Бхагавад Гита. Песнь Божественной Мудрости

Бхагавад Гита

Песнь Божественной Мудрости

Изображение на обложке: Samundra Man Singh Shrestha, "Bodhisattva"

Переводчик Глеб Давыдов

Дизайнер обложки Марианна Мисюк

Обложка Оригинальное название картины – Bodhisattva, художник: Samundra Man Singh Shrestha (Непал)

Благодарности:

Дмитрий Каруна, Ксеня Матушкина, Анастасия Кошенкова, Александр Хабаров

© Глеб Давыдов, перевод, 2024

© Марианна Мисюк, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-4985-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие (от переводчика)

Ом Шри Ганешайя Намаха

О процессе перевода «Бхагавад Гиты»

Говорить здесь о том, что такое «Бхагавад Гита», излишне. Информации об этом много, она общедоступна. Здесь же – просто несколько слов о специфике предлагаемого перевода, а также о некоторых нюансах, связанных с сутью учения Кришны, передаваемого в «Бхагавад Гите».

Этот перевод сделан примерно по тому же принципу, по какому ранее были переведены книги «Авадхута Гита. Песнь Естества», «Аштавакра Гита. Посвящение в Знание Себя» и «Рибху Гита. Сокровенное учение Шивы»: стих за стихом сначала осуществлялось знакомство со всеми доступными переводами на английский (а в этот раз еще и на русский), затем – прослушивание данного стиха на санскрите и разбор перевода каждого санскритского слова, а затем – попытка сформировать шлоку на русском языке с сохранением оригинального санскритского ритма (насколько это возможно, потому что со всеми ритмическими нюансами без погрешностей санскритские размеры воспроизвести, не меняя структуру русского языка, практически невозможно).

Однако в этот раз на этапе знакомства с разными переводами я также вникал в комментарии Раманачаранатиртхи Шри Ночура Венкатарамана. Не будь у меня под рукой этой книги-проводника – трехтомника комментариев свами Ночура «Srimad Bhagavad Gita. Elixir of Eternal Wisdom» (Sri Ramana Maharshi Brahmavidyasrama, 2023), я бы и не смог передать максимально точно послание Кришны на русском языке. Ведь «Бхагавад Гита» – произведение сложное, многослойное. В отличие, скажем, от «Рибху Гиты», в которой все довольно четко и прямолинейно (чистые и максимально эффективные недвойственные указатели на Неизменную Единую Суть), «Бхагавад Гита» имеет дело с гораздо более широким спектром наставлений: здесь присутствуют не только чисто адвайтические указатели, но и множество таких шлок, которые адресованы садхакам, чувствующим себя все еще «на пути» и пока не готовым к восприятию прямых махавакий вроде «Ты есть То». Вот в этих стихах, имеющих дело с иллюзорной «подготовительной частью» духовного странствия, и таится сложность для переводчика. Их очень легко истолковать превратно и перевести неточно. Так что подаренная Ночуром Венкатараманом книга стала для меня своего рода катализатором перевода и бесценным ориентиром и источником истинного понимания многих шлок. Без этой книги я даже не взялся бы за изучение и перевод «Бхагавад Гиты».

Начав читать комментарии свами, я стал яснее видеть истинное послание «Гиты» и понимать, что перевести ее просто необходимо, поскольку, несмотря на существование множества разных переводов, адекватного ее перевода на русский язык до сих пор нет. (О том, что такое «адекватный перевод», – несколько замечаний в следующих главках этого предисловия, хотя, конечно же, неплохие переводы есть: например, Дмитрий Бурба и Борис Гребенщиков, каждый по-своему, вполне доходчиво передали это Писание на русском. По крайней мере, смысловой пласт текста.)

Некоторые из комментариев, вошедших в трехтомник свами Ночура Венкатарамана, я, работая над переводом самой «Бхагавад Гиты», тоже переводил (в основном бессистемно, просто те из них, которые особенно вдохновляли). Эти избранные комментарии читатель найдет в Приложении №2 к настоящему изданию.

НЕ-академический перевод

Среди санскритологов и прочих ученых мужей бытует точка зрения, что неакадемические переводы санскритских писаний непременно плохи, неточны, а потому не слишком заслуживают внимания. Даже к стихотворным переложениям, сделанным на основе академических переводов, они относятся свысока, с долей снобизма. Этот снобизм вполне объясним и понятен: ученые мужи затратили годы жизни на то, чтобы понимать эти тексты, читать их в первоисточнике и знать точное значение каждого слова и словосочетания, а потому чувствуют за собой некое монопольное право прикасаться к этим текстам с целью их перевода.

Что ж, к усилиям ученых переводчиков можно отнестись только с уважением и восхищением. Попытка понять эти тексты – подвиг устремленного ввысь интеллекта. Однако действительно ли ученые понимают санскритские священные Писания? Знают ли ревнители санскрита истинные значения этих слов?

Ведь чтобы понимать эти слова по-настоящему, нужно следовать им и открывать внутри себя то, на что эти слова указывают, а не просто освоить язык, на котором они написаны, и переводить их точно с формальной точки зрения. Нужно жить не просто словами, а тем, на что они указывают. Практиковать эти учения. И тогда эти Писания становятся живыми – в сердце практикующего, а не на бумаге. И именно там их можно перевести поистине точно – на всех уровнях, а не только на довольно поверхностном вербальном. И для этого необязательно быть санскритологом. Ведь на самом деле любой язык зарождается в Сознании, и в этом смысле главный протоязык – это Сердце, Сознание, Бытие.

При переводе с этого языка на любой язык даже формальные неточности будут звучать точно. Потому что первоисточник священных Писаний, в том числе «Бхагавад Гиты», тот первоисточник, с которого ее переводил сам Вьяса, – это именно Сознание. И при переводе с этого языка по-настоящему важно только одно – Знание того, на что указывают эти слова.

Но все же… значение трудов академических переводчиков огромно. Эти переводчики действительно в каком-то смысле герои, поскольку скрупулезно переводить с санскрита слова, истинного значения которых ты не вполне понимаешь (понимаешь на поверхностном концептуальном уровне) и не вполне осознаешь (не знаешь как свое непосредственное переживание), – это само по себе огромная работа, духовная работа, своего рода йогический тапас. Это действительно достойно уважения и восхищения. Однако вовсе не гарантирует, что итоговый перевод будет точным, ясным и эффективным с точки зрения энергетической передачи изначального послания.

Впрочем, в конечном счете, все эти профессиональные академические переводы, как и «сектантские» (то есть подгоняющие изначальный текст «Гиты» под концепции какого-либо духовного учения) и даже вольные поэтические, – все они обогащают общий, можно сказать, эгрегор «Бхагавад Гиты», ее информационное поле, ее бытование в русскоязычном пространстве. Все они вносят свой вклад в то, чтобы донести послание Кришны до тех, кому оно адресовано.

Ведь «Бхагавад Гита» считается не просто книгой, а непосредственным воплощением Господа Кришны. И это не какие-то там «красивые слова». Как и любое Священное Писание, «Гита» – аватар, поскольку только Бог может прямо и ясно указывать на Бога. Как Вселенная – это сам Господь Вишну (одно из главных Его имен – visvam, Вселенная), что и было явлено Арджуне в 11-й главе «Гиты», так и «Гита» – это сам Вишну (Кришна). Это означает следующее: Она не какое-то фиксированное литературное произведение или памятник культуры, а, хотя и вечное и неизменное, но в то же время в проявлении своем – абсолютно живое, подвижное и каждый раз новое, свежее Всевышнее Существо. То есть каждое мгновение в глазах каждого читателя «Бхагавад Гита» предстает всегда новым и всегда иным Таинством, которое невозможно зафиксировать в каком-либо точном переводе, назвав этот (и только этот!) перевод аутентичным и каноническим. Любой Ее перевод имеет право на жизнь. Но только тот перевод действительно может быть назван «Бхагавад Гитой», в котором Она живет вот именно так – как сама многообразная, вечно изменчивая и в то же время Единая Вселенная.

«Бхагавад Гита» – поэзия?

В комментарии к стиху 8.9 «Бхагавад Гиты» Ночур Венкатараман пишет: «Господь [в этом стихе] назван kavi (поэтом). Он – всевышний поэт. Всё творение – это Его поэзия. Kavi – это тот, кто воспринимает красоту, спрятанную повсюду. В санскритской литературе было множество споров по этому поводу – кто или что такое kavi? Вывод: только rishi может быть kavi. «nānṛṣiḥ kaviḥ – тот, кто не rishi, тот не поэт» (kāvya-anuśāsana). Сам Господь – настоящий поэт. И тот, кто реализовал Господа, – тоже поэт.

Чем больше ум преданного погружается в Господа в своем сердце, тем больше глубины проявляется в нем в виде мистицизма. Что подразумевается здесь под мистицизмом, так это прикосновение Божественного Экспириенса. Без мистицизма поэзия мертва. Самое сердце поэзии – это мистицизм, который приходит от прикосновения Божественного, Трансцендентального, Вневременного, Вечного. Если мы присмотримся, то обнаружим, что первая вещь, которая впечатляет нас в Реализованных Мудрецах, – это их мистическое ви́дение. «Я принадлежу к другому миру; я не принадлежу к этой сфере» – вот постоянное утверждение их состояния. Оно приходит из контакта с внутренним kavi. Тот, кто может смотреть глазами ребенка, Трансцендентального Божественного, сокрытого за сиянием Солнца, серебряным светом Луны, красотой цветка, величием горы, – это поэт».

Разумеется, «Бхагавад Гита» («Песнь Бога»! ) – это поэтическое произведение, поэзия в чистом виде. Как, впрочем, и другие гиты, пропетые из Знания Естества самим Естеством и для Естества (что может получиться в таком случае, кроме как само Естество?). Конечно, и перевод «Бхагавад Гиты» должен быть поэтическим. Любой другой перевод будет недостаточным и неточным.

Это признавал и один из первых переводчиков «Гиты» на русский язык академик Борис Смирнов: «Существует мнение, что такие произведения, как Гита, не следует переводить мерной речью, литературно, а только прозаически. Вряд ли такую установку можно принять безоговорочно. Конечно, нет никаких оснований переводить текст, подобный Санкхья-карике Ишваракришны мерной речью, так как по существу это произведение прозаическое, ритмическая форма которого внеположна его содержанию и понадобилась лишь для удобства заучивания текста наизусть, как это практиковалось, например, для заучивания каких-либо грамматических правил. Но Гита есть „Песнь“, это произведение не только философское, но и поэтическое; для полного знакомства с памятником нельзя пренебрегать исключительно высокой художественной его формой, органически связанной с содержанием». (Сам Смирнов, к слову, сделал две версии своего перевода, в одной из которых предпринял попытку передать и литературные достоинства текста. Попытка, впрочем, так и осталась лишь попыткой.)

Здесь стоит добавить, что поскольку подлинная поэзия свободна от границ и ограничений, в том числе от каких бы то ни было стилистических законов, она легко может как использовать их, так и пренебрегать ими. Именно по этой причине в предлагаемом переводе кое-где читатель может заметить некоторую стилистическую эклектику: использование лексики из совершенно разных эпох, контекстов, культурных и языковых пластов. Дух дышит, где хочет, и у меня не было задачи ограничить его и создать текст, который был бы зафиксирован в каком-то одном определенном стиле и времени. Ведь даже сам язык не знает всех этих условностей, потому что он есть единое живое подвижное целое. Слова легли так, как должны были лечь, чтобы Кришна заговорил понятным сердцу русским языком.

«Бхагавад Гита» – Адвайта-Веданта

Многие считают, что «Бхагавад Гита» на самом деле не адвайтическое Писание. Тем не менее, если читать слова Кришны не просто на интеллектуальном уровне, а постоянно сверяясь со своим собственным опытом погружения в То, на что Кришна указывает, становится очевидно, что Адвайта и «Бхагавад Гита» не то что не противоречат друг другу, а попросту едины. Процитирую здесь по этому поводу весьма уважаемого в ведантических кругах Свами Сарваприйананду, одного из наиболее глубоких толкователей «Бхагавад Гиты» на сегодняшний день:

«Что такое «йога», которой Кришна учит Арджуну? Адвайта ли это? Везде, во всех существах, говорит Кришна, ты видишь себя, и все вещи мира, всю вселенную, ты видишь в себе. Ты во всем остальном и все остальное в тебе. И тот, кто центрирован в йоге, укоренен в йоге, – видит одно и то же Божественное повсюду. Не как сентимент «О! все есть бог!», нет. Видит! Видит глазом мудрости. Не физическими глазами, которые показывают лишь отличия («вы все отличаетесь от меня и отличаетесь друг от друга»). Глаз мудрости открывает одну сияющую Божественность как экспириенс [непосредственное переживание]. <…> Сознание. Сознание более очевидно, чем все то, что проявляется благодаря Сознанию. Ты та Осознанность, которая делает возможными все переживания, которые ты называешь жизнью. И эта Осознанность более очевидна и непосредственна, чем все прочее. Именно это сияющее Единство существования – вот учение [Кришны], вот йога! И это – Адвайта-Веданта, которой Кришна учит Арджуну. Именно это его центральное послание. Не обуздание ума. Не то, что есть отдельное Божественное, которому нужно поклоняться, обожать его, и любить, и сдаться Ему. Не то, что ты должен вовлечься в бескорыстные действия и сгенерировать хорошую карму, и переходить из жизни в жизнь, от рождения к рождению, от смерти к смерти. Нет! И даже не отделение свидетельствующего сознания от внешнего мира. Даже не это. Не Ньяя1, не Вайшешика, не Санкхья, не Пурва-миманса, а – Адвайта-Веданта, – вот та йога, которой Кришна учит Арджуну.

Теперь я объясню. Потому что эти утверждения могут шокировать и вызвать возражения: как же так, свами, ведь все это мы пытались делать так много лет!

Все эти вещи имеют место. Хотя я и говорю, что это не учение Кришны Арджуне, но ведь очевидно, что в «Бхагавад Гите» Кришна учит поклонению (преданности), Кришна учит медитации, Кришна учит различению истинного Я (Естества) и не-Естества. Более того, Кришна учит моральной, этической жизни. Да, все эти вещи – помощь! Они действительно очень важны – как фундамент для адвайтического откровения Единой Божественности Повсюду. Все они – компоненты в великой структуре, которую выстраивает Кришна, указывая на Божественное, на ту Единую Сияющую Божественность Повсюду, на Божественность существования. Без всех этих вещей Откровение невозможно. Всё это подготовка, необходимые приготовления, фундамент.

Да, необходима этичная жизнь, без морали невозможно просветление и духовная жизнь. Нужно медитировать: без спокойствия ума ничего не сработает. И, конечно, необходимо отличать свидетельствующее сознание от всего остального! Если мы не выпутаем себя как свидетеля из всего остального, то «Единая Сияющая Божественность Повсюду» так и останется чем-то вроде слогана, красивыми словами.

Всё это – карма, бхакти, йога как медитация, все эти йоги – это часть пути, указанного Кришной, все они компоненты структуры, технологии, выстроенной Кришной. Но Учение Его – видеть Одно и То же Божественное повсюду, во всех существах – и внутри, и снаружи. Во всем том, что ты видишь с закрытыми глазами в медитации, как и в том, что видишь с открытыми, вовлекаясь в мир. То, что ты видишь в состоянии бодрствования, – это та же Реальность, которая сияет в мире твоих сновидений, и та же Реальность, которая сияет (но оставаясь непроявленной) в глубоком сне. <…> Вот йога, которой учит Кришна»2.

Тут для баланса приведу и слова Ночура Венкатарамана: «Для преданного вся „Гита“ – это шастра, наука, которая учит тому, как развить бхакти, ничем не разбавленную преданность Господу». Впрочем, между высказываниями двух свами нет никакого противоречия. Ведь «ничем неразбавленная преданность» сама по себе уже и есть реализация Единства, чистая Адвайта.

Когда Кришна говорит: «Я»

Читая эту книгу, важно всегда четко понимать и постоянно иметь в виду следующее: всякий раз, когда Кришна говорит о себе в первом лице («Я», «Мое», «Мне» и т.д., все эти местоимения, когда их использует Кришна, даны по тексту с прописной буквы), он говорит об «Атмане», «Брахмане», «Естестве», «Истинном Я», «Реальности» (выберете то слово, которое вам ближе), о Том, что едино и живо внутри каждого живого существа и проявляется в виде ни с чем не смешанного чувства «Я есть». Он говорит вовсе не о каком-то отдельном персонаже по имени «Кришна», который имеет такую-то биографию, такое-то тело и такие-то отношения с персонажем по имени «Арджуна». «Я» Бхагавана (Господа) – это вовсе не личность. Это не личностное «Я». Это сам Бог, проявленный в каждом живом существе в виде этого чистого «Я есть» без наслоений и дополнений. Это лайфхак, ключ к пониманию слов Кришны. Если помнить об этом и все время иметь это в виду, то многие шлоки этой Песни становятся понятны без дополнительных комментариев.

Глеб Давыдов (Сидарт), апрель 2023 – апрель 2024

Шлоки медитации-посвящения

13

Ом!

Боже́ственная Бхагавад Ги́та, Ма́ть!

Та́, что просветле́ние даровала Па́ртхе

уста́ми Господа Нара́яны!

Та́, что впи́сана была в Махабха́рату

мудрецо́м божественным Вья́сой!

Разруши́тельница перерожде́ний,

Та, что чи́стый нектар Адва́йты

излива́ет в восемна́дцати гла́вах, —

на Тебя́, о любимая Ма́ть, медити́рую я!

2.

Сла́ва Тебе, о Вья́са, великий У́м,

чьи глаза́ лепесткам подо́бны цветущего ло́тоса,

Тому́, кто зажег ла́мпу Зна́ния,

ма́слом Махабха́раты напо́лненную!

3.

Сла́ва Шри Кришне, небе́сному де́реву

исполне́ния всех упова́ний пре́данных,

кото́рый в одной руке держит кну́т,

а в друго́й Джняна-му́дру4 – Зна́ния символ,

дару́я нам молочный некта́р своей Ги́ты.

4.

Упаниша́ды все – это коро́вы,

а То́т, кто их до́ит, – это Шри Кри́шна,

блаже́нство пастушье!

А Па́ртха – это теле́нок, который

прису́тствием своим

позволя́ет течь молоку́-нектару.

И лю́ди, чей ум очи́щен,

пьют молоко́, всевы́шний нектар этой Ги́ты!

5.

О сы́н Васудэ́вы! Уби́йца Ка́мсы и Ча́нуры!

Блаже́нство высшее ма́тери Дэ́ваки!

Тебе́, Господь Кришна,

Гу́ру миров всех, сла́ва!

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Скорбь, ведущая к просветлению

1.1

Дритараштра сказал:

Поле дха́рмы5, Курукше́тру,

где сошли́сь воевать за пра́вду

мои лю́ди с людьми Панда́вов,

опиши́ мне, Санджа́я! Что бы́ло там?

1.2

Санджая сказал:

Лишь зави́дев Панда́вов а́рмию

в боево́й готовности по́лной,

подоше́л Дурьо́дана-ца́рь

к своему учителю Дро́не.

1.3

Дурьодана сказал:

Полюбу́йся, учи́тель, какая

у Панда́вов могу́чая а́рмия!

Учени́к твой Друпа́да их вы́строил

столь тала́нтливо и уме́ло!

1.4

Там прекра́сные лу́чники вста́ли:

Ююда́на, Вира́та, ра́вные

в битве Би́ме, Арджу́не, и та́м же

сам Друпа́да, во́ин великий.

1.5

Дриштаке́ту храбрый, Чеки́тана

и царь Ка́ши, до́блестный витязь.

Пуруджи́т, Кунтибо́джа и Ша́йбия,

среди во́инов лу́чший, геро́й.

1.6

Юдхама́нью отва́жный, Утта́моджа,

сын Суба́дры и сыны́ Драупа́ди —

все они́ великие ра́тники,

команди́ры и бойцы несравне́нные.

1.7

Моя а́рмия – то́же построена!

Слушай, лу́чший среди брами́нов,

перечи́слю из них досто́йнейших

к твоему́ благосклонному све́денью.

1.8

Ты, и Би́шма, и Ка́рна, и Кри́па

(победи́ть его невозмо́жно),

Ашватта́ма великий, Вика́рна,

славный сын Сомада́тты, – геро́и.

1.9

Снабжены́ они лучшим ору́жием

и, коне́чно, владеют иску́сно им,

и гото́вы сложи́ть свои го́ловы

для меня́ и моей побе́ды.

1.10

Но хотя́ эта армия на́ша

во главе́ с многоопытным Би́шмой,

по сравне́нию с армией Би́мы,

велика́, но сильна недоста́точно.

1.11

Мой прика́з: береги́те Би́шму,

вкруг него́ повсеместно сплоти́тесь,

выполня́йте его кома́нды

и держи́те свои пози́ции!

1.12

И тогда́, чтоб обо́дрить Дурьо́дану,

патриа́рх Каура́вов Би́шма

что есть мо́чи задул в свою ра́ковину,

огласи́л пространство рыча́нием!

1.13

Загуде́ло все поле ра́тное

звоном го́рнов, громогла́сием ра́ковин,

гулом мо́щным лита́вр, бараба́нов,

задрожа́ло все вокруг ужаса́юще.

1.14

И тогда́ в колеснице боже́ственной,

запряже́нной коня́ми бе́лыми,

Кришна Ма́дхава и Арджуна

затруби́ли в ответ в свои ра́ковины.

1.15

Затруби́л Хришике́ша (Шри Кри́шна)

в свою ра́ковину Панчаджа́нью,

в Девада́тту задул Арджу́на,

грозный Би́ма дул в свою Па́ундру.

1.16

А раджа́ Юдхишти́ра, сын Ку́нти,

дул в свою́ Ана́нта-виджа́ю.

Накула́ дул в Суго́шу-ра́ковину,

Сахадэ́ва дул в Манипу́шпаку.

1.17—18

Превосхо́дный лу́чник царь Ка́ши,

велича́йший ратник Шика́нди,

Дриштадью́ма, а также Вира́та,

Сатьяки́, пораженья не зна́ющий,

Друпада́ и сыны Драупа́ди,

мощнору́кий Суба́дры сын —

все они́, о правитель вселе́нной,

в свои ра́ковины – да затруби́ли!

1.19

Многошу́мный рё́в этих ра́ковин,

охвати́вший не́бо и зе́млю,

рвал сердца́ сынам Дритара́штры,

поверга́я их в стра́х и уны́ние.

1.20—23

Слушай, ца́рь, что случи́лось да́льше!

В бой гото́вый вступи́ть Арджу́на,

флаг кото́рого – Ханума́на образ,

посмотре́в на сынов Дритара́штры,

обрати́лся к Кришне с кома́ндой.

Арджуна сказал:

Безупре́чный, останови́

колесни́цу мою́ меж двух а́рмий,

так чтоб ви́деть я мог как сле́дует

тех, с кем мне́ предстоит срази́ться!

Рассмотре́ть я хочу внима́тельно

тех, кто при́нял неправую сто́рону

Дритара́штры вероломного сы́на

и наме́рен его волю отста́ивать.

1.24—25

Санджая сказал:

Повели́тель чувств Хришике́ша,

выполня́я приказ Гудаке́ши6,

колесни́цу поставил прекра́сную

меж двух а́рмий, как ему́ было ска́зано, —

так чтоб ви́дел Арджуна Би́шму,

Дро́ну и всё Каура́вов воинство.

И сказа́л Арджуне: «О Па́ртха!

Вот смотри́, кто здесь би́ться собра́лся».

1.26—27

И тогда́ увидел Арджу́на,

что сошли́сь здесь дру́г против дру́га

воевать брат на бра́та, оте́ц против сына,

учени́к на учи́теля, вну́к против де́да,

против дя́ди племя́нник… В а́рмиях дву́х

были те́сти и све́кры, родны́е, друзья́…

И, уви́дев такую карти́ну,

Кунти сы́н, Арджу́на, расстро́ился,

и, в печа́ль сострадания-ми́лости

погруже́нный, он та́к говорил:

1.28—31

Арджуна сказал:

Милый Кри́шна, уви́дев всех э́тих родны́х,

что собра́лись здесь би́ться друг с дру́гом,

я охва́чен волненьем, во рту́ пересохло,

и но́ги подкашиваются, и те́ло дрожит…

Дыбом во́лосы встали, и лу́к мой Ганди́ва

из ру́к моих выпал, и ве́сь я горю.

И стоя́ть я не в силах, и рассу́док мутится…

Вижу зна́ки злове́щие, Ке́шава,

а вот до́блести вовсе не вижу

в том, чтоб дра́ться с родны́ми и и́х убива́ть.

1.32—39

Не хочу́ я побе́ды, о Кри́шна,

не хочу́ удовольствий и ца́рства!

Для чего́ мне царство и ро́скошь,

для чего́ мне вообще эта жи́знь,

если все́, с кем бы мог эту ра́дость

раздели́ть я, умру́т в этой би́тве:

сыновья́, отцы́, внуки, де́ды,

все родны́е, друзья и наста́вники!

Нет, я и́х убивать не хочу́,

лучше са́м я пусть буду уби́т.

Не нане́с бы я им вреда́,

даже е́сли б стал Бо́гом за это,

почему́ же я должен тогда́

их уби́ть за клочок земли́?

Что за ра́дость для нас, о Джана́рдана7,

убива́ть сих сынов Дритара́штры?

Даже е́сли преступных – нева́жно.

Завою́ем мы этим лишь гре́х себе на́ душу.

О Мадха́в, убивать ведь родны́х своих —

это к го́рю прямая доро́га,

даже е́сли жадность затми́ла

разум и́х, и они не ви́дят

никако́го греха в том, чтоб се́мьи

разруша́ть и друзе́й предава́ть,

почему́ мы должны уподо́биться

и́м, этот гре́х соверша́я?

1.40

Ведь когда́ семья́ разруша́ется,

гибнет ро́д, тради́ции та́ют,

и непра́ведность торжеству́ет,

уничтожа́я целые на́ции.