Там, где гремит гром

Да, нюх не ошибся. Между двумя людьми валялась картонная коробка с едой. Печенье было уже открыто, и я его доел. Разгрыз цветной пакетик – что-то сладкое. Были ещё две банки. Одну я смог разорвать зубами, она была мягкой А вот вторая совсем наоборот, не ухватишь её не так ни сяк. Я бы уже и бросил, но зубом сумел пробить дырку и оттуда полился запах. Ничего не мог с собой поделать. Терзал эту банку изо все сил, с разных сторон. Цеплялся за дырку и тянул до боли в зубах. Смог немного приоткрыть и тут же сунул язык.

Больно порезался губой, даже вскрикнул. Но и это не остановило. В остервенении, зажав банку лапами я вскрывал её, поливая еду своей кровью. Выедал что мог и продолжал рвать. Рот болел, челюсти ныли от усталости, но теперь я мог идти дальше.

Довольно скоро – после еды время побежало веселее – я нагнал стадо. Это были уже другие звери. На их спинах торчали шипы, причём все в одну сторону. А головы и лица нестрашные – как у машин с песком. Эти разбрелись по полю, точно как коровы. Правда держались они линией, а не кучкой, но у каждого Зверя свои повадки. Каждый из них пасся так, словно хотел быть подальше от соседа. Понимаю.

Вокруг них суетились люди. Один с коробкой за спиной что–то кричал себе в руку. Другой тыкал пальцами в такую светящуюся дощечку, забыл название. У Друга была точно такая же. Он иногда ставил на стол в беседке, на дощечке бежали картинки и вылетали звуки. Друг пил чай и гладил меня.

Меня, казалось, и не замечали. Я, конечно, и не подходил близко, но люди явно были заняты. Я уже хотел пройти сквозь их стоянку и двинуться вперёд, но тут Звери ожили.

Со страшным шипением они начали выбрасывать свои шипы. Это случилось так резко, что лапы сами подкосились и я упал. Все без исключения звери плевались шипами, которые ещё и ярко горели. Шум стоял невыносимый, прижатые уши не помогали и мне было больно. Я прижимался к земле, но она тряслась, будто хотела меня стряхнуть. Снизу я смотрел как в небо уносились хвосты этих шипов. Снова в сторону Грома.

Только было рёв стада прекратился, как люди вновь насовали новых шипов и Звери послушно их выбрасывали.

Я не мог заставить себя встать на ноги полз вперёд. Да, вперёд, вслед за шипами. Они укажут мне путь к Грому. Он где-то рядом.

Не так уж и рядом. Чуть привыкнув к свисту и шипению, я встал и побежал. Постоянно посматривал наверх. Шипы не всегда было видно, но четко слышно. Вон туда пронеслись, иду верно.

Вдруг сверху зажужжало. Именно зажужжало. Звук был точно такой же, как у роя пчёл, я не раз слышал. Осмотревшись, роя я не увидел, а звук все также приближался ко мне сверху. Я занервничал. На фоне серого неба вдруг показалась белая муха. Я так её назвал, хотя мухи так не летают – сверху вниз. Так умеют кусачие осы или шмели. А этот ещё и огромный. Завис надо мной. Неужели хочет напасть. Я оскалил зубы – даже не думай, лети себе. Он и полетел. Тоже вслед за шипами.

Таких шмелей я слышал ещё несколько, но они спускались ненадолго и вновь взмывали ввысь.

В поле выросли дома. Под ногами появилась дорога. Из земли, но дорога. Бежать по ней куда легче. Встретившие меня жилища были грустными. Их заборы сгорбились, траву во дворах никто не косил. Вот в одном из домов хотя бы ворота яркого цвета. На меня гавкали из-за заборов, но больше для своих Друзей, сообщали что я иду. Это нормально. Я молчал, не было ни лишних сил, ни желания болтать.

Возле серого цилиндра стояла низкая пухлая женщина с закутанной головой. Она крутила ручку обеими руками. Из цилиндра вылезло ведро с водой. Женщина взяла его и повернулась ко мне. Взвизгнула и буквально отпрыгнула назад, расплескав немного воды.

– Осподи, осподи, – повторяла она тяжело дыша. – Ты что, зверь? Зачем пришёл? Да что ж такое творится! Конец света!

– Можно воды попить? – спросил я, облизнув пересохший рот.

– Воды хочешь? Ну пей, – женщина перелила из ведра на цепи в своё и отошла.

Я напился и тяжело выдохнул. Вильнул ей хвостом.

– Откуда ж ты такой? – он сложила руки на груди. – Осподи, что ж там такое, что весь как из могилы?

– В двух словах не расскажешь, – ответил я и ещё раз благодарно вильнул хвостом.

– Чего торчишь тут, Светка. Ракетой по лбу хочешь? – к нам медленно шаркал пожилой человек в шапке. Он сильно прихрамывал, сильнее чем я. В руке две больших пустых бутылки.

– А куда деваться, – ответила женщина. – Света нет, насос не работает. Пожрать хоть что–то ещё есть, а с водой хуже.

– Да уж, – проскрипел старик. – Хорошо параша во дворе осталась. А то все сын подбивал – давай снесём, я ж тебе пристроил туалет людской. А так сходил без воды и дома не воняет. А это кто?

– Да я ж откуда знаю. Прибежал вот, воды попил. Страшный весь какой, грязный. Но вроде не злой.

– Эт в наше время важно. Грязный или нет, хоть голый. Главное со злобой на тебя прёт или нет.

В небе просвистели шипы и мы все трое задрали головы.

– А если это вот на дом упадет? – спросила женщина. – Это будет злом?

– Ну так если в тебя не целится.

– Ну да мало ли. Собьётся с пути, собьют, или в ответ полетят. Получается хоть так хоть эдак со злом встретишься.

– Да уж. Жизнь пыль. Ты в подвале?

– Ну а где. Вылазю только пожрать сварить на печке. А так с Валькой сидим, дрожим. А ты?

– Да я тоже. Заходи вдруг чего, в гости.

Калитка неподалёку от нас открылась. Оттуда вышла старушка. В платке, старых сапогах и грязном пальто. В руке книжка. Друг тоже часто носил. Она вдруг бухнулась на колени, достала из кармана маленький цветной кусок бумаги или дерева. Аккуратно поставила его на землю и посмотрела на небеса. Губы её шевелились, но слова вылетали очень тихие. Она открыла книгу, прочитала и вновь обратила взгляд наверх.

– Не туда ты взываешь, – пробурчал старик, идя уже с полными бутылками домой. – Ты или на ту сторону, или на эту. Не сверху на кнопки жмут и приказы подписывают.

Я ещё некоторое время посидел, отдыхая. Напоившая меня женщина тяжело вздохнула, постучала по своей груди сложенными пальцами и взяв ведро ушла.

Ушёл и я. Сзади долетал шёпот старухи. Скоро затих и он. Нет, до неба ему точно не долететь.

Впереди был дым. Я его учуял и лишь потом увидел. Чёрные и серые столбы подпирали небо тут и там, но огня не наблюдал. Показались и люди. Они бежали и тут же, видимо споткнувшись, падали, ползли дальше, и вновь вставали, и вновь бежали. Очень часто они прикладывали к плечам свои штуки и те стрекотали. Я нагнал троих человек. У одного на спине был большой панцирь.

Один из троицы схватился за ухо. Может укусила оса? Он громко кричал.

– Здесь! – крикнул он уже своим товарищам.

Человек с панцирем скинул его на землю и стал прилаживать к нему трубу. Заметил меня.

– Твою мать – крикнул он и поехал на заднице от меня хватаясь за свою железку.

– Да это пёс! – удивлённо крикнул хватавшийся за ухо, – Че ты дёргаешься, не съест.

– Да ты глянь у него пасть в крови! Он может от голода озверел.

Один из людей направил на меня зловещую трубку, и я присел. Загривок сам собой ощетинился, но я не спеша пополз в сторону от них.

– Всё путём, заряжай. Патроны будет ещё куда потратить.

Краем глаза я видел, как в трубу кинули большую тёмную морковку и она тут же вылетела с громким "пфук".

Я пробирался вперёд, стараясь не задевать людей. Но мне нужно было принюхиваться – нет ли здесь Друга? Гром я ещё не увидел, но всё–таки. Он уже рядом. Вон и небо заволокло черным, удары сотрясают землю. Отовсюду слышался мелкий свист, но он был надо мной. Я видел, как некоторые люди падали и уже не вставали. Другие ползли, как муха после удара – еле-еле и затихали. Видел и как взлетали вверх. Недалеко от меня сверху свистнуло и я тоже полетел. Не сразу смог встать, голова кружилась, лапы дрожали. Меня даже стошнило слюной. Там, где свистело появилась ямка вокруг которой разбросали несколько человек.

Впереди было поселение. Я видел здания и тянущиеся к ним провода. Полоски дорог. Были дома похожие на наш, как и огромные коробки, блестящие кучей стёклышек.

К этому поселению надо было ещё пробраться. В посадке и на холмиках перед нами тоже мелькали люди. Часть деревьев горела пламенем, из-за других вспыхивали огни. По земле иногда бежали круглые головы людей. Я даже поразился и лишь потом увидел, что они передвигаются траншеями. Со стороны Грома тоже вылетали шипы, но они падали, где-то очень далеко за мной. По земле бежали яркие искры, когда наверх из ям высовывались трубки. Может в этих траншеях и Друг? Сзади резко подлетел Зверь, с носом-трубой. Он так резко остановился, что даже закачался. Даже не успокоившись, он рыкнул, плюнув огнём и дымом и поехал дальше. Рядом со мной упал человек.

Все так ревело, трещал, свистело, что я уже мало что успевал услышать. Но человек упал специально. Перед собой он положил опять же плюющуюся смертью штуку, но чуть иную по форме. И к ней цеплялась огромная консервная банка.

– Щаз пойдёт вода горячая, – пробурчал он сам себе. – Кушайте, не обляпайтесь.

Пхук, пхук, пхук, прокашлялась железка и там, куда полетел её звук выросли фонтаны из земли. Человек приложил к глазам две сцепленные между собой трубы. Улыбнулся уголком рта. Друг иногда тоже так улыбался и не всегда от радости. Как-то ветер оторвал кусок крыши его дома, и он так же вот уголок рта поднимал, смотря наверх.

Я, честно говоря, растерялся. Впереди смерть. Впереди Друг. Сзади тоже смерть. И тут до меня долетел запах Друга. Одна пылинка, одна песчинка запаха, но мне хватило. Я словно проснулся.

Где он, где он? Мой нос искал след. Кажется вот ещё частичка. Всё-таки надо идти вперёд. Но как? Я услышал знакомое рычание Зверя. Он очень крепкий. Я спал на его спине и помню.

Пригнувшись, я побежал, прикрываясь его тушей. Что-то очень больно обожгло спину. Как кусок кожи наживо содрали. Я вскрикнул, пошатнулся, но двигаться не прекратил. Глухо порыкивая, Зверь уверенно нёсся вперёд. Вот уже то место, где по земле бегали головы. Там оказалась длиннющая яма, края не видно. Зверь громко рыкнул, разогнался и перепрыгнул. Ничего себе! Такой тяжёлый, а смог. Я сцепил зубы и повторил его прыжок. Впереди была очередная полоса, прочерченная поперёк нашего пути. Я не очень хорошо вижу вдалеке, но опять мелькали головы, пахло людьми и их кровью. Страхом, яростью, дракой. Эта линия была отсыпана камнями, а сверху ней лежали две длиннющие железки, под которыми разложили ровные черные брёвна.

По шкуре Зверя звенел металл. Я тяжело дышал. Стоило остановиться и жутко заболела разодранная спина, устала порезанная лапа. Надо бежать, тогда не так больно.

Гром был очень близко. Он рождался, где–то за всеми этими линиями или даже внутри них. Мне казалось, что люди умеют его видеть, но никак не могут убить. Вот один человек стреляет вперёд себя, в сторону этой самой линии и домов. А оттуда другой человек, одетый точно также – направляет своё Оружие – вспомнил как называл его Друг – уже в мою сторону. Неужели невидимый Гром сейчас между нами? За моей спиной? Это он подкрадывается и поджигает Зверей, отрывает людям их лапы? Ну да. Я зло ощерился и укусил воздух. И ещё раз, и ещё. Прекрати уже, проклятый Гром, хватит! Дай только в тебя вцепиться и ты пожалеешь, что пришёл!

Люди очень настойчиво двигались к полосе с проложенными железками. Кто полз, кто перебегал. Меня же охватила злость. Надо поскорее помочь им покончить с Громом. Пока он не убил моего друга.

Я старался влететь на этот отсыпанный камнем холмик как ветер. Не получилось, лапы поехали. Пришлось цепляться за каждый мягкий кусочек, подтягивая себя вверх. Камни больно давили, ноги ныли от напряжения, но я лез вверх. И зубами бы ухватился, дай мне такую возможность. Взобрался, остановился отдышаться. Бескрайние железки дрожали так, что даже тихонько подвывали. Понимаю.

С другой стороны полосы росли редкие деревья. Между ними в разных местах были выкопаны ямы и в них сидели люди. Некоторые такие гнёзда были соединены между собой канавами. В ближайшей ко мне яме уже побывал Гром. Одно тело свёрнуто калачиком, прям как я иногда сплю. Двое других даже обнялись. Наверное, чтобы не так было страшно. Понимаю.

Я спрыгнул в одну из этих длинных ям и отчаянно принюхивался. Друга пока уловить не могу, но ясно слышу живых людей.

В нос опять ударили запахи. Страх, ярость атаки, боль. Я вышел в очередную ямку, но теперь сделал это осторожно. Три человека. Один лежит и бормочет. Я чувствую его рану, его кровь, хотя на вид он целый. Лужи крови под ним нет, чуть-чуть из ушей только вытекло. Двое других грязные и злые. Голос приказывал мне не подходить близко, настолько сильно они пахли.

Из их ямы они прорыли ход прямо под холмом с железками. Эти двое по очереди осторожно выглядывали туда. Рядом стояло огромное Оружие. Такое как все тут обычно носят, только большое, на подставке. Один из людей подполз к нему, обхватил, прищурился и труба глухо и страшно застрекотала. Её конец даже вспыхивал. При каждом таком звуке и сам человек сжимал зубы, я видел.

Вдруг сверху тоже застрекотало, привычно, и обнявший оружие уткнулся лицом в землю, даже не крикнув. Второй задёргался вжался в холм как мог. Его губы шевелились, но слов я не слышал. Он сорвал у себя с груди железный шарик, но тоже вдруг отключился, так и оставшись сидеть с раскрытым ртом. Шарик выпал из руки и покатился вниз.

С холма сбегали люди, осматривались и разбредались между редкими деревьями. Я тоже двинулся дальше. Разве что остановился возле стонавшего и лизнул ему лицо. Я не люблю, когда люди болеют. Голос моё действие одобрил.

Снова возникла и пропала частичка Друга. Может, мне кажется? Нет, не может быть. На него у меня особое чувство, сбоев не даёт. Значит, я на правильном пути. А где Гром? Почему его здесь как-то меньше слышно? Я уже внутри него? Он умер?

Впереди показалась куча брёвен. Ближе стало понятно – из них сложен домик, вроде моего собственного. Тряпка ещё зелёная накинута, с листьями. У меня Друг, наоборот, листья убирал.

Рядом со мной выбежал человек. Он чуть пригнулся, точно как я, для осторожности. Оружие поднял к лицу и неспеша подошёл к домику. Вдруг, оттуда выскочил другой человек. Тоже с оружием, только к трубке он прицепил нож, таким люди разрезают всякое. Он хотел воткнуть этот нож в пришедшего рядом со мной, но тот успел дёрнутся, вскрикнул, схватился за бок. Нападавший ударил его другим концом Оружия, где деревяшка. Человек упал, и тот, с ножом ударил ещё раз. Мне это страшно не нравилось. Я подбежал и закричал: что же ты делаешь? Хватит!

Стоявший повернулся ко мне. Глаза мутные, зубы оскалены. Мною стал овладевать Голос. Друг много раз говорил мне, причём говорил серьёзно, присаживаясь рядом: «Никогда не нападай на человека. Чтобы не происходило. Есть возможность – убеги. Нет – лучше ничего не делай. Ты от много меня защищаешь, но с людьми разберусь я и только я. Это очень важно. Драться с людьми очень опасно. И не нужно. А то ты подумаешь, что так проще всего решать вопросы, а это не так. Я знаю, инстинкты, но ведь зачем-то мы умеем общаться.»

Это он уже добавлял, смотря в сторону.

И сейчас я боролся сам с собой. Я могу погибнуть, не предав обещания Друга. Могу нарушить слово и пойти дальше на поиски. Да, дело именно в Друге. Я готов и жить, и умереть за него. Что же лучше? Я не успел выбрать – победил Голос. Во мне все это время сидел кто-то гораздо лучше понимающий этот мир. Живущий по его законам, не пытающийся придумать оправданий. Так мы устроены. Все. Это часть нас. Это и есть мы. Оторви этот кусок – разве останется целым Сущность?

Громко выдохнув, я бросился на человека. Он хотел и меня пырнуть своей железкой, но не успел. Я сбил его с ног и укусил за руку, но тут же Голос направил – горло. Человек тоже рычал. Одной рукой он закрывал лицо, другой пытался схватить меня за шкуру и откинуть. Царапал – без толку, я стал каменным. Он размахнулся и очень сильно ударил меня в лицо. Мой рот наполнился кровью и это вдохнуло в меня силы. Его рука лезла мне в глаз – пришлось зажмурится, он пытался его нажимать. Я резко грызанул надоедавшую руку и краткий момент, пока человек вскрикивал, я схватил его горло. Он захрипел, потекла тёплая кровь. И сила его быстро вытекла. Я не сразу его бросил, не мог. Когда отпустил понял – один зуб выбит, челюсть ноет. Боли не было, я просто это знал. Поднялся с земли человек, которого пытались зарезать. Помотал головой, как после крепкого сна. Он посмотрел на меня и на лежащее тело. Я вильнул хвостом – не опасен. Он мне кивнул и пошёл дальше, в сторону домов.

Чем ближе было к нашей цели, тем медленнее мы двигались. Людские поселения уже были рукой подать, а мы все останавливались, пригибались, ползли под стрёкот Оружия. Над нами хрустели деревья, под нами взлетали фонтанчики земли. Один раз рядом снова так хлопнуло что я отлетел, рот и глаза забило пылью. Я с трудом прокашлялся, выплёвывая комья грязи со слюной. Я тогда ещё рядом нашёл человека, тоже в пыли. Очистил ему языком лицо, но он так и продолжал лежать. Может потом встанет.

Я начал догадываться, что Гром умеет командовать людьми. Вселяется в них, становясь хозяином. Ведь вроде все мы идём с ним бороться. Плюёмся огнём в небо, где он сидит. Но вот смотришь и человек вдруг напал на человека. Ведь так-то не из-за чего. Еды или личного места здесь нет – все мы то на поле, то в посадке. Я старался помочь как мог. Да, приходилось нападать, но лишь на того, кто сейчас был одержим, от кого разило яростью и смертью. Иначе же и не различишь – все на вид одинаковые.

Гром сбежал. Я шёл по улицам неспеша осматриваясь по сторонам. Принюхиваясь. Голос мой успокоился и спрятался. Тут же жутко заболело тело. Ныла разбитая челюсть, утомлённая работой. Горела спина, больно было наступать на лапу.

Люди тоже разбрелись по селению. Ходили, заглядывали во дворы. Я походил, пока были силы, лишь иногда останавливаясь передохнуть.

В очередной раз край неба покраснел. Вдруг, когда уже казалось ничего кроме тьмы ночи ждать не стоит, возникло солнце. Оно будто уже ушло вниз, но решило выпрыгнуть и осветить нас. Я столько дней его не видел. Жёлтые лучи, такие мягкие, тёплые. Чем-то похожи на руки Друга. Все замерли и подставили под них свои лица. Я даже ненадолго зажмурился и боль немного отступила. Всё вокруг стало не таким серым. Цвета заборов, травы, дыма и крови стали ярче. Живее. Ярко мигнув, Солнце ушло.

Я подошёл к группе людей, сидевших кружком вокруг огня. Там пахло едой.

– Ты гляди, тоже потрепало, – сказал один, заметив меня. Остальные лениво обратили взгляды, не переставая есть.

– Он с нашей стороны, я его видел, – сказал другой. – Через линии пробивался.

– Ну так давай к нам за стол, что мы не люди.

Мне дали еды в блестящей коробочке, в другую налили воду. Я тоже прилёг отдохнуть у костра. Полизал ноющую лапу. Услышал Гром. Снова где-то там, вдали, но дрожь земли от его поступи я теперь знаю. И где-то там же и Друг. Я грустно вздохнул. Сидевший рядом человек посмотрел на меня, потом проследил мой взгляд.

– У тебя кто-то здесь? На фронте?

– Друг, – сказал я. – Где-то там, где Гром.

И носом указал вдаль.

– Понятно, – на выдохе ответил человек. – Сколько ещё таких мест один бог знает.

Он прав. Пока Гром жив и одолевает всё вокруг – мир будет серым. Мир будет без Друга. Вот Гром сбежал и даже солнце выглянуло.

Ничего у тебя не получится, зло прошептал я Грому в небе и остальные сидевшие повернулись ко мне.

У меня хватит сил догнать тебя. Да, я покинул дом, но без Друга и дома нет. Ты, Гром, забрал у меня всё. Я уже тебя не боюсь. В твоё тело можно вцепиться. Я смог сейчас и смогу ещё. Во второй раз всегда легче.

Выживет только один из нас.

ГОЛОС БОГА

– Да выключи ты его! – раздражённо крикнула полная рыжая женщина. Её муж сидел за рулём машины с открытой дверью и слушал новости по радио.

– Мало тебе, что ли, новостей, – продолжала бурчать она, копаясь в своей сумке. – Со всех сторон. Там те идут, там эти. Вы бойтесь, вы не бойтесь. Задрали, честное слово.

Из подъезда вышел Сергей и по привычке сначала посмотрел на небо. Он поздоровался с женщиной. Та лишь нечленораздельно промычала в ответ. Водитель приветливо махнул рукой и вышел поздороваться поближе.

– Уезжаете? – спросил Сергей.

– Да пару месяцев перекантуемся у Валиной сестры. А там глядишь… – он сделал паузу. – Успокоится.

– Дай бог.

– Так, документы проверила. Слав, ну поехали уже, – тётка залезла на переднее сиденье.

– Ладно, Серёж, выдвигаемся. Ты пока тут?

– Да. Пойду вот на работу. Куда ещё идти.

– Да уж. Ну давай.

Загруженный под крышу «Фольксваген»-универсал медленно тронулся и уехал. Сергей открыл узкий мотоциклетный гараж, стоявший напротив дома. Из старой постройки, с ещё деревянной дверью, вывел блестящий синий велосипед.

Он почти всегда ездил на работу на нём. Во-первых, практично. Не ждать, автобуса, не толкаться с людьми, линия маршрута куда прямее. Но куда важнее были ощущения. Ты осматриваешь город, природу, а они осматривают тебя. Удивительно, но так жизни гораздо больше чем в толпе людей. Жизнь –движение, причём всего. Веток деревьев, колёс машин, ветра в волосах. Шуршание шин по мокрому асфальту.

Его город совсем небольшой, провинциальный. В одном конце сосредоточена промышленность: ТЭЦ, завод. Центр из двух улиц и микро-площади. С другой стороны – спальные районы. А вокруг сосновый лес на песке. Да, рукотворный, но какая разница. Людям иногда так важны этикетки "это сделал Бог". Он, конечно, художник высокого класса, но и такие вот людские картины могут претендовать на этот «класс».

Станция с ретранслятором была вообще за городом. В местном масштабе это означало пересечь трассу и проехать около километра на возвышенность.

Укатанную песчаную дорожку накрывали потяжелевшие от влаги сосновые ветки. Сергей открыл сетчатую калитку, завёл велосипед. В небе раздался низкий свистящий звук. Сергей посмотрел на небо, но ничего не увидел. Звук усилился и вдруг на высоте раздался взрыв. Именно так назвал его Сергей. Слово «хлопок» слишком оскорбительное для такого звука. Небо словно резко порвалось и невольно пришлось пригнуться. Покрутив головой, Сергей наконец заметил белую линию на небе, рисующуюся гораздо раньше звука.

Он перевёл взгляд на огромную мачту, увешанную антеннами, и вошёл в здание под ней.

В комнате он увидел Ваню – местного радиоведущего. Он застёгивал спортивную сумку.

– О, Серый, – он протянул руку, – Ты чё, на работу пришёл?

– Ну да, – удивился Сергей, понимая ладонь, – А ты разве нет?

– Ты видел, что творится? Мне Ленка и родители всю плешь проели – надо валить, надо валить. А то ракета как прилетит, а я мол ещё и работаю на радио – стратегический объект! – он усмехнулся. – Ладно ракета, а вот будет ли тут зарплата – вопрос. Начальство уже наверняка сдриснуло, в смысле эвакуировалось. Да даже если и нет, вряд ли что хорошее будет.

– А как же эфир? – спросил Сергей.

– До кому он тут сейчас упёрся? Сам видишь – большинство валит. Это может крестьяне в сёлах останутся, им идти некуда. Что в другой город, что в космос и на другую планету. Да пусть как раз эфир с областной и слушают. У тебя тут все налажено. Уверен, долго само будет работать. Ты будешь сваливать?

– Да пока… нет, – ответил Сергей как само собой разумеющееся. – Куда?

– Раньше говорили – прячься в лесу. Сейчас не стоит. Куда… На дно океана. Ладно, Серый, я тут свои вещички с дикторской забрал. Покедова. Меня кореш на трассе подберёт.

Спустя всего минуту Сергей во второй раз пожал руку.

Он автоматически подошёл проверить приборы. Их радиовышка работала ретранслятором радиостанций с областного центра. Ну и, конечно, на неё нацепляли белых «грибов» мобильной связи. Задачей Сергея было следить за техническим состоянием. У «мобильщиков», естественно, вообще удалённая система мониторинга, сами видят, если что не так, но чаще они просто звонили Сергею с просьбой проверить кабель питания на антенну или подтянуть крепление. За это иногда мастера выкатывали лёгкий магарыч.

Он по привычке сделал обход. Уровень входящего сигнала, уровень исходящего. Всё пока в норме. Заглянул в Ванину кабинку спросить, как у него с готовностью и вспомнил про отъезд ведущего. Насколько сильна внутренняя программа в голове. Только же разговаривал с человеком и вот через минуту уже забыл. Не будет сегодня программы поздравлений и местных новостей. Ну хотя бы областные послушают.

Сергей включил потёртый электрический чайник. С инвентарным номером, начальство купило. Он любил пить чай или кофе здесь, в лесу. Выкинул в ведро использованный пакетик, взял печенье «Артемон» и вышел наружу. Бледный сырой туман заволакивал деревья, на пробивавшейся траве роса, блестят каплями и прошлогодние иголки. А в руке тёплая чашка.