Потерянные крылья

Морган Дэйл

Потерянные крылья

Пролог

Город тонет в шуме машин, смоге и самых разнообразных запахах. Его унылая серость передается прохожим, словно она заразна. Мрачные лица, сосредоточенные и серьезные. Люди идут по делам, не замечая, что происходит вокруг. Каждый занят своими мыслями и вряд ли вообще видит других людей. Окружающие словно призраки. Такие же прозрачные, невидимые. Это оказывается на руку мошенникам, ворам и другим личностям с не самыми честными намерениями. Карманник с ловкими руками вполне может проскользнуть мимо и оставить прохожего без кошелька, телефона или банковской карты. Впрочем, рады такому раскладу далеко не только криминальные элементы, заинтересованных можно перечислять до бесконечности. И один из таких заинтересованных – человек, обнимающий себя руками за плечи

Хотя вряд ли кто-то в этом городе мог бы применить к нему слово «человек». Любой на этой улице сказал бы, что некто подобный просто недостоин так называться. Вовсе не потому, что он не подчиняется никакой морали или совершил зверский поступок, совсем нет. В большинстве случаев как раз те, кто считает себя достойным называться человеком, совершали такое, что волосы на голове могли бы зашевелиться. Так что критерий "человечности" был далеко не синонимом законопослушности или моральной чистоты.

Высокая фигура «недочеловека» стоит напротив витрины одного из магазинов техники. Рядом с ним – еще парочка, с любопытством наблюдающая за происходящим: звук едва слышен, но разобрать слова оказывается вполне возможно. Выставочные образцы за стеклом демонстрируют очередное ток-шоу. Такие обычно начинаются вечером, когда все уже вернулись с работы домой, но в этот раз в уголке экрана светилась надпись «прямая трансляция». В глаза бросается красивая ведущая, сидящая на фоне яркого логотипа, сообщающего вульгарное название: «Ночное откровение». Что-то подобное могло вызвать лишь скептицизм, но гость программы не мог не притягивать любопытный взгляд.

Этим гостем был симпатичный юноша на соседнем диванчике напротив ведущей, взлелеянный жизнью, деньгами и популярностью. Он не вызывал у «недочеловека» перед экраном ничего, кроме отвращения и раздражения.

Волчьи уши раздраженно дергаются, а потом поворачиваются, улавливая звук, который обычные прохожие еще не могли услышать. Нужно бежать. Скорее, быстрее. Полицейские огни окрашивают улицу в синий и красный цвета, превращая мир в двухцветный калейдоскоп. Сирена прорезает своим писком равномерный шум улиц, оглушая каждого, кто его слышит. Прохожие останавливаются, наблюдая за целой делегаций из полицейских машин.

Беглец срывается с места, скрываясь во тьме ближайшей подворотни, петляет меж домов в попытках оторваться. Старая обувь скрипит, еле-еле выдерживая нагрузку. Сердце, стучащее в горле, отбивает неровный ритм, отдающий в уши. Слышат ли окружающие, как бешено оно колотится?

Он не знает, сколько бежит. Иногда кажется, что время ускоряется, а иногда оно словно застывает на месте, замораживая и его. Словно в тех самых снах, в которых сколько бы ты не бежал всегда остаешься на месте. Ноги горят огнем. Из очередного переулка он выскакивает на узкую тротуарную дорожку: на дороге собирается огромная пробка, у которой нет никакой перспективы рассосаться в ближайшее время. Мужчина ныряет в плотный поток машин. Он не собирается попадаться в руки так просто.

Глава 1

Зрительный зал тонет в темноте, невозможно даже различить лица, но можно почувствовать тот интерес, который зрители проявляют к происходящему на сцене. Женщина с короткой стрижкой и в строгом костюме чуть склоняется вперед, держа в руках планшет, а парень, вопреки официозу, расслабленно откидывается на спинку диванчика. Ослепительный свет придает вечернему шоу какой-то особенный антураж.Яркие софиты освещают двух человек, сидящих друг напротив друга. Оба приятно улыбаются.

Нельзя не отметить, каким красивым юноша выглядит в софитах: белоснежная ровная кожа кажется безупречной, от улыбки на одной щеке появляется ямочка, а черные волосы уложены слегка небрежно, подчеркивая приятный овал лица. Если присмотреться, можно увидеть, что его глаза чуть подведены – это выделяет глубину их зеленого цвета.

– Ты в первый раз на нашем шоу, так что нас интересует абсолютно все. Надеюсь, ты удовлетворишь наше любопытство. Даже не надейся оставить какие-то тайны.

Женщина улыбается и складывает руки поверх планшета. Она хитро прищуривается. Гость вечернего шоу смеется и кивает.

– Конечно. Любой вопрос, Миранда.

Парень взмахивает рукой, как будто разрешает спрашивать. Он отпивает воды из кружки, стоящей на столике рядом, готовясь слушать.

– Все мы тут знаем, что «Олдридж Инк.» – самая крупная фармацевтическая компания в стране. Твоего отца можно признать гением. Выстроить такую огромную корпорацию! Не каждый способен на подобное. Только вот еще мы знаем, что ты, как старший сын, не станешь тем, кто возьмет управление в будущем. Почему так?

Парень, не переставая улыбаться, пожимает плечами, а потом разводит руки в стороны.

– Что я могу сделать, если мой младший брат, Себастьян, такой талантливый? У меня не было и шанса с тех пор, как он родился. Кажется, он еще в пеленках умел считать деньги и знал все лекарственные препараты, производящиеся в наших лабораториях.

– И тебя это совершенно не расстраивает?

Кажется, Миранда планирует вытащить все душевные переживания своего гостя наружу, но тот либо остается абсолютно непробиваемым, либо в действительности ничего не чувствует, считая все это незначительным.

– А почему должно? Компания в хороших руках, а я сделаю все, чтобы помочь брату. Руководить – это непросто, и любому человеку нужен тот, кому можно доверять. Тот, кто поддержит в трудную минуту. Разве вы не согласны?

Миранда поднимает руки, сдаваясь доводам и обаянию собеседника.

– Понятно-понятно. Просто… Вряд ли кто-то ожидал увидеть в такой богатой семье столь скромного человека.

Это вызывает лишь смех собеседника: в глазах скользит что-то похожее на ту эмоцию, с которой взрослые люди смотрят на маленьких детей, говорящих какую-то глупость, сами этого не понимая. Это длится всего мгновение, и сложно сказать, было ли это игрой воображения или реальностью. Миранда предпочитает думать, что ей показалось. Просто свет так лег, и блики в глазах заставили ее надумать лишнего.

– Отец очень серьезно относился к нашему воспитанию. У каждого должна быть роль, которая ему подходит.

Гость серьезно кивает, как будто бы эти слова значат для него чуточку больше, чем для всех людей, которые присутствуют в студии. Миранда это безусловно замечает, но у нее нет ни единой идеи, за что бы зацепиться, чтобы вытащить больше, так что она просто переходит к следующему вопросу:

– К вопросу о ролях: правда ли, что на работу в «Олдридж Инк.» не принимаются зверолюди?

Скептицизм, отражаемый на лице парня, намекает, что этот вопрос странный, что он не требует ответа, ведь он слишком очевиден. В обществе, где зверолюди – рабы, а если и свободны, то становятся максимум обслуживающим персоналом, не стоило задаваться вопросом: работает ли кто-то из них на предприятии, которое несет ответственность за жизнь и здоровье людей. Так уж случилось, что сбой в генах приводил к появлению не только положительных характеристик.

– Не совсем. Конечно, мы не можем допустить их в лаборатории. Звери не должны шастать там, где для людей создаются лекарства. Это неприемлемо. В наших лабораториях работают исключительно люди. Как я и говорил, каждый должен знать свое место. В нашей компании работают зверолюди, но в основном это обслуживающий персонал в офисе. Остальная работа, боюсь, слишком сложна для них, мы не хотим встречаться с рисками неожиданных приступов инстинктивного поведения, которые могут привести к тотальным ошибкам. Они могут стоить людям жизней.

Миранда понимающе и одобрительно кивает:

Гость прикусывает губу, чуть подумав, а потом закидывает одну ногу на другую. Из-под края брюк выглядывает аккуратная косточка.– Действительно. Это очень ответственный подход, думаю, поэтому вы – лучшие в своей сфере. Как вы сами относитесь к зверолюдям?

– В этом вопросе я полностью солидарен со своим отцом. Зверолюди вряд ли когда-нибудь смогут стать полноценными членами нашего общества. Осознанность – главное преимущество людей. Те, кто руководствуется инстинктами и не может их контролировать, – опасны. Это нужно понимать. Определенная степень контроля и ограничений необходима для создания безопасной и благополучной среды.

– С этим сложно не согласиться. Перейдем к главному вопросу этого вечера: он интересует многих наших зрителей. Кристофер, скажи, ты уже успел найти спутницу или только в поисках?

Вопрос вызывает веселый хохот. Кристофер качает головой и мило улыбается Миранде:

– Боюсь, что не успел. Все так же одинок.

– Ох, так у наших зрительниц все еще есть шанс!

За этим вопросом следует еще тысяча – про идеальную женщину, представления о семейной жизни и другие глупости, которые сам Кристофер важными не считает. Как, впрочем, и доступными для него.

Кристофер уходит за кулисы и оттягивает пальцами галстук, расслабляя узел. С его лица сползает приветливая улыбка. Дружелюбное лицо исчезает, вместо него появляется мраморная маска – холодная и безэмоциональная. На сцене звучит бодрый голос: «Спасибо за интервью, Кристофер. Это был Кристофер Олдридж на шоу «Ночное откровение с Мирандой Алмонд», то есть со мной. Смотрите нас каждый Вторник ровно в 21:00».

Ассистент приносит стаканчик с кофе. Кристофер берет его в руки, обжигая пальцы, делает глоток прямо по дороге к выходу. Неожиданно он останавливается, морщась.

– Что за гадость ты мне притащил, скажи на милость. Как это вообще можно пить?

Кристофер раздраженно вздыхает, впихивает стакан в руки ассистента, и напиток расплескивается, пачкая чужую белую рубашку. Олдридж этого как будто и не замечает, продолжая идти вперед.

– Еще раз принесешь что-то подобное – будешь уволен.

– Да, Мистер Олдридж. Простите, этого больше не повторится.

Кристофер не отвечает: из кармана раздается звонкая трель, и он смотрит на экран телефона, на котором высвечивается «Кэрол Боттерил». Секретарша отца, которую его старший сын терпеть не может, но ему приходится глотать свое раздражение и держать себя в руках. Он поднимает трубку и произносит сухое «Слушаю», закатывая глаза. Из трубки звучит женский голос, тон которого совсем не такой, какой должен быть у голоса секретарши: чуть издевательский и надменный.

– Кристофер. Твой отец просил меня напомнить тебе о том, что сегодня он будет ужинать дома, и к шести ты уже должен быть там.

Кристофер хочет съязвить, что напоминать можно только тогда, когда кто-то о чем-то знал и забыл, а он, вообще-то, даже не в курсе. Как будто она специально не стала его предупреждать заранее. Что ж, вполне возможно, так и есть. Кристофер бросает короткое «Понял. Скоро буду» и вешает трубку, не дожидаясь ответа.

Улица встречает его оглушительным шумом. Около здания киностудии множество людей, машин. Кристофер кидает короткий взгляд на небо. Чистое и без единого облачка. Как можно было испоганить такой день чем-то вроде семейного ужина? Долго он об этом не думает – выбора у него все равно нет.

Он кидает быстрый взгляд на запястье, чтобы проверить время. На часах пять минут шестого. Олдридж кривит губы и забирается в машину.

– Домой, и желательно побыстрее. В шесть мы должны быть на месте.

Водитель молча кивает и трогается. Блаженная тишина окутывает салон. Кристофер трет пальцами виски. Это шоу высосало из него все силы, особенно Миранда, которая вилась вокруг него, словно змея. В том числе и до самого шоу. После он, благо, успел сбежать прежде, чем настырная женщина освободилась.

Кристофер достает из кармана небольшой пузырек и вытряхивает из него таблетку, глотая на сухую, без воды. Он так давно их пьет, что вода ему не нужна – привык. Хорошо, когда она была, но сейчас такая роскошь оказалась недоступна.

Олдридж включает телефон, решая отвлечься на новости. Беспокойство пожирает изнутри, вытачивая в его груди дыру, и идея сосредоточиться на тексте сначала кажется удачной. Потом он понимает, что в действительности это не работает, так что он убирает гаджет обратно в карман, упираясь взглядом в потолок авто. Он не в состоянии прекратить считать минуты. Машина двигается слишком медленно, и от этого к беспокойству примешивается раздражение.

– Ты можешь не плестись, как черепаха? Что было непонятно в слове «побыстрее»?

Кристофер повышает голос и пинает ногой кресло спереди. Водитель оборачивается и извиняющимся тоном произносит:

– Простите, Мистер Олдридж, тут пробка. Полиция перекрыла дорогу.

Кристофер отстегивается и выглядывает в промежуток между сиденьями, убеждаясь, что все очень и очень плохо. Нервно смотрит на часы. Те безжалостно показывают половину шестого. Кристофер тихо ругается и снова смотрит вперед.

– Отец меня убьет.

Олдридж выбирается из машины, совершенно не обращая внимания на крики водителя и вопросы о том, куда он собрался. Сейчас важно не опоздать на ужин, а не отвечать на глупые вопросы. От одной мысли не успеть пробирала дрожь. Кристофер собрался бежать, и как можно быстрее. Нужно добраться до конца этой пробки и вызвать такси – так у него будет хотя бы небольшой шанс успеть вовремя.

Он бежит так быстро, как только может, и это совсем не соответствует его образу. Вряд ли где-то еще можно увидеть человека, бегущего по дороге в чертовски дорогом дизайнерском костюме и туфлях, которые стоят как зарплата среднестатистического человека. Сейчас Кристоферу было не до мыслей о том, как именно он выглядит. В голове билась лишь одна – успеть.

Впереди виднеются штук пять полицейских машин, перекрывших улицу. Это очень странно, но думать о причинах совсем не хочется, сейчас не до этого. Лишь чуть позже он понимает, что очень зря не сосредоточился на этом. На него буквально из ниоткуда выскакивает зверочеловек. Все это время тот находился в какой-то из машин, пока охрана правопорядка проверяла каждую по очереди. Преступник не стал ждать, когда же его отыщут, предпочитая активные действия томительному ожиданию. Совсем как Кристофер пару минут назад.

Крис не успевает среагировать: крепкие пальцы хватают его сзади за шею, дергая назад. Олдридж ударяется о чью-то грудь, острые когти впиваются в горло. Он просто замирает, пока вторая рука зверочеловека прижимает его к своему телу так, чтобы перспектива выбраться стала недосягаемой.

Дула полицейских пистолетов направлены на них двоих. Страх захватывает с головы до ног. Сердце стучит как безумное. Слишком много мыслей проносится в его голове, но самая жуткая: он не успеет. Это пугает гораздо больше, чем когти около сонной артерии. Как раз они его, почему-то, мало беспокоят.

Сзади, около самого уха, раздается рык:

– Бросайте оружие, или я ему глотку разорву.

Полицейские медленно опускают пистолеты, а зверочеловек тянет Кристофера за собой, отходя.

– Джейсон Коуэлл, если ты сейчас же отпустишь заложника, то наказание будет не таким серьезным.

Полицейский пытается сделать шаг вперед, и названный Джейсоном сжимает горло Кристофера сильнее. Олдридж не издает ни звука даже в тот момент, когда чувствует, как по шее стекает тонкая струйка крови.

– Да пошел ты!

Все прекрасно понимают – в этот раз победа далеко не за полицейскими, Джейсон Коуэлл – тоже. Сегодня определенно его счастливый день. В отличии от дня Кристофера, который с самого начала был отвратительным. Судя по всему, он собирался оставаться таким до самого конца. Полиция просто не посмеет рисковать жизнью сына далеко небезызвестного человека. Это могло бы стоить им всем не просто карьеры, но и жизней. Каждый это понимает, и беглеца они останавливать не торопятся.

Джейсон в одно мгновение закидывает Кристофера себе на плечо и бежит в какой-то переулок так быстро, как сам Олдридж не смог бы бежать, даже если бы очень сильно постарался. Кристофер вначале даже не пытается вырваться. От удара о мощное плечо у него выбивает весь воздух, и первые мгновения он просто пытается дышать. Голоса полиции постепенно стихают: преступник петляет между зданий, сворачивает в самые темные и вонючие переулки.

Кристофер приходит в себя спустя пару минут и тут же пытается вырваться, он пинает Джейсона ногами, толкает в спину руками и рычит, совсем как сам Коуэлл недавно. На глаза попадается волчий хвост, и идея пронзает Олдриджа, словно молния. Он не теряет ни секунды – хватается за конечность и дергает за нее с такой силой, что похититель не выдерживает и вскрикивает, все же выпуская Олдриджа из рук.

Кристофер падает на землю: руки и колени, на которые он приземляется, саднит, но он игнорирует это, срываясь с места. Далеко убежать все равно не выходит – волк нагоняет его за секунду, прижимает к земле, словно он дикое животное, наконец настигшее добычу.

Коуэлл разворачивает свою «жертву» лицом, не заботясь о том, что, когда он переворачивает Кристофера, тот ударяется головой об асфальт. В глазах на мгновение темнеет. За это время волк успевает перетянуть его руки бельевой веревкой, которую сорвал где-то по пути.

Неужели он такой медленный? Кристоферу кажется, что он двигается очень быстро, но, видимо, все же не сравнится со зверолюдьми. С самого начала у него не было ни единого шанса.

Только сейчас он может посмотреть в лицо Джейсону. Молодой волк, кажется, того же возраста, что и он сам. Что удивительно – волосы его выглядят седыми. Кристофер затрудняется ответить, что это – то ли это был его натуральный цвет, то ли тот неудачно покрасился в серый. На макушке торчат волчьи уши, которыми тот водит из стороны в сторону, прислушиваясь. Но все это не привлекало столько внимания, сколько шрам, протянувшийся от брови до самого уголка губы. Джейсон чуть искривляется от оскала, которым он одаривает Кристофера. Из-под губы торчат острые клыки. Только вот пугают Олдриджа совсем не они: он встречается взглядом с черными глазами, такими, что зрачка почти не видно. В них полыхает настоящая ненависть. Она горит так сильно, что, кажется, огонь сейчас перекинется на Криса и сожрет его заживо.

– Еще раз дернешься – я тебя просто вырублю. Ты меня понял?

До слуха Кристофера доносится злобное рычание, и он спешит кивнуть. По спине бегут мурашки. Его вздергивают на ноги и тащат вперед: Джейсон осматривается, принюхиваясь. Олдридж совсем не удивляется, когда тот выбирает какую-то вонючую дыру, в которую просто-напросто сталкивает своего невольного спутника. Кристофер приземляется задницей в какую-то лужу, мысленно прощаясь со своими дорогими штанами.

Воняет так, что щиплет глаза. Кристофер зажимает нос связанными руками и смотрит, как Джейсон впихивается в небольшое отверстие, ведущее в подвал. Олдридж испытывает очень смешанные чувства по поводу того, что произошло. Отвращение смешивается с ужасом и отчаянными попытками придумать хоть что-то. Хотя, если так подумать, на ужин он уже безбожно опоздал, так что спешить туда больше не имеет никакого смысла.

Вот уж в какое приключение он не хотел попадать. Но никто его желаниями интересоваться не собирается. Снова.

Глава 2

Кристофер садится, скрестив ноги, смотрит на своего похитителя. Тот сидит, облокотившись на какую-то трубу, с закрытыми глазами, но иногда подрагивающие уши выдают, что он не спит. Крис щелкает зубами от раздражения, а потом поджимает губы.

– Ну и долго ты будешь меня здесь держать?

Кристофер наблюдает за тем, как Джейсон лениво приоткрывает глаза. В его сторону устремляется такой же раздраженный взгляд, какой только что бросил Крис Коуэллу.

– Пока не дойду до места, в которое хочу добраться.

Кристофер насмешливо приподнимает брови, произнося следующую фразу достаточно мерзким тоном, чтобы он мог вывести из себя кого угодно:

– А ты, я смотрю, настоящий гений мысли. Как думаешь сколько полицейских теперь охотится за тобой? Могу поспорить… Раза в три больше, чем раньше. Ты нажил себе только больше проблем, умник.

Каждое слово Кристофера сочится таким количеством сарказма, что им можно отравиться: в отместку Джейсон подбирает с земли какой-то камешек и швыряет в пленника. Попадая в плечо, заставляет Криса вздрогнуть.

– Я бы на твоем месте помолчал. Пока я держу тебя при себе, они ко мне не подойдут так просто. Всегда есть шанс, что я успею тебя убить.

Коуэлл сверкает волчьими глазами и закрывает их снова. Ему нужно немного отдохнуть. Кристоферу тоже, но как здесь отдохнешь, когда тебя похитил слетевший с катушек зверочеловек? Правильно! Никак! Мало ли что этому психопату придет в голову? Кристофер молчит минут пять, пока его терпение не кончается: игнорировать отвратительный запах уже не получается.

– Почему вообще нужно было выбрать эту вонючую дыру? Специально искал самую мерзкую? Могу поспорить, тут еще и крысы водятся. Не мог спрятаться в месте поприличнее?

Его ворчание успешно игнорируется, поэтому Кристофер и не планирует останавливаться. Это хоть как-то спасало от тяжелых мыслей, невыносимого запаха и давящей темноты подвала. К тому же, компания зверочеловека оказалась не из приятных.

Спустя пятнадцать минут беспрерывных жалоб Кристофер убеждается, что волку на него абсолютно наплевать, и это немного успокаивает. Как выясняется парой секунд позже, в этом он однозначно ошибся, но понимание приходит слишком поздно. Только тогда, когда его челюсти до боли сжимают сильные пальцы.

Джейсон ничего не говорит, просто запихивает ему в рот какую-то тряпку, которую достает из сумки, и обвязывает его рот еще одной, чтобы Кристофер не выплюнул комок наружу. Кристофер вздрагивает, когда волосы попадают в узел, но он оказывается настолько разозлен подобной беспардонностью, что почти не обращает на это внимания. Правда теперь все, что он может делать – это сверлить Джейсона злобным взглядом.

Коуэлла этот взгляд, кажется, совершенно не трогает, но на деле Кристофер отчетливо ощущает исходящее от него раздражение. По всей видимости, тот и сам не рад такому соседству. Крис понятия не имеет, сколько еще им предстоит провести бок о бок, и не только в этом подвале. Он надеется, что не так уж и долго, хотя домой возвращаться тоже не хочется. Там его тоже не ждет ничего приятного после того, как он не успел к ужину.

Кристофер с трудом поднимается без помощи рук и пересаживается поближе к какой-то трубе, облокачиваясь на нее. В ближайшее время они, похоже, не собираются уходить.

Когда в голове Криса проскальзывает эта мысль, он даже не представляет, насколько не «в ближайшее время» они отсюда уйдут. Наступает ночь, и понять это можно лишь по отсутствию проникающих в подвал солнечных лучей: их заменяет тусклый свет уличных ламп. Помещение почти полностью тонет во тьме, и это вызывает неприятное ощущение мурашек по всему телу. Чертовски хочется пожаловаться на то, что здесь холодно и влажно. Хотя бы к запаху он умудряется привыкнуть, и очень надеется, что от него теперь не несет так же.

Кристофер начинает дремать к середине ночи, но с утра его будит собственный желудок. Вчера он совсем ничего не успел съесть, кроме утреннего кофе. Сейчас он даже жалеет, что не стал пить ту гадость, которую принес ему ассистент. Желудок возмущенно урчит, будя не только самого Криса, но и Джейсона. Тот в очередной раз кидает на него взгляд, обещающий, что обедать будут Кристофером.

Впрочем, вместо того, чтобы что-то произнести, Джейсон опять залезает в свою сумку. Кристофер играет про себя в увлекательную игру угадайку: что же он достанет из нее? Нож? Наверное, нет – он вроде как угрожал ему когтями. Хотя кто знает этих дикарей? Может, использовать когти ему просто привычнее. Игра заканчивается быстро, потому что кроме ножа никакого варианта в голову больше не приходит.

К удивлению Криса, волк достает из сумки купленный в какой-то забегаловке суп на вынос. Или украденный? Желудок тут же откликается, заурчав: Кристофер смотрит на суп в руках Джейсона немного завороженно. Очень хочется этот суп отобрать.

Коуэлл некоторое время смотрит на Криса, а потом подходит к нему и присаживается рядом.

– Если ты сейчас начнешь гундеть, то я заткну тебе рот обратно. Итак, ты начнешь?

Кристофер отрицательно мотает головой. Ему сейчас чертовски хочется укусить наглеца за лицо, чтобы тот не вел себя так высокомерно. Приходится успокоить внутреннее возмущение. Джейсон развязывает тряпку и вытаскивает комок, пропитавшийся слюной насквозь. Кристофер кривится, разминая челюсть. Ему и самому противно, но Джейсон не выказывает никакого отвращения.

Во рту ужасно сухо, и Крис пару раз сглатывает.

– Руки развяжешь?

Волк приподнимает брови: на его лице в первый раз появляется какая-то другая эмоция, кроме ненависти и раздражения. Кристофер готов поклясться, что Коуэлл сильно удивился его наглости. Удивление сменяется, уже даже родным, раздражением.