Хозяин Чураево. Исчезнувшие в снегах

– Поддерживаю, – кивнула я и стала рыться в пакетах в поисках селедки.

Из-за перегородки вдруг появилась Лерка, глаза её восторженно сияли.

– Там ребята елку установили, красотища, – сообщила она, расплываясь в блаженной улыбке. – Диан, Ксюха, идите, посмотрите.

– Елку? – переспросила я, и мое сердце радостно охнуло.

Я тут же бросила поиск селедки и устремилась в гостиную. Красавица-ель занимала самое почетное место возле панорамного окна. Она не была до самого потолка, потолок в гостиной достигал, наверное, не меньше четырех метров в высоту, а елка едва доросла и до двух метров, но всё равно она была шикарная, густая, с голубой хвоей. А какой божественный стоял запах! От неё пахло смолой и лесом, морозом и снегом!

– Нравится? – спросил Роберт, загадочно посматривая на меня.

– Ещё бы! – кивнула я и тут же расплылась в улыбке. – Никита, принеси, пожалуйста, черную сумку из машины, куда я положила гирлянду и мишуру, – крикнула я вдруг появившемуся во входных дверях Никите.

– Так я принес же, вот она, – пробурчал Никита, показывая на кучу белых пакетов возле порога, между ними что-то темнело, по всей видимости, там и лежала моя сумка.

– Ааа… – протянула я.

– Диан, мы там шашлыками занимаемся, скоро первая партия будет готова, – доложил Никита.

– Это хорошо, только всё мясо пока не изжарьте, его перед самым Новым Годом, – наставительно произнесла я. Потянулась и поцеловала Никиту: – Ну, всё иди.

– Можно я пиво возьму, ну, немного, – жалобно попросил Никита. – Там все ребята его хотят.

– Пиво на морозе? – нахмурилась я.

– Ну, костерок, природа, красиво там так, шашлыки жарятся, как без пива-то в такой момент? – ещё жалобнее произнес Никита. – Ты же знаешь, как я его люблю.

– Ладно, – вздохнула я, – только давайте по одной.

– Хорошо, – просиял он.

Схватил сразу два пакета и рванул на выход. По тому, как многочисленно и звонко загремели бутылки, их там явно было больше, чем по одной на каждый рот. Я отрыла из-под кучи пакетов свою сумку, и тут же из-под лестницы появился Денис с картонной коробкой в руках.

– Здесь есть елочные игрушки, можно нарядить елку, – сообщил он мне, прошел в комнату и поставил коробку на стул. – Роберт поможешь Диане? А я пойду баню затоплю. Время быстро идет. Пока дров наколю, пока она прогреется.

С этими словами он пошел к порогу, обулся и, схватив пуховик, исчез за дверью. И как-то вдруг мы с Робертом остались одни.

– Ну, что, давай елку наряжать? – спросил он.

– Давай, – с радостью согласилась я.

Первым делом я заглянула в коробку, там были гирлянды и контейнеры с елочными игрушками.

– У меня тоже есть гирлянда, я захватила с собой, – сообщила я Роберту, раскрывая молнию на сумке.

– Здорово, повесим обе, только красивее будет, – улыбнулся он.

Эту обязанность Роберт взял на себя, я лишь ему помогала, чтобы он не запутался в проводках. Вскоре наша елочка ярко засверкала разноцветными огоньками.

– Забирайся наверх, я буду тебе подавать игрушки, – сказал он, подставляя мне стул.

Я залезла на стул, и Роберт стал протягивать мне игрушки. В итоге он наставил кучу стульев вокруг елки, чтобы я спокойно могла передвигаться с одного места на другое. Игрушки оказались самыми разными, начиная от стеклянных тусклых шишек и смешных нелепых красных шапочек советских времен, и заканчивая уже современными расписными шарами и пластиковыми домиками. И тут вдруг я почувствовала себя как в детстве, когда мы с родителями наряжали настоящую елку. Не такую красивую, пушистую и голубую как эта, но тоже живую. А потом позднее стали ставить уже искусственную.

– Ха, у меня такой же Винни-Пух был дома, – усмехнулся Роберт, подавая мне желтого стеклянного мишку, поедающего мед из большого бочонка.

– И у меня такой до сих пор есть, правда, в родительском доме, – улыбнулась я, бережно беря в руки хрупкую игрушку. Прежде чем повесить, я долго рассматривала её, предаваясь детским воспоминаниям. – А почему был? Разбился?

– Ну… пропал просто, – неопределенно ответил Роберт, и его улыбка вдруг угасла. Он наклонился над коробкой и подобрал со дна двух снегирей на прищепках. – Смотри, какие смешные, – вновь улыбнулся он, подавая мне игрушки.

Я невольно залюбовалась улыбкой Роберта и отметила про себя, какие у него красивые миндалевидные глаза.

– Такие у меня тоже у родителей есть. Их нужно защемлять на ветках, – сказала я, забирая у него снегирей, и вдруг коснулось его теплой ладони.

Не знаю, что со мной произошло в этот момент, какая-то химическая реакция, но всё мое тело пробила мелкая дрожь всего-то от одного его прикосновения. Я поспешно отвернулась к елке, чтобы он не ничего заметил, и стала прижимать прищепками стеклянных снегирей к еловым веткам

– Ну всё, больше игрушек нет, – констатировал он. – Давай я тебя спущу.

И не дожидаясь от меня ответа, он внезапно схватил меня за пояс, прижал к себе и бережно опустил на пол.

– Тут же невысоко, я могла сама спрыгнуть, – воскликнула я, испугавшись его вот этого напора. Но с другой стороны мне было приятно, что меня вдруг подняли на руки.

Роберт ничего не ответил, лишь пожал плечами и стал расставлять по местам вытащенные стулья. А я добавила последние штрихи – накинула на ветви мишуру. Отошла на пару шагов и залюбовалась проделанной работой.

– Красивая у нас получилась елочка, прямо как в детстве, – прошептал Роберт за моей спиной.

Это звучало так, будто эта елочка только для нас двоих. Я смутилась и, кажется, даже немного покраснела. Всё же у меня есть жених Никита, а Роберта я совсем не знаю.

– Ага, – только и кивнула я.

И тут я вдруг вспомнила, что оставила Ксюху наедине со всеми салатами.

– Боже, салаты! – воскликнула я, бросила в руки Роберта оставшуюся мишуру и побежала на кухню.

Ксюха уже намазывала вилкой майонез на верхний слой «Селедки под шубой», а рядом красовался готовый «Гранатовый браслет».

– Ксюша, прости, я с этой елкой… совсем вылетело из головы, – извиняющим тоном пролепетала я, с трудом подбирая слова. – Мне нет оправдания, говори, что делать, я на всё готова, даже быть просто заготовщиком овощей.

– Да ладно, расслабься, – усмехнулась Ксюха. – Я слышала, ты там елку наряжала. Кто-то должен был это сделать, а у тебя со вкусом всё хорошо. Кому, как ни тебе этим заниматься?

– Угу, – промычала я, подтягивая к себе толстую палку варенной колбасы. – Ты золотой человек, Ксюша. Я начинаю делать «Оливье»?

– Давай, – согласно кивнула Ксюха. – А я пока оба готовых блюда уберу в холодильник.

Не успела я снять обертку с колбасы, как на кухне появилась Лерка. Она насупившись уселась на табуретку и стала отколупывать скорлупу с яиц.

– Что-то случилось? – осторожно спросила я.

– Карина, – сквозь зубы проговорила Лера. – Они с Левой заняли самую большую спальню на втором этаже. Под самым скатом крыши. И никого к себе не пускают. Развалились там и спят, – пробурчала она.

Мы с Ксюхой переглянулись. Лера мне сейчас напомнила маленького ребенка, который прибежал жаловаться маме на старшую сестру.

– Может быть, не спят, а что-то другое? – усмехнулась Ксюха, многозначно поглядывая на меня.

На меня напал неудержимый хохот.

– Что смешного? – не поняла Лерка.

– Да не, ничего, – едва сдерживая себя, чтобы вновь не заржать, с трудом проговорила я. – Ну, хотят они сейчас побыть наедине, пусть побудут. Оставь их в покое, не лезь к ним.

– Да я и не лезу, больно они мне нужны, – пробурчала Лерка. – Только вот я посчитала спальные места и скажу вам, что на всех кроватей не хватит.

– Лера, помоги нам, пожалуйста, с салатами, а потом мы разберемся со спальными местами, – твердо произнесла Ксюша.

– Ладно, – тяжело вздохнув, согласилась Лерка.

Втроем мы очень быстро справились с оставшимися салатами. Ещё Ксюша приготовила бутерброды: кусочки хрустящего багета обмазала сливочным маслом и сверху положила красную икру или слабосоленую форель. А меня прибило сделать канапе из оставшихся оливок. К ним я добавила ещё брынзу и помидорки «черри».

– Думаешь, этого хватит? – спросила я, оглядывая плоды нашей работы.

– Вполне, – кивнула Ксюха. – Даже ещё останется на завтра. А потом мы приготовим что-нибудь свежее. Я даже захватила с собой свою тетрадь с рецептами, – похвасталась она.

Была у Ксюхи такая интересная привычка, она собирала рецепты в толстую тетрадь, переписывала их от руки, а не хранила, как мы все, в телефоне. Кроме того, в процессе приготовления блюда она ещё что-то меняла в составе, убирала некоторые ингредиенты или добавляла новые, полученные результаты тщательно записывала.

На кухне вдруг нарисовалась Карина.

– Ооо, какой шикарный стол, – восхищенно проговорила она. – Можно я угощусь?

И не дожидаясь от нас ответа, протянула руку и схватила канапешку. Я не стала ей ничего говорить, чтобы не портить себе настроение. Такая уж Карина уродилась на свет, что ни рыба, ни мясо, и толку от неё ноль.

– Может, шампанского? – вдруг предложила Ксюха.

– Отлично, – поддержала Карина, вытащила из пакета бутылку и подсунула Ксюхе.

Сначала я хотела отказаться, зачем перед баней? но все так оживились, Лерка подсуетилась и уже выставила пластиковые стаканчики, так что я промолчала. Ксюша распаковала бутылку, умело с легким хлопком избавилась от пробки и разлила шампанское по стаканчикам.

– За Новый Год! – Ксюша подняла стаканчик.

Мы чокнулись и выпили, а потом и ещё по одной. Я почувствовала, что уже слегка опьянела. Всегда быстро пьянею от шампанского, а ещё если на голодный желудок…

– О, смотрите, тут бокалы же есть нормальные, – засмеялась Лерка, вдруг открыв верхний шкафчик у окна, куда мы ещё не заглядывали. – А мы тут с пластиковыми стаканчиками маемся, как студенты.

– Вот и отлично, в двенадцать часов будем пить шампанское из фужеров, как белые люди, – кивнула Ксюха.

В глубине дома хлопнула входная дверь.

– Девчонки! – раздался громкий голос Влада. – Шашлыки готовы, банька готова. Берите полотенца и айда. Можете ещё закусон какой подкинуть и кетчуп возьмите.

– Вот и бутерброды с канапе пригодились, – улыбнулась Ксюша.

Собрав банные вещи и захватив с собой закуску, мы накинули пуховики и вышли на улицу. Я взяла ещё одно полотенце, купальные и чистые боксеры Никиты, ведь если его не соберешь, то он будет стоять и растерянно смотреть на сумку. Во дворе из колонки во всю звенели новогодние песни, разрывая непривычную сонную тишину. Казалось, что кроме нашей шумной компании, в этом дачном поселке никого не было. По крайней мере, в ближайших домах. От этой мысли мне стало немного не по себе, и я поежилась, оглядываясь по сторонам. Ещё не до конца стемнело, а в ясном светлом небе уже сверкал холодным серебром большой красивый месяц. Насколько хватало глаз нигде не горело ни одного электрического фонаря, кроме нашего, который заливал весь двор.

А мальчики неплохо тут устроились: из чурбанов и обрезанных коротких досок они соорудили себе нечто похожее на стол, где лежал поднос с готовыми шашлыками и стояли пластиковые стаканчики с пивом, а внизу уже валялись пустые стеклянные бутылки. Вкусно пахло жаренным мясом и дымом. Мы поставили на импровизированный стол наши закуски и кетчуп.

– Будете? Вам наливать? – Денис уже поднял двухлитровую пластиковую бутылку с пивом.

– Не, перед баней нет, тяжело же будет, развезет, – нахмурилась я. – Никита, ты же обещал не пить много.

– Да всё уже выветрилось, мороз крепкий, не дает опьянеть, – ответил Никита.

– Как вы вообще можете на морозе столько пить? – возмутилась я.

– Легко, – рассмеялся Влад.

– Всё в порядке, – усмехнулся Никита. – Правда, Диан, не переживай.

Притянул меня к себе, обнял, дыхнул в лицо пивом и поцеловал. Мне почему-то стало неуютно, наверное, потому что в этот момент на нас смотрел Роберт. Раньше я всегда любила, когда Никита вдруг начинал меня целовать, и не стеснялась людей. А сейчас я внезапно стушевалась и выскользнула из его объятий.

– Я твое полотенце и чистое белье взяла, – тихо сказала я Никите.

– Хорошо, спасибо, – улыбнулся он.

– Девчонки, идите пока в баню, переодевайтесь, мы сейчас дожарим последнюю партию, отнесем всё в дом и присоединимся к вам, – распорядился Влад.

– Там я положил стопку чистых простыней, чтобы было во что завернуться, – добавил Денис.

– Я не хочу в баню, у меня разыгралась мигрень, – поморщилась Карина, снова утаскивая канапешку.

Я закатила глаза, ничего удивительного, я ждала от неё нечто подобное, и вот она выдумала себе какую-то мигрень.

– А мне вообще нельзя, – вздохнула Лера, поглубже кутаясь в пуховик. По ходу, она уже мерзла.

– Тогда иди в дом, – посоветовала я ей.

– Не, я тут останусь, попробую шашлык, – замотала головой Лерка.

– Почему тебе нельзя? – удивился Денис, подкручивая шампуры на мангале. – Банька она наоборот, для здоровья очень полезна.

– Так я болею, – вздохнула Лера.

– Чем? – спросил Денис. Взял один шампур и поднес Лере. – Возьми, только осторожно, не обожгись.

– Диабет у меня, сахара скачут. Могу в бане в обморок упасть, – будничным тоном сообщила Лерка, беря шампур. Она всегда так говорила о своей болезни, будто это само собой разумеющееся дело и не стоит особого внимания.

– Плохо, – вздохнул Денис. – А ты лечишься?

– Лечусь, конечно, – хмыкнула Лерка, вгрызаясь маленькими зубками в запекшееся сочное мясо. – Ну как лечусь, поддерживаю организм уколами, регулирую сахара инсулином. Что тут ещё сделаешь? Эта неизлечимая болезнь.

– А к бабкам не обращалась? Есть тут у нас одна знахарка, так она всякие болезни лечит, – сказал Денис.

Лерка прыснула.

– Да, ерунда это всё, сказки, это невозможно всякими заговорами да отварами излечить, – иронично заметила Лера.

– Ну, как знать, – ответил Денис, пожимая плечами. – Смотря какая бабка. Вот наша знахарка и неизлечимые излечивала и, казалось бы, уже неживых на ноги ставила.

При этом я заметила, как Денис бросил взгляд на Роберта, и тот вдруг нахмурился.

Я не верила в никаких всемогущих бабушек, и в тоже время мне было жаль Лерку, можно попробовать, а что если вдруг? Но также и давать ложную надежду не стоило бы. А то издевательство какое-то.

– Хочешь, отведу к ней, – продолжал настаивать Денис.

– Нет, не верю я в это, – мотнула головой Лерка, и я облегченно выдохнула. – И не собираюсь я по всяким бабкам ходить.

– Ну, как скажешь, мое дело предложить, твое отказаться, – ответил Денис, возвращаясь к шашлыку.

– Ладно, мы пошли, – сказала Ксюха, беря меня под руку.

– Идите, мы тоже скоро придем, – крикнул нам вдогонку Влад.

Глава 5. Что было в бане, останется только в бане

31 декабря 2023г.

д. Чураево

Банька оказалось шикарной, просторной, имела два предбанника: холодный и теплый. Пахло вкусно – травами и смолой. Кое-где из свежих бревен ещё сочилась тягучая янтарная масса. На веревках болтались сушенные веники. Свет уже горел, ситцевые занавески на небольших окнах предусмотрительно задернули, и теперь можно было смело раздеваться.

– Я буду без купальника, – вдруг заявила Ксюха, стягивая с себя трусики.

И потянулась на цыпочках, чуть-чуть выгнувшись, касаясь пальцами потолка. Я невольно залюбовалась её точеной фигуркой.

– В каком это смысле? – не поняла я. – Так-то кроме твоего Влада будут и другие ребята, – ворчливо добавила я.

Ксюша громко рассмеялась.

– Я завернусь в простыню, – всё ещё смеясь, пояснила она. – Тело должно дышать, хлопок самое то, всяко лучше, чем сидеть в перетянутых синтетических веревочках.

Схватила из стопки простыню, встряхнула её и завернулась под самые подмышки. Я в нерешительности замерла, глядя на неё. Вообще-то, я изначально планировала быть в купальнике, но теперь я вдруг стала стесняться Роберта. И в тоже время дьявольский пьяный голосок в моей голове шептал, что неплохо бы показать ему свою фигурку во всей красе, а купальник отлично для этого подходил. Ксюша хитро подмигнула мне и отправилась в парилку, и я увидела, что тонкая ткань очень даже облегает её выпуклую попку, будто она совсем нагишом, и я приняла решение тоже закутаться в простыню. Вроде и полностью прикрыта, и в то же время побуждает на экзотические фантазии. Когда я, завернутая в простыню, зашла в парилку, Ксюша одобрительно мне улыбнулась.

– Залазь на верхнюю полку, подышим, пока ребят нет, а то наведут пара, будет невозможно дышать, – позвала меня Ксюха.

Я забралась к ней, уселась рядом.

– Как хорошо, – улыбнулась она. – С морозца да в баньку. Просто прелесть. А пахнет, пахнет-то как. Дыши глубже.

– Я дышу, – усмехнулась я.

– Ты не так дышишь, нужно полной грудью, – сказала она, показывая мне, как надо правильно дышать.

Я рассмеялась.

– Эх, хорошо, – ничуть не смутившись, снова повторила она. – Вот Каринка дура, что не пошла с нами.

– Ага, – согласилась я.

– Не выходи замуж, – вдруг выпалила Ксюха.

– Что? – поперхнулась я. – Ну, знаешь ли, я сейчас чуть с полки кувырком не скатилась из-за твоих слов. Ты, значит, вышла замуж, а я не должна?

– Нет, там ничего хорошего, – вздохнула Ксюха.

– А что не так-то? Влад же любит тебя, – удивилась я.

– Любит… может быть, – как-то неопределенно ответила она.

– Ну, давай, выкладывай: что стряслось? – затеребила я подругу.

Я знала Ксюху, так просто она бы не стала говорить.

– Устала я что-то от семейной жизни, – вздохнула она. – Ладно, там быт заел, но ещё эта его мама. Это вообще отдельная песня. Ведь выходя замуж за парня, ты же ещё, оказывается, выходишь замуж и за его маму.

– Вот так новости, – усмехнулась я. – А что с ней не так? Что тебя в ней бесит?

– Безграничная любовь к собственному сыночку, вот что меня в ней бесит, – зарычала Ксюха, показав ребром ладони, что это уже стоит ей поперек горла. – Я старалась не обращать внимания, но уже не могу. Я тоже человек, и у меня есть чувства.

– И как эта любовь выражается? – поинтересовалась я.

– Вроде так в мелочах, ничего особенного, но порой аж бесит, – сказала Ксюха, звонко хлопнув ладонью по голой коленке. – Вот прикинь, что она мне на день рождения подарила, на мое двадцатипятилетние, как ты думаешь?

– Ну, не знаю. – Развела я руками. – Чайник?

– Хуже. Ты в жизнь не догадаешься. – И не дожидаясь от меня больше предположений, с ходу выпалила: – Стопку панталон! Представляешь? И не каких-то там моднявых, современных, а бабулькины попыхи в голубой горошек да с толстой бельевой резинкой.

– Че, серьезно? – рассмеялась я.

– Ага, – кивнула Ксюха. – Причем, понимаешь, она сама-то щеголяет в танго, а почему я-то, по её мнению, должна носить панталоны?

– Жесть. Может быть, ей кто-то их подарил, вот она и передарила? – предположила я.

– Может быть, – кивнула Ксюха. – Но всё равно это не оправдание.

– Верно, – согласилась я, представив Ксюхино лицо, когда она развернула такой подарок.

– Или вот, например, мы у них дома в гостях. Она блинов напечет, чаю заварит и бежит бегом мужа своего звать и сыночков. Гришенька, Владичек, Стасичек, Ясичек, айда чай пить, – писклявым голоском передразнила она свою свекровку. – А меня словно и нет в этом доме. Я как батрачка там, недостойна с господами за одним столом сидеть. Если я в это время, допустим, полю её грядки, ну, типа, и дальше поли, че тебя звать. А если приду на кухню в тот момент, когда они чаи гоняют, то она сразу вся недовольная такая, никогда не скажет, мол, Ксюша, садись с нами, попей чаю. Дальше сидит не замечая, что я пришла. Будто вот есть только её семья – муж и трое её сыночков, а я как приживалка какая-то, которую особо не привечают здесь.

– Офигеть, – удивленно произнесла я. Я и не знала, что у Ксюхи такие проблемы с матерью мужа. – Ты пробовала с ним поговорить на эту тему?

– Конечно, – хмыкнула она.

– И что он говорит?

– Что мне всё кажется, что я наговариваю на его любимую маму, – фыркнула Ксюха. – И ты понимаешь, когда мы туда приезжаем, Влад становится какой-то не такой. Вот я захожу на кухню, они чай пьют, ни мать его на меня не посмотрит, не предложит кружки, ни он. Сами с собой продолжают разговаривать, не обращая на меня внимания, как будто и нет меня. Знаешь, у меня порой складывается ощущение, что его словно гипнотизируют в тот момент, чтобы он тоже не замечал меня. Вот когда мы с ним одни дома, он никогда без меня кушать не садится, всегда меня зовет. Или в гостях у друзей, если я прихожу позже, а он уже на кухне, он всегда меня обнимет, поцелует, с собой усадит, чаю нальет, сама же видела. А если мы в его доме, то это вообще другая картина. Ведь, если мы у моих родителей, мы всегда его приглашаем, не было никогда такого, чтобы у нас гость где-то там в углу отсиживался, а ещё хлеще – пахал бы у нас в огороде, а мы бы без него чаевничали.

– Офигеть, – снова повторила я. – С этим надо что-то делать. Не езди к ним.

– Ага, не езди, – фыркнула она. – Это обязаловка. Попробуй отмазаться, это же скандал века. Как он без жены к родителям приедет, ведь у них в деревне сразу нежелательные разговоры могут пойти, типа, не положено так. Всё мы на людях в счастливую семью играем, а на меня пофиг, – смахивая слезу говорит Ксюша.

– Офигеть, – в который раз поразилась я.

– Так ладно там, он же мне ещё дома каждый вечер мозги выносит. Ни домашней работы толком, ни отдыха. И так после этой десятичасовой пахоты в компании и после этих адских пробок вечер короткий, так он ещё на час-полтора, а то и больше, зависает в видео-звонках своей маменьке. Соскучился ведь за день-то, нужно полностью отчитаться: что делал, что кушал, каким мылом попу мыл, – продолжила изливать душу Ксюха. – Я его реально не могу попросить там что-то тяжелое передвинуть или помочь мне. Он же занят, он же с маменькой разговаривает. Однажды я руку прищемила дверцей шкафа, мне больно, и вытащить не могу, зову его на помощь, ору благим матом, что все соседи, наверное, уже услышали, а он никак не отреагировал, представляешь? Он же с маменькой разговаривает, не беспокойте его по пустякам. И по первому её зову тут же мчится к ней, неважно, о чем мы с ним договорились накануне. Он так и говорит – это неважно!

В этот момент мне показалось, что в печке что-то ухнуло, зашуршало, будто кто-то заворочался в топке, громко треснули поленья, загудел железный бак с горячей водой, задрожала на нем крышка, и вдруг звонко громыхнули оцинкованные шайки, сложенные неустойчивой пирамидкой на лавке. Я вздрогнула и резко обернулась, напряженно вглядываясь в темные углы. Мне казалось, что кроме нас с Ксюхой, тут притаился кто-то ещё.

– А уж о романтике нечего и вспоминать, – продолжала жаловаться Ксюха, не заметив моего испуга. – Мы давно уже забыли, как ванну со свечами принимали или ещё какие эротические забавы. Отчитался маменьке и на боковую, ну, может разок взять жену для порядка, и то, только по-быстрому, без всяких прелюдий, и на этом всё.

Я повернулась к Ксюхе и увидела, что у неё по щекам бегут слезы.

– Тише, ты чего? – воскликнула я и обняла её. – Не отчаивайся, что-нибудь да придумаем, – сказала я, похлопав её по спине, – может быть, всё ещё изменится.

– Только никому не говори, – попросила она. – Не хочу, чтобы кто-то ещё знал об этом.

– Ладно, – кивнула я.

А сама подумала, не дай бог у меня что-то подобное будет. Ведь Никита тоже очень сильно привязан к своей матери.

– В следующий раз я выйду замуж только за сироту, – проворчала Ксюха.

Этим самым она рассмешила меня, я громко захохотала, она посмотрела на меня и тоже заразилась веселым смехом, что не осталось и следа от слез. Вскоре хлопнули двери, и в предбанник с шумом и гамом ввались ребята, и мы тут же сменили тему разговора.

Ксюха оказалась права: с приходом ребят стало невыносимо жарко, они то и дело поддавали пару. Дышать было тяжело, и мы сползли на нижнюю полку поближе к выходу. Мальчишки тоже завернулись в простыни, хватило всем. Тазиков тоже, тут были и новые разноцветные пластиковые, и старые оцинкованные, и сделанные из липы бондарным способом.

Мы расслабились и вдыхали запах распаренных березовых веников, и я вдруг поймала себя на том, что, то и дело смотрю на Роберта. Куда ни сяду, как ни повернусь, мой взгляд всё время упирался в его накаченное мускулистое тело. Ах, мой Никита ужасно проигрывал ему, да и не только он, все ребята на фоне Роберта казались какими-то ватными и мягкотелыми, уже с жирком и с животиками, ну кроме Дениса и Ростика, те были высокие и худые. А Роберт был поджарый, с фактурным животом, особых кубиков там не наблюдалось, он не походил на качка, но его тело отличалось стройностью и подтянутостью. Непонятные шрамы и отметины, что были на его лице, продолжились ещё и на его груди, немного на животе, на боку и на плече. Всё с левой стороны. Интересно, что с ним произошло?