Драконья Всадница

– Вы довольны тем, как он выполняет свои обязанности? Не замечали за ним ничего странного?

– Например?

Например, что он не обладает никакими магическими способностями, а только притворяется. Как ему вообще удалось обмануть царя Видана и пробраться в Академию? Если, конечно, словам Шелин можно верить. Но зачем ей врать, если она даже не знает, что ее отец сейчас ректор Академии?

– Ну, может он ворует из казны Академии?

Элиаш де Арман смеется, запрокинув голову. Я улыбаюсь, понимая, что это нелепица, но это первое, что пришло мне в голову.

– Эриза, могу я вас так называть? Благодарю. Эриза, Айван Рогалль, конечно, производит не столь внушительное впечатление, как в прошлом это делал Вилард Акамир, но поверьте, он неплохо выполняет свою работу. Он ровно там, где и должен быть. У преподавателей жалоб нет. И у студентов, пока не появились вы, тоже не было.

Краснею, вспоминая, как ввалилась в кабинет ректора доказывать, что являюсь драконом, а на деле они оказались правы. Может, я и сейчас себя накручиваю зря? Может, Шелин вообще доверять нельзя, а я вцепилась в нее, как ненормальная?

– Эриза, у вас точно все хорошо?

– Да, все в порядке, почему вы вдруг…

Слежу за его взглядом и все понимаю. Он заметил синяки на руках, оставленные драконьим резонансом сегодня утром. Я сменила рубашку, и длины ее рукавов не хватало, чтобы прикрыть синяки полностью.

– Ах, это… – говорю я, лихорадочно соображая, что придумать. – Понимаете, командор Даркрейн проводит для меня дополнительные занятия, потому что я сильно уступаю остальным Всадницам. Это последствие обучения. Резонанс пока рикошетит. Не знаю, что с этим делать.

– Я, может, и не Всадница, но все-таки свою должность получил не за красивые глаза, поэтому позвольте дать совет. – Элиаш де Арман ставит свою пустую чашку на стол, а я делаю еще парочку глотков, лишь бы смочить пересохшее от волнения горло. – Магия очень чувствительна и обидчива. Чтобы использовать ее, нужно в первую очередь не бояться. Я не шучу. Ни одно заклинание не получится, если вы боитесь, что это как-то на вас отразится. Магический огонь не появится на ладони, если вы боитесь обжечь руку, понимаете?

Как и всегда при упоминании ожогов, шрам на руке начинает чесаться, но я сдерживаюсь, чтобы не привлекать к нему внимания.

– Возможно, сейчас вы думаете, что ваша сила может всем навредить, поэтому каждый раз зажмуриваетесь, выпуская резонанс на волю, – продолжает магистр. – Попробуйте хоть на минуту поверить в то, что на самом деле он ваше оружие. Как клинок в руке. Вы же не будете сомневаться в победе над безоружным, если в вашей руке будет меч?

– А если это будет не безоружный?

– Пока вы обучаетесь, все вокруг вас безоружны. На вас никто не нападает. У вас есть время овладеть своим клинком. Но если рука, держащая рукоять, всегда будет дрожать, то рано или поздно вы только сами поранитесь, а противник лишь посмеется над вашей неуклюжестью.

Шрам на руке уже не чешется, а горит. Кладу поверх ткани мундира ладонь, надеясь немного приглушить это неприятное ощущение. Надо бы мне поскорее идти, пока не стало хуже.

– Вы сказали, будет дополнительное задание, – напоминаю я, как бы намекая на завершение беседы. – Какую литературу…

Вскрикиваю от боли и тут же затыкаю свой рот ладонью. Нельзя, нельзя было этого делать! Какая же дура, какая дура! Теперь магистр забеспокоится. Но терпеть нет сил. Ожог на руке начинает пульсировать, а жар от него распространяется от предплечья до плеча, доводя меня до слез. Элиаш де Арман резко садится передо мной на колени и обеспокоенно заглядывает в лицо:

– Эриза, в чем дело?

– Ни в чем, – цежу сквозь зубы, впиваюсь пальцами в предплечье и, отталкивая преподавателя, вскакиваю на ноги. – Прихватило живот. Простите, мне надо…

Вылетаю из его кабинета и со всех ног бегу вперед, не различая дороги, лишь бы магистр не пошел за мной и не стал допытываться. Из-за пелены слез ничего не вижу, вокруг все плывет и кружится, а от боли звенит в ушах. Спотыкаюсь и качусь с последних ступенек лестницы на холодный пол, но даже эта боль в спине ничто по сравнению с тем, что творится под кожей моей руки. Сквозь гул в ушах различаю колокольный звон, высовываюсь из окна и смотрю на часовую башню, где стрелки показывают точное время.

Восемь часов вечера.

«Тогда встретимся у Адильяра в восемь»

Нет, нет, нет, только не это… ты не можешь так поступить со мной! Ты даже не представляешь, как мне больно! Зачем…

Где они встречаются? У Адильяра?

Держась за стенку и размазывая по лицу слезы, бреду в сторону Парадного холла. Рука горит так, словно под кожу вогнали сотню раскаленных игл. Я знаю, как бывает больно от соприкосновения с раскаленной сталью, но это не идет ни в какое сравнение. Начинаю задыхаться, а перед глазами вдруг вспыхивает яркая картинка.

Сад со странными полуразрушенными колоннами, увитыми плющом. В сумерках видны лишь тени, но девушка с белыми волосами и белыми ресницами как будто светится изнутри. Она сидит на каменной скамье, изящно положив ногу на ногу, и позирует, обнажив тонкую шею и худое плечико. Я вижу ее чужими глазами. Я сама словно оказываюсь в сознании другого. Мне скучно, но я хочу попробовать что-то новое. Приближаюсь к девушке, наклоняюсь к лицу. Она смущенно отводит взгляд, а когда смотрит вновь, в них появляется желание. Она не будет возражать. Склоняюсь к розовым губам, пахнущим какой-то сладостью. Одно прикосновение…

– Эриза, что с тобой?

Наваждение резко исчезает, а слезы все не останавливаются. Арислав садится передо мной на колени. Оказывается, я сижу на полу, хотя даже не заметила, как упала. Кидаюсь к царевичу на шею. Он крепко обнимает меня, успокаивающе гладит по спине, но боль никак не унимается. Арислав что-то говорит, но я не слышу – в ушах совсем другие разговоры совсем других людей. В отчаянии задираю рукав, обнажая белую полоску шрама, и впиваюсь в ожог зубами. Арислав не видит этого ужаса, а я давлю сильнее, пока во рту не появляется привкус крови.

– Если это из-за того, что мы поссорились, пожалуйста, не плачь, – слышу я просьбу Арислава и с облегчением понимаю, что боль начинает униматься. – Давай просто притворимся, что ничего не было. Все в порядке, не плачь.

А мне сейчас так смешно! Он правда решил, что меня довела до слез наша нелепая ссора? Смеюсь, уткнувшись в его плечо, и спускаю рукав обратно, пока он не заметил кровь. Ткань медленно пропитывается ею.

Я так сойду с ума. Если не разберусь с этим раз и навсегда, просто сойду с ума. Если он будет продолжать в том же духе, я сойду с ума. Я думала, что решила этот вопрос еще в детстве. Надеялась, что мой отчаянный поступок все изменил. Но ничего не изменилось! Если он этого не чувствует и не знает, значит, я ему расскажу. Не собираюсь справляться с этим кошмаром в одиночку. Пусть страдает так же, как и я. Он тоже виноват, что она появилась именно у нас – у брата с сестрой! Позорная метка истинности!

– Смеешься? – улыбается Арислав, отстраняя меня от себя. Я, улыбаясь, вытираю слезы. – Значит, мир?

– Конечно, мир, – киваю я с улыбкой, которая, наверное, выглядит безумно, но мне наплевать. Мне так плохо и одновременно хорошо сейчас, что я не могу себя сдерживать. – Ты мне очень нужен. Я без тебя не справлюсь.

Без тебя я не избавлюсь от этой позорной метки никогда.

Глава 13. Шпоры и ключи

Моя метка истинности проявилась, когда мне было двенадцать.

Мы с Андрисом и Ариславом долго планировали свой побег. Несколько недель заранее собирали съестные припасы, чтобы незаметно выбраться из нашего дома в Муранне ночью и отправиться лес. Одна старушка-ворожейка, которая часто стучалась к нам, предлагая свои зелья и лекарства, рассказала как-то историю о том, что в лесном озере можно найти Предсказательницу Судеб – таинственную ворожейку, встречающуюся почти во всех былинах и легендах. Загоревшись этой идеей, мы спросили у родителей разрешения, но получили строгий отказ – детям в лесу находиться опасно, а вести нас туда на прогулку некому. Тогда мы с братом решили все взять в свои руки, а Арислав, который всегда отличался послушностью и благоразумием, под тяжестью наших весомых доводов сдался и поддержал безрассудную затею.

Ночью мы отправились в лес на поиски той самой ворожейки, Предсказательницы Судеб. У каждого был заготовлен вопрос, который мы хотели задать, и мой был как раз связан с меткой истинности. Мама часто говорила: «Надо найти тебе хорошего мужа». Мне было любопытно, где его лучше искать, чтобы найти того самого, как во всех книжках про любовь.

Лесное озеро мы отыскали только к утру. Уставшие и полусонные, мы устроились на голой земле, подложив наплечные мешки под голову. Тогда нас не пугали ни холод, ни темнота. Мы были уверены, что справимся с любой опасностью, потому что вместе обладали силой. Арислав захватил с собой тренировочный деревянный меч, мой брат – охотничий нож, украденный у отца, а я парочку увесистых камней из сада.

Проспав до полудня, мы принялись ждать ночи. При свете дня Предсказательница Судеб бы не появилась, ведь она гадала по звездам, поэтому решили скоротать время, построив шалаш. Из веток и принесенных с собой веревок мы соорудили хлипкую хибару, которая могла развалиться в любой момент от дуновения ветерка. Разожгли костер на берегу озера, и, окружив его, принялись рассказывать страшные истории, которые слышали от взрослых. Этот вечер остался в моей памяти самым теплым воспоминанием. Было так приятно пугаться каждого шороха и уханья совы, есть запечённые на костре фрукты и овощи, вдыхать запах дыма и подставлять замёрзшие ладошки огню. Тогда я еще не знала, что если бы поднесла руки чуть ближе, как это делал Арислав с Андрисом, то вернулась бы домой без кожи, ведь пламя не причиняет вреда только драконам. Но, к счастью, что-то заставило меня не повторять за друзьями.

Когда на небе засияла полная луна, никакой Предсказательницы Судеб не появилось.

Мы не расстроились. Все равно никто из нас до конца не верил в успех этой затеи. Подустав от страшилок, мы принялись играть в карты, которые Андрис принес из дома. Наша троица всегда отличалась особой азартностью, мы никогда не играли во что-то просто так. В этот раз решили играть на желание: проигравший выполняет желание первого победителя. Кто чего только не исполнял в тот вечер, доводя остальных друзей до слез от смеха: Андрис танцевал вприсядку в стойке на руках, Арислав пел неприличные песни голосом старушки, я пародировала пьяницу, веселившего народ на ярмарке. Мы придумывали наказания одно чуднее другого, пока фантазия не иссякла. В конце концов, когда я проиграла в последнем раунде, Арислав загадал свое последнее желание:

– Я видел, как мой отец попытался поцеловать мою мачеху, но ей это очень не понравилось. Наверное, поцелуи – это ужасная гадость. Поэтому, мое желание таково – Эриза, поцелуй Андриса в губы!

– Фу! – Андрис изобразил приступ тошноты.

– Мы же родственники, – обиделась я на брата. – Чего ты кривишься? Если я не выполню желание, то придется принимать наказание и делать за Арислава уроки. Вот это настоящее фу!

– Ла-а-адно, – протянул брат, нехотя пододвигаясь ближе. – Но за помощь тебе придется три раза отдать мне свой десерт.

Я схватила брата за воротник, крепко сжав в кулаках ткань, зажмурилась и едва ощутимо чмокнула его в губы.

С этого момента начались мои проблемы.

Утром я проснулась раньше всех и отправилась к озеру умыться. Закатала рукава, чтобы набрать в ладони воды, и сразу заметила странный рисунок на коже – кольцо из переплетения тонких черных линий, обвивающих предплечье, как браслет. Это очень напоминало рисунок чернилами. Я даже решила, что мальчишки надо мной подшутили, и попыталась смыть с себя грязь, но рисунок никуда не делся. Я терла и терла, пока на коже не появились царапины, но черное кольцо осталось нетронутым.

Тогда я вспомнила о метках истинности, о которых много читала в сказках про драконов или слышала в обрывках разговоров взрослых девушек. Метки – особые отметины на руках двух предназначенных друг другу драконов, переплетающие их судьбы в одну крепкую неразрывную нить. Говорят, что носители меток всегда найдут друг друга. Они чувствуют боль второй половины и погибают физически или душевно, если теряют возлюбленного. В минуты страха можно увидеть мир глазами другого или послать сигнал о помощи, а пары, которые очень долго укрепляют свою связь, могут даже читать мысли друг друга, но о таком я слышала только в сказках. От союза таких пар рождаются по-настоящему сильные дети-драконы, поэтому так важно в своей жизни найти вторую половину, связанную узами истинности. Так как союз истинных пар всегда заканчивается браком, в народе метку часто называют брачной.

Меня как громом поразило. Пусть Предсказательница Судеб не показалась нам на глаза, но она дала мне знак: тот самый человек, который должен стать моим мужем и предназначен мне судьбой, существует и на его руке сегодня появилась такая же метка, как у меня. Рисунок одной пары никогда не совпадает с рисунком другой, поэтому я бы ни за что не спутала его, если бы увидела метку. И раз она проявилась так четко и быстро, значит, моя судьба где-то совсем близко!

Я обернулась на шалаш, в котором мирно спали Арислав и Андрис. Сердце застучало так быстро, что причиняло боль. Сгорая от волнения, я забралась обратно под навес, аккуратно приподняла рукав рубашки Арислава на правой руке и не сдержала разочарованного вздоха. Чистая кожа его предплечья сияла белизной. Ни намека на какой-нибудь рисунок. Решив, что все россказни о появлении меток были чушью, я легла обратно между друзьями, но по неосторожности задела Андриса. Тот, оскорбленный в лучших чувствах, сонно протянул руку вперед и уперся ладонью мне в лоб, пытаясь отодвинуть от себя.

В тот момент мой мир рухнул.

На руке Андриса чернела такая же метка, как у меня.

Метка истинности.

За завтраком я без особого интереса ковыряю вилкой омлет, слушая радостный щебет Наяры Мерхард. Со вчерашнего свидания с Андрисом она вернулась поздно, когда все уже спали, поэтому поток радостных новостей хлынул на нас с Хелой и Гейрой только сейчас. Облизываю вилку, испачканную в яйце, и на языке остается горький привкус. Аппетита нет, как и желания выслушивать этот восхищенный визг дальше, но не могу заставить себя уйти. Сижу и, как дура, жду, когда она уже доберется до самого главного.

– Он повел меня в свое тайное место в Академии, представляете? – шепчет Наяра, активно жестикулируя вилкой. – Оказывается, в замке есть потрясающий сад, расположенный на скале. Он называется Сад Элидии. Через мостик туда можно попасть из южного крыла, но я бы сама ни за что не нашла это место без подсказки. Там невероятно красиво! Сад заброшен, растения растут как им вздумается, но кое-где остались следы драконьего пребывания: красивые мраморные статуи, колонны, скамьи, пусть и потрескавшиеся. Даже фонтан есть, правда нерабочий. Так вот, он попросил меня позировать на скамье. Какое-то время он просто рисовал, поглядывая на меня, а потом…

Моя вилка соскальзывает, издавая жуткий скрежет по тарелке. Девочки смотрят на меня с немым укором в глазах, но я лишь невинно улыбаюсь и приношу свои извинения.

– Так вот, а потом он захотел меня поцеловать!

Хела с Гейрой присоединяются к тихому радостному визгу, а я напрягаюсь. Что это за странная формулировка? Между «захотел поцеловать» и «поцеловал» есть большая разница.

– Так вы поцеловались? – уточняю я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно. Сама себе я сейчас напоминаю ящерку, отчаянно пытающуюся слиться с окружением и не выделяться своим мрачным окрасом на фоне розовых цветов.

– Нет. – Наяра разочарованно вздыхает. – Он сказал, что с его стороны неправильно торопить события, когда мы еще так мало общались. Сказал, что не хочет, чтобы я думала о нем плохо. Я уверена, что он собирался, правда! Но его как будто что-то отвлекло. Поэтому… он закончил набросок и проводил меня до Павильона.

Злорадство расцветает внутри ядовитым цветком, но я изо всех сил давлю его. Все-таки я ужасная подруга. Для Наяры отношения с Андрисом очень важны, а я только и думаю о том, лишь бы они не сложились. Я даже не понимаю, зачем мне нужен их разлад. Да, у нас Андрисом парные метки истинности. Я об этом знаю, а он нет. Свою метку я никогда ему не показывала. Сам Андрис никогда не делился со мной тревогами относительно своей. Скорее всего, ему наплевать. Он думает, что рано или поздно встретит свою истинную пару, потому что они всегда находят друг друга, а я… а я выжгла метку на своей руке раскаленным ножом через пару дней, как вернулась из леса. Меня доконало постоянное чувство страха, что кто-то узнает об этом позоре. Метка истинности между братом и сестрой? Общество бы ни за что на свете не приняло такой расклад. Да и Андриса я даже как сестра не устраиваю, не говоря уже о том, чтобы стать его возлюбленной. Поэтому я приучила себя никогда не вспоминать об этой метке, никогда в мыслях не связывать ее с Андрисом, не касаться его кожи лишний раз, чтобы не пробуждать чары этих уз. Долгие годы я успешно прятала свой шрам от посторонних глаз и собираюсь делать это и дальше, пока не найду способ разорвать позорные узы. Если все получится, Андрис даже не узнает, что когда-то сестра была его предназначением.

Вот только… если я вижу некоторые особенно чувственные моменты его глазами, значит ли это, что и он видит происходящее между мной и Ариславом? Этого просто не может быть. Даже само существование этой метки – какая-то глупая шутка. Теперь, когда известно, что я ворожейка, у меня вообще не должно было появиться подобных уз. Метки истинности появляются только у настоящих драконов, даже полукровки не удостаиваются такой чести. И раз я стала Всадницей, значит, метка – это просто ошибка, которую я могу исправить, если очень постараюсь.

– Это называется «порядочность», – строго заявляет Гейра, всегда рассудительная и лишенная наивности. – Что ты на меня так смотришь? В мире полно ублюдков, которые только и ждут мельчайшего намека, лишь бы воспользоваться девушками. А Андрис хочет, чтобы все шло по правилам. Эриза, он же во всем такой идеалист?

Вопрос заводит меня в тупик потому, что правда никому из девочек не понравится. На самом деле Андрису только дай волю, он из принципа нарушит все правила, которые ему не придутся по душе. И я уверена, если он и не стал целовать Наяру на первом свидании, то только потому, что тщательно спланировал свои манипуляции по ее обольщению и это является одним из хитрых ходов.

– Наверное, он побоялся тебя спугнуть, – лгу я без зазрения совести. – Наверняка он считает тебя очень порядочной, поэтому уважает твои границы. У него не очень богатый опыт в общении с девушками, поэтому он и хочет, чтобы все было идеально.

Ладно, в последнем даже не соврала. Но он неопытен не потому, что с ним что-то не так, а потому, что все деревенские девушки, ворожейки и простолюдки, казались ему безвкусицей, на которую он не желал тратить время. Я могу вспомнить минимум десяток девочек, которым он очень нравился и которые просили меня передавать ему любовные письма, а на День Истинной Любви, когда по традиции все признаются друг к другу в чувствах, на пороге нашего дома всегда выстраивался стройный рядок из белых лилий, символизирующих признание в любви. И ни один цветок ни разу не был адресован мне.

– Думаешь, я ему понравилась? – Наяра с надеждой смотрит на меня, а Хела с Гейрой косятся по сторонам, проверяя, не подслушивает ли кто.

– Не знаю, я не читаю его мысли.

– А можешь узнать? – Всадница хватает меня за ладонь, крепко сжимает ее и строит умоляющие глазки. – Пожалуйста-пожалуйста! Ты же его сестра. Нет ничего такого в том, чтобы спросить о его чувствах, правда? Он тебе расскажет.

Разбежится и расскажет, как же. Неужели за все время никто так и не заметил, как натянуты отношения между нами? Если мы не деремся, то не разговариваем. А если и разговариваем, то только язвительными фразочками или строго по делу. Не могу я просто так прийти к нему со своими проблемами и попросить помощи, а он никогда ничем не делится со мной. И все из-за этих дурацких меток, ведь из-за них я не могу расслабиться ни на мгновение, когда нахожусь рядом с братом!

– Да ладно тебе, Эриза, – поддерживает Наяру Хела, – что в этом такого? А Наяра хотя бы будет знать, на что надеяться. Просто спроси, как прошло свидание и посмотри на реакцию.

Пытаюсь придумать хоть один аргумент кроме того, что я просто не хочу этого знать, но в голову ничего не лезет. Еще и умоляющие взгляды этой троицы давят… Вздыхаю и сдаюсь, поднимая руки вверх.

– Хорошо, после занятий. Если я опять опоздаю к магистру де Арману, у меня будут проблемы.

Наяра пищит от радости, хлопает в ладоши и виснет у меня на шее, сжимая в объятиях. Я кошусь на драконов в поисках Арислава и брата, но вдруг сталкиваюсь с презрительным взглядом Кристера Ликаса. У того чуть дергается губа от раздражения, но с моим тяжелым взглядом он не справляется и отводит глаза в сторону.

Только ножа в спину от такого придурка, как он, мне не хватало.

Едва раздается колокол, оповещающий о конце учебного дня, как Наяра пихает меня локтем в бок, напоминая о своей просьбе. С тяжелым вздохом собираю свои вещи и иду к Андрису. Тот, дожидаясь, пока Арислав наболтается с подошедшими к нему драконами-однокурсниками, рисует на полях тетради какие-то хаотичные линии. Заметив меня краем глаза, он не выдает никакой реакции, ожидая, что я пришла за Ариславом, но, когда я тыкаю в его плечо уголком своей тетради для записей, его брови удивленно ползут вверх.

Арислав сидит к нам спиной, поэтому мы незаметно пробираемся к выходу. Я привожу Андриса в библиотеку, в которой когда-то отбывала наказание вместе с ним. Из-за своей отдаленности она не пользуется большим спросом, особенно сейчас, когда все побежали на ужин. Плотно закрываю дверь, мысленно репетируя, как буду начинать свой неловкий допрос, но Андрис вдруг заговаривает первым:

– Арислав сказал, что ты плакала вчера. Жалкое зрелище. Неужели и правда расстроилась из-за ссоры с ним?

Не дожидаясь моего ответа, Андрис проходит вперед, к самым дальним стеллажам, куда не дотягивается свет свечей, и мне ничего не остается, кроме как последовать за ним. В плохо освещенном закоулке между книжным стеллажом и стеной, он разворачивается ко мне лицом, подпирает спиной стену и складывает руки на груди.

– Я плакала не из-за этого, – зачем-то объясняю я, вставая напротив него и копируя его позу. – И с чего бы он тебе рассказал? Он что, делится с тобой подробностями наших отношений?

– А кому он будет еще рассказывать? – Андрис едва заметно усмехается. – Никто не оценит новость о том, что царевич встречается с Всадницей. Поэтому ваши отношения для большинства не представляли никакого интереса, пока ты не устроила сцену в столовой.

– Я не устраивала сцену. Я всего лишь хотела защитить свою подругу от этого урода.

– Однако из всего представления зрители запомнили только то, как его высочество царевич Арислав выскочил в коридор вслед за своей Всадницей. – В голосе Андриса слышится неподдельная ирония. – И теперь студенты нашего факультета гадают, что за этим кроется.

– Зачем ты мне это говоришь? С каких пор тебя так уж волнует то, что творится в моей жизни?

– Твоя жизнь меня не волнует, – отчеканив каждое слово, отвечает брат. Серебряные глаза прожигают насквозь. – Но в память о нашей старой дружбе хочу дать тебе один совет. Кажется, теперь у вас наступит трудный период в отношениях. Поэтому если хочешь и дальше быть его тайной возлюбленной, научись не плакать из-за мелочей.

Сжимаю ладонь в кулак. Очень надеюсь, что мое лицо не перекосило от злости. Я сдерживаюсь изо всех сил. Как так вышло, что я позвала его на личный разговор о нем самом, а в итоге оказалась крайней? Мы вовсе не это должны были обсуждать, так с чего вдруг я должна выслушивать его непрошенные советы?

– Ты бы лучше о своих отношениях подумал, – улыбаюсь я, вкладывая в слова весь яд, что есть у меня в запасе. – Прямо сейчас Наяра Мерхард сидит и гадает, почему же великий художник решил не порочить честь своей натурщицы. Но не переживай. В память о нашей старой дружбе я заверила ее, что это все из-за твоей неопытности. Откуда тебе знать, что нужно делать, если не было отношений с девушками?

На щеках Андриса дважды дергаются желваки, но на этом эмоции мгновенно затухают. Он не из тех, кто поднимает голос. Особенно в общении со мной он всегда холоден и сдержан, поэтому я вдвойне не понимаю, что Наяра в нем разглядела, очаровавшись чуть ли ни с первого взгляда. Мы долго смотрим друг на друга, и никто не отводит взгляд. Пусть это по-детски, но первый, кто сдастся, проиграл. Мне бы так хотелось пролезть в его голову и узнать, о чем он думает, но его глаза – это зеркала. В них видишь только себя, а как пройти в зазеркалье наверняка не знает даже сам Андрис.