Там, где гремит гром

Вернувшись, Сергей вывел себе на колонки эфир. Как раз было время новостей. В одном районе батарейная стрельба. В другом – контрбатарейная. Авиация уничтожила опорные пункты. Городские кварталы под обстрелом. Применение тяжёлой огнемётной системы. По другому городу выпушено несколько десятков ракет и снарядов определенного калибра. Ликвидация разведывательной группы.

Сергей вспомнил о прочитанной когда-то статье про квантовую механику. Или не про квантовую, но про науку. И там говорили о проблеме Наблюдателя. Некая смесь философии и науки. Если мы выходим из комнаты, закрываем за собой дверь, то остаётся ли комната на своём месте? Или она материализуется только при появлении – при взгляде – Наблюдателя? Причём, Наблюдатель может быть почти любым процессом: шум, другой человек – событие, которое создаёт эту комнату. А вот нет ни звука не картинки и что там за горизонтом? Невероятно могучий вселенский суперкомпьютер генерирует реальность перед нашей камерой-глазами, как в том кино?

Вот так и сейчас: идут бои, летят самолёты, плывут корабли, но они появились только благодаря сообщению по радио. До этого вокруг был утренний лес, а теперь и за ним появились события. Значит, для сотворения реальности хватает и звука.

Сергей подумал, а не сообщить ли местным жителям, что локального эфира пока не будет? Может кто-то ждёт. В деревне, наверняка, радио больше слушают, пока работают. Хотя сейчас ещё и беспроводной интернет, все в паутине висят, ждут паука. А может он просто невидимый и почти сразу кусает всех попавшихся, и они сами не понимая растворяются от его яда, забывая, где и как жили раньше.

Вообще, Сергей не обязан был сидеть на этой одной точке, лишь проверять состояние эфира и помогать Ване во время местной передачи. Его могли вызвать и на какой-то другой объект, но таких объектов особо и не было. За зарплатой Сергей не гнался, на вторую работу не ходил. Иногда чинил электронику, но если просили. Ему одному хватало, и он не хотел менять лесной покой на деньги.

Дорога назад была мокрее, заморосил дождь. У Сергея был дождевик, он лишь щурился, когда в лицо прилетала горсть водяного песка. В лесу морось была похожа на вату.

Переезд через трассу снова пришлось ждать. Дворники машин ритмично скрипели, показывая Сергею лица водителей. Напряжённые.

Уже возле его дома, по тротуару быстрым шагом шла женщина. Голову прикрыла папкой и смотрела под ноги, чуть не врезалась в Сергея.

– Ой, – крикнула она и подняла взгляд. – Ой, Серёж, ты?

Знакомая матери, давно ещё часто бывали в гостях. Тётя Валя работала в городском исполкоме. Название из прошлой жизни.

– А ты не уехал?

– Куда, тёть Валь? На дно океана?

– А? Ой, не знаю-не знаю. Господи, что творится, в страшном сне… А ты также и работаешь на вышке?

– Да, где же ещё.

– Ну да-ну да, у нас говорили, что вокруг в сёлах свет повырубали, провода, наверное, посекло. Как в четырнадцатом. Так что им только радио и осталось.

На следующее утро Сергей поймал себя на мысли – он спешит. Торопится побыстрее приехать на вышку. Почему? Или зачем? Какой вопрос правильный?

Оборудование работало. Эфир живой. Он походил по комнатке и зашёл в дикторскую. Сел на потёртое дерматиновое кресло. На столе закреплён микрофон. Зачем он сюда зашёл или почему?

Заметил ли кто-то в сёлах исчезновение местного эфира? Ну заметили и что? Нет и нет. Или они думают о страшной беде? Что город разрушен или захвачен? Или что все просто уехали, оставив им областной эфир?

Сергей посмотрел на часы. Через десять минут Ваня обычно зачитывал местную рекламу и к ней пару новостей.

Всё проверив, Сергей переключил передачу, неуверенно зачем-то взял закреплённый микрофон рукой и сказал:

– Здравствуйте. Говорит местная радиостанция. – сделал паузу. – К сожалению, программа поздравлений временно выходить не будет.

Он замолчал. На языке крутились слова, но микрофон перед лицом заставлял сформулировать предложения, подумать.

– У нас всё в порядке. Местный ретранслятор работает. Мы… не уехали.

Сергей выключил микрофон, выдохнул и вернул на волну областной эфир. Выпивая традиционную чашку на улице, он всё думал, как быть. Каждый день сообщать, что всё хорошо? Рассказать местные новости? Какие и где их брать? Где их брал диджей Ваня? Кто его знает, из местной газеты, наверное.

Уйдя с вышки пораньше, Сергей заехал в местную редакцию. Крохотная, но зато в центре города, ещё с тех времён. Закрыто. Мимо, рыкнув, проехал большой двухэтажный автобус. Слишком большой для такого города. Заполнен людьми.

Дома Сергей зашёл в Сеть. На. местных сайтах из новостей только объявления про автобусы, с телефонами, вайберами и телеграмами. В разделе продаж несколько предложений с пометкой «СРОЧНО».

Он вновь взглянул на свои часы. Половина восьмого. Время, как говорят, детское. Хотя в каком-то смысле наоборот. Для взрослых иногда только оно и остается. Сергей покатил обратно на вышку.

Давно он не включал фару на велосипеде. У него стояла ещё «динамка», хоть сам велик и современный. Думал на батарейке взять, но всё как-то некогда.

Жёлтый огонёк лампочки, подрагивая, освещал дорогу. Видно плоховато, но когда знаешь её наизусть – хватает.

В лесу ночью по-другому. Вроде и днём и ночью одинаковый, но в темноте он… спокойный. Словно листья и иголки легли спать. Стрекотали цикады или другие насекомые, ухала одна птица, ритмично пищала, как радар на подводной лодке, другая. Только в первые минуты это спокойствие пугало, будто лес замер и притаился, тая опасность. Нет, он просто отдыхал.

Над входом приветливо светила тёплым светом лампочка. Сергей лично заменил больнично-белую, на мягкий свет. Вверху на вышке двумя красными жуками светились сигнальные огни.

Машинально взглянув на приборы, Сергей сразу прошёл в радиорубку.

– Добрый вечер всем, кто слушает наше радио. Нашу волну. Это вновь местное включение. Я, мы вот решили, учитывая ситуацию, предоставить вам информацию…

Сергей зачитал пару объявлений об автобусных рейсах. Попрощался.

На следующий день взял с собой рюкзак. Супермаркет был закрыт и пришлось закупиться в маленьком магазине. Многое подчистили, но Сергей был непривередлив. Консервы, какие остались, крупы. Сахар разобрали, взял джемы, конфеты. Сделал ещё одну ходку за водой. Раньше её Ваня привозил, для чаёв-кофеёв, но теперь водовозы перестали приезжать. Набрал из-под крана.

На улице пошёл дождь. Сергей представил, как деревенские жители, оббегав в сапогах и дождевиках свою скотину, вернулись в дома, которые без электричества. Печку, наверняка, растопили. Март сырой и холодный. Это ведь природа просыпается, вот и мрачная. Включают эти люди приёмники. Кто-то попросит соседа, едущего в город, купить батарейки. И льётся из эфира музыка, новости, реклама. Внешний мир.

Ему очень хотелось что-то сказать этим людям. Непонятный самому инстинкт Вещателя, Пророка, Успокоителя, Властелина? Вот как в Интернете. Даже не беря во внимание сами видео, где об одной и той же книжке будет десятка три человек рассказывать, и просить подписаться на них. Мол, я вам и ещё потом свои мысли озвучу. Но сколько же комментариев. Даже гневных, злых. Это ведь все хранится в людях. Причём в виде готовых фраз, мнений и предложений. Разной степени пристойности и литературности.

Сергей задумался под шум дождя и не сразу заметил исчезновение человечества.

Тишина в эфире.

Кинулся к приёмнику. Нет сигнала с областной станции.

По электрике вроде всё нормально. Что-то с антенной?

На улице дождь. Люди в домах.

Один раз рука соскользнула с мокрой перекладины. Надо было надеть перчатки. Струи воды постепенно прилепляли дождевик к телу. Но лезть не так уж высоко, не Эйфелева башня.

Сама антенна, по сути, железяка. Чтобы полностью пропал эфир её надо на куски разломать. Вот соединение с кабелем – другое дело. Соединительная коробка на вид целая. Вся тёмная, сто лет не открывали. Пристегнувшись к лестнице, Сергей открыл крышку, посветил фонариком. Сухо. Проверил тестером сигнал между клеммами. Проходит.

Вернувшись в помещение, ещё раз проверил контакты, покрутил настройку волны. Тишина. Точнее – отсутствие людей. Те самые космические лучи и частицы шипели. Это означает одно – не работает передающая станция.

От мобильных антенн можно было получить интернет и почитать о происходящем. Не работает, да что ж такое. Открыл рабочий ноутбук. Попробовал со своего телефона – телефонная связь вроде была, и то лишь по индикатору, интернета нет.

Сергей походил по комнате то и дело глядя на микрофон, Ему виделось как у приёмников все замерли в ожидании.

– Извините, трансляция остановлена по техническим причинам. Приостановлена, – сообщил он слушателям. Подумав, добавил: – Мы вернёмся.

Понёсся обратно в город. Домашний интернет работает. Своя музыка есть, но надо скачать ещё какой–нибудь. Что в новостях? Сергей пробежался по двум новостным порталам, делая скриншоты, открыв десятки вкладок браузера. Забрав свой ноутбук поехал обратно на вышку.

Вернувшись, скинул всю музыку со своего ноута на рабочий. Теперь в плейлисте больше сорока часов музыки. Поставив перед собой компьютер, Сергей вышел в эфир и прочитал новости. Прогноз погоды. Попрощался и пожелал удачи. Ночевать остался на вышке. Ему так было спокойнее.

Наутро поехал домой за информацией. Фронт активно двигался. Применяется авиация, различные ракетные системы. Проблема с движением по дорогам, со снабжением. В раздел политических боёв лучше и не заглядывать. Там уже почти атомная бомбардировка.

Вновь песчаная дорога на холм. «Будто от проблем поднимаюсь», ловил себя на мысли Сергей. «Будто наверху никто меня не тронет.»

Он уже приготовился зачитывать новости, но вдруг остановился. Правдивость новостей дело, мягко говоря, спорное. Самые честные фильмы – про животных, документальные. Или про науку, но там не всегда. А вот про отношения между людьми и странами… Но и ты сам тот ещё источник доверия. Тебе кажется, ты просто пересказываешь «как есть». И вопрос даже не в доверии слушателя к тебе, в его веру в твою искренность. В доверии к себе. Твоя оценка действительности откуда берётся? Чистый взгляд? Недовольство чести и достоинства? Нет, мнению нашёптывают услышанные разговоры, новости, суждения. И ты смотришь на ситуацию, и думаешь, веришь или отвергаешь. Не надо никакого «Мне всё равно, гори оно огнём». Такое может сказать только тот, кто не слушает информационный поток, не пьёт из него. А выпил – всё, вкус почувствовал. Вот сейчас он прочитает жителям об опасности. Некоторые бросят всё, погрузят в четырехколесную телегу пожитки и уедут. Или уговорят уехать молодых, если такие ещё остались. И жизни нормальной у них уже не будет. И дома не будет. Родного. Родной он только один. Поэт ещё писал: влюбляемся лишь раз, потом всю жизнь ищем похожих.

А если не сообщить? Будут мучиться в догадках и ещё большем страхе? Упрекнут радио?

«Господи, как же сложно, наверное, Богу», подумал Сергей и сам усмехнулся конструкции своей мысли. Бог ведь тоже вроде творил или творит Словом.

Но он всемогущ, всё-таки попроще. А ещё интересно, он нейтрален к событиям или есть у Него свои понятия Добра и Зла? Церковь говорит, он насылает испытания за грехи. Но я не Бог, подумал Сергей. Всего лишь учусь.

Сейчас он может создавать окружающий мир. Неважно сколько там человек и нужно ли им это. Кому-то нужно.

Сергей вышел наружу. Прогулялся под пахучими соснами. Вернулся, задрал голову на антенну. Вот так на неё смотрят издалека радиоприёмники и ждут информацию. Инстинктивно он залез на вышку. Что она видит? Пасмурный день, солнце так и не решается выглянуть. Сосновые верхушки как иглы покрывают холмы вокруг. Северский Донец течёт. Слышны взрывы вдалеке. Где-то за тучами воет. То низко и медленно, то почти как свист.

– Уважаемые слушатели. Связь с областной станцией утрачена, но наша местная радиоточка работает. Я буду сообщать вам местные новости, местную ситуацию. В нашем городе есть свет, есть вода. В округе тоже всё спокойно. Военной техники не видно, взрывов нет. Пожаров в лесу тоже не наблюдал. Я буду выходить и эфир хотя бы раз в день в это время. Но могу ещё и вечером. Я продиктую свой номер телефона, мне можно написать смс или позвонить, но это если появится связь. К сожалению, дело не в нашей выше, сигнал исчез от передающих антенн.

Странное ощущение. Вроде сказал в никуда, а волнуешься. Как воспримут, придут ли вечером и завтра послушать ещё? Тут не Интернет, просмотров нет. Вечером он сообщил им примерно тоже самое. Надеялся, что слушателям нравится его подбор музыки. Ставить что-то нарочито весёлое неправильно. Сразу зазвучит подвохом. Грустное тоже. Истина в Балансе, как говорили Древние. Нашёл лирические песни о любви. Увидел в списке и о родной стране, ещё советские. Надо ли сейчас такое включать? На что это может смотивировать? Страны той нет, а Родина есть. Докинул несколько песен откровенной попсы, из Ваниной коллекции. Чистой музыкой, без слов, всё время не заполнишь, могут выключить. Да и классика в эфире у нас с девяносто первого воспринимается иначе.

Город пустел. Сергей забил всё свободное место на вышке продуктами. Каким-то чудом ещё работал интернет в квартире. Не один раз Сергей спрашивал у себя – почему не уехать? Некуда? Да может и есть куда, но опять этот вгрызающийся вопрос «Зачем?». Человеку важно чувствовать себя нужным. Другим человекам, природе, самому себе – это детали. Слово есть такое старое – неприкаянный. Как живой призрак, вроде ты есть, а вроде и нет. Одно тело землю топчет. А здесь Сергей очень даже прикаянный. Он включил микрофон.

Фронт смещается быстро, сообщал он. Соответственно, пушки отъезжают всё дальше и опасность попадания меньше. В город прибудут бригады помощи. Поставка продовольствия работает. В крайней случае, на радиовышке есть лекарства и еда.

– Я с вами, – добавил он в конце.

Это всё были его рассуждения. Он понятия не имел куда и как двигается фронт и что там с поставками. Кто захотел, смотал удочки из деревни, остались старики и те самые крепкие хозяйственники. Им нужна не помощь, они сами многое умеют. Им необходимо спокойствие. Пускай мнимое. Для них нет разницы. Искусственно созданный мир, в котором будут жить. Как вот этот лес вокруг. Кривоватое сравнение, но для Сергея оно больше касалось вопроса Создателя или по-современному – бренда. Лес посадил не бог-природа, а новости сообщила не официальная служба.

А может съездить туда? Радиус 20–30 километров для велосипеда не проблема. Да, лесами, дорог не знает, но посмотреть примерно на спутниковых картах, а там найдутся. А хотят ли его там видеть? Палкой не погонят, но вот… как воспримут? Сейчас он для них – Голос. Он достаёт откуда-то информацию, сообщает, поддерживает их. И вроде все прекрасно понимают – Голос ведь человек, не Высшая сущность. Но Голосу верят, Голос говорит как есть. А тут Сергей на китайском велике. И вот этот чудик вещает? Да что он знает, что понимает? Просто балуется в эфире.

Сергей вновь и вновь ощущал непонятное и противоречивое чувство. Он постоянно думал, что должен выйти в эфир, сказать слова тем самым невидимым слушателям. И тут же другая мысль: им всё равно, ну нет сегодня голоса, что ж поделаешь. Но ему не всё равно. Откуда-то из глубины памяти всплыли слова мамы. Кому она говорила уже ушло навсегда.

«Вот наработалась за день, хоть падай. Домой ноги еле волочу. Но выбегает Серёжка, я с ним играюсь и мне хорошо.»

Необъяснимая связь, скорее всего надуманная им самим, но такая сильная. Он днями, неделями продолжал выстраивать мир для невидимых слушателей. Не райский, но в котором можно остаться и жить. «Всё будет хорошо» звучало почти в каждом его эфире. Имеет ли он право вот так успокаивать? Может, его там за эти слова проклинают. Считают его действия специально придуманными, для дураков, чтобы сидели смирно. Выбор у них скудный. Верить, в той или иной степени, или выключить радиоприёмник.

Мысли не давали уснуть и Сергей вышел на улицу. Поднял взгляд наверх. Облака сегодня рассеялись. Звезды мягко мерцали, говоря Сергею знакомые слова. Всё будет хорошо. Всегда было. Мы же на месте. Ты на месте. Река жизни не останавливается. Деревья растут и умирают. И люди.

Он залез на вышку. Вдалеке мелькают огоньки или кажется. Хочется, чтоб мелькали.

Нет, всё-таки хорошо, что они его не знают. Окружающий этих людей мир строит не Сергей, его строит Голос. Человек часто похож на машину. Ввели информацию, он обработал и принял как данность. А почему нет? Кто Программист – ответов много. И языков программирования тоже много.

Может когда-то он услышит или увидит тех, к кому обращается. Узнает их историю, как им жилось, получилось ли у Сергея добро или всё зря.

В начале было Слово.

Королевство

1 марта

Мой новый дневник начался не в январе, как я думал. Да, было бы красиво, но я не смог оставить пустые листы в тетради просто ради эстетики.

Бумагу надо беречь. Вдалеке опять гремит. Такое уже было несколько лет назад. Тогда я был ещё юным и воспринял это проще. Хотя и сейчас не скажу, что испытываю очень сильное волнение. Гораздо сильнее переживаю за маму. Она всё чаще садится на лавку во дворе, отдохнуть. На кухне также. Поставит кастрюлю на печь, глубоко вздохнёт и присядет отдохнуть. Очень хочется ей помочь.

Ещё тогда, в прошлые «громы» я спросил папу о них. Он отвечал не сразу. Долго смотрел куда-то вдаль, потом резко бросал что-то вроде «дожились», «а ну их» и уходил. Я не решался расспрашивать. Он будто заклинание произносил и я, как Гарри Поттер, чувствовал в этих словах намёк на тёмную магию и боялся. Даже с мамой они особо на эту тему не общались. Я и сам догадывался, что идёт война. Я же читаю книги, а там почти всегда война. Королевства, галактики, общества. Вот и в мире точно также. День, когда содрогнулась земля.

Я осторожно спрашивал у мамы: что случилось? Но тут уже словно я сам колдовал: она либо замирала от ужаса, либо наоборот смотрела на меня тепло-тепло, и потом сильно обнимала. Это все разжигало моё любопытство, мне бы тогда литературы побольше, но попросить родителей привезти из библиотеки книг о войне не решался. Интересно было бы сравнить с фантастическими мирами. Учителя тоже перестали ко мне приходить, из-за опасности. И вот я сейчас думаю – это всё повторяется? Или не закончилось тогда? Есть ли разница? В одной книге встретил интересную мысль: нет ни прошлого, ни будущего. Есть только вечное настоящее.

3 марта

Меня разрывает от того, что никак не могу помочь маме. Вчера отец уехал в город. За припасами, как он сказал. Мать хватала его за руки, но он не поддался. Надо, непоколебимо говорил он, смотря в сторону. Может, самому себе? Он пока ещё не вернулся. Мать металась по дому как залетевшая в окно птица. Сбегала к соседям, которые ещё остались. Точнее, соседу. За папой хотела поехать, это понятно, но у дяди Коли накрылся какой-то насос в машине, папа ещё говорил – об этом. «Да он бы и не поехал», рассказывала мама придя – нет, прибежав, – домой. Может и папа просто переждёт опасность, пытался успокоить её я, но и сам волновался всё сильнее.

«Не знаю-не знаю», мать покачивалась на краешке стула сжимая в руке телефон. Что толку? Он тоже перестал работать те самые годы назад. «Хрен с ним», махнул тогда рукой отец, «так будем пенсию ездить проверять. Проживём и без звонков. Карточку главное открыли».

Хорошо маму отвлекли наши звери, как мы их называем. Курицы (не люблю слово «куры»), утки. Раньше была и свинка, но уже нет. Я тогда сильно переживал, плакал. Я видел её несколько раз. Папа не разрешал мне к ней ходить и кормить. «Не привязывайся душой», говорил он, «если привяжешься, то вместе с ней умрёшь и ты сам»

«А как же ты?» спрашивал я. «Ты будешь его убивать.»

«Нет, не я. Позову того, кто хорошо умеет это делать.»

«А разве позвать убить и убить самому не одно и тоже?»

Отец тогда не ответил. Этому где-то учат, думалось тогда мне. Или у других отцы, которым это дано, и они передают свой опыт? Меня-то, ясное дело, такому не научишь. Тут и тело сильное надо.

Я искал мать во дворе, предлагая помощь, но она все время гнала меня в дом, как курицу. Немного обидно. Что-то же я всё-таки могу. На улице темнеет. Папы ещё нет. Плюш свернулся калачиком, смотрит как я пишу. Проведаю сейчас на улице Винни и буду ложиться спать.

5 марта

Вчера не смог ничего написать. С мамой нехорошо. Приходил сосед дядя Коля. Я слышал лишь обрывки разговора и понял только, что «накрывают конкретно» и «настоящая армия». А что, бывает ненастоящая? Мать прибежала ко мне, приказала сидеть внутри дома и засобиралась в город. Искать папу. Я с ней спорил: как ты туда попадёшь? Машина на ходу была только у нас и на ней же уехал отец. Из соседей остались только дядя Коля и та бабушка, из крайнего дома. У нас и так-то домов было немного, но в те годы ещё сильнее опустели. Была автобусная остановка и остатки старого асфальта, но в то же время перестал приезжать и автобус. Я очень редко выезжал из дома и смутно помнил есть ли где ещё остановки, и насколько далеко до основной трассы. Почему исчез автобус, спрашивал я родителей.

«Опасно»

«Ну мы же здесь живём!»

Мама ушла и я остался один. Хотя, конечно же, не один. Глупое выражение из книг. Если с человеком нет рядом человека, то как бы и мира нет. Может наоборот, жили бы люди каждый очень-очень далеко от другого и было спокойнее. Я вот с Плюшем сижу и ничего. Вышел во двор, несмотря на запрет. Отпустил погулять Винни. Он на цепи сидит только ночью, а днём бегает, радуется. У нас хороший забор и не убежит, да он вроде и не собирался. Я послушал грохот родившийся за горизонтом. Звучит неприятно, но неопасно. Я ведь помню, что бывает такой, когда стены дрожат от страха, а вместе с ними и ты. Хотя ты не видишь, что тебя пугает. Скрытый страх он самый сильный. Страшнее любого чудища. Ведь чудища ты испугался и потом думаешь – куда спрятаться, как его победить. А вот когда ты только чувствуешь страх, но не понимаешь – это жутко. Он за углом или на потолке? Это что-то хищное и быстрое, или огромное и сильное, пожирающее все на своём пути?

Я мысленно представлял, что живу в затерянном или тайном королевстве, которое можно найти только очень сильно постаравшись. Как в сказках – ради высокой цели. Поэтому, я всегда волновался, когда родители уезжали. В книгах героям тоже приходится куда-то ездить, торговать, добывать снадобья, лекарей, невест и волшебные камни. Хотя большинству из них и так жилось вроде бы спокойно.

Винни присел рядом, вздохнул и подставил голову погладить. Иногда мне очень жаль, что я не умею разговаривать со зверьми, но в другое время кажется, что умею. Ведь часто хватает просто выражения лица, вздоха, взгляда, для выражения чувств. Но люди не могут без слов. Я даже в книге встречал эпизод, где человек совершивший убийство говорил нечто вроде: «Я не виновен. У меня есть алиби. У вас нет доказательств» и при этом сам автор пишет: «По его лицу было видно, что он упивается своей безнаказанностью. Все в нем кричало – ничего вы не сделаете. И обвиняемые прекрасно знали о его вине, но ничего не могли сделать». Это же странно. Если все указывает на вину, но главное – слово. Разве слово так сложно подделать? Ничуть. И получается, что само событие не такое как оно есть, а такое как о нем рассказали. А со зверьми такого нет, только честность. Но жить абсолютно честно тоже, наверное, непросто.

Вчера после обеда мать так и не вернулась, я поел один. Хотел за собой помыть посуду, но на кухне ведро было пустое. Я почитал интереснейшую повесть из книги Стивена Кинга «Будет кровь», которую мне привёз папа из библиотеки. Там, говорил он, кто-то иногда приносит новинки и дарит. Спасибо этому человеку. Мне конечно и покупали книжки, но я понимал, что для родителей это непросто. Для этого надо много работать, ведь стоят они недёшево, и стеснялся выпрашивать. Да ещё бы знать, что нового выходит или вообще есть известного, интересного. Когда ещё приходила учительница, то иногда рассказывала, что есть любопытного книжного из прошлого и настоящего. Она же принесла мне всего «Гарри Поттера». Не за один раз, конечно. Целыми стопками листов. На каждом с двух сторон по две страницы. У неё был доступ к машине умеющей делать копии с бумаги. У меня в комнате стоит старый сундук и там я храню эти листы, как пират сокровище.

Пока не стемнело, мне пришлось покормить зверей, а то потом не видно будет. Кое-как я попал в курятник, набрал из бидона корм и рассыпал в кормушки. Также покормил и уток. Чуть не упал, правда, но ничего.

Мама не приехала и с наступлением темноты. Мы сидели с Плюшем возле свечи. Фонарик я брал только для чтения, экономил батарейки. Хотелось побыстрее уснуть, чтобы не волноваться, но не получалось. Даже читать не хотелось. Не помню, как отключился.