусной еды я не пробовал даже во дворце. Но нам уже пора идти, иначе скоро стемнеет, а мы так и не полюбовались городом.

– Ваше высочество, для меня огромная честь, что вы посетили мой дом! – восклицает тётушка Мерхард, вскакивает на ноги и кланяется царевичу. – Не стесняйтесь заглядывать в любое время, с поводом или без повода! И в таверне в моей вы и ваши друзья – всегда желанные гости. Обязательно приходите на следующих выходных повеселиться. Все, что происходит за стенами моего заведения, остается там же, поэтому сможете отдохнуть без оглядки на приличия и манеры.

Сомневаюсь, что, если Арислав притащит туда молодых драконов со своего факультета и отдохнет без оглядки на приличия и манеры, это закончится чем-то хорошим, но держу язык за зубами. Вежливо пожимаю хозяйке дома руку, и мы выходим на улицу. День сегодня по-осеннему пасмурный, совершенно не подходит для прогулки, но Наяра, счастливая от того, что проводит время с Андрисом, сияет и не замечает сгущающихся туч на небе. Мне не хочется тащить ее с собой, я бы и одна с удовольствием навестила старушку, но как теперь от нее избавиться?

– Хочу посмотреть эти трущобы, – вдруг говорит Андрис, и Наяра удивленно смотрит на него. – Тебе не интересно? В столице ты видела множество красивых мест, однако таких необычных, как трущобы, нет. Неужели не любопытно?

Арислав опускает глаза вниз, пряча лукавую улыбку. Терпеливо жду, наблюдая за внутренней борьбой Наяры. Ей совершенно не хочется тратить свой день на знакомство с вонючими закоулками и пьяными бродягами, но и Андрису страшно отказывать: вдруг перестанет ему нравиться? Я хорошо понимаю ее чувства. В прошлом я настолько хотела влюбить в себя Арислава, что часто изображала немного наивную, чуть трусливую слабую девочку, которой хотелось помогать. Я и сейчас не до конца вышла из этой роли, но, как мне кажется, хоть иногда мой настоящий голос прорезается. По крайней мере, я хочу в это верить.

– Но… – неуверенно бормочет она. – Хорошо, давайте посмотрим! Наверняка получится отличное приключение!

Наверняка.

Беру Арислава за руку и увожу его вперед, лишь бы не слушать болтовню Наяры и редкие реплики Андриса. Не то, чтобы я знаю, куда идти, просто интуитивно двигаюсь в надежде, что ноги сами заведут, куда надо. В какой-то момент Арислав сворачивает, не давая мне пройти мимо нужного поворота. Чистый и приятный город за несколько минут преображается до неузнаваемости. Клумбы с цветами исчезают, сменяясь торчащей из-под полуразрушенных камней сорной травой. Тротуар резко обрывается, и вот мы уже идем по размытым дождем тропам, в глину которых проваливаются каблуки моих сапог. Люди здесь тоже другие, неряшливые и потрепанные. Кто-то сидит у столба, что-то бессвязно бормоча себе под нос; кого-то тошнит за углом дома, а кто-то снял штаны и справляет нужду прямо на дорогу, гаденько хихикая. Арислав предусмотрительно закрывает мне глаза ладонью, как будто я не смогу выдержать этого зрелища, но, честно говоря, в Муранне я видела всякое. Когда, по мнению царевича, обстановка становится для меня приемлемой, его рука открывает мне обзор.

– Смотрите, это разве не петушок, про которого говорила тетя? – указывает вверх Наяра, и я смотрю в нужном направлении.

Действительно, в отдалении от всех остальных домишек стоит покосившаяся черная избушка с побледневшим на солнце разрисованным петушком на коньке крыши. Поворачиваясь от ветра, он издает противный скрип. Дальше избы – только пустырь, а за ним граница города. Дом явно непригоден для жизни, но следы обитателей в нем все же есть: в окнах виднеются пожелтевшие занавески, около дома на бельевых веревках висит постиранная одежда, с которой капает вода. Дверь распахнута настежь, а из трубы валит дым. Хозяйка дома, та самая старушка Фарида, сидит на низкой скамеечке, уставившись в одну точку перед собой невидящим взглядом. Она чуть-чуть раскачивается и напевает под нос какую-то унылую песню, но мне не слышно слов. Ее длинные седые волосы уже слиплись от грязи, а черное платье везде покрывают разноцветные заплатки. Видно, что хозяйка хватала первую попавшуюся ткань и пришивала на прохудившееся место.

В моем горле застревает ком. Несмотря на свой внешний вид эта женщина не вызывает у меня отвращение. Только жалость.

– Это же… – Андрис прищуривается, разглядывая проход в дом, и потом его глаза резко раскрываются от удивления. – Прячемся!

Он резко тащит Наяру за локоть в сторону ближайшего дома, и мы с Ариславом спешим за ними. Осторожно выглядываю из-за угла и закрываю рот руками, чтобы сдержать удивленный возглас.

Из дома появляется Таимир Иваров с огромной тарелкой, доверху заполненной горячими пирожками. Он садится на траву перед старушкой Фаридой, ставит пирожки рядом и протягивает ей один. Женщина машинально принимает протянутую еду и откусывает кусочек. У нее осталось мало зубов, поэтому даже этот мягкий пирожок она мусолит очень долго. Они о чем-то разговаривают, но мне не слышно, и от досады я тихо хлопаю ладонью о стену.

Арислав замечает мое выражение лица, снимает с руки перчатку и вдруг кладет ладонь на мою шею так, чтобы пальцы оказались ровно за ушами и соприкасались с кожей.

– Что ты делаешь? – спрашиваю, нахмурившись. Пальцы больно сжимают голову, и я дергаюсь, пытаясь вырваться.

– Попробуй использовать резонанс. Декан рассказывал нам, что такое возможно сделать. Включи его, только не на полную мощь.

Такой наивный! Как будто я умею это контролировать!

Вздыхаю и закрываю глаза. Надо осторожно пробудить пульсацию внутри. Тария говорила, что Арислав всегда будет рисковать, если я буду на нем использовать резонанс, но я ведь не направляю его на него? Я вообще не выпускаю пульсацию дальше собственного тела. Когда удается почувствовать дрожь в кончиках пальцев, открываю глаза.

И широко распахиваю их от удивления. Я вижу гораздо лучше, чем до этого! И слышу тоже! Чувствую, как от пальцев Арислава по моей коже разливается обжигающее тепло, но какое-то время я могу потерпеть эти неприятные ощущения. Главное, что теперь я тоже могу подслушать разговор.

– Бедная моя… бедная… – бормочет старуха, и иногда еда вываливается из ее открытого рта. Таимир Иваров невозмутимо подбирает кусочки и складывает в отдельную кучку, чтобы потом прибраться.

– Госпожа Фарида, на следующих выходных я принесу инструменты и починю дверь, – игнорируя ее слова, говорит магистр Иваров таким мягким и заботливым голосом, что я едва ли не вздрагиваю от неожиданности. На лекциях он производит впечатление очень строгого и жестокого человека. А здесь… так мог бы любящий сын обращаться к родной матери. – Не забывайте подставлять стул на ночь. Мало ли кто здесь бродит.

– Что у меня взять-то? – вдруг улыбается Фарида, словно на мгновение ее разум прояснился, а потом вновь вернулся к своим тяжелым мыслям. – Видела ее в городе… убийцу… это точно она…

– Восемь лет прошло, – вздыхает Таимир, берет иссохшие ладони старушки в свои и бережно сжимает. – Шелин исчезла, ее тело так и не нашли. Она сбежала, как и ее мать когда-то. Хватит уже подозревать Ярину в убийстве. Она не такая.

– Все Даркрейны одинаковы, – возражает старушка, поджимая тонкие губы. – Мамаша прикончила собственного мужа на глазах дочерей. Думаешь, родная дочь не пошла по ее стопам? Она ненавидела мою малышку, всегда завидовала ей. Я знаю, что это она. Нашлю на мерзавку порчу, пусть сдохнет в муках.

– Госпожа, не говорите так. Ярина Даркрейн – декан факультета Тайных Искусств, по закону она неприкосновенна, как и весь персонал Академии. Вас непременно поймают и будут судить по всей строгости, вплоть до пожизненного заключения, даже если попытка убийства окажется неудачной. Неужели вы думаете, что Шелин бы хотела, чтобы вы провели остаток своей жизни в темнице?

– А здесь я на свободе? – Фарида склоняется к самому лицу Таимира и приставляет к виску указательный палец. – Я заперта в своей голове. В темнице не страшнее, чем в ловушке собственного разума. Мне нечего терять. Все, что было, забрали. Шелин была моей единственной радостью. Как только восстановлю свои силы, первым делом накажу всех, кто может быть причастен к ее исчезновению.

– Мы не знаем, кто виноват, – Таимир берет старушку за плечи и хорошенько встряхивает ее, пытаясь образумить. – Но я уверен, что это не Ярина. Вы же знаете, что я бы и сам расправился с любым, кто причинил бы Шелин вред, но это не Ярина.

– Ты говоришь так только потому, что спишь с этой мерзавкой! – Фарида упирается указательным пальцем в лоб Таимира и отталкивает от себя. – Проваливай, наглец! Ты такой же предатель, как и все! Бедная моя девочка, ты никогда не умела разбираться в людях. Никому, никому нельзя доверять! Проваливай, кому сказала! Прочь из моего дома!

Старуха с поразительной ловкостью вскакивает на ноги, хватает мокрую рубаху с бельевой веревки и начинает лупить декана Драконьего факультета по спине. Тот, не замечая ударов, поднимает с земли тарелку с пирожками, ставит ее на скамейку, прикрыв чистой салфеткой, чтобы мухи не слетались, и уходит под яростные ругательства обезумевшей старухи.

Мы быстро отбегаем за дом, чтобы декан нас не увидел. Едва Арислав убирает руку, как мир вокруг снова становится привычным. Оказывается, как много я теряю без драконьего зрения и слуха! Некоторое время мы сидим в укрытии, дожидаясь, пока декан отойдет подальше. Я успокаиваю неистово бьющееся сердце, хотя даже не поняла, чего больше испугалась: подозрений старушки относительно Ярины или ее вспышки гнева.