Лоранс

– Соглашусь с вами, мисс.

– Не хотелось бы мне попасть под гнев крестьян, – испуганно произнес Аррон и поежился.

– Не переживайте, господин, вам это не грозит, – заверила его Элайза.

Ситуация, слова экономки и управляющего заставили Самуэля задуматься. Он понял, что точно так же, как и Аррон, не желал познать всю ту нелюбовь, о которой говорила Элайза. Представив, как много-много таких девиц-крестьянок одновременно плюют на него, его тут же передернуло. И он еще раз, уже тщательнее, потерся рукавом о плотную ткань сиденья кареты.

– Может их надо проучить? – предложил Бриенн, скрестив руки на груди.

– Но зачем же опускаться до их уровня, милорд? – недоумевал управляющий.

– А если они и дальше будут так поступать?

– Конечно, будут. Это их природа. Но если вы думаете, что хорошее наказание приведет их в чувства… Поверьте, господин, так они вас еще больше возненавидят.

– Выходит, по-вашему, это бесполезно, – заметил Джератт, – А что, если их как раз так и надо воспитать?

Тут вступила Элайза:

– Милорд, розги не применяются без крайней необходимости. Ведь это же дикость.

– А то, что та ведьма специально испачкала рубашку моего брата – это не дикость? – вскипел Бриенн.

Но на этот вопрос уже никто не ответил. И в карете повисла неприятная тишина. Каждый остался при своем мнении. И Самуэль для себя сделал вывод, что все же характер человека определяют не манеры, а то, с какими трудностями он столкнулся по жизни. Он вспомнил, что в поездках с родителями ему встречались очень уважаемые, но весьма склизкие люди, которые не были такими почтительными, как обязывает их статус.

Экипаж проехался по мосту через реку и выехал из этого неприветливого города. Оставшиеся полдня пути до дома Вейнов прошли в скучной и малообщительной обстановке. Все заняты были собственными мыслями. Один долгий разговор случился во время перекуса теми самими пирогами и молоком, которые вручили друзья экономки. Каждому понравился разный вкус этих сдобных лакомств: кому-то с яблоком, грибами, а кому-то с творогом. Но Джератт упомянул, что все же самые вкусные пироги готовили на кухне в имении Де Бург. И тут уже все согласились.

Когда солнце клонилось к закату, экипаж наконец достиг заветного города Солоньи. Самуэль почувствовал, что воздух стал свежее и холоднее. Лошади замедлили темп, их топот размеренно отчеканивал по камню. Старший сын Де Бург выглянул из окна кареты. Остальные братья последовали его примеру. Архитектура города отличалась от тех, что Самуэль видел ранее. Многие постройки имели округлую форму с конусообразными крышами. Эти здания чаще всего были одноэтажными и широкими. Они напоминали форму луковицы. Другие дома – ромбовидные, со сплошными каменными стенами и странной «ломаной» крышей – походили на кучи камней, разбросанных в хаотичном порядке.

– Какая у них одежда смешная, – хихикнул Аррон.

– Точно, – согласился Бриенн и улыбнулся.

– Это вы о ком? – не понял Самуэль.

– Да вон те, смотри, что в дурацких шляпах и сюртуках, – Бриенн указал на нескольких дам и мужчин, что топтались на ступенях большого здания с колоннами.

Их наряды показались и Самуэлю нелепыми. Слишком вычурными и пестрыми. Будто они надели все самое яркое, а сверху еще нашили золото и серебро. И это уже были отнюдь не крестьяне. Он уверен, что подобные наряды люди меньшего достатка не могли себе позволить. «Похоже, здесь более зажиточный город», – решил Самуэль. Хотя по дороге и попадались, конечно, бедняки. Но людей в яркой, и, несомненно, дорогой одежде существенно было больше. Прямо как целый сад роз, в котором иногда попадались ромашки.

Карета въехала на аллею из высоких пышных деревьев. Закатное солнце дорожкой света «упало» на ее каменную тропу, выстлав желтый лучистый ковер. Он подводил к массивным гранитным плитам-ступеням. Они плавно переходили в стены дома. Двухэтажный особняк с плоской крышей и несколькими башенками показался Самуэлю теплым и уютным местом. Кучер остановил лошадей у ступеней и коротко озвучил: «прибыли, милорды».

Из входной двери вышел высокий мужчина в ярко-желтом сюртуке и больших круглых очках. На его лице промелькнуло удивление. Он поприветствовал всех:

– Добро пожаловать, милорды. Полагаю, вы племянники госпожи Доры. Мы получили письмо с известием о вашем прибытии, но не ожидали, что вы так скоро нас посетите. Меня зовут Ланард. Я дворецкий сего имения, – он завел руки за спину.

– Здравствуйте, – мягко сказал Самуэль и представился, а потом назвал поименно остальных братьев. Они тоже поздоровались с дворецким. Ланард учтиво поклонился всем.

– Прошу за мной. О ваших людях и вещах позаботятся, не переживайте.

К Элайзе и Барнабусу тем временем подошли лакеи. Экономка и управляющий указали им на багаж. А Самуэль с братьями пошли в особняк вслед за дворецким.

В просторном помещении за входной дверью в глаза Самуэлю сразу бросились две полукруглые лестницы, уходящие на второй этаж. С белыми витиеватыми перилами и серыми мраморными ступенями. Его сердце екнуло. Ведь в родном поместье в прихожей расположение лестниц и их внешний вид были абсолютно такими же. Он не сдержался и улыбнулся. И мельком взглянул на братьев. Только Джератт уставился на лестницы с задумчивым выражением. Бриенн и Аррон же изучали мебель и растения с открытыми ртами. Большое многообразие цветов особенно порадовало Самуэля. Они напоминали ему о любимом саде. Ланард повел всех мимо лестниц по правому коридору от входа. Длинное помещение заканчивалось двустворчатой дверью со стёклами. Он открыл ее перед братьями, а сам отошел в сторону, чтобы пропустить их вперед.

Они зашли в комнату-гостиную. Самуэль решил, что это именно она. Ведь в родном доме у них находилась похожая на эту. Здесь был растопленный камин, несколько кресел и диванов, а так же пианино и карточный столик. Где как раз зимой они постоянно обитали вместе с тетушкой Дорой и ее мужем Ронфелем.

– Господа, хозяева должны вот-вот прибыть, может вы что-то желаете, пока ожидаете их?

– Пожалуй, мы бы не отказались от чая, Ланард, – ответил за всех Самуэль.

Другие братья согласились с ним.

– Сию минуту распоряжусь, – поклонился Ланард и закрыл дверь с другой стороны.

Бриенн шлепнулся прямиком на самый длинный диван со словами:

– Наконец-то мы доехали. Столько времени в карете – то еще испытание. Уж лучше пешком идти.

– Согласен с тобой, – ответил Самуэль и сел рядом, вытянув ноги.

Джератт ходил по комнате и рассматривал картины, висящие на стене. Аррон сел за пианино и начал играть. Мелодия наполнила комнату звуками, приятными на слух. Вскоре слуги принесли чай. Тогда же в коридоре послышался бурный гомон и знакомый Самуэлю и его братьям смех. Так смеялась только тетушка Дора. Заливисто и громко.

И войдя в комнату, тетушка сразу кинулась бесцеремонно обнимать Самуэля и других братьев, приговаривая:

– Как же вы все изменились! Такие красавцы. Как на подбор! Все дамы будут вашими, – и вновь засмеялась.

Муж Доры, Ронфель, тоже не остался в стороне и сдержанно приобнял племянников по очереди, кинув фразу:

– Действительно изменения на лицо. Похоже, вы растете на дрожжах, – он улыбнулся.

Самуэль всегда поражался, как в такой хрупкой тетушке Доре может быть столько энергии. Она сама разлила всем чай и подала сладости. Потом оббегала полкомнаты, рассказывая в красках, как они с Ронфелем посетили представление в театре. Ее муж был на редкость спокойным человеком, но при этом никогда не отказывал себе в праве отпустить какую-либо шутку и уместно добавить ее во время разговора.

– Ваш дядя сегодня такое сказал! Думала лопну от смеха и сгорю со стыда одновременно.

– Ты преувеличиваешь, Дора, – смущенно произнес Ронфель, слегка улыбаясь.

– Нисколько! После спектакля мы увидели моих знакомых и немного разговорились. И вот Вейторсы рассказали, что у них пропал кот – такой рыжий и крупный. Они уже отчаялись и даже объявили о награде, но до сих пор его не нашли. И тут ваш дядя снимает шляпу, где у него вместо парика свои рыжие волосы, и говорит: «А я вам за кота не сойду?»

Рассказанная шутка привела в восторг Дору, и ее смех снова заполнил всю комнату. Ронфель шире улыбнулся и немного похихикал. Самуэль и Джератт тоже посмеялись, а вот Бриенн и Аррон, из-за возраста, не прониклись историей и потому просто уставились непонимающими взглядами на всех. Когда тетушка Вейн успокоилась, она спросила:

– Ох, я вас заболтала и совсем забыла узнать! А что же моя сестра, ваша матушка, и Валентайн? Почему они не приехали с вами?

Братья переглянулись друг с другом. Джератт удивленно произнес:

– Разве в том письме, о котором нам сказал Ланард, этого не было? Что вам пришло накануне.

Ронфель и Дора одновременно помотали головами:

– Там было сказано, что вы приедете погостить, – растерянно сказала Дора, – Но мы подумали, что все вместе.

– Что-то случилось? – догадался Ронфель Вейн.

Самуэль переглянулся с братьями. Все прятали глаза и мялись. Тогда он, как самый старший, взял слово:

– Честно говоря, мы и сами не знаем. Но расскажем, как все произошло.

ЧАСТЬ 1. Глава 4

Прошло уже три недели пребывания Самуэля Де Бург и его братьев в имении сестры их матушки. Каждый день все ждали каких-либо писем или словесных известий о Мелании и Валентайне. Но ничего не было. И в голове Самуэля засели тревожные мысли о родителях. Где они? Что с ними? Когда увидятся? Неизвестность его выматывала. Он заметил, что это отразилось и на братьях. Бриенн стал более спокойным и менее беззаботным. Возможно, от того, что он каждый день практиковался в фехтовании. Джератт много времени проводил с книгами. Аррон постоянно оттачивал свое мастерство в игре на пианино. Сам же Самуэль нашел свою отдушину в прогулках по аллее и рыбалке у небольшого пруда рядом с имением Вейн. Как ни странно, но этот дом действительно был приятным. Ланард оказался не таким надоедливым, как Барнабус. Хотя частых наставлений последнего сейчас не хватало. Погостив в имении всего день, управляющий и экономка уехали уже окончательно. В целях безопасности, как их и просили Валентайн и Мелания.

Близилась осень. Сентябрь подходил к концу. В один из дождливых вечеров, когда супруги Вейн, Самуэль и его братья отдыхали в гостиной после ужина, в комнату резво вошел Ланард. Он с улыбкой сообщил:

– Неизвестный отправитель, господин. Кажется, именно этого письма вы ждали, – и бережно протянул его Ронфелю.

Самуэль и братья сразу всполошились. Дора Вейн с придыханием произнесла:

– Ох. Дорогой, читайте скорее! И вслух.

Ронфель отпил чай из кружки и озвучил:

– «Мы не будем называться, ведь вы и так знаете от кого это письмо. За нами следят. Мы вынуждены бежать и скрываться. Передайте детям, что мы их безумно любим и тоскуем по ним. Если с нами что-то случится, то просим выполнить несколько условий…» – на этих словах он запнулся.

– Даже подумать страшно! – испуганно сказала Дора. – Но…мы должны знать, – она теребила тесьму на платье.

И Вейн продолжил:

– «В случае нашей кончины, вам придет еще одно письмо с необходимыми бумагами. В нем вы найдете завещание. Просим исполнить его надлежащим образом. Так же, дорогая моя сестра и ваш супруг, умоляем взять детей под вашу опеку и дать им свое фамильное имя, ибо так они будут в безопасности. И последнее – сожгите это письмо, чтобы не оставлять следов. С безграничной любовью и уважением».

У Самуэля громко стучало сердце, внутри все переворачивалось, ладони стали влажными. Он сидел неподвижно в кресле, словно сросся с ним. Тело сковал страх, и только глаза еще не окаменели. Он оглядел братьев и тетушку с дядей: без слов понимал, что у них были похожие эмоции и чувства. Бриенн застыл с чашкой чая, смотря невидящим взглядом в окно, и наблюдая как капли дождя медленно ползут вниз по стеклу. У Джератта книга упала с колен, но пожирая глазами письмо в руках Ронфеля, он этого даже не заметил. По щекам Аррона потекли слезы. Дора Вейн охала и приговаривала «во что же они впутались», «какой ужас». А ее супруг гладил жену по руке, при этом сильнее сжимая письмо.

Вывести из ступора помог дворецкий, оставшийся при чтении. Он взял скомканную бумагу из руки хозяина и кинул в камин.

– Спасибо, Ланард, – очнулся Ронфель.

– Господи, теперь мы будем ждать новую порцию ужасных известий! – воскликнула тетушка и подошла к окну.

– Погодите, дорогая, может все образуется, – успокаивал ее дядя, – думаю это необходимая предосторожность. Не впадайте в уныние раньше времени. Что касается вас, мои дорогие племянники, – обратился Ронфель к Самуэлю и его братьям, – то мы бы и без просьбы ваших родителей приняли в нашу семью, – его лицо тронула едва заметная улыбка.

– Благодарим вас, дядя, – выдавил Самуэль, даже не обрадовавшись. Он понимал, что Ронфель прав. Есть еще надежда на благополучный исход. Но интуиция подсказывала – это уже конец. Самуэль и сам не понимал, почему верил в ужасную судьбу своих родителей.

Бриенн резко и шумно поставил чашку с чаем на стол у окна и нарочито громко потопал из гостиной. Послышались шаги по лестнице и стук двери на втором этаже. «Похоже, он пошел в спальню», – подумал Самуэль.

– Понимаю его, – сказала Дора, – меня тоже обуревает злость! Особенно из-за того, что мы ничего не знаем, кроме того, что моя…сестра…, – тетушка начала плакать, -…что они в большой опасности, а мы не можем им помочь! – она оперлась о стену и зарыдала, прикрыв ладонями лицо.

Ронфель подошел к ней и заключил в объятия. К ним присоединился и Аррон. Они еще долго стояли у окна, пока дождь барабанил по стеклу, отстукивая грустную мелодию. Джератт же и Самуэль остались сидеть на своих местах, лишь периодически переглядываясь. Дворецкий тихо удалился, оставив хозяев, Самуэля и братьев наедине с их переживаниями.

Наступил октябрь. Погода изредка радовала солнечными сухими днями. Листва на деревьях окрасилась в желто-красные оттенки. Осень вовсю господствовала в Солоньи. Самуэль прогуливался после рыбалки в саду имения Вейн. Он специально не шел по аллеям и тропинкам, а свернул с дороги, чтобы пошуршать опавшими листьями. Их шелест успокаивал, а свежий прохладный воздух бодрил и слегка румянил щеки и нос.

Безусловно, в размышлениях, он раз за разом возвращался к родителям. Но старался больше думать о том, что близилось его совершеннолетие, он скоро станет совсем взрослым. Но ему этого и хотелось, и не хотелось одновременно. Беззаботность куда лучше любых хлопот. А теперь осознав, что, возможно, он станет не просто старшим братом, но и единственным взрослым в семье Де Бург, он уже не так спешил переходить за возрастной порог. Да, дядя и тетушка примут в свою семью, но они никогда не станут ему и братьям кровными отцом и матерью.

Когда он дошел до особняка, то увидел тех, кого точно не ожидал больше здесь застать – Барнабуса и Элайзу. Они как раз проходили во входную дверь в сопровождении лакея. Самуэль поспешил за ними и как раз застал у лестницы на второй этаж. Он окрикнул их:

– Барнубус, Элайза! Как? Что вы здесь делаете? То есть…, – замялся Самуэль, –…рад вас видеть! Но я думал, что мы больше не встретимся…из-за опасности.

– О, милорд! Мы тут не при чем, нас можно сказать вынудили. И, похоже, что это дело рук ваших родителей, – оправдывался старик.

– Мы получили письма с поручениями явиться сюда, а Барнабус еще и большой конверт с документами. Их должен зачитать господин Ронфель, – дополнила бывшая экономка и показала этот самый конверт.

До Самуэля не сразу дошло то, о чем они сказали. Но подумав и сопоставив со словами в письме от Мелании и Валентайна, он наконец догадался.

– Как раз Вас и искали, господин Самуэль. Все собираются в кабинете хозяина, – неожиданно из-за его спины выскочил Ланард, а затем ушел в сторону кухни.

– С-с-пасибо, сейчас поднимусь, – заикаясь ответил он.

Элайза и Барнабус уже поднялись на второй этаж и зашагали по коридору. На свинцовых ногах Самуэль еле-еле подошел к лестнице. Рьяно вцепился в перила и начал постепенно подниматься наверх. Каждый подъем на ступеньку выше давался нелегко. В горле перехватило дыхание. Будто он только что бегал. В конце подъема он постоял и отдышался. От лестницы свернул вправо и уже более уверенно прошагал в кабинет.

Первый, на кого он обратил внимание – Ронфель. Настолько грустным и мрачным был его вид. А сам он сгорбился над столом, изучая бумаги из конверта. Тусклый свет из-за окна позади хозяина смог добраться лишь до Ронфеля. Остальная часть круглой комнаты утопала в полумраке. Но в нем виднелись очертания ярких платьев Элайзы и Доры. Самуэль присоединился к Аррону, сидящему на одном из диванов в кабинете.

– Что ж, раз все теперь здесь, я оглашаю…завещание, – заговорил осипшим голосом Ронфель и оглядел всех.

В кабинете повисла асболютная и неуютная тишина. Самуэль непроизвольно напряг все мышцы. Дядя громко зачитал:

– “Я – Валентайн Де Бург, гражданин Визерии, потомственный дворянин и владелец фамильного имения, завещаю: в случае моей смерти передать все принадлежащее мне имущество в равных долях Самуэлю Вейн, Джератту Вейн, Бриенну Вейн и Аррону Вейн соответственно”, – дядя запнулся.

– Милостивый Господь, Ронфель, они и это продумали…с фамилией, – надрывающимся голосом произнесла Дора.

Элайза и Барнабус непонимающе взглянули на супругов Вейн.

– Мы позже объясним, – вскинул руку Ронфель, – тут еще не все. “За добросовестную службу из личных средств с моего счета в банке направить мисс Элайзе Синрейн двести тысяч арлингов, а также мистеру Барнабусу Фольклэр двести тысяч арлингов. Владение моим личным счетом в банке оставить за Ронфелем Вейном”.

Барнабус вскрикнул:

– О, Господи! Это же баснословные суммы. Я…даже не могу их поблагодарить их за это, – старик заохал. Его успокаивала Элайза, так же сильно удивленная подобной щедрости со стороны бывшего хозяина. Одной рукой она поглаживала по спине Барнабуса, а второй, дрожащей, – постоянно тормошила веер.

– Это все, дядя? – рассерженно спросил Бриенн, поджав губы. Самуэль заметил, что в его глазах заблестели подступающие слезы.

– Даже никакого прощального письма? – дополнил его вопрос Джератт. Он был не менее расстроен, чем Самуэль или Аррон.

Ронфель посмотрел еще раз все бумаги на столе и в самом конверте. И помотал головой:

– Только документы на право владения имуществом, счетом и на выдачу арлингов для мисс Элайзы и мистера Барнабуса.

– Ясно, – зло кинул Бриенн и демонстративно вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

За ним вслед вскочил Джератт с криком:

– Подожди, брат!

Самуэль встретился взглядом с Арроном. В его глазах читалась растерянность и непонимание. Он будто мысленно задал страшему брату вопрос: неужели все кончено? Скрежет негодования и боли царапал душу. Ранили в самое сердце. В груди что-то сдавило. Волна отчаяния и ужаса целиком захватила разум. Вот что испытал Самуэль, посмотрев на младшего брата. Губы Аррона задрожали, будто он вот-вот заплачет. Но скорбь и без него уже наполнила эту комнату.

Следующие два дня никто из жителей дома друг с другом не обменивался больше, чем парой фраз. Все отвечали сухо и односложно. На третий день, ближе к вечеру, Самуэль решил сходить на рыбалку. Сегодня стояла солнечная и безветренная погода. Прекрасная возможность не только половить рыбу, но и посидеть на природе вне стен дома. Ланард приготовил ему покрывало, удочку и червяков. А также предложил помощь лакея, но Самуэль настоял на том, что он пойдет один и вернется к ужину.

Умиротворяющая атмосфера помогла ненадолго забыться. В высокой траве у берега громко квакали лягушки. Рядом с его местом ловли плавали утки, иногда ныряя под воду за добычей. Самуэлю удалось поймать пару средних рыбешек, а больше с поклевом не везло. Но для него был важен не результат, а сам процесс. Единение с природой расслабляло.

– Милорд! Мне сказали, что могу застать вас здесь, – неожиданно улышал Самуэль из-за деревьев неподалеку. Голос принадлежал Барнабусу.

Бывший управляющий вышел на тропу и, хватаясь за спину, засеменил к берегу.

– Что-то случилось? – обернулся к нему Самуэль, отложив удочку.

– Я…да, господин…мне нужно с вами поговорить, – старик явно был чем-то обеспокоен.

– Конечно, Барнабус, я слушаю.

– Разрешите присесть подле Вас?

– Да, – Самуэль пододвинулся.

Старик медленно присел и выдохнул:

– Спасибо, милорд. Меня подводит спина. А тут еще такие события. Снова прихватило. Сидеть мне проще, чем стоять, – он прокашлялся, – Да, я…хотел сообщить вам нечто очень важное и…опасное перед отъездом. Теперь мы точно больше не увидимся, – старик тер поясницу и смотрел на воду.

Самуэль сдвинул брови:

– В каком смысле? Произошло нечто ужасное? Хотя, самое страшное уже случилось…, – он сглотнул.

– Это связано с вашими родителями, – вкрадчиво произнес Барнабус.

У Самуэля екнуло сердце.

– У Вашего отца был компаньон, они вместе владели компанией по производству табака. Помните его? – спросил старик.

– Да, я однажды даже видел его, когда мы ездили в Роульс. Неприятный человек.

– Так вот он теперь владеет этой компанией целиком. Не знаю, как так получилось, но, увы, эта часть наследства для вас и ваших братьев утеряна, – грустно произнес он.

– Что ж, – хмыкнул Самуэль и вскинул одну бровь, – может оно и к лучшему.

– Пожалуй, вы правы. С учетом того, что именно из-за деятельности вашего отца пострадал он сам и ваша матушка.

– Что вы хотите этим сказать?

– Меня давно терзает одна информация, – старик поерзал на покрывале. – Она касается обстоятельства гибели ваших родителей, – и искоса посмотрел на теперь единственного старшего из рода Де Бург.

Самуэль почувствовал неприятного ощущение в груди: холод, напряжение и страх. От этого он скрестил руки на груди, обняв себя за плечи.

– Знаю только то, что в этом деле замешан наш король, – последнее слово Барнабус сказал почти шепотом, будто боялся прогневать владыку Визерии.

– Что? Вы уверены в этом? – засомневался Самуэль. – Ведь это серьезные обвинения.

– Да, милорд. Источник надежный и достоверный, но я не могу раскрыть его. Ведь я поклялся вашим родителям, что позабочусь о безопасности их детей. Но я решил, что совсем оставить в неведении не могу.

– Спасибо, Барнабус. За честность. И за то…да вообще за все! – Самуэль резко заглянул в серые глаза старика. Он будто увидел бывшего управляющего в ином свете. Не того, кто его с братьями постоянно одергивал и бубнил над ухом о хорошем поведении. А того, кто поддержал в трудную минуту и сдержал слово.

– Б-благодарю. Услышать это от вас словно испить восхитительно вкусного чая с медом, – Барнабус улыбнулся, обнажив серовато-желтые зубы. – Мне было приятно у вас работать. Столько воспоминаний. Большую часть жизни я провел, трудясь в имении Де Бург. Вы стали для меня семьей, милорд.

– Уверяю, это взаимно, – расплылся в улыбке Самуэль. Впервые в жизни он действительно был рад остаться наедине именно с Барнабусом и никем другим.

– Прощайте, – старик медленно встал и еще на пару мгновений задержал взгляд на воде. Затем глубоко вздохнул и ушел.

Поздний вечер окутал старинное имение мягкими сумерками. Самуэль, возвращаясь с прогулки, ощущал небывалое облегчение. Разговор с Барнабусом, бывшим управляющим, словно снял с его плеч тяжелый камень.

За ужином царила гнетущая тишина. Угрюмые лица родных, потухшие взгляды – все говорило о том, что они до сих пор не оправились от недавних потрясений. Самуэль, глядя на них, понимал, что должен поделиться с братьями тем, что узнал. Но сомнения терзали его. Примут ли они эту новость? Не усугубит ли она и без того тяжелое состояние их душ?

Однако, мысль о том, чтобы оставить их в неведении, казалась ему еще более мучительной. И вот, перед тем как погрузиться в сон, он принял решение собрать братьев их с Джераттом комнате и рассказать им все, что знает. Его сердце трепетало в груди. Он не представлял, какой будет их реакция. Но надеялся, что правда поможет им найти в себе силы двигаться дальше.

С этим доводом, он постучал в двери комнат братьев, приглашая их на откровенный разговор. В тишине ночного дома раздались неторопливые шаги. Самуэль понимал, что беседа станет поворотным моментом в их жизни.

– Слушай, к чему это все? Говори, – с неприязнью кинул Бриенн, плюхнувшись на одну из кроватей. Брови его сдвинулись в хмурую линию, а губы сжались в тонкую полоску.

– Не начинай, – осадил его Джератт, стоящий у прикроватного столика этой же постели. Его голос был полон усталости и раздражения. Он явно не был готов к очередной ссоре.

Лишь Аррон жался у окна, словно маленький испуганный зверек. Он молча наблюдал за Самуэлем, который ходил по комнате, от одной стенки к другой, словно ища выхода из лабиринта своих мыслей.